Вознесение гор

Глава 41

Когда Даниэл наконец вернулся к дому Сэта и Кэйт, все были внутри. Алан был в сознании, а Хэлэн возилась с ним. Сэт сходил за ней после ухода Даниэла.

Они все подняли ожидающие взгляды, когда он вошёл через парадный вход. За последний этап пути Хэйли затихла, поэтому никакой шум не предвещал его прихода.

Его мать выходила из спальни, и отреагировала первой:

— Даниэл! — сказала она, будто его имени было достаточно, чтобы передать её вопрос и беспокойство.

Он кивнул в её направлении, прежде чем бросить взгляд на Кэйт и Сэта. Ему было не по себе смотреть им в глаза:

— Теперь меня зовут Тирион, — сказал он матери.

— Что ты наделал? — спросила Кэйт, её вопрос был одновременно ещё и обвинением.

Уставившись в пол, он ответил:

— Я позаботился о том, чтобы они больше никогда не были ни для кого из вас угрозой.

— Как ты себя назвал? — спросила его мать.

— Тирион, — повторил он. — Тирион Иллэниэл. Это — имя, которое мне дали, и другие имена больше не имеют значения.

Хэлэн была сбита с толку:

— Я не понимаю. Это что за имя такое? Ты какую-то бессмыслицу несёшь, Даниэл.

— Это — имя раба, Мать, — сурово ответил он, — и оно — моё. Кроме него у меня больше ничего нет.

— Раба?

Сэт медленно прошёл через комнату, приблизившись с некоторой осторожностью:

— Что это у тебя под мышкой, Даниэл?

Тирион с удивлением опустил взгляд. Во время пути назад девочка обмякла, слишком устав, чтобы сопротивляться дальше. Его рука и плечо онемели, а в спине появилась ноющая боль, но он настолько игнорировал свой дискомфорт, что уже и забыл о его источнике.

— О, — тупо ответил он, подняв её второй рукой, и вытянув перед собой. — Это — Хэйли Банкс.

— Я её узнаю, — успокаивающе сказал Сэт. — Мне же можно её забрать?

Он подался вперёд, подняв руки.

— Ага, — сказал Тирион.

— Почему она с тобой, Даниэл? — с некоторой настойчивостью спросила его мать.

— Тирион, — ответил он, сурово зыркнув на неё. — На то, другое имя, я больше не откликаюсь.

Хэлэн вздрогнула от его тона. За двадцать один год с тех пор, как она родила своего сына, он никогда не говорил с ней таким голосом, даже во время трудных подростковых лет. Она не знала, как реагировать на стоявшего теперь перед ней озлобленного мужчину.

Кэйт положила ладонь на спину Хэлэн, в качестве жеста поддержки:

— Что случилось? Почему ты хочешь, чтобы мы называли тебя другим именем?

Он отвернулся, пойдя обратно к двери:

— Старого имени я больше не заслуживаю.

Катрин Сэйер не была робкой ромашкой, и его манера распалила её гнев:

— Только не думай, что можешь просто выйти прочь, Даниэл Тэнник! — прорычала она ему в спину. — Я хочу знать, что случилось.

Хотя он был к ней спиной, Тирион ясно видел её действия своим магическим взором. Кэйт двинулась было вперёд, но её муж молча сделал жест рукой, чтобы она остановилась, побуждая её быть осторожнее. Она его проигнорировала.

«Сэт всегда был разумнее нас обоих», — молча подумал он.

Её рука схватила его за рубашку на спине, и Тирион подавил желание обнять её.

— Поговори со мной, — сказала она.

— Я отрубил Джону Уилеру руку. Я заклеймил его и Билли Хэджэра, а потом стал пытать Астона Хэйса и Ларри Банкса посреди улицы. Затем я пригрозил сжечь всех заживо, если они когда-либо пойдут против вас или моей семьи, и сжёг дом Мистера Банкса в качестве аргумента, — холодно сказал Тирион, бесстрастно перечисляя свои преступления. — А теперь отпусти мою рубашку.

— Нет, — спокойно ответила она.

Её решимость почти остановила его. В её голосе была уверенность, а в её хватке на его рубашке — сила, но когда он развернулся к ней лицом, она дёрнулась, и он увидел в её ауре белую вспышку страха. «Она думала, я её ударю». Это знание причиняло ему больше всего боли, и ещё больше разозлило.

Схватив её запястье, он оторвал её руку от своей рубашки. Она ахнула от боли, причинённой его рукой, крепко сжавшей её запястье, но с вызовом зыркнула ему в глаза:

— Думаешь, я тебя боюсь, Даниэл? Ты же этого хочешь, верно? — бросила обвинение она. — Так ты только зря время тратишь!

— Ты напускаешь на себя храбрый вид, но я вижу в твоём сердце страх, Кэйт. — Оттолкнув её, он возвёл между ними щит, чтобы она больше не могла к нему приблизиться: — И боишься ты не зря.

Хэлэн услышала достаточно:

— Даниэл, не смей так говорить! — Она внезапно остановилась, достигнув барьера, отделявшего его от остальной части комнаты: — Что это?

— Я ухожу, — сказал он им. — Новую древесину доставят завтра, и я планирую с помощью неё закончить начатое. Мой завтрак оставьте у сарая.

— Разве ты не будешь спать в своей комнате?

В ответ на её вопрос Тирион захлопнул дверь. Внутри дома царило молчание, и он видел, как они переглядывались, не будучи уверенными, что сказать. Пойдя по тропе, он свернул в сторону, к деревьям. Спать на земле будет для него несложно.

Следующим утром, прибыв к сараю, он нашёл там остывшую тарелку с яйцами и колбасой. Он чувствовал, что в доме его родителей было два человека, но один из них был новым, Хэйли Банкс. Она, наверное, пришла домой с его матерью. Алана Тэнника не было. «Он, наверное, ещё день или два будет не в форме для возвращения домой».

Тирион ждал, сидя в дальней части сарая до середины утра, когда появились две телеги из Колна. Ими правили Том Хэйс и его сын, Астон, и каждая из них была тяжело нагружена древесиной. Тирион вышел навстречу, когда они подъехали ко дворе.

— Даниэл, — сказал Мистер Хэйс, небрежно приветствуя его, и робко кивая.

У них с сыном был такой вид, будто они предпочли бы в этот миг находиться где угодно, только не здесь.

Тирион холодно уставился на них в ответ:

— Зови меня Тирион.

— Прости, Тирион, — нервно ответил Том, дела полупоклон. — Где нам разгрузить телеги?

— Просто уйдите с дороги, — сказал он им.

Сфокусировав свой разум, он создал щит под нагруженным на каждую телегу деревом, и с их помощью поднял весь груз за один раз. Обе телеги опустели менее чем за полминуты, а их содержимое теперь лежало на земле рядом с сараем.

Астон со страхом наблюдал за ним взглядом, напоминавшим Тириону о только что побитой собаке. «Я что, так же выглядел после того, как Тиллмэйриас выдавал мне свои воспитательные наказания?». Он решил, что так, наверное, и было.

— Можете идти, — небрежно сказал он. — Просто помните о том, что я сказал вчера.

Они убрались так быстро, как только могли двигаться два человека, не бегущие и не понукающие кнутом упряжки лошадей до безумного галопа. Тирион понаблюдал за их отбытием, прежде чем переключить своё внимание на привезённые ими припасы. Древесины было гораздо больше, чем ему было нужно, но это было ожидаемо.

«Закончу новый загон, добавлю пару стойл, а остальное оставлю. Так им позже не придётся беспокоиться о поездках в город за новой партией».

Он работал несколько часов, пока солнце не поднялось высоко в небе. Хэлэн закончила обедать, и подошла к нему с другой стороны сарая. Тирион создал ещё один щит, на этот раз тот был достаточно большим, чтобы держать её по крайней мере в двадцати футах от него. В щит он добавил лёгкое мерцание, чтобы она не могла неосторожно влететь в него.

— Даниэл? Ты голоден? — спросила она, остановившись на краю щита. Сочувствие в её взгляде обжигало его совесть подобно кислоте.

Заскрипев зубами, он ответил:

— Оставь еду там же, где завтрак. — Он не открывал взгляд от работы, отказываясь смотреть ей в глаза.

Однако Хэлэн не уходила. Она осталась, тихо наблюдая за ним несколько минут, пытаясь найти правильные слова:

— Как плохо бы это ни было, или что бы ты ни сделал, ты всё ещё мой сын, — заявила она. — По крайней мере, если ты поговоришь со мной, то я лучше смогу понять, что случилось.

Ответом ей было лишь молчание.

— Я знаю, что ты можешь чувствовать сожаление или вину. Люди совершают ужасные поступки, когда в гневе…

— Я не чувствую вины, — невыразительно ответил он. — Я сделал в точности то, что хотел.

— Даниэл…

Тут он обратил на неё свой пылающий взор:

— Меня больше не зовут Даниэлом. Даниэл мог бы испытывать сожаление, или раскаяние, но это — не я… уже не я.

Хэлэн отказывалась сдаваться:

— Ты не сможешь скрыться от своих чувств, сын. Если ты…

Ударил внезапный порыв ветра, взметнув песок в воздух, и заставив его мать отступить.

— Я не думаю, что ты понимаешь. То, что случилось вчера — это ничто. Я делал вещи и похуже. Вчерашнее — это было самое близкое проявление того, что ты сочла бы милосердием, на которое я ещё способен.

Тирион использовал свой эйсар, чтобы унять ветер. Он не намеревался позволять своим эмоциям брать верх над собой. Ощущение было таким, будто воздух откликался ему без необходимости в использовании силы, но Тирион знал, что это не могло быть верным. Чувства затуманивали его способность к рассуждению.

— Этот разговор ещё не закончен! — крикнула Хэлэн, пытаясь перекричать ревущий ветер, исчезнувший на середине её предложения.

Разгладив своё лицо, Тирион обернулся:

— Ты права. Мы можем поговорить позже, но не сейчас. Дай мне подумать, дай мне время.

Он закончил запланированную работу, но не пошёл в дом, снова решив поспать снаружи. На следующий день он повёл стадо на выпас. В прошлый день овцы оставались в загоне, вынужденные кормиться сеном, пока Тирион работал над новыми стойлами. Они, похоже, теперь с нетерпением ждали возможности попастись, и Лэйси определённо была рада их сопровождать.

Только у Тириона было тёмное настроение, хотя даже оно начало улучшаться. Невозможно было оставаться угрюмым вопреки такому яркому свету солнца и хорошей погоде. Воздух был достаточно прохладен, чтобы уравновешивать жар летнего солнца, а в небе было ровно столько облаков, чтобы поля имели пятнистый вид.

«Завтра я возвращаюсь», — подумал он. «Обратно, домой».

Ему больше не казалось странным думать о своём месте рядом с Лираллиантой как о «доме». Четыре с половиной года, проведённые в Эллентрэа, изменили его самосознание, сделав из него того человека, каким он был теперь. Жизнь с Лираллиантой казалось мягкой, удобной, по сравнению с его предыдущей изоляцией. Он грезил о возвращении к своей семье, но теперь, когда это случилось, он осознал, что ему здесь теперь не место.

Его семья, Сэт и Кэйт, даже люди Колна — они были другие. Несмотря на то, что они сделали с его отцом, они ничего не понимали в насилии, боли или жестокости. Он дал им слегка отведать всего этого, но его целью не было загубить последних свободных людей во всём мире.

«Нужно защитить их от «меня», от Ши'Хар, чтобы они не стали такими, как люди из Эллентрэа».

Эта мысль заставила его заворчать себе под нос:

— Я никого не могу защитить, даже мою семью. — Как только он вернётся, его жизнь гарантированно и зрелищно оборвётся.

К нему приближался мужчина, бывший пока слишком далеко, чтобы его видеть, но Тирион узнал его по ауре. Алан Тэнник двигался, хромая, и опираясь на посох.

«О чём он только думает? Ему следовало поправляться».

Тирион пошёл встретить отца, подставив ему своё плечо, когда они сошлись. Они молчали, что его волне устраивало. Затем они вернулись, уже медленнее, к тому месту, откуда он наблюдал за стадом.

Сев в нескольких футах друг от друга, они провели полчаса в молчании, прежде чем Тирион заговорил:

— Тебе пока не следовало ходить.

Алан пожал плечами, опустив взгляд на свою ногу:

— Чертовски болит, но кость ты хорошо залатал. Так что можно и подрастянуть её немного.

— Рёбра у тебя тоже были в скверном состоянии, и я не знаю, что случится с тем лёгким.

— Они либо вылечатся, либо не вылечатся, — сказал его отец, прежде чем снова замолчать.

Прошёл час, и наконец Тирион снова заговорил:

— С тобой гораздо проще не говорить, чем с Мамой.

Его отец засмеялся:

— Иногда молчание красноречивее слов — никто не знает этого лучше, чем пастух.

— Ага.

— Ты хорошо поработал с загоном, и я не ожидал, что ты построишь ещё и стойла.

Тирион бросил взгляд на отца:

— Я уже больше не вернусь, поэтому хотел сделать как можно больше.

— Я так и понял, судя по Кэйт и твоей матери, — ответил Алан.

— Тебе нечего мне сказать? Никаких наставлений или упрёков? — спросил Тирион.

Его отец покачал головой:

— Не-а.

Они некоторое время сидели неподвижно, прежде чем Тирион наконец ответил:

— Приятная неожиданность.

Алан Тэнник небрежно протянул руку, и положил ладонь сыну на плечо, но оставил её там лишь на несколько секунд, прежде чем убрать:

— Ты — такой, какой есть, сын. Мы с твоей матерью принимали в этом участие, но жизнь сама меняет нас вне зависимости от того, что могут хотеть или ожидать остальные. Ты совершал ошибки, и с ними уже ни черта не поделать, но я определённо не могу тебя осуждать.

Тирион сжал челюсти, чувствуя, как его гнев и фрустрация снова начали нарастать:

— Ненавижу их всех.

— Горожан?

Он кивнул:

— Немного, но в основном я имел ввиду Ши'Хар, и людей, которых они держат. Они сделали меня подобными себе. Мне здесь больше не место.

— Не могу вообразить, через что ты прошёл, — сказал Алан. — Но я таки знаю кое-что о «становлении» и ненависти. Что бы ещё ни случилось, никогда не верь в то, что ты обязан «стать» чем-то. Делай то, что ты хочешь. Делай свой выбор.

— Я — раб, — напомнил Тирион. — У меня не выбора, по определению.

— Выбор у тебя всё ещё есть. Ты выбираешь, что ты будешь делать, и выбираешь, как к этому относиться. Они, может, и определяют, как долго ты ещё сможешь принимать эти решения, но ты не станешь рабом на самом деле, пока сам не выберешь себе этой доли.

Тирион посмотрел на отца, снова потеряв уверенность в себе:

— Так к чему ты клонишь? Ты знаешь, что мне делать?

— Понятия не имею. Просто не позволяй страху принимать решения за тебя. — Алан стал с трудом подниматься на ноги, и Тирион вскочил, чтобы помочь ему.

— Тебе помочь?

Его отец отмахнулся:

— Сам обратно дойду. Ты только ужин не пропусти.