Ветхий дворец

ПЯТЬ. КУЧЕР

Под покровом тьмы Миклош укрыл плот в укромном уголке в кустах сирени, с которых опадали остатки листьев. Именно из этого уголка, к слову, он отправился в путь два года назад. Он смотрел на Дворец, мрачный и громадный на фоне звездного неба, и при воспоминаниях о той ночи его до сих пор пробивала дрожь, он стискивал и разжимал кулаки.

Необходимость решить, какое именно действие предпринять, внезапно стала зримой и беспромедлительной. Он попытался прикинуть следующий свой шаг. Стоит ли ему пройти полмили до главных ворот и потребовать, чтобы его впустили и сопроводили - куда? К брату? Тогда он будет выглядеть пленником. Нет, не годится, по крайней мере не посреди ночи. Тогда поспать до утра? Как нищий на коврике под дверью? Или прокрасться внутрь как вор? А если его поймают?

Он изучал очертания башен Дворца - насколько мог в темноте. Странно, как-то прежде он не замечал, что Река служит линией обороны в случае нападения. Он знал, что Дворец возводили как коронную резиденцию, а не как крепость, однако случай или намеренный расчет включили в его конструкцию элементы периметра обороны. Память сразу подкинула многое, что касалось обороны Дворца - то, чего Миклош как-то не замечал ранее. Высокие и мощные стены, размещение башен, углы обзора на все основные входы из крыльев Дворца. Почему все это стало так очевидно сейчас, когда сам Дворец едва различим?

Он зашагал вдоль берега, пока не добрался до той части Дворца, что нависала над Рекой (там располагались уборные и мусоропровод). При этом на действия свои он смотрел словно со стороны, как во сне. Нашел расшатанную доску среди деревянных плах, которыми заменили рассыпавшийся блок песчаника у уреза воды. Подтянулся и вскарабкался внутрь, сквозь паутину и всякую пищащую животную мелочь, и зафиксировал крепление, которое установил тут еще ребенком. И улыбнулся: два года зияла эта брешь в обороне Дворца, и первое, что он сделал по возвращении - закрыл ее.

А потом ноги сами понесли его мимо лужиц в узком коридоре, освещенном лишь проблесками звездных лучей с небосклона и отраженными в Реке огнями Дворца, которые пробились в бреши в Речной стене. Правой рукой он то и дело касался покрытой плесенью стены - рыхлой и податливой, словно живая плоть. При первом прикосновении Миклош вздрогнул, но иного способа найти правильный проход не было.

Коридор закончился у винных погребов. Здесь уже тьма была полной, единственным ориентиром остался разве что мускусный запах. На миг Миклоша охватила паника, когда он осознал, что его босые ступни уже не помнят, как дойти до лестницы. Он замер, выискивая глазами хоть кроху света, какового, он знал, здесь не найти. А когда больше уже не мог стоять неподвижно, потихоньку приподнял правую ногу и скользнул ею вперед, выставив руку на уровне глаз, и затем медленно переместил на нее свой вес. Повторив сие действие еще несколько раз, он наконец нащупал деревянные полки и стоящие на них бутылки. Это вернуло к жизни воспоминания, и с уже большей уверенностью Миклош отыскал массивную колонну из песчаника, которая пронизывала Дворец снизу вверх, помогая поддерживать перекрытия, потолки и, в конце концов, кровлю.

Колонна оказалась ближе, чем он думал, и благодаря этому ориентиру он добрался до лестницы. Ему уже не требовалось держать руку перед собой - теперь Миклош использовал обе руки, чтобы стряхивать то, что свисало с хрупкого песчаника. До лестницы было с полсотни шагов, и последние он уже преодолевал с полной уверенностью. Теперь не было необходимости думать, куда идти, и появилась возможность еще раз обдумать, что делать. Да, конечно, подняться в сам Дворец, но что дальше? Первым делом встретиться с Ласло? Или наоборот, оставить его напоследок?

Под лестницей он услышал хруст и почувствовал чисто-грязно-чистый запах логова норсок; сердце согрела мысль о том, что Вильмош все еще разводит их.

До лестницы осталось лишь несколько футов, когда он осознал, что слышит еще один звук. Миклош остановился и прислушался. Да. Кто-то впереди, чужое дыхание. А еще запах сивухи - крепче и выше, чем в самом винном погребе.

- Кто там? - сказал он.

И услышал незнакомый голос в ответ:

- Я собирался задать тот же вопрос, юный молодец, но раз уж ты спросил первым, полагаю, мне следует ответить. Зовут меня Мишка[31].

- И что ты здесь делаешь?

- Нет-нет, - отозвался Мишка, - я ответил на один твой вопрос, приятель, так что честно будет, если ты теперь ответишь на один мой.

Миклош смотрел во тьму. Кто это мог быть такой, сидящий в темноте в подвалах Дворца? Открыть ли ему свое имя? А если он его узнает?

- У тебя есть свет? - спросил он.

- Снова вопрос! Я ищу ответов, а получаю лишь новые вопросы. Ты гарабонциаш[32]?

Миклош рассмеялся.

- А знаешь, пожалуй, да! О да, клянусь Богиней, никогда раньше не задумывался об этом, но я путешествовал в дальние края, о каких ты никогда и не слышал, и вернулся… и вернулся. Да, пожалуй, я гарабонциаш.

Он остановился, переводя дух, а Мишка столь же спокойно заметил:

- Странный ты гарабонциаш, раз говоришь о Богине Демонов.

Миклош пожал плечами, но понял, что собеседник его не видит. Тут раздался треск-удар, и помещение озарил сноп искр. Глазам Миклоша понадобилось несколько мгновений, чтобы приспособиться к свету. Норски перестали хрустеть.

Человек по имени Мишка держал в правой руке факел. Рядом стояла бледная керамическая бутыль с длинным горлышком. Облачен он был во все черное, с яркими серебряными пуговицами. Сапоги аж блестели. На голове нахлобученная под странным углом шапочка с ярким пером. Длинные вислые усы и густые черные волосы. Некоторое время он изучал Миклоша, затем переложил факел в левую руку, а правой подхватил бутылку и передал Миклошу.

Принц замешкался, к выпивке прямо сейчас у него сердце не лежало, но возможно, этого странного типа удастся расположить к себе… в общем, бутылку он взял и сделал глоток. Внутри оказалась палинка[33], крепкая, но хорошая.

- Ты одет как кучер, - проговорил Миклош, возвращая бутылку.

- Это так, - сказал Мишка, - ведь я и есть кучер. А ты одет как принц.

Миклош улыбнулся.

- Да ну? Вот и хорошо. Да, я принц Миклош.

- Так я и думал. А я кучер его светлости графа Мордфаля. - Пожалуй, в словах "его светлость" имелась тоника иронии, но Миклош решил в это не углубляться.

- И что же ты делаешь здесь, внизу, о Мишка, кучер Мордфаля?

- Что я делаю, о Миклош, принц Фенарио? Пью допьяна, вот что я делаю. И тебе советую то же самое.

- Нет, - сказал Миклош, - это не по мне.

- Как знаешь.

Тут Миклош спонтанно сел прямо на пол. Мишка вопросительно взглянул на него.

- Расскажи мне байку, друг Мишка, и я не скажу твоему хозяину, чем ты тут занят.

Мишка расхохотался.

- Честная сделка, мой принц.

Пожалуй, тут стоит пояснить, что хотя кучера и возничие в Фенарио обычно обретаются на конюшне вместе с конюхами и стремянными, самолично прилагать руки к уборке и прочему ручному труду считается ниже их достоинства. Друзьям своим они помогают иначе: рассказывают им за работой разные байки, тем самым помогая расслабиться. По сей день характеристика любого рассказа как "кучерская байка" считается самой высокой похвалой.

- Что ж, - проговорил Мишка, - но рассказ будет короток, ибо час поздний, а мне пора бы уже двигаться дальше, дабы уйти в небытие. Хмм… да. Не желаешь ли послушать историю своей собственной семьи, мой принц? Я поведаю тебе историю завоевания. Ты знаешь о нем, надеюсь: как северяне пришли на наши земли, и лишь те, кто обитал в восточных горах, избежали нашествия.

Что ж, в то время король оказался пленником в собственном Дворце, как норска в тенетах креоты. Тогда только начали рыть туннели, в одном из которых мы сейчас имеем удовольствие находиться, мой принц. Но для многих жизнь продолжалась. И нашелся среди северян юноша с варварским именем, каковое я не буду пытаться произнести, который влюбился в деву из Фенарио. Она тоже любила его, однако не могу не отметить, что еще больше она любила драгоценности. И попросила северянина подарить ей самый большой самоцвет, какой он сумеет отыскать.

Кучер отхлебнул еще палинки, предложил бутылку Миклошу, тот лишь молча покачал головой; Мишка продолжал:

- Северянин обошел всех ювелиров города - ибо, как тебе известно, самые лучшие самоцветы с Западных гор попадают сюда, - и нашел камень, который счел достаточно хорошим для своей любимой. Он обратился к ювелиру, и тот отдал самоцвет, но - глупец! - попросил платы. Вот тебе плата, ответил северянин, обнажил меч и смахнул ювелиру голову с плеч.

И случилось так, что один из демонов Богини как раз проходил мимо, собираясь сыграть с варварами злую шутку. Он увидел это и рассказал Богине. И она послала сон младшему сыну короля, ибо мне рассказывали, что именно так она общается с вашей семьей, и позволила ему узнать об этом.

Дабы не углубляться в долгие подробности, юный принц пошел в отцовские палаты и взял Аллам, королевский клинок. Затем спустился во двор, где нашел быка-талтоша, и верхом на нем перепрыгнул через стену Дворца. И проскакал прямо сквозь армию северян - в конце концов, кто встанет на пути у быка-талтоша? - и въехал в город. Нашел того северянина, мирно возлежащего на ложе с девицей, мирно любовавшейся самоцветом. Вломился к ним и, не успеешь ты выговорить "гарабонциаш", растоптал его на месте, а она плакала, что никогда не полюбит никого другого и все такое прочее.

История на этом не заканчивается, мой принц, и я бы расписал тебе во всех красках, как он пробился обратно во Дворец сквозь всю армию северян после того, как она предала его в руки варваров. Я описал бы, как Аллам разил и крушил, одержимый боевым безумием, одним ударом убивая дюжины врагов, однако история и на этом не заканчивается. А заканчивается история, принц Миклош, на том, что когда юноша вернулся во Дворец, отец узнал, что он взял Аллам, который может носить лишь сам король, и с великой горечью ему пришлось обезглавить собственного сына.

Вот такая вот история. Найди меня, когда я буду трезвый, и я расскажу тебе что-нибудь подлиннее.

Миклош еще некоторое время смотрел на кучера, который с кривой ухмылкой потягивал палинку.

- А что стало с девушкой? - спросил он, поскольку знал, что должен спросить.

Кучер хмыкнул.

- Вышла замуж за демона.

Миклош одобрительно кивнул и еще некоторое время наблюдал за Мишкой. А потом поинтересовался:

- А в чем же тут смысл, добрый мой кучер?

Мишка фыркнул.

- Смысл? Не знаю, мой принц. Возможно, в этой байке содержится пророчество о твоей собственной жизни. Может, нечто большее. Может, смысл в бессмысленности всего человеческого существования. А может, в торжестве закона, какой бы ни была цена. Смысл? Не знаю. Ты хотел байку, ты ее получил. Ищи смысл сам. Если история тебя развлекла, мне этого достаточно.

Миклош медленно поднялся.

- Да, Мишка, история была увлекательной. Спасибо. Доброй тебе выпивки. Возможно, еще увидимся.

И, миновав полупьяного кучера, поднялся по ступеням. Рассказанная история крутилась где-то на задворках его сознания, пока он размышлял, что делать дальше. Он не пытался красться, зная, что скрип шагов на деревянных ступенях все равно потеряется в ночной какофонии Дворца. Одолев лестницу, он скользнул за штору. Окружившее его тепло пробудило осознание, что в погребах было довольно-таки прохладно.

Во Дворце стояла тишина. Он миновал кладовую, и коридор к комнатам прислуги, и проход, что вел в его собственные прежние покои, и добрался до широкой винтовой лестницы, которая вела в Главный чертог; именуемый так больше по традиции, ибо в Старом дворце Главный чертог располагался на первом этаже и занимал три яруса.

У входа в Главный чертог мирно дремал стражник, который и не шевельнулся, когда Миклош прошел мимо - то ли принцу повезло, что он лишился сапог, то ли просто стражник так привык к скрипу и хрусту в недрах Дворца, что его сон подобные мелочи уже потревожить не могли.

Миклош вошел в зал, где в двух из пяти каминов еще горел огонь. Прошел через выход в дальнем конце и оказался на узкой винтовой лестнице (пришлось повернуться боком, чтобы подняться). Здесь уже было достаточно светло, как от огней в Главном чертоге, так и от звездного света, вливающегося сквозь узкие окошки в потолке. Занятно, пока он шел, так и не заметил четкой границы между темнотой и тусклым освещением. Эта лестница была знакома Миклошу хуже, чем большая часть прочего дворца, поэтому поднимался он медленно, придерживаясь обеими руками.

В холодной комнатушке наверху светила лампа, дымящая и распространяющая острый аромат горящего масла. Она стояла на столике меж двух кроватей.

Дыхание Миклоша эхом отдавалось под сводами, а звуки из прочего Дворца словно не долетали сюда. Внезапно показалось. Будто он входит в другой мир - туда, где нет роскоши Дворца, но нет также и его ветхости.

Ветхости? Это еще откуда, подумал он. Мысленно проследил весь только что пройденный путь, от заплесневелых погребов, мимо потрескавшихся деревянных панелей и облупившихся блоков песчаника, которые словно и не замечал, пока шел мимо. На глазах его внезапно выступили слезы.

В сражении разума с воспоминаниями разум одержал окончательную победу.

Воздух холодил его затылок. Миклош смотрел на кровати, из которых доносилось мягкое нестройной сопение его родителей. И понял, что ему нечего им сказать.

Тихо, как только мог, он спустился обратно.

В Главном чертоге было так же тихо, как всегда. Миклош стоял в середине зала, который так казался еще более громадным, и пытался решить, куда направить стопы свои. Одна из дверей отсюда выходила в коридор, что вел к спальням, вторая - в королевскую приемную, третий проход вел в сторону кухни и комнатам прислуги, а еще один - к личным покоям Ласло. Миклош размышлял, долго и молчаливо.

В конце концов, сам не зная, почему, он направился к покоям своего брата Вильмоша. Небольшая лестница искривлялась, но не настолько, чтобы именоваться винтовой, и выходила в широкий и пустой коридор. В дальнем его конце висела зажженная масляная лампа, бросая отблески на еще несколько незажженных. Миклош шагал тихо, но прямо у занавеса покоев Вильмоша перед ним выросла фигура.

Он отпрыгнул, проглотив возглас удивления, и услышал, как встречный также проглотил такой возглас. Он стоял неподвижно, фигура - тоже, и в полумраке он едва мог различить два глаза, пытающихся, в свою очередь, рассмотреть его самого. Миновало примерно с полдюжины ударов сердца, и Миклош проговорил:

- Кто ты?

- Это был мой вопрос, - ответил тихий женский голос, - но я Бригитта.

Миклош прошел мимо нее к лампе в конце коридора, встал в конусе желтоватого света и развернулся к ней.

- Я принц Миклош.

Судя по вздоху, имя не показалось ей незнакомым. Она подошла ближе, чтобы лучше видеть, и он также смог рассмотреть ее. Изучил ее лицо и заметил:

- Тебя сюда привел Ласло.

Она кивнула, глаза ее все еще были распахнуты во всю ширь.

- Он сейчас развлекает потенциальную невесту, но попросил меня остаться и предоставил комнату, где я могу спать. - Все еще глядя на него, проговорила другим тоном: - Он говорил, что ты еще жив. Ему никто не верил, но он сказал, что точно это знает. - Миклош кивнул. Собеседница смотрела на него так, словно разговаривает с призраком. Он старался сохранять бесстрастное спокойствие. - Знаешь, - добавила она, - он ведь рассказал мне, что сотворил с тобой. Сейчас он жутко об этом жалеет. Думаю… именно поэтому он отказывался признать, что ты умер.

Миклош снова кивнул, а потом едва сдержал вздох. То ли это был какой-то фокус, то ли блики качающейся лампы, но на миг в ее очах отразился весь Дворец, такой, какой виден снаружи, со всеми его осыпающимися стенами, покосившимися башнями и покореженными сводами. Видение было столь сильным, что Миклош отвел взгляд.

- Что случилось? - спросила она.

- Ничего. - Он сглотнул. - Ты из города? Раньше я тебя вроде не видел.

- Нет, я прежде жила в пограничье, в графстве Нажлаб[34].

- А в Фенарио ты давно?

- С весны. Моя мать умерла той зимой.

- Мне жаль.

- Не о чем жалеть, - горечи в ее голосе была разве что самая толика, - жизнью такое не назовешь.

Миклош собирался узнать больше, но поймал за ее плечом чужое движение. Она повернулась в ту же сторону как раз вовремя, чтобы увидеть Вильмоша, облаченного в светлую ночную сорочку, выбирающегося из покоев в коридор.

- Кто там, во имя демонов? - прогремел он.

Миклош сказал:

- Привет, Вили.

Вильмош замер, а потом весь расплылся в широченной ухмылке.

- Мики! - воскликнул он и рванулся вперед, - Бригитта едва успела отпрянуть с его пути, - чтобы радостно облапить Миклоша.

- Осторожнее… - только и успел выдохнуть младший брат.

- Так это правда был ты! Я думал, что видел тебя…

- Там, с драконом. Да. Хотел помочь, но дракон швырнул меня в одну сторону, а тебя Река унесла в другую.

Вильмош кивнул и разжал объятия, но из рук не выпустил, чуть отодвинув и изучая то так, то этак.

- Тебя ранило.

- Дракон швырнул меня на дерево. Сейчас я в порядке. Ты-то как?

- Лучше всех. Я чуть не прикончил старика Шандора, но… и вообще, почему мы здесь стоим? Айда на кухню или еще куда-нибудь и поболтаем как следует! Клянусь Богиней, я рад видеть тебя живым! Ты где пропадал?

Миклош кивком предложил Бригитте составить им компанию и направился было к лестнице, ведущей на кухню.

- Не туда, - сказал Вильмош.

- А?

- Придется обойти кругом. Та лестница в прошлом году окончательно рухнула.

Миклош вздохнул и последовал за братом дальше по коридору, к следующей лестнице.

- Однажды так рухнет весь Дворец, - заметил он.

- Правда? - раздался новый голос.

Они развернулись. Король, одетый в пурпурную мантию с оторочкой, не выказывал и тени сонливости. Странно, но меч на боку у Ласло не выглядел неуместным. Рядом с ним стоял Виктор с лампой в руках.

- Добрый вечер, Ласло, - сказал Миклош.

- Кажется, ты сказал, что весь Дворец рухнет?

- Ты не собираешься сказать мне "добро пожаловать домой", брат?

- Я и хотел так сделать, Миклош. Правда хотел, ведь Богиня послала мне сон, что ты вернулся. Но вот я спустился сюда, Миклош, и вновь услышал, что ты продолжаешь…

- Это Богиня велела тебе приветствовать меня вооруженным?

- Нет, брат. Так предложил Виктор. Я как раз одевался, когда он пришел и сказал, что слышал здесь чьи-то голоса, и один из них принадлежал Бригитте.

Миклош покосился на нее. Она смотрела на Ласло, и прочесть что-либо по ее лицу было невозможно.

- А ты хотел защитить свою собственность, так?

- Не пытайся подколоть меня, Миклош. Я не знаю, зачем ты вернулся, но если хочешь, чтобы между нами был мир - как раз сейчас пора просить прощения.

Миклоша словно плетью огрели. Он знал, что хочет он того или нет, но сейчас они с Ласло снова катятся по той же колее, и все-таки выпалил в ответ:

- Просить? Прощения? У тебя?

- Высокомерие не в твоем духе, Миклош.

- Тогда скажи, за что мне следует просить прощения?

- За попытку убедить нашего брата в… в чем ты там пытался его убедить.

- Ни в чем я его не убеждал, Ласло. Он сказал, что лестница, которая вела на кухню, рухнула. Ну я и сказал…

- Не повторяй этих слов!

- Как хочешь.

- Итак?

Миклоша начала бить дрожь. Все так неправильно! Он не хотел снова начать то же самое. На миг закрыл глаза, собрался с мыслями.

- Ласло, - медленно проговорил он, - я совершенно не желал оскорбить тебя. Мне очень жаль, что ты услышал то, что услышал. Я…

Глаза короля превратились в щелки.

- Тебе жаль, что я это услышал; но жаль ли тебе, что ты это сказал?

Миклош посмотрел на брата. В памяти его единой вспышкой мелькнули минувшие два года: бесконечные часы тяжкого труда, и боль изучения Могущества, и истинное величие - Ласло и все королевство даже на жалкую пародию не тянули… К дьяволам!

- Тебе жаль, что это так, старший брат?

Ответом Ласло стал обнаженный меч. Даже в полумраке коридора исполненный идеальной простоты клинок разительно отличался от изукрашенных ножен, из которых был извлечен.

- Вижу, - мягко проговорил король, - что тебе требуется урок получше, нежели тот, что ты получил в тот раз, если твой язык без костей вообще понимает, что такое "урок".

И пока говорил, двинулся к Миклошу, медленно и плавно, как Вильмош раньше двигался к Шандору. Бригитта отпрянула в сторону.

Миклош, все так же смотря на Ласло, сказал:

- Ну что, Вили? Ты позволишь ему убить меня прямо у тебя на глазах?

Вильмош выдавил:

- Я… Лаци, прекрати.

- Держи его, Вильмош.

- Защити меня, Вили.

Великан замер, как парализованный. Ласло метнулся вперед, словно атакующий йенди. Миклош шагнул за спину Вильмоша.

- Прижми его, Вильмош, я приказываю.

- Помоги мне сбежать, Вили.

Это было почти смешно: Вильмош стоял могучей колонной, а двое братьев нарезали вокруг него смертельные круги. Но потом Ласло бросил:

- Виктор.

И тот двинулся вправо, пока король обходил Вильмоша слева. Миклош отступил назад, схватил за плечо Бригитту и толкнул ее на Виктора. Она, пискнув, оступилась и почти упала; Ласло на миг остановился, проверяя, все ли с ней в порядке, а Миклош тем временем исчез за поворотом.

Нырнув под низкий арочный свод правого прохода, Миклош добрался до восточного крыла, пробежал сквозь коридоры прислуги, вернулся обратно в центральную часть Дворца, спустился этажом ниже. Пока он бежал, звонили гонги и колокола; когда звон стих, Миклош остановился и прислушался, шума погони не было. Тогда он отодвинул занавес и вошел в комнату.

Глаза брата уже были открыты, но в них еще стояла пелена.

- Что за… Миклош! Ты живой!

- Шшшш!

- Но…

- Мне нужна помощь, Андор.

- Какая? Где ты был? Как…

- Спрячь меня.

- Спрятать тебя? От кого?

- Сейчас не время.

- Но…

- Прошу тебя.

Андор дважды моргнул.

- Ладно, - сказал он. - А где?

- Здесь. Если кто спросит, ты меня не видел, ладно?

- Да, конечно, брат. Но…

- Потом.

Миклош нырнул в шкаф Андора и спрятался за серебристо-голубой рубашкой и толстым шерстяным плащом, выкрашенном в серый цвет. Он едва успел умоститься поудобнее, как раздался голос Ласло:

- Андор!

- Что такое?

- Миклош вернулся. Он где-то во Дворце, мы должны найти его.

- Зачем?

- Он опять взялся за старое.

- А почему у тебя меч?

- Не задавай вопросов, Андор.

Миклош пытался дышать так тихо, как только мог. Вот как это так: он совершенно не боялся брата, но при этом прекрасно чувствовал, в какой опасности находится?

- Ну? - потребовал Ласло. - Ты встанешь наконец и поможешь нам с поисками? Ты знаешь Дворец не хуже всех нас.

- Но ты даже не сказал, что происходит!

- Я сказал все, что тебе нужно знать. Миклош вернулся. И он… оскорбил меня. Меня разбудил сон, посланный Богиней, и я нашел его…

- Богиней!

- Да, именно так. Во сне она предупредила меня. Но сейчас не время… ну что такое?

- Мне надо подумать. Ты уверен, что это была Богиня?

- Как в этом можно усомниться? Что-то не так?

- Просто… Миклош. Он у меня в шкафу.

- Здесь?

Миклош вздохнул и выбрался из-за висящих одеяний.

- Спасибо, Андор, - холодно проговорил он.

Очи Ласло сверкнули, губы искривились в улыбке.

- Ты не понимаешь, - жалобно отозвался Андор. - Богиня…

- Андор, заткнись, - велел Ласло.

За плечом у короля вырос Виктор. Еще один в униформе дворцовой стражи, Миклош его не знал, встал рядом с Виктором. Все трое с обнаженными мечами. Король поднял свой, указывая прямо в грудь Миклошу.

Миклош вновь оценил расстановку сил, яростно подхлестывая собственные мысли - и по-прежнему не чуя страха. Аллам, королевский меч, метил ему в сердце; два других клинка не источали такой уверенности, словно их носители сомневались, вправе ли поднимать оружие на принца. Андор смотрел на все это с удивлением и ужасом, словно не верил, что на его глазах брат пошел на брата.

Миклош принял решение и открыл сознание Тропе. Могущество пришло быстро.

Переплетение ткани и плоти. Ощутить вкус под и внутри. Движение, а теперь скорость. Шире. В стороны. Потянуть, извлечь из ткани, из плоти, из воздуха. Быстрее. Еще быстрее. Могущество дает скорость, скорость дает жар. Еще…

Сосредоточенность его разрушили вопли. Виктор и второй стражник, уронив мечи, баюкали свои руки; Ласло все еще держал клинок, но лицо его побелело, а челюсти были крепко сжаты. Миклош видел, как курится дымок над тем местом, где эфес соприкасался с плотью.

Ну, хватит, подумал Миклош, подхватил со столика у кровати Андора кувшин с водой и швырнул в короля. И когда рука Ласло вместе с мечом поднялась навстречу, Миклош нырнул вперед, плечом отпихнув противника, миновал обоих стражников (те все еще сжимали пострадавшие руки) и выбежал в коридор.

Он пролетел по проходу, босые ступни гулко грохотали по плашкам пола, с которых давно облез весь лак, нырнул за угол и взмыл по лестнице, выщербленные ступени которой изрядно пошатывались. Нырнул под арку бледного камня, промчался через Неофициальную столовую и сбежал еще по одной лестнице. И в итоге оказался, хотя совершенно этого не планировал, почти что рядом с комнатой Андора - в своих собственных покоях.

Где и замер, пораженный.

Перед ним прямо из пола росло нечто похожее на растение, чуть повыше его колена. Почему-то эта картина потрясла его сильнее, чем все признаки ветхости и разрушения, что он видел ранее во Дворце. И все же здесь было что-то еще. Что-то странное. Жаль, что времени определить, что это такое, совсем не было.

Шаги все приближались. Он взобрался на подоконник, сломанные ставни лежали на полу, а внизу была Река.

Он повернулся; в дверном проеме стоял Ласло. Рядом с ним - Андор и Шандор.

Для Миклоша пробежка не представляла особых сложностей в сравнении с тем, как он пахал в Стране эльфов, однако Андор тяжело дышал. Шандор тоже несколько выбился из сил. Ласло, как и Миклош, не выглядел ни капельки утомленным. Более того, по-прежнему держал в руке клинок.

- Могущество эльфов, похоже, на тебя не действует, брат, - сказал Миклош.

Ласло пожал плечами.

- Действует. Но я не позволил ему отвлекать себя от главного.

- Ясно. Доброе утро, Шандор. Рано встал, да?

- И мой тебе привет, принц Миклош, - проговорил старый чародей.

Не поворачиваясь к нему, Ласло велел:

- Что бы он ни пытался сделать, Шандор, помешай ему.

- Да, ваше величество.

Миклош мысленно кивнул, понимая, что Шандор повеление исполнит. Принц достаточно разбирался в Могуществе эльфов, чтобы понимать, что лишь прикоснулся к морю его безбрежных возможностей, и сейчас ему было ясно, что Шандор открыл собственную Тропу к Истоку уже очень и очень давно.

Ласло надвигался на него. Миклош отступил к самому краю окна. Деваться некуда, нужно бежать, он повернулся, чтобы прыгнуть…

…и обнаружил, что и пошевелиться не может. Руки, ноги и тело его словно сковали железные обручи. Он рванулся изо всех сил, даже и не пытаясь сравняться с Шандором в контроле Могущества. На миг хватка, кажется, ослабла, но потом стала прежней.

- Долго мне его так не удержать, ваше величество, - сказал Шандор.

- И не нужно, - отозвался король.

А потом пол загудел и стены содрогнулись. Миклош точно знал, что это значит: Вильмош идет. Слишком поздно? Наверное.

Вновь все содрогнулось, и внезапно он высвободился. Шандор где-то там ругнулся, а Миклош качнулся в сторону, пытаясь уклониться. Почувствовал удар в бок - не слишком сильный, скорее палкой, чем клинком, - и удивился, услышав собственный крик. Развернулся, увидел, как Ласло отводит руку, чтобы нанести еще один удар, и тут в комнате появился Вильмош.

На миг показалось, что сейчас Вильмош вырвет меч из рук Ласло. Но король велел:

- Вильмош, не двигайся.

И великан не двинулся.

А Миклош снова попросил:

- Помоги мне, Вили. - И добавил: - Спаси мою жизнь.

И снова Вильмоша стали разрывать сомнения. Андор все это время стоял как вкопанный. Шандор смотрел на короля, ожидая распоряжений. Миклош чувствовал, что слабеет, и хорошо знал, почему бок стал липко-влажным.

Деваться некуда, и он развернулся и выпрыгнул из окна. Вспыхнула боль в икре - клинок Ласло на прощание все же достал его, - а потом он врезался в воду, твердую, словно земля. Как волны сомкнулись над его головой, Миклош уже не ощутил.