Выживут сильнейшие

5. Фабрицио

“Прекрасное весёлое торжество!” — гласили газеты.

“Самая желанная свадьба года”, — утверждало радио.

Нееее.

На похоронах и то рожи веселее. Музыка, может быть, медленнее, алкоголя меньше, но лица точно проще.

Со стороны Ви Сентов пришла вся родня. Все двести сорок три человека плюс сотня сопровождающих (в том числе три пегих пса, они несли фату невесты в зубах на церемонии). Ладно хоть мертвецов оставили, а то мало ли — вдруг двери или стены где подпереть надо.

Со стороны Де Лотов — трое из семьи, десяток родственников и весь костяк мафии для защиты Дона (от автора: звание главы мафии в Мортене) на празднике. И пара известных фамилий — показать статус. Около трёхсот человек.

Сняли для торжества все три этажа дорогущего ресторана "Ле М’орис" французского шеф-повара Алена Дюкасса, считающегося одним из самых престижных во всей Европе.

Накрахмаленные скатерти, дорогая мебель из резного красного дерева, хрусталь и столовое серебро дарили ощущение королевской роскоши средневековья. Всё это закрепляло изысканное меню от лучших кулинаров в мире. Например, Фабрицио пытался победить лобстера с иерусалимскими артишоками, а его отец предпочел дикую птицу-призрака с белыми трюфелями. Тетерева альбиноса с поганками, говоря понятным языком.

Старший Де Лот решил, что примирение через свадьбу стоит отгулять широко, и оплатил торжество.

Старший Ви Сент решил, что не только у старых аристократов денежки водятся, и оплатил молодым новый дом в центре Мортена.

Фабрицио решил, что если выпить ещё три бутылки рома, волосы на его невесте точно изменят цвет, придут в нормальный вид, и перестанут бесить его своей розовостью.

— Это пурпурный, — процедила сквозь зубы Алессандра Ви Сент.

Да хоть зелёный! Он всё равно разницы не видит. Ещё и гнездище свила, фатой прикрытое! Что же лицо своё белой тряпочкой не зашторила? Женщина, тебе сколько лет-то вообще? Не посадят ли бедного Фабрицио Де Лота в тюрьму за совращение малолетних? И убийство невинных?

Красноволосая мелочь надулась и буркнула:

— Не посадят. Мне восемнадцать!

— Вчера, что ли, стукнуло?

— Ты ж уравновешенный Де Лот! Это я тут бешусь и страдаю! Почему я нормальней тебя?!

“Де Лот” девушка произнесла скривившись, коверкая гласные и немного подсюсикивая, от чего у Фабрицио руки сжались в кулаки и заскрипели зубы.

— Есть предположения, — поманил мужчина девушку ближе. Алессандра наивно наклонилась. — Я выпил три бутылки, а ты один стакан, — и сорвал жуткую фату с головы новобрачной.

Девушка закричала, хватая мужа за руки. Попыталась отнять головной убор. К сожалению, окружающие приняли это за страстные возгласы и взвыли:

“Горько!”

— Ну, если вы так настаиваете, — Фабрицио пожал плечами, решив проверить, насколько правдив миф о лягушке, после поцелуя превращающейся в прекрасную деву.

Алессандра хотела отскочить, но Де Лот был не только самым уравновешенным в семье, но и самым быстрым. И самым умным, и самым умелым в поцелуях. И самым красивым. И самым…

Там ещё длинный список “самых”.

Удобно быть единственным наследником в семье. Автоматически становишься невероятно крутым и “самым-самым”.

Девушка вывернулась, попыталась укусить соперника, но в её рот вторгся чужой язык, и засланец мастерски избегал столкновения с зубами. Плюс Де Лот пальцами сжал челюсть Сандры, и девушка даже пошевелиться не могла. Боялась, что останется совсем без зубов.

Это было мерзко, противно и неприятно, и обидно. Но, когда язык стал нежнее, а хватка ослабла, поцелуй оказался вполне терпимым. Губы Фабрицио неожиданно нежно дразнили её, подначивая опять начать огрызаться. А Сандра поняла, что игра эта ей даже нравится. Её ещё никогда не целовали так игриво, страстно. И весело? Руки жениха притянули девушку ближе и усадили на мужские колени.

И Сандра ахнула. А Фабрицио пришел в себя. Надо же, возбудился! А девушка такая мелкая и лёгкая.

— Извините, увлекся, — спихнул жену на соседний стул и опрокинул в себя ещё стопку рома. Сандра пару секунд ещё чмокала губами, повторяя его нежные движения, а потом резко дала Фабрицио Де Лоту пощечину.

И выкрикнула больше от обиды, что её так неуважительно оттолкнули, нежели от самого поцелуя:

— ИЗВРАЩЕНЕЦ!!!

В зале самого большого ресторана в Мортене повисла тишина. Если не считать отзвука обидного крика по посуде и стеклам. Слово отскакивало от отражающих поверхностей, уносясь в глубь зала на радость самим дальним и малозначимым гостям. Тем, что просто пожрать заглянули.

— Твоя дочь назвала моего сына “извращенцем”, — прищурился Гильермо Де Лот. Гости со стороны Де Лотов перезарядили револьверы.

— Твой сын поцеловал мою дочь! — разгневанно выкрикнул Максимилиано Ви Сент. Гости Ви Сентов лязгнули ножами.

— Они же муж и жена, — шепнул Леон Ви Сент — третий наследник рода отцу. Ви Сент старший задумался:

— Он её чуть не сожрал! — нашлась достойная причина для ссоры. И семейство Ви Сентов одобрительно качнуло головами. Ножи лязгнули повторно.

— Она же не котлета, чтобы её есть! — выкрикнул Хит Де Энцо, правая рука Дона Де Лота.

— Она вообще не еда! — огрызнулась Илана — младшая сестра Ви Сентов. Она была младше Алессандры на год.

— Эта свадьба, они должны целоваться! — раздался голос Валерианы — сестры Де Лота.

— Значит, он плохо целуется! — крик со стороны гостей невесты.

— Это… мой сын плохо целуется? — послышалось возмущение от отца жениха. Всеми Уважаемый Дон аж покраснел от такого заявления. А официанты подлили коньяк в стаканы. Двойную порцию.

— Фабрицио целуется лучше всех в Мортене! Спроси любую! — крик из зала. Далеко — не рассмотреть, кто кричал. Но кричал он правду. Как-никак наследник великого рода Де Лот. И “самый-самый”, сами понимаете. Статус обязывает.

— Да он кобель! — Максимилиано Ви Сент схватился за десертный нож. А ведь до чая ещё не дошли. И тут же получил ответочку:

— От лизоблюда слышу!

— Сам ты — блюд!

— Сам ты — псина! Все Ви Сенты — стая бродячих псин!

— Ах ты старый хрен в перьях!

Удар по гербу — это удар ниже пояса.

Герб Ви Сентов — волк, воющий на луну.

Герб Де Лотов — орел, взмывающий к солнцу.

Выстрелы грянули одновременно. Официанты заученным движением упали на пол и расползлись по подсобным помещениям. Столы перевернули на секунду позже. Началась перестрелка.

Оркестр отбивался дамскими ремингтонами из саквояжей и убежал самым первым.

— Фамильяров использовать запрещено! — грянул рык Хита Дэ Энцо, самого преданного человека семьи Де Лот. Хит вытащил из петли в ремне кнут и щёлкнул им по полу. Тонкий кончик выбил нож из рук шустрого Артуро Ви Сента, парня четырнадцати лет, уже собравшегося пролить свою собственную кровь. Хит вкрадчиво уточнил: — Я тихо сказал?

Фабрицио пересидел перестрелку под столом, куда утянул ринувшуюся в бой новоявленную жену. Прям за пятку утянул, нечаянно повалив на пол. Но она вёрткая, быстро сгруппировалась и на руки упала.

— Не пила, а дури на шесть бутылок, — отсалютовал он бокалом недовольной Сандре.

Девушка вскинула нож, но решила, что смерть жениха на свадьбе — нехорошая примета. В конце концов, её просили прибить его незаметно. Лезвие спрятала, а вот яд слов выпустила наружу:

— Ты пожалеешь о нашем союзе, — прошипела девушка.

Мужчина пригубил ещё немного рома прямо из горлышка бутылки, присмотрелся к сочным пухлым губкам непокорной жены, прислушался к звукам выстрелов, проследил за пулей, пролетевшей слева от его укрытия в стену, и сказал:

— Не поверите — уже жалею. Помянем Мортен. Он не выдержит этой свадьбы.

“Прекрасное весёлое торжество!” — гласили газеты на утро. Дон Де Лот дорого заплатил за первую страницу выпуска.

“Самая желанная свадьба года” — утверждало радио. Его проплатил Ви Сент старший.

“Нам всем крышка”, — ныли прохожие, собирая гильзы на улице близ ресторана.

“Половину района пришлось восстанавливать”, — жаловались дворники, выметая пьяных подраненных гостей из подворотен.

“Шесть убитых, тринадцать раненых”, — рапортовали полицейские. Шарль Же Смит выставил погибших самоубийцами и пьяницами.

“Ни хрена не помню после третьей бутылки”, — вспоминал Фабрицио. Для него веселье только начиналось.