Глава 42

ТиДжей

Я никогда не видел ничего более чертовски захватывающего, чем насыщенное выражение лица Лолы. Ее губы опухли и покраснели, щеки покраснели, а глаза горели похотью. Она — сбывшаяся мечта, и, несмотря на то, что эта женщина здесь, прямо передо мной, все это кажется нереальным. Например, если моргну, Лола исчезнет, и я проснусь.

— Что? — прочищает она хриплый голос, заправляя за ухо выбившиеся из-под хвоста пряди волос.

Слова «ты мне нравишься» висят на кончике языка, но я хочу сказать ей не об этом. Меньше всего хочу, чтобы она думала, что я говорю это только потому, что она у меня в таком положении. Я заметил, что Лола слишком много думает и нуждается в утешении.

Вместо того, чтобы сказать то, что хочу, я решаюсь только на это:

— Я не хочу, чтобы ты думала, что это ничего не значит.

Я говорю коротко и просто, потому что мне нужно сказать так много, но отказываюсь от этого. Я скажу ей, только не сегодня.

Просовываю пальцы под пояс ее трусов и провожу пальцем по мятой ткани.

— Ты уверена, что не хочешь остановиться? Потому что я близок к тому, чтобы сорвать с тебя одежду и нагнуть.

Лола садится прямее. Ее руки, обвившие мои плечи, сжались.

— Я уверена.

Эти два слова подтверждения — все, что мне нужно, когда хватаю подол ее рубашки. Но, прежде чем успеваю стянуть ее, Лола кладет свою руку на мою, чтобы остановить.

— Нет, не снимай с меня рубашку.

— Что? — кладу палец ей под подбородок, откидываю ее голову назад, чтобы видеть красивые землистые глаза. — Не делай этого.

— Я просто… — смущенно произносит она и робко улыбается. — Поверь мне, будет лучше, если я оставлю это так.

— И поверь мне, будет лучше, если мы снимем ее. Я хочу видеть каждый дюйм тебя. Твои растяжки не помешают мне ценить твое тело так, как я должен.

Ее брови поднимаются.

— Тебя это не беспокоит?

После Хэллоуина я понял, почему она так быстро спустила платье, и заметил, как Лола всегда держит руки перед животом.

— Беспокоить? Лола, — убираю руку с подола и подбородка, после чего обхватываю ее челюсть обеими руками. — У нас есть сын. Ты принесла жизнь в этот мир. Это еще раз доказывает, насколько ты поразительно сильная. Пожалуйста, ради Бога, никогда не думай, что тебе нужно смущаться или скрывать их от меня или кого-либо еще. Они — часть чего-то прекрасного, что мы с тобой создали.

Что-то в моем последнем заявлении похоже на дежавю, и я думаю, она тоже чувствует это по тому, как смотрит на меня. Не могу понять, почему это звучит так знакомо, но я не зацикливаюсь на этом и сосредотачиваюсь на девушке, которая сводит меня с ума.

— Если не хочешь снимать рубашку, я полностью понимаю и уважаю твое решение, но надеюсь, что однажды ты полюбишь их так же сильно, как они нравятся мне.

Черт побери, ТиДжей, держи себя в руках. Тупица.

— Хорошо, — вздыхает она.

Я опускаю руки, когда она медленно стягивает рубашку через голову и позволяет ей упасть позади на стол.

Застенчивая улыбка изгибает ее губы, когда я нагло провожу взглядом по ее почти обнаженной верхней половине. Я позволил задержаться на выцветших линиях, отмечающих ее светлую кожу цвета слоновой кости. Они бесцельно разбросаны по ее животу. Некоторые из них маленькие, другие немного длиннее.

— Ты такая красивая, — тихо говорю я, хватая ее за талию и плавно позволяя подушечке большого пальца скользить по ее коже. — Никогда не позволяй этому заставить тебя чувствовать себя хуже.

Застенчивая улыбка сменилась более уверенной. В ее глазах замирает сомнение, как будто не уверена, но, тем не менее, она не мешает моим блуждающим пальцам прикасаться к ней.

Я останавливаюсь, не желая слишком сильно давить, и переключаю свое внимание на ее лицо, хотя оно и замирает, когда я вижу, как поднимается ее грудь.

Мой член болезненно пульсирует, когда смотрю на ее гибкую грудь, которая почти вываливается из тонкого кружевного бюстгальтера, который она носит. Я даже не уверен, что это бюстгальтер, но это не имеет значения, потому что я приклеен к ее каменистым соскам и тому, как они напрягаются, умоляя вылезти наружу.

— Я хочу покончить с этим, — говорю я, не задумываясь, но не позволяю себе обдумывать свои слова. Обхватив ее грудь, сжимаю крепкий бутон между пальцами.

Тихое хныканье эхом разносится по комнате, и я знаю, что она изо всех сил старается не стонать громко, боясь, что кто-то услышит, но я знаю, что этого не произойдет.

Сильнее сжимаю сосок, вращая и дергая его, пока ее бедра не начинают тереться, и я вижу, как мокрое пятно между ее бедер увеличивается.

Хм.

— Мысль о том, что я кончу на твою грудь, тебя возбуждает? Или возможность того, что нас кто-нибудь поймает? Или наблюдение, как я с тобой играю?

Она закусывает губу, когда из них вырывается еще один стон, и не спускает глаз с моих пальцев, пока они перемещаются к другому соску.

— Или все три вещи?

Я прекращаю атаку и хватаю застежку, одним сильным рывком тяну вниз бюстгальтер, пока ее грудь не вываливается наружу и не падает подпрыгивая.

Мурашки побежали по ее пыльно-розовым соскам и распространились по груди.

Покусывая ее губы, я спускаюсь вниз, осыпая поцелуями и покусывая кожу, пока не добираюсь до большого круглого розово-пурпурного засоса под челюстью. Я знаю, что она возненавидит меня, когда увидит это, но, Боже, мне это чертовски нравится. Цвет сильно контрастирует с оттенком ее кожи. Подумываю о том, чтобы покрыть ее тело еще чем-нибудь, но меньше всего мне хочется, чтобы она никогда больше не позволила мне сделать это, поэтому продолжаю спускаться. Облизываю ее ключицу, наслаждаясь тем, как Лола извивается подо мной.

Достигая верха ее груди, я смотрю на нее, чтобы убедиться, что Лола смотрит, и действительно, так оно и есть.

Я ухмыляюсь тому, как горят ее щеки, как будто смущается, но не отводит взгляда.

— Перестань смотреть на меня так, — громко фыркает она, почти задыхаясь.

— Как я на тебя смотрю? — дразню я, провожу языком по выпуклости ее груди, но останавливаюсь над тугим бутоном, ожидающим, чтобы его пососали.

Лола вздыхает.

— Я… я не знаю, но просто остановись.

— Ты знаешь, скажи это.

Я играю с ее другим соском, щипаю, тяну, катаю его между пальцами, провожу вокруг кончиком языка, наслаждаясь тем, как ее бедра снова сжимаются.

— ТиДжей, — укоряет она, выпячивая грудь.

— Персик, — поддразниваю я.

Ее пальцы запутываются в моих волосах, резко дергая, когда она тяжело вздыхает.

— Как будто тебе это слишком нравится.

Я шиплю, морщась от боли, когда она тянет меня без угрызений совести, но, черт возьми, это приятно.

— Я не могу перестать смотреть на тебя так, потому что мне это слишком нравится. Никогда не проси меня остановиться, потому что, пока буду видеть тебя такой, я никогда не перестану наслаждаться этим. Пока не запомню каждый твой дюйм.

Я позволяю ей вникнуть в мои слова, а затем провожу языком по ее чувствительному соску и вокруг. Снова и снова повторяю это движение, пока Лола не начинает задыхаться и хныкать, а прерывистое дыхание, наполненное «да, вот так», эхом отдается эхом.

Но когда сильно сосу и прикусываю его, ее спина выгибается, и «да» заменяется на «Я хочу большего…»

— Большего?

Я отпускаю его, облизывая ее грудь, и сильно сосу, пока тот же розово-пурпурный синяк не окрасит ее кожу.

— Да… трахни меня, — ее мольба робка и застает меня врасплох, потому что выражение лица Лолы далеко не робкое.

Мой член дергается, и чувствую, как предэякуляция прилипает к моим боксерам, из-за чего неудобно двигаться, но каждая горячая мысль резко останавливается при ужасном осознании.

— У меня нет презервативов.

— Все в порядке, мы можем остановиться, — разочарование пронизывает ее голос.

В голову приходит столь извращенная идея. Не знаю, как Персик к этому отнесется, но что-то мне подсказывает, что ей это может понравиться.

— Ты мне доверяешь?

Она без колебаний отвечает:

— Да.

Я хватаю ее за локоть и дергаю на ноги, затем разворачиваю и прижимаю к столу.

— В любой момент, когда захочешь остановиться, просто дай мне знать. Мы делаем только то, что тебе удобно.

Оглянувшись через плечо, она кивает, и в ее темных расширенных глазах растет рвение.

Я просовываю пальцы под резинку ее пижамных штанов и трусиков, затем спускаю их вниз, позволяя остаться вокруг ее ног.

— Черт, — бормочу я, тяжело сглатывая при виде ее задницы. Мечты, которые мне всегда снятся, — ничто по сравнению с тем, как она выглядит сейчас.

— Черт возьми, Лола, — провожу ладонью по ягодице, прежде чем отвести руку назад и сильно шлепнуть ее.

Я стону, когда ягодица подпрыгивает, и Лола вскрикивает, садясь, но вскоре после этого стонет.

— Раздвинь ноги и положи одну на стол.

Глубокий тенор моего голоса шокирует меня, потому что я слишком взволнован, чтобы так говорить.

Она откидывает свою одежду в сторону и, как я велел, поднимает ногу, опираясь внутренней частью колена на бильярдный стол.

— А теперь наклонись и дай мне посмотреть, какая ты мокрая.

Я делаю шаг назад, чтобы запечатлеть образ наклоненной Лолы с поднятой задницей и мокрой киской, выставленной напоказ только мне.

Хватаюсь за штаны и потираю член. Я ничего не делал, но просто знаю, что каким бы холодным ни был душ, я не смогу воссоздать такой образ Лолы. Очень жаль, что у меня нет фотоаппарата, не то, чтобы это имело значение, потому что уверен, что она не позволила бы мне ее фотографировать, но я бы сделал это, если бы была возможность.

Опустив руку, я хватаю ее бедра, сильно сжимая их, и становлюсь на колени прямо перед ней.

— Я бы хотел, чтобы ты увидела себя. Твоя киска чертовски мокрая. Я знаю, что мое лицо промокнет, и держу пари, что ты будешь чертовски хороша на вкус.

Лола смотрит через плечо. Ее глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем спуститься к губам.

Я одариваю ее кривой улыбкой, прежде чем сосредоточить внимание на ее заднице. Провожу ладонями по ее бедрам и перемещаю их к подколенным сухожилиям. Я хватаю их, подталкивая вверх, пока она не встает на цыпочки.

— Оставайся так.

Я резко вдыхаю, сжимая челюсти и поднося пальцы к ее киске. Она такая мокрая, что от ее возбуждения они становятся скользкими, а внутренняя поверхность ее бедер блестит и покрывается ею.

— Мммм… — стонет Лола.

Я провожу пальцами по ее щели, прежде чем медленно погрузить в нее. Чем глубже ввожу их, тем больше она толкает свою задницу и выгибает спину.

Несмотря на то, что Лола такая мокрая, такая узкая, что я чувствую, как ее стенки сжимаются под моими пальцами. Я могу только представить, как было бы хорошо, если бы внутри нее был мой член.

— Ты такая чертовски узкая.

— Прошло много времени…

— Ты имеешь в виду…

Подняв голову, я смотрю на нее, но на этот раз она смотрит не на меня.

— После тебя я ни с кем не была. Я имею в виду, у меня не… я пытаюсь сказать, что у меня нет опыта. Мы можем остановиться, если хочешь.

К черту это. Я не знаю, откуда взялся внезапный порыв собственничества, но я с ним не борюсь.

— Если я скажу что-нибудь прямо сейчас, то буду звучать как собственник-засранец.

Наконец Лола смотрит на меня сверху вниз, сдвинув брови.

— Как кто?

— Неважно, — на этот раз я толкаю пальцы глубже, но медленнее. — Ты не хочешь, чтобы я говорил то, что думаю. Я не хочу ничего, кроме как попробовать тебя на вкус.

— Я хочу знать, о чем ты думаешь… аааа.

Она стонет немного громче, когда я нахожу ее клитор другой рукой.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел тебя такой.

Я кружу по маленькому комку нервов и с благоговением смотрю на то, как хорошо ее киска берет мои пальцы. Представляю, как трахаю ее сзади, наблюдая, как задница подпрыгивает ко мне.

— Я никогда не хочу, чтобы кто-нибудь видел тебя такой.

— Оооо, — стонет она, поднимаясь на цыпочках, и ее бедра начинают дрожать, — Пожалуйста, не останавливайся.

— Я серьезно, Лола.

Я ускоряю темп, толкая пальцы внутрь и наружу, и когда она начинает извиваться, а ее дыхание становится прерывистым, я сгибаю пальцы и ввожу их внутрь.

— Я… о Боже! — кричит она, ее оргазм прорывается.

Персик бьется в спазмах, стонет во все горло, а я продолжаю трахать пальцами ее киску. И когда чувствую, что она выходит из него, я заменяю рот пальцами и погружаю язык внутрь нее. Поедаю ее так, словно от этого зависит моя жизнь, и снова и снова поглаживаю ее клитор пальцем.

Я стону, наслаждаясь тем, как она скачет на моем лице. Она перекатывает задницу, встречая каждый толчок, пока не замирает и ее тело не сжимается.

— ТиДжей, Ти…

Мое имя вылетает из ее рта, как крикливая молитва, и она неудержимо трясется, прижимаясь ко мне, ее клитор беспорядочно пульсирует, стенки сжимаются вокруг моего языка.

Когда оргазм отпускает Лолу, ее ноги все еще дрожат, а дыхание становится прерывистым.

— ТиДжей, я слишком… чувствительна, — почти хнычет она, ее ноги умоляют поджаться под нее, но я хватаю ее за бедро, давая понять, что не позволю этому случиться.

Вытащив язык из ее внутренней части, я отпускаю палец от клитора и целую внутреннюю часть ее бедра.

— Давай, еще один.

Последний поцелуй, я подношу рот к ее набухшему клитору и переключаюсь между сосанием и проведением по нему языком. Другой свободной рукой провожу по ее гладким складкам, собирая на пальцах часть возбуждения. Когда я знаю, что они хорошие и мокрые, тащу их к ее заднице. Лола напрягается, и я жду, пока она скажет не трогать в этом месте, но она этого не делает.

Ее тело содрогается, когда она прислоняется к моему лицу.

— Это… это приятно, — это тихий шепот, как будто ей неловко это говорить.

— Ага? — хриплю я, выпивая ее, наслаждаясь тем, насколько она сладка на вкус и насколько туго на ощупь ее задница.

Я обвожу вокруг нее пальцем, и, когда она не слишком напряжена, медленно погружаю один палец.

— Черт, — Лола дергает бедрами, стонет и почти садится, пока я продолжаю входить в нее.

— Я почти. У тебя так хорошо получается, Лола, — подбадриваю я, впиваясь пальцами в ее нежную кожу.

Когда наконец погружаюсь до костяшек пальцев, то вытаскиваю их и медленно всовываю снова, втягивая ее клитор в свой рот и сильно посасывая. Вскоре Лола кончает снова, ее дырочка сморщивается вокруг моего пальца, когда она тяжело кончает, плачет и умоляет неразборчивыми словами.

— Боже мой, — хрипит она, и нога, лежащая на столе, ослабевает.

Вытащив палец, я слизываю ее возбуждение с губ и нависаю над ней. Ее глаза закрыты, губы приоткрыты, как будто она все еще пытается отдышаться, а волосы прилипают к влажному лбу.

Я улыбаюсь, наклоняюсь над ней и целую ее обнаженное плечо.

— Пойдем со мной спать.

Ее глаза открываются, и Лола медленно встает, поправляя при этом бюстгальтер.

— Разве ты не хочешь, чтобы я… — ее взгляд скользнул к моему твердому члену.

Я больше ничего не хочу, кроме как видеть, как ее опухшие губы обвивают меня, но я вижу сон в ее глазах и зевоту, которую она пытается подавить.

— Не беспокойся об этом, — отвечаю. Я определенно позабочусь об этом в душе. — Так ты пойдешь со мной спать?

— Ты хочешь, чтобы я спала в твоей комнате?

— Да.

Затаив дыхание, я возвращаю ей рубашку.

Я играл перед тысячами людей. Перед толпой, которые всегда либо молятся за наше падение, либо надеются, что мы сможем одержать еще одну победу. Иногда я чувствую некоторую тревогу, но ничто так не нервирует, как ожидание ее ответа.

Лола заканчивает одеваться, и затем на ее лице появляется легкая лучезарная улыбка.

— Хорошо.

— Пойдем спать.

Я беру ее руку в свою, переплетая наши пальцы.

Загрузка...