Вопреки судьбе

Глава 7

Марали оттолкнулась от стола. Пульсирующая, болезненная влажность между бедер смутила ее. Нэш смутил ее. Ее собственное поведение смущало ее еще больше. Она посмотрела на дверь, за которой он исчез. Что именно он делал с ней? И что еще более важно, почему он остановился? Каждое нервное окончание в ее теле покалывало с необычным осознанием.

Когда ее разочарование возросло, ее гнев усилился. Как он смеет допускать такие вольности с ее телом без спроса! Он должен знать, как ее это расстроит. Поэтому он прячется от нее. Что ж, она не собиралась позволить ему так легко сорваться с крючка. Мужчина не может просто прижаться носом к интимной зоне женщины таким образом. Правильно? Она не очень хорошо разбиралась в таких вещах, так что не была уверена, что происходит между мужчиной и женщиной, но, безусловно, это не было приемлемым. Они едва знали друг друга. Он воспользовался ей. И что еще хуже, она позволила это.

Марали взяла пылающий огарок свечи и прошла через дом, ее глаза опасно сузились, свободная рука сжалась в праведный кулак. Она остановилась у двери спальни, и неистово постучала по ней.

— Я знаю, что ты там, — она позвала его, повысив от гнева голос. — Ты думал, что ты делаешь?

Он не ответил ей. Она снова постучала в дверь, а затем прижала ухо к ней, прислушиваясь. Она могла слышать его прерывистое дыхание.

— Что ты там делаешь?

— Н-ничего, — ответил он, задыхаясь. Повисла долгая пауза, во время которой, ни один из них не издал ни звука.

— Уходи! — наконец потребовал он.

— Я не уйду, пока ты не извинишься.

— Я уже извинился.

— Это не было настоящим извинением.

Дверь распахнулась, и он сердито посмотрел на нее, его глаза светились золотом в свете свечей.

— Я извиняюсь, — рявкнул он, а затем хлопнул дверью перед ее лицом.

Она сердито вздохнула и стремительно понеслась от двери обратно на кухню. Она собиралась приготовить ужин, прежде чем она была так грубо-блаженно-отвлечена. К черту его и его противоречивое поведение, она проголодалась. Как только она поест, она потребует вернуть свой меч. А потом она собирается вернуться в Сарбо и надеется, что больше никогда не увидит этого человека.

Маленькая дверь на кухне привела к холодной комнате. Внутри, она нашла все мыслимые виды дичи и выбрала два больших стейка из оленины из его богатого запаса. Поискав чуть дольше на кухне, Марали не обнаружила абсолютно ничего, чтобы приготовить еду. Это выглядело, как будто этот человек был хищником. Он никогда не слышал о картофеле? Она разожгла огонь в печи длинными спичками и принялась за поджаривание стейков. Возможно, немного еды в животе, вернет ее к разумности.

Нэш мудро поступил, запершись в своей комнате, пока она оставалась враждебной. Тем не менее, она не могла понять, почему он остановился. Он не мог спросить у нее, понравилось ли ей то, что он делал с ней? Должна она была ему сказать, что хотела почувствовать его рот там? Потому что она хотела. Она проклинала наличие штанов. Она никогда не была с мужчиной до этого. Она не была уверена, было ли его поведение ненормальным или обычным. Все, что она знала, это что она хотела его. Хотела… все, что он бы начал. Если бы он просто спросил ее, она бы поощрила его продолжать. Может быть, он хотел, чтобы она сопротивлялась. Ее тетя говорила ей, что мужчинам не нравятся доступные женщины. Они наслаждаются охотой больше, чем призом. Может быть, тетя Бейли была права.

Когда стейки приготовились, она вернулась к комнате Нэша и легонько постучала в дверь.

— Ты голоден? — спокойно спросила она. — Ужин готов.

Через мгновение он открыл дверь, его лицо покраснело от смущения. Он меньше походил на дикое животное, больше на респектабельного человека, ее восхищение быстро возросло.

— Я действительно сожалею о моем поведении, — сказал он, избегая ее взгляда. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Забудь об этом, — сказала она.

— Ты простишь меня?

— Почему бы и нет? На самом деле ничего не произошло, — она говорила чертовски спокойнее и самоувереннее, чем она чувствовала.

Он вздохнул с облегчением:

— Ты что-то приготовила?

Она кивнула, и он улыбнулся, все еще краснея, но, по крайней мере, он был в состоянии теперь встретиться с ней глазами. Какой интригующе противоречивый человек. Минуту агрессивный, а следом пассивный. Она подозревала, что он никогда не перестанет удивлять ее. Она не была уверена, что ей нравилось больше — его доминирующая, неконтролируемая сторона или его нежная, уравновешенная сторона. Она решила, что это не важно. Они обе были частью одного человека, и ей пришлось признать, что ей нравился он весь.

— Ты когда-нибудь слышал о картофеле? — Спросила она, когда они шли на кухню.

— Картофель? — Повторил он, собираясь с мыслями. — Разве это не какой-то клубень?

Она засмеялась. Ему нравилось дразнить ее.

— Все, что я смогла найти для готовки, было мясо.

Он посмотрел на нее, выглядя искренне смущенным:

— Что-то не так?

Она почесала голову:

— Ну, я думаю, нет; если ты хищник. Однако, люди всеядны.

— Я допускаю, — согласился он, — Мы могли бы пойти в Сарбо завтра и приобрести некоторые растительные продукты для твоего удовольствия.

Она снова рассмеялась:

— Ты смешной парень, Нэш.

— Смешной, в значении забавный, или смешной, в значении странный?

— В обоих.

— Я тоже не привык к твоим манерам. Я заранее прошу прощения за то, что тебе покажется неотесанным.

Она посмотрела на него, и видела, что он пытался понять ее, как она пыталась понять его.

— Перестань извиняться, Нэш. Я нахожу твои манеры забавными. Просто будь собой.

Она ожидала, что это успокоит его, но это, казалось, сделало его еще более нервным.

— Будь собой, — прошептал он. Он посмотрел на нее, перед тем, как опустил глаза в пол. — Я просто думаю, что ты пока не готова к этому.

Она снова покачала головой, в недоумении:

— Ты снова странно смешной.

— Прости.

— Перестань извиняться.

— Прости.

— Нэш! — она остановила его.

— Прости, — он беспокойно засмеялся, и провел рукой по волосам. Локон белых волос, частично покрывающий его левый глаз, переместился в сторону на мгновение, прежде чем возвратиться, чтобы лечь в свое привычное положение.

— Я закурю, — он следил за ее реакцией.

— Если тебя это успокоит, любой ценой, кури десять из них.

— Но ты приготовила ужин. Было бы невежливо, позволить ему остыть.

— Это лучше, чем смотреть, как ты нервно дергаешься.

— Я тоже так думаю, — согласился он, глубоко вздохнув. — Я буду через минуту.

Он направился к двери, схватил свой длинный кожаный плащ с крючка, прежде чем выйти на крыльцо. Она вздохнула, надеясь, что сигарета позволит ему собраться. Очевидно, она была не единственной, кто был выбит из колеи их кратким столкновением на кухонном столе. Марали вернулась на кухню и порылась в поисках посуды. Она нашла несколько ножей, но никаких вилок или ложек. Она налила две чашки чистой воды из большого кувшина и только села, чтобы приняться за свой стейк, когда открылась входная дверь. Она слышала, что Нэш снял пальто и повесил его на крючок, прежде чем его шаги пересекли гостиную и он появился в дверях кухни. Выражение его лица было непроницаемым в тусклом свете свечи.

— Я не нашла вилки, — сказала она.

— Вилки, — пробормотал он так, как будто никогда прежде не слышал это слово.

— Есть ими.

— Разве ты ешь не ртом? — спросил он, склонив голову на бок, оценивая ее. Он прошел и сел напротив нее за стол. От него мягко пахло дымом. Она сделала глубокий вдох через нос, чтобы ощутить его запах.

— Ну, конечно, — сказала она, широко улыбаясь, — Но ты кладешь еду в рот вилкой.

— Для этого есть пальцы.

Она сделала паузу, сначала думая, что он шутит и поняла, что он совершенно серьезен. Затем она кивнула.

— Правильно, — согласилась она. Она взяла нож и разрезала свой стейк. Нэш смотрел на нее с интересом в мгновение, когда она отрезала маленький кусок стейка и пальцами положила его в рот. Через некоторое время он повторил ее действия, все еще глядя на нее, как будто обучаясь на примере. У нее создалось впечатление, что он никогда не использовал нож таким образом, и делал это только для ее удовольствия.

— Даже если вы живете рядом с Сарбо, я считаю, ваша культура сильно отличается от их, — сказала она.

Нэш поймал ее взгляд через стол со свечами.

— Продолжай.

— Я думаю, что… Я думаю, что это интересно, — сказала она. — Мне нравится, что вы не такие как все.

Он улыбнулся и коснулся ее руки, которая слегка опиралась на стол.

— Ты более непредубежденная, чем большинство, — сказал он. — Может, вы еще не безнадежны.

Она убрала руку от него, спрятав ее под стол, поскольку она начала покалывать от его легкого, как перышко прикосновения.

— Что это должно значить?

— Ничего, — пробормотал он. Он сменил тему. — Этот стейк хорош. Я обычно выбираю его редко, но этот мне нравится.

Она не ответила на его комплимент. Она все еще ломала голову над его предыдущим комментарием.

Он снова попытался отвлечь ее: — Как твое плечо? Болит?

Упоминание ее раны напомнило об ощущении его языка на ее коже. Кончики ее груди напряглись, и у нее перехватило дыхание.

— Я… это… гм… хорошо. — Она положила последний кусок стейка в рот, медленно пережевывая и смотря в потолок, чтобы ей не пришлось говорить.

— Я должен очистить его снова, — сказал он. — Царапины могут быть заражены, и я не думаю, что ты сможешь достать до раны сама.

Она заставила себя проглотить оленину.

— Я думаю это правильно.

— Когда я завтра возьму тебя в Сарбо, я лучше дам тебе новую рубашку. — Его глаза были сосредоточены на пятне крови на ее плече.

— Ты возьмешь меня завтра?

Он пристально посмотрел на нее:

— Разве ты не хочешь вернуться?

Она хотела. Но она так наслаждалась его компанией.

— Я… я… ну, да. Я полагаю, что это лучше всего. Я подразумеваю, что неприлично выглядит, нам двоим остаться вместе в одиночестве в одном доме, и все такое. Люди, наверное, думают… люди подумают… — Она замолчала, внезапно потерявшись в его пристальном взгляде.

— Мои люди ничего не подумают, — сказал он. — Если ты хочешь остаться со мной, то я был бы рад видеть тебя своим гостем.

— Мои вещи… это… — она снова сбилась с мысли. Хватить ли ей наглости, чтобы остаться здесь с ним? Она должна была оставаться в районе до следующего полнолуния. У нее, по крайней мере, было тридцать Волков для убийства, прежде чем она могла бы двигаться дальше, чтобы уничтожить паразитов из соседней деревни, но остаться здесь с Нэшем… Она знала его едва двадцать четыре часа. Как она могла даже лелеять такую мысль?

— Мы могли бы пойти забрать твои вещи из гостиницы после восхода солнца, — сказал он. — Я хотел бы пройтись по магазинам. Кажется, у меня не хватает вилок.

Она улыбнулась, а затем рассмеялась.

— Хорошо, — согласилась она, и ее сердце сильно забилось в груди.

— Я рад, что все улажено, — сказал он, вставая из-за стола и потянувшись руками над головой.

Она увидела проблеск голой кожи на поясе, когда его свитер поднялся выше кожаных штанов. Ее глаза остановились на уровне темных волос под пупком и проследили их путь до тех пор, пока они не исчезли в пояс его кожаных штанов. У нее перехватило дыхание, и она заерзала в кресле. Почему он заставлял ее чувствовать себя таким образом? Она никогда не задыхалась перед мужчиной прежде, никогда даже не интересовалась мужчинами на самом деле. Что было такого особенного и привлекательного в этом?

— Пойдем, — сказал он, протянув ей руку. — Давай, пойдем погреемся у огня, и я поухаживаю за твоей раной.

Она взяла его за руку и встала из-за стола, молча следуя за ним в гостиную. Он уговорил ее сесть на толстую медвежью шкуру возле очага и добавил бревно в огонь, прежде чем присесть рядом с ней. Он смотрел ей в глаза несколько долгих мгновений, пока она не подняла руки и начала расстегивать рубашку. Ему необходим доступ к ее ране, если он собирается лечить ее снова, сказала она себе. Она отодвинула рубашку с плеча, и он посмотрел на царапины выше ее ключицы, слегка касаясь их кончиками пальцев.

— Выглядит хорошо. Я, наверное, должен оставить ее в покое, — сказал он.

— Она по-прежнему болит, — солгала она, наклонив голову, чтобы дать ему доступ.

Он немного поколебался, прежде чем наклониться ближе и лизнуть языком рану. Она вздрогнула, закрыв глаза от блаженства.

— Тебе опять холодно? — спросил он, привлекая ее ближе, чтобы поделиться своим теплом.

— Да, — она снова солгала, задыхаясь, когда его язык вернулся к ее плечу.

— Я причиняю тебе боль? — он с беспокойством поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

— Нет, пожалуйста, не останавливайся.

Он снова опустил голову, и она удовлетворенно вздохнула, запустив пальцы в его густые черные волосы. Она на самом деле не намеревалась, но она подтолкнула его голову ниже, и выгнула спину, пока его восхитительный язык ласкал ее грудь выше чашки ее бюстье. Когда он подбородком отодвинул ткань ниже и лизнул языком по набухшей почке на кончике груди, она рухнула, задыхаясь, увлекая его вниз за собой.

— О, — выдохнула она, а он погладил ее ноющий сосок языком. Это было даже лучше, чем она себе представляла. Пульсируя между ног, ее плоть припухла и увлажнилась. Она хотела чего-то. Жаждала чего-то. Нэша.

Ее руки переместились с волос на спину, привлекая его ближе, желая, чтобы нежность его языка продолжалась всегда. Ее глаза плыли по течению открытые, когда она нашла что-то липкое на его затылке. Она подняла руку, чтобы шутливо посмотреть на кончики пальцев. Они были покрыты кровью.

— У тебя кровь, — выдохнула она, и он поднял голову, чтобы посмотреть на нее.

Он, казалось, не поинтересовался раной, которую она нашла.

— Почему ты хочешь, чтобы я лизал тебя здесь? — спросил он, снова проводя языком по ее распухшему соску.

Она невольно вздрогнула и оттолкнула его.

— Я не хочу, — сказала она, сомневаясь, как он мог даже предположить такую вещь.

— Не смущайся. Я не против делать это, и тебе, казалось, нравится. Я просто поинтересовался, почему.

— Я не знаю, — раздраженно сказала она, застегивая рубашку на своей открытой груди и садясь. — Дай, я посмотрю твою спину.

Прежде, чем он мог увернуться от нее, она стащила его свитер вниз, и всмотрелась в четыре отметки прокола на шее. Они были небольшими, но глубокими.

— Что случилось?

— Ничего. Моя мать утром позаботится об этом.

— Я сделаю это, — сказала она и потянула его свитер через голову.

Дорожки засохшей крови стекали к центру спины, но раны еще немного кровоточили.

Идея попробовать его кровь на язык не привлекала, так что она поднялась с ковра и пошла на кухню за полотенцем. Она смочить его небольшим количеством воды, прежде чем вернуться к Нэшу, который все еще сидел на коврике. Он с любопытством смотрел на нее через плечо, когда она смывала засохшую кровь с кожи мокрым полотенцем.

— Это похоже на укус, — сказала она, более близко осмотрев рану. — Один из Волков укусил тебя?

Он смотрел на ковер перед собой. Он не ответил на ее вопрос, но сидел там, как будто исчез в другом мире. Она отложила полотенце в сторону и обняла его за талию, запечатлев нежный поцелуй возле раны.

— Ты в порядке? — спросила она. — Больно?

Он снял ее руки со своей талии и встал.

— Я думаю, у меня есть то, в чем ты можешь сегодня поспать, — сказал он и вышел из комнаты.

Спать? Она не думала об этом. Где бы она спала? В его комнате. На его ложе с ним. Одни? В темноте. Будет ли он спать голым, как она нашла его утром под древними деревьями? Будет ли она возражать, если он так поступит? Когда он вернулся спустя несколько минут, она сидела на коврике с холодными пальцами на своих пылающих щеках.

— Она будет слишком большой и отчасти старой, но чистой, — сказал он, протягивая ей одну из своих рубашек.

— Спасибо, — сказала она спокойно, принимая рубашку и глядя на него с тысячей вопросов проносящихся в голове.

— Иди спать, — сказал он. — У меня есть некоторые вещи, которые мне нужно сделать, прежде чем я вернусь.

— В твою кровать? — спросила она, непривычно писклявым голосом.

— У меня есть только одна кровать, — сказал он, а затем, казалось, поняв, что их культуры снова столкнулись, — Для нас неприемлемо делить кровать?

Ее лицо пылало, и ее сердце билось, но так или иначе она смогла сказать.

— Нет, все нормально.

Он улыбнулся, выглядя успокоенным.

— Спокойной ночи, Марали.

Она поняла, что он ее отпускал.

— Спокойной ночи, — угрюмо ответила она и поднялась на ноги, чтобы найти кровать, которую она разделит с ним.

Он смотрел, как она прошла мимо него и схватил ее за руку.

— Что-то не так? Ты кажешься расстроенной.

Она посмотрела на него; его лицо было едва видно в темной комнате. Прядь волос, которая закрывала глаз, казалась более белой, чем обычно, в резком контрасте с мраком. Она смотрела на нее, напоминающую сияющий полумесяц, а затем перевела взгляд на его золотистые глаза.

— Я в порядке.

— Ты хочешь, чтобы я полизал другую грудь тебе?

Глаза Марали расширились, и вся кровь в ее теле, казалось, сразу бросилась к ее лицу.

— Н-нет, — она отрицала, хотя грудь начала ныть от желания его теплых, влажных ласк.

— Я опять сказал что-то не то? — спросил он. — Ты кажешься смущеной.

— Я не смущена. Почему я смущена? — ее беззаботный смех звучал полностью неубедительно. Если он заметил, то ничего не сказал.

Она вытащила свою руку, освободившись от его легкой хватки и продолжив двигаться в направлении спальни. Марали открыла дверь спальни и нагнулась, чтобы войти в комнату с низким потолком. Часть ее хотела, чтобы он последовал за ней и «полизал другую грудь», как он выразился, но он этого не сделал. Она оставила дверь приоткрытой, так, чтобы небольшое количество света в доме могло проникнуть в абсолютную темноту комнаты, и она могла переодеться. Она сняла свою одежду, аккуратно сложив ее и положив в угол. Она часто оборачивалась через плечо, чтобы увидеть, если Нэш стал бы подсматривать за ней. Он так и не появился.

Она одела его рубашку через голову и зарылась в его мягкой постели. Его аромат поглотил ее. Он остался на постельном белье и рубашке. Каждое тихий звук держал ее в напряжении. Она продолжала ожидать, что Нэш заберется в кровать с ней, но если бы не случайный скрип стула за его столом, она бы подумала, что она одна в доме. Было далеко за полночь, когда сон, наконец, сморил ее.