Вознесение гор

Глава 43

Никто не пытался вмешиваться в его возвращение. В отличие от его первой поездки в глубокие леса, его не преследовали и не загоняли, хотя один из надзирателей всё же следовал за ним на уважительном расстоянии. Сначала он заехал в Эллентрэа, вернув лошадь, прежде чем взять из перемётных сум часть собранных в дорогу вещей, и направиться обратно к месту, ставшему теперь единственным его домом.

Дотуда от Эллентрэа был почти час пешком, но он был не против. Когда он только шагнул под тень глубоких лесов, на него снизошло спокойствие. Великие деревья по обе стороны будто наблюдали за тем, как он шёл мимо, но к этому чувству он привык.

Его жизнь была завершена, он вернулся в исходную точку. Он много что мог сделать лучше, касательно своей поездки повидать семью, но теперь это было в прошлом. Он простился, и простил. Сэт и Кэйт могли положиться друг на друга, а его родители выживут, и, возможно, даже будут процветать, теперь, когда у них была внучка, которую они могли растить.

«Ещё один бой, и я смогу отдохнуть», — подумал он.

«Живи для меня», — вспомнились ему слова Кэйт.

— Легко говорить, — сказал он призраку у себя в голове.

Лираллианта была на месте, когда он вернулся на платформу, служившую ему жилищем. Сперва она ничего не сказала, но он уловил в её ауре намёк на что-то. «Нетерпение? Беспокойство? Как долго она меня здесь ждала», — задумался Тирион.

— Ты выглядишь… прежней, — честно сказал он ей. Это было правдой, но не охватывало реальность полностью. Лираллианта действительно выглядела прежней, то есть — выглядела потрясающе. Увидев её после короткого расставания, он ещё острее осознал, насколько умопомрачительно красивой была холодная женщина-Ши'Хар. Тонкие черты, голубые глаза и серебряные волосы лишь подчёркивали чарующие формы, двигавшиеся под её платьем.

«И в этой груди бьётся сердце, которое холоднее льда». Она была живой противоположностью Катрин Сэйер. Там, где Кэйт была полна огня и страсти, Лираллианта была холодным разумом и жестокой красотой.

«Лёд и пламя», — сделал он мысленное наблюдение. «Какая идеальная метафора для них двоих».

В её ауре в ответ на его слова отразилось разочарование, за которым быстро последовала вспышка интереса и любопытства.

— Ты выглядишь другим. У тебя изменились волосы, — ответила она.

— Мать меня подстригла, — ответил он.

— Это с ней ты танцевал?

Вопрос застал его врасплох. «Танцевал?». Затем он вспомнил первое показанное им ей видение его семью, когда мать учила его танцевать, а отец играл им. «Она мало что забывает», — заметил он.

— Да, — согласился он. — Это она учила меня танцевать.

— Как она тебя приняла? Научила ли она тебя чему-нибудь новому? — продолжила Лираллианта.

— Ничему такому, что сохранит мне жизнь, — коротко сказал он.

На её лбу появилась морщинка:

— Ты злишься. — Это было утверждение, не вопрос.

Тирион сделал глубокий вдох:

— Я фрустрирован, но дело не в тебе. Всё прошло не так хорошо, как я думал.

— А тот мужчина, твой отец, по-прежнему был там?

— Да, он там был, всё ещё в добром здравии… ну, более менее добром, — ответил он, вспоминая избиение.

— Покажешь мне? — Она подошла ближе к его экипировке, и её рука коснулась цистры.

— Мне не нужно играть музыку, чтобы показать тебе, — ответил он.

Лираллианта слегка склонила голову набок, как если бы это помогло ей легче понять его утверждение. Этот жест напомнил ему о Лэйси, и он вынужден был подавить смех.

— Я не хочу видеть просто образы, — медленно сказала она. — Когда ты играл музыку, твои эмоции были яснее. Я хочу видеть и чувствовать то, что ты чувствовал, когда был с ними.

— Нет, — сказал он, отказываясь. — Я устал быть объектом изучения. — Может, он и был рабом, но этого она от него не получит, во всяком случае — не получит силой своего приказа. «Не принимай решения из страха», — говорил его отец.

— Я хочу лишь понять, — тихо сказала она.

Он не сомневался в её искренности, но не чувствовал себя особо щедрым, а затем его осенило:

— Сколько времени у меня до боя?

— Вполне может быть, что бой будет на следующей неделе, — ответила она, — если только тебе не нужно больше времени.

— Можешь его задержать? — Он и не осознавал, что была такая возможность.

— Быть может, я смогу попросить месяц, — ответила она, — если ты хочешь какое-то время побыть со мной перед боем. — В её ауре отражалось странное чувство тоски.

«Чего она хочет?» — гадал он. «Больше времени на то, чтобы меня изучать, наверное».

— Я приму этот месяц, и я поделюсь с тобой воспоминаниями и чувствами от моего визита, если ты дашь мне кое-что взамен, — сказал он ей.

— Если дать это — в моей власти, — без всяких сомнений сказала она.

— Научи меня заклинательному плетению, — мгновенно сказал он. — Тогда у меня может и быть шанс победить этого Крайтэка, против которого вы хотите меня выставить.

На её лице отразилось удивление:

— Этому невозможно научить. Человек не может этому научиться.

— Ты сказала мне, что вы — люди, в основном, но вы же можете, — парировал он.

Она покачала головой:

— Это встроено в семя разума. Гены для магии — часть человеческого тела, но механизм для создания заклинательных плетений — внутри семени разума.

— Механизм? — сказал он. Она что, намекала, что внутри неё была какого-то рода машина?

— Да. Желание и эйсар приходят из моего человеческого тела, но они должны пройти через семя разума, там они формализуются в то, что мы называем «заклинательным плетением», — сказала она ему.

— Покажи, — сказал он.

— Это никак тебе не поможет. Почему ты хочешь это увидеть?

— Я хочу победить. Любое знание или понимание того, как работает ваша магия, может улучшить мои шансы, — ответил он.

— Ты не можешь победить, — вновь заявила она.

— Это мне решать, — раздражённо сказал он. — И вообще, что ещё ты будешь со мной делать целый месяц?

Лираллианта открыла рот, но приостановилась, прежде чем ответить. Секунду спустя она сказала:

— Ты будешь играть мне, и покажешь мне свои воспоминания?

— Да.

— Будешь играть каждый день? — настаивала она.

— Каждый вечер, в течение часа, — пояснил он, — но взамен ты будешь в течение части каждого дня показывать мне, как работает ваше заклинательное плетение.

— Согласна, — сказала она.

— Мы можем начать сейчас же? — спросил он.

— Если хочешь, — ответила она. — Что ты хочешь узнать в первую очередь?

Тирион немного подумал:

— Ты можешь сначала создать что-нибудь — что-то простое и постоянное, чтобы я долго мог это осматривать?

— Все заклинательные плетения постоянны. Они сохраняются независимо от течения времени, — ответила она, а затем её пальцы пришли в движение, чертя сложные фигуры из чистого эйсара. Похожие на завитки линии силы вытянулись и резко взметнулись вверх, закручиваясь и плетясь друг между другом. Встретились линии в пятнадцати футах над их головами, а затем потянулось наружу и вниз, к углам платформы Тириона, прежде чем снова подняться.

Линии продолжили сплетаться, туда-сюда, пока над ними не сформировался куполообразный навес, поддерживаемый четырьмя колоннами, выглядевшими как увитые лозами молодые деревца. Сама крыша навеса представляла собой прихотливую структуру из листьев и веток. Когда Лираллианта закончила, всё её творение выглядело твёрдым и реальным, хотя магический взор говорил Тириону, что состояло оно лишь из чистого эйсара.

— И это ты считаешь простым? — спросил он.

Лираллианта склонила голову набок, прежде чем ответить:

— Создавать заклинательные плетения — действительно просто для нас. Я лишь предоставляю эйсар и команду, а семя разума создаёт желаемое. — Нормальный человек пожал бы плечами, прежде чем выдать такой ответ, но, как обычно, её невербальное общение совершенно не вязалось с её словами.

Тирион фокусировался на деталях, пытаясь увидеть, из чего заклинательное плетение состояло. В его магическом взоре оно выглядело до невозможности сложной путаницей линий, но когда он пригляделся, то осознал, что эти линии сами состояли из чего-то ещё меньшего. Крошечные шестиугольники, соединённые и сложенные вместе, формировали длинные пряди эйсара, свитые вместе для создания желаемых ею форм.

От прихотливости этого творения у него захватило дух. «Как кто-то вообще может создать такую спутанную смесь крохотных форм, одновременно сплетая из них сложные лозы, создающие такой предмет? Это невозможно». Тут он и понял, когда внутри у него будто что-то оборвалось, что её слова были истиной. Никакой человек не смог бы добиться подобного. Это было вне пределов возможностей любого живого разума.

— Оно сделано из невероятно крошечных шестисторонних фигур, — пробормотал он вслух. — Они все касаются друг друга, создавая более крупные формы.

Лираллианта подняла бровь:

— Ты это видишь?

— Да, но это нелегко. Они мельче пыли, мельче, чем… — Он остановился. Тирион не мог придумать ничего видимого физическим взглядом, что было бы настолько маленьким. Тут он ощутил, как она наблюдает за ним, изучая его с новой пристальностью. Это привлекло его внимание, и он сменил фокусировку, обратив свои мысли обратно к ней: — Ты не способна этого видеть, — по внезапному наитию сказал он.

— Никто не способен, — ответила она. — Мы знаем, что структура составлена из сцепленных шестиугольников лишь потому, что мы рождены с этим знанием.

Это показалось ему бессмыслицей. «Как они могут что-то создавать, если не могут полностью это воспринимать?». Он размышлял об этом дольше минуты, но не смог прийти ни к какому разумному выводу, поэтому пока отложил этот вопрос, и задал другой:

— Почему ты сделала эту штуку именно такой?

— В прошлом я отметила, как ты создавал свои временные щиты, когда шёл дождь. Я подумала, что ты найдёшь этот навес полезным, однако я уберу его, если тебе так хочется, — ответила она.

— Он пригодится, — сделал наблюдение он. — Долго он продержится?

— Пока я его не разрушу. — Она не так поняла его вопрос.

— Нет, я имею ввиду, если ты оставишь его в покое, то как долго он продержится?

— Вечность, — сказала она.

— Ты имеешь ввиду месяцы или годы? Он же наверняка не может существовать дольше этого.

— Я имела ввиду именно то, что сказала, Тирион. Он просуществует до тех пор, пока не будет разобран или уничтожен. Оставленный нетронутым, он переживёт этот мир, — объяснила она.

Тирион осознал, что у него отвисла челюсть. Он думал, что магия по самой своей природе была временна. Ничто из созданного им не держалось дольше нескольких часов. Использование линий и форм для усиления его визуализации иногда позволяло одной из его конструкций существовать дольше, но всё же ничто в его магии и близко не было к перманентности.

Ему пришла в голову и другая мысль:

— Тогда почему мир не завален забытыми заклинательными плетениями?

— Те, которые создаются надолго, вроде этого, мы разбираем, когда больше в них не нуждаемся. Те, что создаются для временного пользования, вроде боевых плетений, замыслены так, чтобы они распадались, когда их создатель отпускает их контрольную точку, — ответила она.

— Контрольную точку?

Она кивнула:

— Обычно это та точка, которая всё ещё находится в контакте с творцом плетения. Смотри.

Она зашевелила пальцами, и вперёд через разделявшее их пространство метнулось очередное заклинательное плетение. Тирион подавил своё рефлекторное желание уклониться или избежать очевидной атаки, и неподвижно замер. За несколько секунд плетение полностью его окружило. Кончик остался в руке у Лираллианты.

Она указала своей свободной рукой:

— Контрольная точка — здесь.

Тириону испытывал неприятную клаустрофобию внутри плотно обвившего его плетения, но проигнорировал свой дискомфорт:

— Значит, если ты его отпустишь, оно распадётся?

— Именно так, — ответила она.

— А что если его перерубить вне этой точки, скажем, в футе или двух от твоей руки?

— Перерезать его может лишь другое заклинательное плетение.

Тирион уставился на неё. Он давно уже измерил свою силу относительно её собственной, а также сил всех остальных, кого он встречал с тех пор, как начал сражаться на арене. Он знал, что был в два раза сильнее большинства Ши'Хар, а по сравнению с людьми порой и того больше. Ему казалось нелогичным, что они могли создать что-то, что он не мог разрезать.

— Отпусти меня, но не развеивай плетение. Я хочу посмотреть, смогу ли я его разрубить, — сказал он ей.

Её губы скривились в лёгкой улыбке:

— Конечно, можешь проверить правдивость моих слов. — Заклинательное плетение вокруг его тела размоталось и выпрямилось, приняв форму длинной, похожей на змею верёвки длиной более двадцати футов. Конец Лираллианта продолжала держать в руке.

Первая его попытка окончилась полной неудачей. Тирион встал в нескольких футах, и сперва попробовал огонь и ветер. Он и не думал, что они сработают, но хотел увидеть, как они будут взаимодействовать с материалом её заклинательного плетения. Никакого эффекта они не оказали, хотя ветер всё же заставил его немного зашевелиться.

Вообразив тонко отточенный силовой клинок, Тирион послал его в рубящем ударе, сложив в него умеренное количество силы. И был удивлён, когда его атака не сумела нанести ни малейшего повреждения. С тем же успехом он мог бить заклинательное плетение деревянной палкой, эффект был бы тем же.

— Бессмыслица какая-то, — пробормотал он. — Моя атака была гораздо сильнее этой штуки.

— Вопрос не в силе, — ответила она, — а в форме. Сырая магия слишком «мягкая», если можно так выразиться. Она является в наиболее основополагающем смысле неоформленной, сдерживаемой лишь непрестанным мысленным вниманием. Когда она соприкасается с заклинательным плетением, то эффекта от неё не больше, чем от воды, бьющей по камню.

«Созданный таким образом щит сделает бесполезными практически все мои атаки». Он бросил короткий взгляд на свои руки, уставившись на шедшие вдоль них линии.

— Позволь мне попробовать кое-что иное, — сказал он.

Она кивнула, и он создал силовой клинок вокруг своей правой руки, используя линию шрама, чтобы придать эйсару как можно более плотную форму. Из прошлого опыта он знал, что этот клинок будет крепче его предыдущей, чисто мысленной попытки, но он никогда не требовался Тириону ни для чего иного кроме как более эффективным образом придавать клинку форму. Теперь же он влил в клинок всю свою силу, а затем снова ударил по заклинательному плетению.

Откат от его распавшегося силового клинка заставил его отшатнуться. Ощущение было таким, будто ему в череп вонзили ножи. На долю секунды он подумал, что колдовской клинок оказался действенным, но заклинательное плетение всё ещё было невредимо, а у Тириона теперь раскалывалась от боли голова. Он тяжело сел на пол.

— Теперь ты понимаешь, Тирион? — спросила Лираллианта. Её тон был холодным, но в её ауре отражался лёгкий намёк на сочувствие: — Есть вещи, которые просто невозможны, даже для тебя.

Её снисходительность раздражала его больше, чем он осмеливался признавать:

— Нет. Я не понимаю. Что возможно и невозможно — это я должен узнать, но пока я отказываюсь признавать поражение. Этот способ, может, и не сработал, но это не значит, что нет другого.

— Значит, ты попробуешь снова? — спросила она без какого-либо намёка на насмешку.

Он застонал:

— Нет, думаю, пока хватит. Мне нужно отдохнуть… и подумать. Ты хотела бы, чтобы я сыграл тебе этим вечером?

— Позже, — ответила она. — Отдохни немного, я вернусь. Я предпочитаю твою музыку тогда, когда твой разум ясен и расслаблен.

— Как пожелаешь, — сказал он ей, и она ушла.

Тирион наблюдал за тем, как она уходит, позволяя своему разуму лениво следить за качанием её бёдер, когда она изящно шла прочь. Чисто женская походка её тела завораживала, несмотря на её холодную манеру держаться, и напоминала ему о Кэйт.

«Несмотря на чужеродный ход её мыслей, её теле всё же двигается так же, как и у любой человеческой женщины». Он всегда полагал, что женщина качает бёдрами из-за какой-то черты своей личности, но теперь задумался, не было ли это результатом какой-то разницы в бедренных костях.

Эти мысли привели к воспоминаниям о его последних мгновениях с Кэйт, и его щёки покрылись румянцем. «Она определённо ошибалась насчёт того, что Лираллианта меня любит, как домашнее животное или как мужчину, но о её готовности помочь Кэйт была права».

Проголодавшись, он решил поесть кое-что из оставшейся в его путевой суме еды, не став готовить этим вечером. Ему ещё нескоро снова удастся достать хлеб, и Тирион знал, что потом ему этой еды будет очень не хватать, но сохранить её не было никакой возможности. Если он будет хранить её слишком долго, то она просто заплесневеет.

Роясь в сумке, он заметил квадратный свёрток из промасленной ткани. Тирион не помнил, о том, чтобы клал его туда, и пока он его вытаскивал, его магический взор изучил то, что было внутри, до того, как пальцы развязали бечёвку вокруг свёртка. Внутри была какого-то рода металлическая проволока.

Он не понимал, пока не увидел их своими собственными глазами. Бронзовые струны. Объяснение могло быть лишь одно. Его мать упаковала свои запасные струны для использования в его цистре. Они были ценными вещами, их было нелегко достать. И пока, если одна из её струн порвётся, то пройдёт довольно много времени, прежде чем она сможет найти замену.

Что-то влажное упало на промасленную ткань в его руках, и его взгляд затуманился. Вытерев глаза, он сел, и бережно прижал свёрток к груди.

— Ты не заслуживаешь сына вроде меня, Мама, — тихо сказал он, снова пытаясь высушить слёзы. Однако его усилия ушли впустую, и в конце концов он сдался, сев, и позволив вечеру опуститься вокруг, пока сам он полностью погрузился в мысли о доме, куда больше не мог вернуться.