Ветхий дворец

ДВЕНАДЦАТЬ. ПОГРЕБ

"Я БУДУ КОРОЛЕВОЙ!"

Она сидела в покоях и велела себе перестать хандрить. Крепче стиснула веер и уставилась на него, ненавидя наворачивающиеся на глаза слезы - даже теперь, когда она уже взрослая, ее то и дело тянуло поплакать. Так нельзя. Нельзя.

"Я буду королевой!"

Но даже это не разрушило чар. Придется подождать, пока они не развеются сами. Сейчас хотя бы это происходит не так часто, как прежде…

Она смотрела на свой веер: складной лепесток из белого атласа, прошитого для прочности тонкой проволокой, созданный для жгучего безветренного лета Мрачного охвостья. "Его больше нет, - сказала она себе, - забудь о нем. Ты видела, как он умирает, прямо у твоих ног". Она вздрогнула и обхватила себя руками, пытаясь изгнать из памяти образ. Ей досталась последняя улыбка его губ и веер из его рук.

"Я была ребенком! - молча прокричала она. - Я не знала, что делаю!"

Ответа не было. Она вновь посмотрела на веер, закрыла глаза и подождала, пока не пройдет.

Через некоторое время она отошла к туалетному столику и сделала со своим лицом все необходимое. Поднялась, руки на пояс, глубокий вдох. Затем прошла сквозь завесу своих покоев в коридор, дабы вновь встретиться с миром. Почти настал час трапезы.

Она вошла в Главный чертог, направляясь в Неофициальную столовую, и ее оглушила тишина: в зале было полно людей, но никто не говорил. Взгляд само собой сосредоточился на уголке, где стояли Ласло, Шандор и Миклош. Даже издалека было видно, как чародей и король гневно взирают на принца, а принц отвечает им тем же.

Когда она двинулась к ним, подошел Андор и заметил:

- Возможно, тебе не следует беспокоить…

Она отмахнулась. Вильмош и Виктор стояли рядом, почти по пути, и она прошептала:

- Вильмош, в чем дело?

Он покачал головой, что могло обозначать все, что угодно.

Тогда она подошла к троим, и Ласло повернулся к ней:

- Возможно, позже, - сказал он. - Сейчас не…

- В чем проблема?

- Возможно, позже, - повторил он.

Яркий, сияющий взгляд Миклоша изучающе коснулся ее.

- Ты видела моего коня? - спросил он.

- Миклош, - предупреждающе проговорил Ласло.

Что-то в глубине души Маришки хотело, чтобы она раздула пламя ссоры между этими двоими, однако она знала эту свою часть и крепко держала ее в узде. "Я буду королевой!"

Она кивнула.

- Хорошо.

И жестом пригласила Андора и Вильмоша, которых провела в столовую. Покосилась на Ласло; тот ответил взглядом, исполненным гордости и признательности. О большем она и не просила.

Она велела слуге - как там его, Мате? - подать легкое вино. Когда его разлили, она попыталась придумать, о чем бы побеседовать, но Андор опередил ее.

- Знаешь, о чем они говорили?

- Нет. Но уверена, мне потом расскажут. Тебе нравится вино?

- А? Да, неплохое.

Она посмотрела на Вильмоша; тот ухмылялся. Опустошив бокал, он налил себе еще, не дожидаясь, пока это сделает Мате.

- С ремонтом Дворца все хорошо, Вильмош? - спросила она. - Мне сказали, ты многое там делаешь чуть ли не в одиночку.

Он проворчал:

— Все нормально.

- Мне кажется, это очень важно, - продолжила она. - Ты же понимаешь, дело не только во внешнем виде. Думаю, некоторые части Дворца недостаточно надежны. Нам следует укрепить и отремонтировать их. Правда?

- Да я этим всю жизнь занят, - снова проворчал Вильмош.

- Знаю. Ласло очень высоко хвалит твои умения.

- Но делает он не то, что нужно, - встрял Андор, раздраженно глядя на великана.

Маришка, сохранив приятно-разговорный тон, обратилась к нему:

- Правда? А что именно нужно, Андор?

- Богиня поведала Ласло об опасности для Дворца, она имела в виду то дерево, что растет в покоях Миклоша. Вильмош мог бы выдрать его корни, но не стал.

Маришка улыбнулась.

- Что ж, уверена, для этого была достойная причина. А теперь…

- Чушь! - воскликнул Андор. - Он просто не стал. Сказал, что не может этого сделать.

- Ну, Андор, раз он не может…

- Дело не в недостатке силы, а в недостатке рвения. Он всю жизнь идет против Богини. Он сильный и думает, что ничего, кроме силы, ему и не нужно, он…

- Я уверена, что каковы бы ни были его причины, они хороши. Мате, можно мне… да, спасибо.

- Но дерево…

- А ты не подумал, Андор, что если двери и потолок в комнате будут достаточно прочны, дерево просто не сумеет пробиться сквозь них. И тогда оно погибнет само собой. Шандор уже использовал свое могущество, чтобы усилить стены… - Вильмош фыркнул; Маришка решила не обращать внимания, - и если еще и Вильмош поможет работникам, которых мы наняли, уверена, проблема будет решена.

Андор опустил взгляд в свой бокал.

- А Ласло что говорит?

Маришка поерзала, но решила ответить правду.

- Он не уверен, поможет ли. Однако он велел Шандору применить могущество, то есть он полагает, что хотя бы попытаться стоит.

Андор замолчал. Вильмош опрокинул себе в бокал остаток бутылки, и Мате исчез, чтобы принести следующую.

- Итак, Вильмош? - проговорила Маришка.

- Что итак?

- Ты поможешь?

- Конечно, - устало ответил он. - Уже согласился ведь. И начал. Сегодня установил подпорки для балок в углах покоев Миклоша. Завтра помогу рабочим, которые соединяют балки, чтобы подпереть потолок. А потом…

- Прости, - сказала Маришка, - я не знала, что ты уже начал работать.

Он хмыкнул, потом спросил:

- А что с моими норсками?

- А что с ними? - удивилась Маришка.

- Ласло сказал, когда вы поженитесь, ты можешь не захотеть, чтобы они жили во Дворце.

Еще более удивленная, она спросила:

- Когда это он так сказал?

- Не помню. Несколько дней назад.

- Но, Вильмош, ты же знаешь, мне очень нравятся твои норски.

Андор фыркнул.

- Норски! Ты только о них и думаешь!

Вильмош посмотрел на него и дважды моргнул.

- А о чем я должен думать?

- О чем? О Дворце! О королевстве! О Богине! Все мы…

- Брат, - мягко проговорил Вильмош, - это начинает меня утомлять.

Андор быстро посмотрел на Маришку в поисках поддержки, хотя должен был уже понять, что таковой не получит. Маришка встретила его взгляд и ничего не сказала. Он хлопнул ладонями по столешнице и поднялся.

- Мате, - позвал он, - сегодня я буду ужинать в Главном чертоге.

- Да, мой принц, - отозвался слуга, с тем Андор и ушел.

- Прости, - чуть помолчав, сказал Вильмош. - Я рассердился. Надо извиниться перед ним.

- Как считаешь нужным, - заметила Маришка. - Лично я не стала бы.

- Ну да, - задумчиво проговорил Вильмош, - ты не стала бы.

Маришка не успела ни спросить его, о чем это он, ни даже решить, хочет ли она вообще задавать этот вопрос. В помещение вошли Ласло и Миклош, оба молча заняли свои места. Ласло смотрел исключительно в свою тарелку. Миклош, поджав губы, готов был взорваться.

Тут появилась Юлишка и унесла тарелку Андора. Ласло спросил?

- Что случилось?

- Андор нынче вечером желает вкушать пищу в Главном чертоге.

- Да, я видел, как он отправился туда. Почему?

Вильмош опередил ее с ответом.

- Я обидел его. Прости. После ужина извинюсь перед ним.

Ласло не ответил, а взгляд, которым он одарил Вильмоша, был нечитаем.

Юлишка принесла суп - знаменитый овечий суп от Амбруша, густой от мясного навара, с яйцами, овощами и копченой ветчиной. Маришка была рада, что не видела, как он варится, поскольку Ласло как-то рассказал, что секрет Амбруша в том, чтобы овечья голова варилась в кастрюле вместе со всеми прочими ингредиентами, а она сомневалась, что эта картина поможет ей потом принимать пищу. Также суп был острее, чем она привыкла, однако она давно настроилась изменить собственные кулинарные предпочтения на те, что приняты в ее новой семье, а не пытаться использовать свое влияние, чтобы тут готовили чуть помягче. Она, однако, пообещала устроить, чтобы отцовская повариха прислала ей пару рецептов. Никто не готовит палачинты[51] так, как Ханна[52].

Оторвавшись от супа, она обнаружила, что Ласло наблюдает за ней, словно пытается прочесть что-то по ее лицу. Она одарила его быстрой улыбкой и, внезапно вздрогнув, вернулась к еде.

Ласло кашлянул и спросил:

- О чем вы там говорите?

- О Дворце, конечно, - ответила Маришка.

- А. Конечно.

- Я попросила Вильмоша помочь с кое-какой работой, а он сказал, что уже согласился и, более того, начал.

- Да, - сказал Ласло, - я должен был рассказать тебе.

- Ничего страшного, - молвила она.

Неестественность разговора доставляла ей неудобства. Как и само строение. Но она не просто так дочь графа и графиня. Самое лучшее в том, чтобы быть королевой, писала она отцу, это то, что больше ее не будут называть графиней. Это был титул ее матери, и всегда останется им. Маришка хорошо помнила ее, хотя была еще ребенком, когда "Богиня призвала ее".

Размышления ее прервал Миклош.

- Скажи, - он остановил на ней свой странно призывный взгляд, - когда ты впервые взглянула на дерево…

- Да, помню, - осторожно ответила она. Быстро покосилась на Ласло - у того мускулы на шее напряглись, когда тот смотрел на Миклоша. Ей вдруг захотелось погладить их, и она мысленно улыбнулась.

- Ты тогда сказала что-то Бригитте, - продолжил Миклош. - Что-то насчет того, что дерево бесполезно. Что ты имела в виду?

Маришка зачерпнула ложку супа, чтобы подольше подумать. Она правда так сказала? Дура. Наверное, ее что-то отвлекло. Мысленно выругалась, но не выказала виду.

- Ты уверен, что я сказала именно это?

- Что-то вроде того.

Нет, дерево не было необходимо. Изменения, которые необходимы были Дворцу, вполне можно сделать, не затрагивая его. Но как ей это объяснить? Они решат, что она ими манипулирует, если не хуже.

- Сама не знаю, о чем я тогда думала, - сказала она. - Суп великолепен, не правда ли? - последнее было адресовано Ласло, чтобы она могла увидеть, как он отреагирует. Бедняга Ласло. Королем он по большей части был хорошим, но никогда не мог удержать свои мысли, чтобы те не отображались у него на лице. Никто из них не мог. Наверное, семейная черта. И сейчас она видела, что вопрос Миклоша беспокоит его. Что ж, несомненно, будучи тем, кто он есть, потом он спросит ее об этом. И к тому моменту надо иметь готовый ответ.

Миклош все еще смотрел на нее и хмурился, но в итоге вернулся к своей порции. Еще одна семейная особенность: за вычетом Андора, все они терпеливые. Миклош тоже не забудет, и его не так легко удовлетворить, как Ласло.

Король проговорил:

- Итак, Маришка, ты все еще думаешь, что проблему с деревом мы сможем решить, укрепив стены вокруг него, так?

Она кивнула.

- Да. Более того, я думаю, что это ЕДИНСТВЕННО возможное решение. Как и все вы, я хотела бы узнать, откуда оно возникло, но мы видим, что все другие способы для нас закрыты. Это может быть трудно, в конце концов, здание очень старое, и укрепить его окажется более чем непросто, но раз мы больше ничего не можем сделать…

- Виктор с тобой не согласен, знаешь ли.

- Знаю я Виктора, - сухо ответила она. Сила чувств ее относительно капитана случайно отдалась в тембре голоса, и Ласло пристально взглянул на нее.

- Ты о чем?

Да пропади оно пропадом.

- Он считает тебя дураком, Ласло. Приглядывай за ним. Не все, что он думает, отражается у него на лице. Он командует дворцовой стражей, более того - они с маршалом Хенриком дружат теснее, чем ты думаешь.

Ласло отложил ложку.

- О чем ты говоришь?

- Я ему не доверяю, - сама начала, обратного пути нет. - Я видела, как он смотрит на тебя, когда ты не видишь, а Хенрик командует армией.

Очи Ласло сверкнули.

- И какое отношение имеет это ко всему прочему?

- А такое, что он может строить заговор против тебя.

- "Может" ничего не значит. У тебя есть доказательства всему этому?

Маришка покачала головой, разочарование душило ее.

- Я не предъявляю обвинений, Ласло. Я предупреждаю…

Только это она и успела сказать. Раздался глубинный грохот и хруст, откуда-то снизу. Продолжалось это примерно с дюжину ударов сердца и оставалось единственным звуком, однако Маришка заметила, как вино в ее бокале всколыхнулось. И сама не зная почему, вцепилась в край стола.

Глубоко внизу малые напряжения и общие усадки, копившиеся многие годы, наконец возымели эффект. Опорный клин, стиснутый тяжестью блоков песчаника, чуть отошел от стены, которую подпирал. Блок песчаника, подточенный вековыми сквозняками, сместился. Смещение изменило равновесие, которое и так уже лет десять держалось на честном слове, и весь клин, один из шести, поддерживающих этот блок, сломался и выпал. Блок песчаника вынужденно попытался перераспределить свой вес на пять оставшихся. Два из них оказались столь же хлипкими, как и первый, и не продержались и вздоха.

Вряд ли три оставшихся клина удержали бы блок, но это уже неважно. Распределение веса оказалось безнадежно неверным, и издав почти человечий вздох, блок сдался, треснул и рухнул. Плиты пола, поддерживаемые клиньями и блоком, вздыбились и осели. Сотни фунтов материала рухнули в погреба, сокрушив лестницу и выбив еще несколько кусков песчаника. Дерево, плитки и песчаник кусками валялись внизу, задыхаясь в пыли, порожденной их же разрушением.

На другом краю погреба другие блоки песчаника были зафиксированы другими клиньями. Они попытались принять на себя добавочный вес - и справились. Им это не понравилось, и если бы кто-то слушал, он услышал бы их громкую жалобу, но пока они выдержали.

Когда вновь воцарилась тишина, Маришка поняла, что задержала дыхание, и выдохнула. Все посмотрели друг на друга и вокруг.

Ласло нарушил молчание первым.

- Что это было? - прошептал он.

Никто не ответил.

- Я пойду посмотрю, - начал подниматься Вильмош.

- Я с тобой, - сказал Миклош.

Ласло возразил:

- Нет, обождите. Нам скоро скажут, и я хочу, чтобы все вы были со мной. Если на нас напали, я не хочу, чтобы вас пришлось искать.

- Но надо выяснить, что это было, - возразил Миклош.

- Все знают, где я, - пояснил Ласло. - Кто-нибудь… ага.

Последнее относилось к появлению у входа Виктора. Капитан коротко поклонился королю.

- Ну же, - бросил Ласло.

- Ваше величество, произошел несчастный случай.

- Несчастный случай?

- Кусок пола у главного входа провалился.

Ласло на миг зажмурился, потом открыл глаза.

- Кто-то пострадал?

- Нет, ваше величество. То есть ничего серьезного. Карой, караульный на посту у входа, вывихнул колено.

- Хорошо. - Он молчал. Маришке показалось, что он стареет прямо на глазах. - Пусть там все уберут. И поставьте перемычку или что-то вроде того, чтобы можно было входить и выходить.

- Да, ваше величество.

Когда Виктор ушел, Ласло повернулся к Вильмошу.

- Попробуй им помочь.

Вильмош кивнул, начал вставать- и замер, наполовину на стуле, наполовину в воздухе. Глаза его округлились, Маришке показалось, что он побледнел. А потом с поразительной скоростью вылетел вон.

- Это что такое? - удивился Ласло.

И как раз тут до нее дошло. Она посмотрела на Миклоша и увидела, что он тоже понял, что случилось.

- Пол перед парадным входом, - сказала она.

- Норски, - кивнул Миклош.

Маришка и Миклош встали одновременно и поспешили к выходу.

- Миклош!

Оба развернулись.

- Да, Ласло? - сказал принц.

- Останься. Мне понадобится твой совет.

Он посмотрел на Маришку. Она видела, как он колеблется - а потом вдруг сдается. Миклош развернулся и кивнул Ласло, Маришка же пошла дальше. В Главном чертоге Андор уже стоял, оглядываясь практически в отчаянии.

- Маришка, погоди минутку…

Она покачала головой и заторопилась дальше. Вскоре его шаги раздались у нее за спиной, но она не обращала на него внимания, спускаясь по лестнице в цоколь. Неподалеку от парадного входа кругом толпились стражники и слуги.

Она подавила желание протолкаться вперед. Даже в этот час, подумала она, я должна вести себя подобающе. Особенно в этот час. Она кашлянула и, позволив удивленному слуге увидеть себя, воскликнула:

- Дорогу!

Андор как раз догнал ее и глядел ей через плечо. Перед ней расступились, и она подошла к краю дыры в полу, примерно двадцать на пятнадцать футов. Посмотрела по сторонам - отсутствовала часть переднего покоя вместе с ведущей в погреб лестницей, остались лишь две деревянных балки, косо выпирающих их перекрытия и чуть покачивающихся. В воздухе висели комья пыли, мерцающие в свете приоткрытых дверей во двор. Лестница в погреб также явно рухнула, и походило все это на открытую рану в теле Дворца, с щербатыми гнойниками в виде осколков разбитых плит пола. Но самое жуткое было, пожалуй, то, насколько ровно-прямоугольной вышла дыра, несмотря на эти самые выщербленные края.

Кто-то проговорил:

- Осторожно, госпожа.

Не обращая на него внимания, она смотрела вниз, но видела лишь кучу обломков. И тут оттуда раздался плач, и она знала, что это голос Вильмоша.

Она повернулась к ближайшему стражнику.

- Помогите мне спуститься, - велела она.

- Маришка, - сказал Андор, - я уверен, что там ничего нет, только норски. Не нужно…

- Молчать, - развернулась она к нему.

Он отпрыгнул, как укушенный, и открыл было рот, но не смог выговорить ни звука. Вновь посмотрела на слугу, с которым говорила. Тот не шевельнулся. Она прочла сложную гамму мыслей на его лице и легко их расшифровала.

- Нет никакой необходимости, - проговорила она, - изыскивать достойный способ помочь мне попасть вниз. Это не вопрос достоинства. Делайте что я велела. Немедленно.

Кто-то что-то сказал про веревочную лестницу, и слуга метнулся прочь. Вернулся минутой спустя с бухтой веревки подмышкой. Он и другие держались за один конец, на втором сделали петлю и опустили в дыру. Она легко встала в петлю, поморщившись, когда зацепила щербатый край ямы. Одной рукой она держалась за веревку, второй придерживала платье обернутым вокруг ног. Они медленно опустили ее на кучу обломков.

В погребе было светлее обычного благодаря факелам в цокольном этаже, почти как проблеск солнца сквозь тучи. Она слезла с обломков и осмотрелась. Вильмош был прямо перед ней с норской в руках. Он поглаживал мех зверька, а две полоски слез на его щеках поведали историю, для которой не нужны слова.

Она неохотно подошла к нему.

- Кто это?

- Батя, - тихо сказал он, поперхнулся и зарыдал, громкими задыхающимися всхлипами, которые разрывали ей сердце, как выщербленный нож. Она быстро огляделась, где остальные; Атя и Аня по-прежнему сидели в своей клетке, внимательно глядя на Вильмоша, носики их дрожали, как будто они чуяли смерть и не понимали, что это. Вторая клетка явно попала под удар, один ее край был раздавлен, обломки проволоки торчали внутрь и наружу. Норсок в клетке не было.

Она повернулась было к Вильмошу, спросить, где остальные, но увидела Хюгу, которая жалась к его ногам, порой привставая на задние лапки, ушки ее шевелились туда-сюда. А вскоре заметила и Чечемё, та лежала на боку неподалеку от Вильмоша, крутила головой туда-сюда и дышала очень быстро. Бок ее был в крови. Она подошла к ней.

- Оставь ее, - сказал Вильмош, не поднимая взгляда.

Не слушая его, она опустилась на колени рядом с норской. Положила веер и очень осторожно коснулась шерстки сбоку на шее Чечемё, потом скользнула рукой ниже. Когда она дотронулась до бока зверька, норска подпрыгнула и полоснула зубками вкруговую - Маришка едва успела убрать руку.

Маришка крепко охватила ладонью ухи норски, чтобы удержать на месте голову, и осторожно приподняла ее заднюю часть. Норску это вроде бы не беспокоило. Положила обратно. Все еще придерживая за уши, раздвинула шерсть на боку и увидела рану, в глубине виднелась кость. Ее чуть не вывернуло на месте, но она закрыла глаза и сдержалась. Затем силой заставила себя полностью осмотреть Чечемё, вопреки тому, что норска дергалась в ее руках и жалобно вопила.

Потом она положила норску обратно и принялась обшаривать пол, пока не нашла деревяшку.

- Что ты делаешь? - спросил Втльмош.

- Дай мне свой нож.

- Зачем?

- Пожалуйста.

Он передал ей нож, но встал между ней и Чечемё, с подозрением за ней наблюдая. Она откромсала кусочек веревки, которая все еще свисала с потолка, и распустила ее на несколько прядей. Принесла пряди и деревяшку к Чечемё, опустилась на колени.

- Что ты делаешь? - повторил Вильмош.

- Держи ее, - велела она.

Он положил тело Бати, очень осторожно и, пожалуй, благоговейно, руки его дрожали. Подошла Хюга, обнюхала вторую норску и зацокала. Вильмош взялся одной рукой за уши Чечемё, второй ладонью подхватив норску под брюшко. Маришка взялась за поврежденную ножку и потянула. Чечемё издала некий аналог жуткого вопля, пока Маришка пыталась правильно сложить косточки. В какой-то момент вопли крошки-норски заглушили всхлипывания Вильмоша. В какой-то момент она сама почти ослепла от собственных слез.

Длилось все это, кажется, несколько часов.

А когда все закончилось, Вильмош сидел на куче обломков, держа на ладони Чечемё, второй же рукой он обнимал Маришку, которая вцепилась в него обеими руками, уткнувшись лицом в плечо.

Стояла уже ночь, когда Вильмош помог ей выбраться наверх, держа в одной руке тельце Бати. Они не разговаривали. Вильмош вышел из Дворца, чтобы похоронить норску, Маришка осталась внутри. Поперек провала к дверям перекинули мостки в пару досок.

Она попыталась сообразить, нужно ли ей сейчас общество или лучше побыть одной. Потом пришла мысль: если она будет в обществе других, ей придется исполнять свою роль будущей королевы. Исполнять свою роль? - мысленно повторила она, глядя во тьму погреба. Что за дурость.

Она все еще стояла там, когда в парадные двери вошел Миклош, с лица его капал пот. Когда он прошел по мосткам, Маришке показалась, что он чуть не плачет.

- Я видел Вили, - сказал он. - Спасибо, что помогла ему. Хотел бы я… - он прервался и покачал головой.

Она стиснула его плечо. Он пошел дальше и скрылся за углом, направляясь в покои, где сейчас спал. Маришка подавила порыв пойти с ним. Он сейчас справлялся со своей печалью сам. Возможно, то была сочувствие к Вильмошу, возможно, что-то еще, но ей всяко не следовало вмешиваться. Она прислонилась к стене и позволила себе сделать два глубоких вдоха. Впереди ее ждал долгий подъем обратно в Главный чертог.

Режё и Шандор о чем-то спорили в одном углу, Виктор дремал в другом. Маришка устроилась в третьем. Опустилась в кресло и кивнула слуге:

- Бренди.

Когда принесли выпивку, она силой заставила себя пить крепкий напиток крохотными глоточками, ненавидя саму себя за светские манеры, которые уже много лет как сделала частью своей натуры. Сейчас ей хотелось опрокинуть стаканчик одним глотком, как Вильмош, однако это потребовало бы сделать над собой усилие, а сейчас лишние усилия были совсем не для нее.

Режё и Шандор подошли и сели рядом с ней.

- Да?

Режё спросил:

- Как Вильмош?

Она посмотрела на него. Режё для нее всегда был сама осторожность. Он знал куда больше, чем раскрывал, и по натуре был наблюдателем, действовал же обычно чужими руками.

Она проговорила:

- Будет жить. Конечно, это для него был сильный удар. Я сделала, что могла.

Шандор кивнул.

- Значит, завтра он нам поможет?

Маришка молча воззрилась на него. Он что, не понимает, что это значит для Вильмоша? Пожалуй, нет, не понимает. Как он так может? Она отвернулась и не ответила.

- Что-нибудь не так, графиня? - спросил чародей.

Она хотела сказать "просто уйдите", но не могла. А все остальное было бы неправильным, так что она просто молчала. Потом Режё что-то ему шепнул, и королевский советник сказал "Возможно, позднее, графиня", и они ушли.

"Богиня, да что со всеми ними не так?"

Увидев, как с другой стороны в зал входит Андор, Маришка быстро встала, сознавая, что в первую очередь она сейчас не хочет говорить с ним.

Из зала она выбралась через ближайший выход, и лишь потом сообразила, что этот путь ведет в Королевскую башню. Она остановилась, не желая идти туда, где ее не желали видеть, однако категорически не собираясь изливать душу Андору, который что-нибудь наверняка ляпнет. Помешкав, она продолжила подниматься. Лестницу освещал единственный светильник, и освещал не так уж хорошо. Однако она видела, что стены здесь грязные и, как во всем прочем Дворце, покрыты трещинами и щербинами. Ее передернуло. Лестница была длинной, ступени высокими, а стены находились так близко друг к другу, что плечи ее временами задевали за обе стены.

Ступени заканчивались дверью - настоящей, как у парадного входа, на кожаных петлях. Она тихо постучала. Дерево было массивным и тяжелым, тупой стук, кажется, не добрался до той стороны двери. Она постучала сильнее, но все равно осталось чувство, что дверь изничтожила ее стремление быть услышанной.

Наконец она приподняла ручку и надавила на дверь, чуть приоткрыв ее. Позвала:

- Ласло? Это я, Маришка. Ты здесь?

Заглянула внутрь, ничего не увидела. Откуда-то изнутри доносилось тусклое свечение. Она просунула голову за дверь.

Ласло лежал на полу - обнаженный, лицо в пол, руки распростерты. В воздухе над ним висело нечто вроде светящегося шара. Приглядевшись, она почти разглядела внутри шара лицо. Чем дольше она смотрела, тем более четкими становились черты лица. Она знала легенды, которые рассказывают о королях Фенарио, а Ласло эти самые легенды пересказывал так, словно они случаются каждый день. Лицо могло принадлежать лишь Богине Демонов.

А потом внутри нее нечто провернулась, и она вдруг осознала, что не должна смотреть в это лицо. Зажмурившись, она закрыла дверь. Обнаружила, что дрожит, и устало прислонилась к стене.

Запинаясь, она спустилась по длинной лестнице вниз, благодарная тесным стенам, которые помогли ей не упасть. Остановилась у входа в Главный чертог, перевела дух. Мне нужна ванна, подумала она, и почти рассмеялась.

Она вошла в зал и перехватила взгляд Виктора - тот посмотрел на нее, затем на вход, из которого она появилась, и вздернул бровь. Она отвернулась. Посреди комнаты Андор о чем-то вполголоса говорил с Шандором; чародею, похоже, было скучно, Андор же казался преисполнен восторга. Она попыталась добраться до выхода, который вел к ее покоям, но Виктор перехватил ее.

- Графиня, - проговорил он, - вижу, вы были…

- Ты видел Вильмоша? - прервала она его.

- Нет. Но в Королевской башне его точно нет, туда никто не ходит, кроме…

- Хорошо. Тогда поищу его в другом месте.

- Это разумно, однако хотелось бы знать…

- Ты ведь знаешь, что случилось с одной из его норсок, не так ли?

Он отмахнулся.

- Да, конечно. Но вы не можете винить за это Дворец. И я по-прежнему хотел бы…

- Винить Дворец? - она перевела дух. - Интересная мысль. Мне она ранее в голову не приходила. Прошу прощения.

Развернулась и ушла. В коридоре ускорила шаг, чуть ли не побежав, а по лестнице практически скатилась. В коридоре она увидела Бригитту, которая двигалась, скорее всего, к комнате Миклоша. Маришка кивнула и прошла бы мимо, но ласлова шлюха проговорила:

- Погодите минутку.

Маришка остановилась, вся дрожа.

- Да?

- Вильмош у себя в комнате. Возможно, вам стоит поговорить с ним.

Графиня моргнула.

- Да, - промолвила она чуть погодя, - спасибо.

Бригитта кивнула и прошла мимо. Маришка же нашла покои Вильмоша и остановилась у входа.

- Вильмош?

- Да? - послышалася голос с той стороны занавеса.

- Могу я войти?

- Да.

Он лежал на боку, пялясь на противоположную стену. Комната Вильмоша была практически пуста - туалетный столик да кровать, такая скорее подошла бы трудяге из простонародья, а не принцу крови. На нее он не смотрел. Сперва ей показалось, что лицо его исполнено печали, но потом она поняла, что он вне себя от ярости и словно боится пошевелиться, ибо тогда ярость эта может сокрушить все вокруг.

- Что такое, Вильмош?

Он вдруг сел. Обычно, когда Вильмош менял свое положение, было похоже, что требуется некоторое усилие, дабы заставить его немалые габариты подчиняться его воле. На сей раз, однако, движение было быстрым и одновременно плавным. У Маришки от этой разницы дух захватило, перед ней словно был другой человек. Даже стало как-то боязно, но это был совсем другой страх, чем в Королевской башне.

Вильмош посмотрел на нее, ничего не сказав.

- Что такое? - повторила она.

Он покачал головой. Ярость все еще пытала внутри него, и он смотрел на нее, но гнев его был обращен в совсем ином направлении.

- С тобой… кто-то говорил?

Он кивнул.

- Шандор.

- И что он сказал?

- Винит во всем то дерево в комнате Миклоша.

- Что? Но это невозможно. Это случилось совсем в другом месте.

Он кивнул.

Она села на кровать рядом с ним.

- Ты зол, но не знаешь, на кого или на что злиться. Так?

Он кивнул.

- Мне очень жаль, - проговорила она. - Я знаю, это не поможет, но мне правда жаль. Хотела бы я иметь возможность хоть что-нибудь сделать.

Он не ответил. Через некоторое время она поднялась и пошла к выходу. У занавеса остановилась.

- А тебе нужно, чтобы кто-то был виноват?

Он кивнул.

- Мне очень жаль, - сказала она.