Возмездие

Глава 2

Магистр Динокес повел нас прямиком в лабораторию артефакторики, попутно начав говорить:

— В этом году мы больше не используем металлы для поглощающих артефактов, — деловито сообщил он. — Неспящие научились их находить, даже невзирая на двойную защиту. Они используют не магию, а науку. Раньше мы всегда прятали артефакт внутри человека, но теперь люди Ворлиара используют приспособление, которое вмиг обнаруживает металл. И если раньше нам удавалось это обойти, используя благородные металлы, то теперь и это не работает.

Я, честно говоря, растерялся. Чтобы поглотить обед присяги, структура самого артефакта должна быть довольно прочной, но и в то же время податливой при нагреве и магических нагрузках. Для этих целей не подходит дерево и камень — основа артефакта не должна ломаться и крошиться, иначе артефакт во время поглощения попросту взорвется внутри носителя и убьет его. Не слишком подойдут и драгоценные камни, их нельзя плавить и с ними довольно сложно работать, да и их структура во время активации не всегда позволяет загнать и удержать заклинание.

Обычно камни использую только для усиления на металле, но, чтобы артефакт был полностью из камня… Никто в своем уме не станет делать из драгоценного камня артефакт, хотя бы потому что маленькие камни для этих целей не годятся, а большие — непомерно дорого, немыслимо расточительно, невероятно трудоемко.

— И как же теперь быть? — спросил я.

— Используем наши способности сотворения и разрушения, — загадочно ответил Динокес и распахнул высокую массивную дверь, приглашая нас войти в помещение.

Лаборатория артефакторики была огромной. Просторная комната с каменными стенами, уходящими настолько ввысь, что в полумраке было сложно разглядеть, где же там потолок. Динокес хлопнул в ладоши и тяжелые шторы распахнуло сильным порывом ветра, отодвинув их вправо. Теперь мягкий дневной свет лился из длинных стрельчатых окон, освещая мебель, магический инвентарь и большой кузнечный горн в углу.

Динокес закрыл за нами дверь, а магистр Гроут тем временем направился к столу, что стоял на небольшом пьедестале в конце лаборатории. Этот стол, по всей видимости, был преподавательским. Мы последовали за Гроутом.

Магистр Гроут ловко нагнулся и извлек из-под стола небольшой деревянный ящичек — в таких обычно хранили сладости. Затем Гроут, дождавшись, когда все подойдут к столу, извлек из ящичка большой, размером с куриное яйцо, рубин.

Хаген не сдержался и восхищенно присвистнул. Тунайт же напротив, взглянул абсолютно безразлично на драгоценный камень, за который можно было легко купить какое-нибудь графство. Наверное, он просто не подозревал о его ценности, а может, вагру и вовсе чужды такие чувства, как алчность и страсть к наживе.

— Где вы его взяли? — не без интереса я повернулся к Динокесу, потому что был уверен, что это именно он его раздобыл. — Не жаль такой уникальный экземпляр тратить на артефакт?

— Да это же целое состояние! — не сумев сдержать эмоций, поддержал меня Хаген.

Тунайт же теперь более заинтересованно уставился на рубин. Значит, он все-таки не разбирается в драгоценностях.

Динокес тяжело вздохнул и задумчиво постучал растопыренной пятерней по столу.

— В этом году мы не стали делать ни одной печати, поглощающей обет присяги, — мрачно произнес он. — Те, кто пытался… их я уже видел. Этих детей еще на входе в алмазный дворец схватили, а их головы теперь висят у главных ворот в назидание другим.

Динокес слегка мотнул головой и зажмурился, словно бы пытался прогнать эти воспоминания. В лаборатории повисла гнетущая тишина, пока Динокес вновь не продолжил:

— Это непросто — осознавать, что я больше не в состоянии уберечь своих учеников от присяги узурпатору. Но теперь отказаться от печатей — единственный способ их спасти. Как я уже говорил, люди Ворлиара с лёгкостью находят любой металл, даже золото и серебро. И всех, кого находят с подобной печатью, незамедлительно отправляют на плаху.

Динокес на какое-то время замолчал, я видел и буквально чувствовал, что скрывалось за этими словами. До того, как стало известно, что люди Ворлиара научились обнаруживать поглощающие артефакты, Динокес, сам того не желая, самолично отправил на тот свет немало своих учеников. Хотел помочь обойти присягу, а вышло так, что этой помощью он их и погубил. Наверняка теперь нещадно корит себя за это.

— Войн без жертв не бывает, — попытался я его утешить, но едва ли Динокесу это было нужно.

Он будто бы не услышав моих слов как ни в чем не бывало продолжил:

— Поэтому, Ваше Величество, нам придется очень постараться, чтобы не испортить этот рубин и создать в нем печать, — Динокес внимательно посмотрел на меня.

— А после, — тяжелым тоном добавил Гроут, — нам останется только молиться всем благим богам, чтобы печать сработала и выдержала обет, не взорвавшись.

Я почувствовал на себе встревоженный взгляд Хагена. Мне, конечно, и самому не слишком по душе была мысль, что рубин размером с яйцо может в один миг рвануть и иссечь мои внутренности миллионом осколков. И все же повода для паники я не видел, пожалуй, даже такое я смогу пережить. Куда больше меня пугала мысль, что в таком случае печать не сработает.

— Может нам и вовсе отказаться от этой затеи? — вкрадчиво спросил Хаген, положив мне руку на плечо.

Я отрицательно покачал головой, но Хаг и не думал униматься. Он развернул меня к себе и теперь тревожно глядя в глаза, возмущенно заговорил:

— Зачем тебе эта присяга, Тео? Разве много мы выиграем времени, если ты не явишься на присягу? Зачем нам так рисковать?

Я слегка отстранился, высвобождаясь из его хватки.

— Во, первых, — строго произнес я, — даже лишняя неделя для нас — это бесценное время, которым мы никак не можем разбрасываться. Как только в столице обнаружат, что в списках я есть, а на присяге меня нет, а еще учитывая те подозрения из-за Элайны, меня тут же начнут искать.

Мой тон заставил Хагена как-то быстро сдаться и сникнуть, но я продолжил говорить:

— Во-вторых, у меня договоренность с Линетт. Я должен ее забрать из дворца. А еще она наш разведчик, без ее сведений нам будет непросто выиграть эту войну.

— Линетт Эйвирил? — удивился Гроут, переглянувшись с Динокесом.

В ответ я только коротко кивнул и, резко развернувшись к магистрам, спросил:

— Начнем сейчас?

Динокес кивнул и взял алый камень, осторожно сжав ладонь. Он поднес рубин к глазам, пристально изучая его.

— «Сердце Флорентийского чудовища», — сказал Динокес, любуясь камнем. — У этого сокровища весьма интересная история. По легенде примерно четыре века назад этот рубин нашли рыбаки в теле огромного, уродливого морского чудища. Разумеется, чудище было тера-демоном, но с ним что-то приключилось, потому что к одному из островов Флорентии его прибило уже мертвым. Что убило демона, останется загадкой навсегда, но куда более удивительно, как этот камень попал в нутро этой твари. Возможно его проглотила касатка, которую после захватил демон, а, возможно, этот камень принадлежал тому, кто убил чудовище?

Динокес обвел нас многозначительным взглядом, словно бы ждал, что мы начнем выдвигать собственные догадки. Но едва ли это было так, потому что он тут же продолжил.:

— «Сердце Флорентийского чудовища» прошло немалый путь, прежде чем оказаться здесь. Его трижды дарили женщинам, дважды похищали, и как минимум десять раз продавали. Но в конечном счёте этот рубин купил Эмересто Бертольдо, герцог Масскарский. Его он подарил своей дражайшей супруге Санте Бертольдо, — Динокес выдержал паузу и добавил: — Это ответ на то, где мы его взяли. Именно Санта нам его и предоставила. Если уж на то пошло, то в какой-то степени он принадлежит вам, Ваше Величество. Вы последний наследник не только рода Девангер, но и рода Бертольдо.

Я кивнул, информация любопытная, но мало что решающая. В любом случае после принятия присяги от рубина придется избавиться.

После мы отправили Хагена и Тунайта в сопровождении Пумкиса отдыхать в учительский корпус. Здесь они нам мало чем помогут и по сути будут больше мешаться. А вот Агаты нам сейчас не хватало, потому что без сильной шай-гарии артефакт сделать практически невозможно, даже имея грани мироздания. Женская энергия нужна минимум как проводник, а без нее мы своим напором, скорее всего, просто все разрушим.

За Агатой-Сантой отправился Динокес, хотя я чувствовал, что мне самому стоило бы с ней поговорить. И все же я решил этого не делать. Если я буду распыляться на душевные переживания окружающих, меня самого на борьбу с шаргановой поганью попросту не хватит.

Динокес вернулся с Агатой через полчаса. К тому времени Гроут уже успел накормить меня мясным пирогом, напоить терпким ягодным чаем и развлечь парочкой забавных историй из жизни Аргаза. Мне показалось, Андер Гроут нарочно говорит на отвлечённые темы и делает вид, что все в порядке. Хотя я видел, как он волнуется, видел, что скорее он предпочел бы обсуждать план и грядущую борьбу с Ворлиаром.

Агата взяла себя в руки. Она была вновь собранная и сосредоточенная, держаться она умела отлично, хотя я не мог не отметить, что теперь она соблюдает дистанцию. Что ж, это, наверное, к лучшему.

Мы сразу приступили к работе. Мои грани мироздания были самыми сильными и потому именно я взялся за точечное прокладывание структуры печати в структуре камня. Задача была весьма непростой. Если бы мы использовали металл, мы бы просто его расплавили и сделали нужную структуру, как если бы лепили печать из пластилина. Но работа с рубином требовала делать резьбу внутри камня: сила разрушения — чтобы извлечь лишнее, сила создания — чтобы вновь восстановить его целостность. Наверное, создать дворец в игольном ушке и то проще.

Сотворение печати заняло шесть часов. За это время мы успели не только создать артефакт, но и обсудить планы на ближайшее будущее. Я рассказал о том, что уже успел сделать и что намереваюсь, а Динокес поведал об их планах. В основном они делали упор на диверсии, нацеленные на то, чтобы настроить народ и магов не под присягой против Неспящих и Ворлиара. Некоторые идеи мне особенно понравились, во-первых, потому, что здесь я мог все сделать практически сам, во-вторых, это можно будет осуществить уже совсем скоро.

Наконец, печать поглощения была сделана. Я чувствовал себя выжатым как лимон, потому что большая часть работы легла на меня. Но итог нас порадовал. Динокес долго проверял печать на различных магических приборах, и остался весьма доволен.

— Это куда лучше, чем металл, — радостно резюмировал он.

— Да, но таких рубинов на всех присягающих не напасёшься, — мрачно сказала Чаккерс.

— А больше и не нужно, — хитро усмехнулся Динокес. — Главная задача — спасти императора и, да помогут нам боги, эту шарганову присягу больше никому не доведется приносить.

Не сказать, что окружающие поддерживали оптимизм Динокеса. Гроут и Чаккерс отреагировали на его слова скорее мрачно.

Теперь пора было приступать ко второму этапу — нужно спрятать печать. Учитывая, что я еще не восстановил силы, эта задача была не менее сложной. Регенерации нет, и сил, чтобы использовать на себе грань целительства недостаточно для полного заживления — все было истрачено на создание печати и теперь понадобится не меньше недели, прежде чем я смогу пользоваться хоть какой-то магией. Да, я практически истратил всего себя, энергетически иссушив и практически превратившись в безгранного.

— Это серьезная проблема, — резюмировал Динокес, когда я рассказал о проблеме.

— Мы рассчитывали на вашу регенерацию, — не скрывая, что сердится, сказала Агата. — А теперь нам придется срочно искать целителя, иначе все усилия бесполезны. Люди Ворлиара в первую очередь будут проверять ваше тело на наличие подобных шрамов.

Мне сразу резануло слух, что Чаккерс стала обращаться ко мне официально, а не как прежде.

— Мы можем вызвать Эткин или Амарию, — предложил Гроут.

Чаккерс категорично закачала головой:

— Слишком долго, у нас нет на это времени.

— У меня есть целитель, — медленно протянул я, хотя прекрасно понимал, что Тай-Тай сейчас в пути и прибудет на Юг не раньше чем через две недели. Да и, не имея ее точного местонахождения Тунайту ни за что ее не отыскать. А это значит, что придется обращаться к Дайре.

К счастью, у меня есть Хаген, а учитывая их теплые отношения, он уж точно сумеет с ней договориться. Беспокоит только одно — при прямом исцелении я не сумею скрыть от нее особенности своего адамантийского тела. Хотя что-то мне подсказывало, что Дайра итак догадывается, что я едва ли обычный парень.

— Давайте приступим, — решительно произнес я, начав стаскивать рубаху.

Магистры обменялись напряженными взглядами, но спорить не стали.

— Что ж, — вздохнул Динокес и, требовательно покрутив указательным пальцем в воздухе, направился к одному из лабораторных столов.

Магистры начали спешно подготавливать место и инструменты.

Чаккерс напоила меня невыносимо горькой настойкой собственного приготовления, которая должна на пару часов отправить меня в нокаут. Я осушил дурно пахнущую жижу в пару глотков, невыносимо захотелось это запить, но Чаккерс не позволила:

— Может не сработать, — сухо сообщила она и решительно уложила меня на устланный простыней холодный стол.

Эффект от действия настойки оказался незамедлительным. Навалилась тяжесть, тело стало деревянным и непослушным, тягучая усталость утопила меня во тьме.

Очнулся я резко.

Ощущения едва ли такие же, как отходить от мутного и бредового наркоза. Здесь я проснулся от острого приступа тошноты и, казалось, что до этого вовсе не спал. Спазм скрутил желудок, и тут же боль отозвалась в где-то внизу живота. Под нос мне сунули нечто резко пахнущее мятой, гвоздикой и спиртом.

— Дыши, — велела Чаккерс, — иначе швы разойдутся.

Я послушно вдыхал в себя пары неизвестного вещества, и вместе с отступающей тошнотой в голове начало проясняться.

Я был все на том же столе по пояс голый, только теперь белая простыня была в крови, а чуть ниже пупка красовалась аккуратно зашитая продольная рана. Проследив за моим взглядом Чаккерс тут же положила на рану чем-то пропитанную ткань, а затем приступила к перевязке.

Пока она это делала, я осмотрелся. Кроме Чаккерс здесь не было никого.

Агата, даже не взглянув на меня, но каким-то образом сумев понять, о чем я думаю, сказала:

— Динокес вернулся в Сол-Меридию, он больше не мог оставаться в Аргазе, его пропажу могли обнаружить. А Гроут отправился отдыхать.

— Долго я был без сознания? — спросил я.

Она кивнула.

— Куда дольше, чем должны были. Вы совсем не восстанавливаетесь, вы слишком ослаблены, Ваше Величество. Даже боюсь представить, на что вы истратили столько сил, — немного подумав, она с легким укором добавила: — Наверное, это было действительно что-то важное.

Ее слова я оставил без ответа, бросив взгляд в одно из высоких окон. Яркие звезды сияли в черном небе, а где-то вдалеке плыло кровавое облако Шаргана. Агата тоже посмотрела на облако, но резко отвернувшись, строго заговорила:

— Сегодня воздержитесь от еды и пейте побольше. Хаген и Тунайт уже готовы отправиться к целительнице, поэтому вам нужно поторопиться.

— Не стоит обращаться ко мне, как к императору, — с укором произнес я и осторожно начал вставать.

— Но вы император, — холодно сообщила она, отстраненно глядя мне в глаза.

— А ты герцогиня Санта Бертольдо.

— Хорошо, Теодор, будем и дальше придерживаться легенд, — вздохнула она, взяла мою рубаху и жестом показала, чтобы я приподнялся. Какое-то время она помогала мне одеваться, а затем сказала: — И все же при других соратниках будет лучше, если мы будем обращаться к тебе, как к императору, а не как к мальчишке. Это не повысит твой авторитет в их глазах.

— Мой титул и так не повысит мой авторитет. Это обязаны сделать мои поступки и достижения, — слабо улыбнулся я.

Чаккерс отвела взгляд и в ожидании уставилась на дверь, в этот же миг она открылась и на пороге появился Хаген, позади него маячила полная фигура Пумкиса. Я понял, что Ярвин единственный из подпольщиков, кто мне не присягнул. Правда, на то, чтобы проводить сейчас еще один обряд присяги у меня не было ни сил, ни времени.

— Ты готов? — спросил меня Хаген.

В ответ я только кивнул и принялся осторожно подниматься. Хаг и Чаккерс тут же пришли на помощь. С их поддержкой я проковылял через всю школу, затем мы вышли на улицу, где нас уже ждал Тунайт.

Нам с Хагом пришлось довольно долго ему объяснять, в каком направлении и на каком расстоянии находится деревня Дерей. Хотелось бы, конечно, чтобы перенос был максимально близок к нужному месту, идти самостоятельно в таком состоянии я вряд ли смогу. Но и рассчитывать на это особо не стоило.

В конце концов спас положение Пумкис. Быстро сгоняв в школу, он принес карту графства Кей-Диуар, где и находились владения семьи Дерей. Самой деревни на карте не было, так как у нее даже по сути названия не было, но по местности кое-как мы сумели определить приблизительную точку переноса.

Тунайт долго и внимательно изучал карту, затем решительно кивнул и произнес:

— Я готов!

— Будьте осторожны, — произнесла на прощание Чаккерс, обведя нас взглядом.

— Будем, — пообещал Хаген, но Чаккерс этого явно было недостаточно.

Она порывисто ухватила меня за кисть руки и, притянув ближе, тихо произнесла на ухо:

— Береги себя, Несокрушимый, и помни, что от тебя зависит не только судьба Виреборна, но и всего человечества.

Она отстранилась так же резко, как и притянула к себе. В этот миг распахнулись пространственные врата и Хаген бесцеремонно протолкнул меня сквозь дыру, и не отставая, последовал за мной.

Приземление оказалось не самым благополучным. Я провалился прямиком в колючие густые кусты, оцарапывая руки и подбородок. И все бы ничего, если бы сзади на меня налетел Хаген. Несмотря на его видимую худобу, он навалился на меня с такой силой, что придавил к колючим веткам настолько, что мне показалось, еще немного и они проткнут меня насквозь. А следом, вроде мне мало было Хагена, на него навалился Тунайт.

— Шарган, — как-то тихо и нерешительно выругался Хаген.

Я почувствовал, как повязка на ране тут же начала намокать от горячей крови, но какого-то черта эти двое застыли, впав в ступор, и совсем не спешили вставать.

— Шарган! — выругался в сердцах уже я, и парни тут же поспешили вскочить и поставить меня на ноги.

Хаген, перепуганно выпучив глаза, принялся меня заботливо осматривать и отряхивать плащ, но замер, как только увидел быстро расползающееся по рубашке красное пятно.

— Плохи дела, — с сожалением покачал он головой. — Надо скорее найти деревню. Так, ну-ка присядь пока здесь.

Я, прислонившись к дереву, практически сполз спиной по стволу, плюхнувшись задом на землю.

Хаген и Тунайт начали озираться. Я тоже пытался высмотреть хоть что-то, насколько позволял в моем положении обзор.

Вокруг не было ничего примечательного. Густой лес, кустарники — все одинаковое, к тому же ночная мгла мешала полноценному обзору. Ничего, что помогло бы опознать место: будь то тропа или приметный камень, — абсолютно ничего узнаваемого. Но идти куда глаза глядят не лучший вариант.

— И куда теперь? — растерянно уставился на меня Тунайт.

Я продолжал всматриваться в туман, но так ничего и не увидел.

— Так, — решил Хаген взять ситуацию в свои руки, — я пойду налево, а ты направо, Тео останется здесь. Если увидишь тропу, свет или дым, тут же возвращайся.

Тунайт с готовностью кивнул.

— Если вдруг дикий зверь или демон — кричи, — продолжал давать указания Хаген, на что Тунайт снисходительно усмехнулся и небрежно протянул.

— Я могу через пространство сбежать, это ты — кричи, если что.

Хаг проигнорировал его насмешку и встревоженно посмотрел на меня:

— Меч при тебе?

Я кивнул и похлопал по груди. Там в потайном кармане плаща, в кошеле тайнике покоился меч разрушения.

Как только огни скрылись во мгле, я тут же достал меч — безопасность при выше всего. Хотя, сомневаюсь, что в таком состоянии я смогу дать отпор даже дикому зверю.

Чтобы не сидеть просто так, я все же решил попробовать призвать к грани исцеления и хоть немного заживить рану.

Слабое тепло согрело руку, закололо низкой силой в пальцах. Я ясно осознавал, что силы там настолько мало, что расходовать ее не стоит — эта вся магия исцеления, что я сумел накопить за те несколько часов после создания рубина. Этого не хватит даже на то, чтобы остановить кровь. Куда более эффективно будет, если я просто зажму рану. Так я и поступил.

Время тянулось невыносимо медленно. В какой-то миг мне показалось, что Хаг с Тунайтом заблудились или вляпались в неприятности — уж слишком долго их не было. Но эти мысли сразу улетучились, как только я почувствовал на себе чей-то чужой взгляд.

В тумане блеснули янтарно-золотые глаза. А затем еще одни, и еще. Хищные, голодные и безжалостные глаза сверкали из тумана то там, то здесь. Волки почуяли кровь, отыскали жертву и теперь осторожно окружали меня.