Вышедший из ночи (СИ)

Глава четырнадцатая

— Очнулась? — услышала Офелия знакомый голос.

— Да… Наверное… Нет. Или да? — она открыла глаза и увидела низкий деревянный потолок, неровный и грубый, до такого дотронешься и тотчас же занозишь палец.

— Это не сон, не волнуйся… Или я сплю, но точно не ты, — Джек отошёл от соломенного матраса, на котором она лежала, и сел за хромоногий стол у окна, сквозь которое в комнатку проникал свет утреннего солнца.

— Почему ты уверен в этом? — приподнялась Офелия на локте.

— Потому что только во сне я мог так поступить, — пусть он это сказал, но в его взгляде Офелия не заметила и толики раскаянья в содеянном.

— Как поступить? Помочь мне? — всё же с вызовом спросила она.

— Нет, предать короля… — он взял со стола кружку и подал её Офелии.

— Ты не предавал его, я по-прежнему скована.

И это была правда, на запястьях Офелии висели кандалы, вот только не такие тяжёлые, как прежние, и не прикреплённые к чему-либо, её руки просто были замкнуты. Она приняла кружку, и бледные иссохшие ладони обдало жаром, но Офелия лишь сильнее сжала её, с наслаждением вдыхая сладко-горький аромат напитка.

— Что же ты молчишь? — заглянула она в лицо палачу. — Что? Уже жалеешь, что спас меня?

— Нет, — последовал твёрдый ответ.

— Сколько я была без сознания? — ей казалось, что она спала вечность, тело приятно ломило, в мыслях стоял туман, но взгляд был ясен.

— Какая разница? — палач вновь сел за стол.

— И то правда… — она опустилась на жёсткую подушку, поставила опустевшую кружку на пол.

В этой комнате больше ничего не было, только стол, лежанка в углу, окошко и низкая старая дверь.

— Где мы? — как-то безразлично задала она вопрос и отчего-то улыбнулась.

В той ситуации, в которой находилась Офелия, её бледная тонкая улыбка показалась Джеку такой странной, что его сердце сжалось от жалости.

— В охотничьем домике, у болота.

— Нас найдут здесь, — отрывисто выдохнула пленница.

— Нет, не так скоро, об этом месте никто не знает. Меня будут искать где-нибудь в городе и только потом — за его пределами. Ох, ведьма, возможно, ты нас обоих погубила. Но что уж теперь… У меня только один вопрос к тебе.

— Снова допрос? — в её голосе прозвучала жестокая насмешка. — А коль не отвечу, пытать будешь?

— Почему, если тебе являлась во сне богиня кошмаров, — оставил он её слова без внимания, — то здесь ты спокойно спала?

— Карнэ нужно знать, где находится её жертва, если она не знает этого, то богине требуется время, чтобы проникнуть ей в сон.

И после короткого молчания, Офелия жалобно произнесла:

— Отпусти меня, Джек!

— Ты не смеешь больше ни о чём просить меня, — жёстко ответил он. — Я спас тебя, наплевал на свой долг, преступил закон, больше не проси меня ни о чём.

— Хорошо, — и отвернувшись к стене, Офелия, закрыв глаза, вновь улыбнулась.

Ей было радостно и приятно, она ощущала свободу и тепло, пусть руки и были скованы железом, мешающим ей колдовать, а рядом с ней находился её палач. Палач, способный на сострадание к ведьме…

— Слушай, — Джек присел рядом с ней, но Офелия не повернулась к нему, она всё никак не могла скрыть свою улыбку, — ты отдохни, и мы кое к кому пойдём. Есть место, где тебя примут, где ты будешь в безопасности.

— А ты останешься там со мной? — Офелия была неприятно удивлена тому, как дрогнул её голос. Оказалось, ей не хотелось расставаться с Джеком. Но решив, что просто привыкла к нему, хотя это тоже было странным, ведь Джек её палач, Офелия успокоилась.

— Нет… думаю, нет. Мне нужно придти во дворец, и попытаться вернуть себе доброе имя. Не знаю, как выставлю всю эту историю, чтобы меня не посчитали предателем…

— Ты не умеешь врать, — Офелия даже не дослушала его, — а у тебя не получится оправдаться безо лжи. Ты не солжешь своему королю. И вообще, — она обернулась, и Джек встретился с уже знакомым ему ведьменым, сверкающим негодованием и тайной силой, взглядом, — не думала, что ты трус! Преступил через закон, принципы, и испугался? Что же ты, так верни меня обратно, скажи, что я каким-то чудом сбежала, а тебе, герою, удалось найти меня и вернуть! Заработаешь славу, как всё хорошо выйдет, верно?

— Я нас двоих спасаю! — Джек заходил по комнате, пытаясь сдержать рвущуюся наружу злость. — Неужели не понимаешь?

— Просто отпусти меня! — Офелия поняла, что погорячилась, поэтому понизила голос, и взгляд её перестал быть враждебным.

— Я не могу, не проси. Ты вернёшься к Вэриату, и тогда начнётся война, его больше ничто не будет останавливать.

— Рано или поздно, война начнётся. Со мной или без меня, но это произойдёт. Вы, люди, сами идёте к ней! — начинался их привычный спор, во время которого Офелия обычно терпела пытки, и поэтому сейчас её заживающие раны отозвались болью.

Видимо, ей до сих пор не до конца верилось, что палач стал её спасением, Офелия опасалась его, слишком часто он причинял ей боль.

— Сами? А по-твоему нам нужно склониться перед Вэриатом, и безропотно принять то, что его слуги уничтожают людей?

Офелия промолчала, этот разговор не приведёт к согласию, а ссорится с Джеком она не хотела, тем более, сейчас.

Люди извечно выступали против зла, и если зло шло от них самих, то это выставлялось ими, как защита. Защита себя или своих убеждений. Как рассудить, правы они или нет? Как?..

И как объяснить Джеку, что сейчас Офелия волнуется за него, ведь вернись он в город, и его могут казнить.

— Делай, как знаешь… Но если тебя осудят за предательство, я не виновата. Так куда ты меня отведёшь?

— Правильнее спросить, к кому, — загадочно улыбнулся он.

***

— Проснись, соня! Пора вставать! Не спать, больше не спать! Впереди опасный и прекрасный день. Ура! Никогда бы не подумал, что буду так радоваться пути к смерти, — и вот под этот крик Скери подорвалась с плаща, на котором спала. За ночь ткань стала влажной от росы, и девушка зябко передёрнула плечами. Она непонимающе хлопала глазами, пытаясь собраться с мыслями, а Лэни в нетерпении топтался вокруг. Он усмехался, и Скери как-то не к месту подумала, что ему очень идут ямочки на щеках.

Майк находился неподалёку, он прикреплял к седлу мешок с вещами, и лошадь мирно фыркала, кивая головой. Вторая, белая, с коротко стриженой гривой, тыкалась мордой в его спину и охотник досадливо отмахивался от неё.

— Стоп… откуда здесь лошади? — Скери поднялась на ноги, пытаясь хоть как-то пригладить растрепавшиеся волосы.

— Угадай! — тут же подскочил к ней Лэни, и сделал он это с такой бурной радостью, что Скери отшатнулась от него.

— Не знаю… пришли? — ляпнула она первое, что пришло в голову, даже не подумав, что говорит.

— Да! — прямо взревел парень. — Вот только представь, сплю я, вижу прекрасный сон, — здесь он сделал многозначительную паузу, брови его дрогнули, а на губах появилась хитрейшая улыбка, явно на что-то намекающая, и после этого Скери даже знать не хотелось, что именно ему снилось. — Такой сон, что и просыпаться неохота, и вдруг по моему лицу прошло что-то шершавое и влажное! Открываю глаза, вижу губы… лошадиные. Чего ржёшь? — крикнул он другу, который, поправив на белой лошади снаряжение, залился смехом.

— А откуда они? — спросонья Скери и в обычные дни была рассеянная, а сейчас и вовсе перестала что-либо понимать, она стояла, не зная, что ей делать. А делать, видимо, что-то надо было, так как Лэни с Майком уже оседлали свои находки.

— Мало ли, — пожал плечами Майк, — но, скорее всего, их прежние хозяева мертвы, по-другому никак не могу объяснить, что здесь делают лошади без всадников.

— Ну, чего встала? — Лэни протянул ей руку. — Давай, садись сзади, поедем!

— А куда? Вы так и не сказали! — Скери села в седло и, цокнув, прижмурилась, когда её волосы больно зацепились за ветку дерева.

— К нашей хорошей знакомой, которая может подсказать, где искать Смерть, — ответил Майк.

Ехали они быстро, в пути обошлось без происшествий, и поэтому Скери почти ничего не запомнила, кроме того, как они, остановившись на отдых и разведя костёр, устроились у огня на тонком, поваленном дереве. Так получилось, что Скери оказалась между двумя охотниками, и когда Майк встал, тонкий ствол приподнялся, и она, потеряв равновесие, упала на Лэни, который услужливо подставил ей руки. Загребая Скери в охапку, он щёлкнул зубами, одновременно с этим подмигнув.

— Ар-р! — улыбнулся он ей и закусил губу, обнажив белоснежные зубы.

Скери, округлив глаза, поспешила вырваться из его объятий и сама не заметила, как оказалась вдали от него, и от Майка. Лэни же остался сидеть с совершенно растерянным, непонимающим и разочарованным видом.

Они вновь тронулись в путь, мимо мелькали деревья, проходили маленькие островки полян, заросшие мелкими белыми цветами. Один раз им пришлось переходить небольшой ручей. Всё дальше и дальше Скери отдалялась от дома и привычной ей жизни, переживаний и мыслей было столько, что она даже не пыталась ухватиться за какую-то определённую. После всего, что случилось с ней за эти дни, она думала, что уже ничему не удивится, но всё же поразилась тому, куда её привезли охотники.

Дом, наполовину вросший в землю так, что окна находились на уровне травы, выглядел инородно на фоне пустынного, серого места, где и трава была какой-то жухлой, тёмной и бурой. Этот участок земли, окружённый лесной стеной и густыми папоротниками, походил на пустошь, вот только имел размер поляны.

Черепичная покатая крыша дома пятнисто-коричневая. Забора не было, как и крыльца. Толстая, деревянная дверь серого цвета, как и весь дом, имела ручку из сплетённых прутиков лозы.

Всадники спешились, Лэни хотел помочь Скери слезть с лошади, но девушка справилась без него. Она не отрывала взгляд от хижины, почему-то очень волнуясь и робея.

— Кого я вижу! — раздался за их спиной женский голос, и троица, обернувшись, увидела молодую женщину, держащую в руках соломенную корзину с дикой малиной.

Она улыбнулась и её раскосые тёмно-синие с карими крапинками глаза сузились, пустив от век тоненькие стрелки морщинок, а и так острый подбородок заострился ещё сильнее.

— Проходите, и гостью с собой берите, давайте, давайте! — подгоняла она их к дому.

— Рад тебя видеть! — обнял её Лэни, и для чего-то добавил: — Мы пришли!

— И я тебя, дорогой, видеть рада, — она говорила с акцентом, немного растягивая слова и чуть больше, чем требовалось, повышая голос на ударениях.

Они вошли в дом, попали в прихожую, а из неё в комнату, где царил приятный полумрак, и пахло землёй и сухими травами. Окна оказались под потолком, дощатый пол поскрипывал под ногами, маленький камин был тёмен от копоти, над ним висели засушенные цветочные венки, широкая лавка стояла в углу от окна, заменяя собой и кровать и стол, когда это требовалось. Сейчас на ней красовался высокий глиняный кувшин с тонким горлышком, а на краю лежал свёрнутый матрас с одеялом. Полки на стене справа от двери, освещал свет, проникающий сквозь оконное мутное стекло. Баночки и бутылочки, наполненные всякой всячиной, мерцали, блестели, и только некоторые благодаря матовой поверхности казались размытыми теневыми пятнами. На полу лежали круглые вязаные коврики, создающие милый сердцу домашний уют. Под полками стоял комод, вот только он походил на ненормально большой сундук, заросший мхом, и дополнял собой атмосферу чего-то спокойного, уютного, лесного и волшебного.

— Садитесь, — указала хозяйка на лавку, поставила на широкий подоконник корзину, а сама уселась на комод, чтобы лучше видеть гостей. — Ну, что же все смутились вдруг? Представьте же мне вашу спутницу! Лэни, неужто ты всё же остепенился и выбрал себе невесту?

— Нет, что вы… — залепетала Скери, но её никто не слушал.

— Это Скери, и она получила плату Смерти, — сказал Лэни и ткнул девушку в бок, шепнув: — Покажи камень!

Она достала из кармана алые осколки и показала их хозяйке дома. Та серьёзно, долго и молча смотрела на проклятые кристаллы, а затем, так же молча и сосредоточенно выслушала рассказ Майка о том, как Скери попала в беду.

— И вот мы ищем Смерть, чтобы та позволила Скери продолжить свою обычную жизнь, — закончил за друга Лэни. — Ну, и не только для этого, — замялся он.

— Знаю я про ваши тайные причины искать с ней встречи, — задумчиво кивнула женщина. — Но прежде чем мы продолжим этот важный разговор, может, ты всё же и меня представишь милой гостье?

— А, точно, прости, — поспешил извиниться охотник, — Скери, это Алия, наш очень хороший друг и не совсем человек!

— Нет, — приложив к впалой щеке руку, покачала головой Алия, — он не умеет знакомить людей и вести себя не как ребёнок.

Скери улыбнулась. Её нравилась эта женщина. Было в ней что-то близкое, родное. Даже слова Лэни о том, что Алия не совсем человек, не напугали Скери и не оставили после себя неприятного осадка.

Алия была одета в пёстрый сарафан, её тёмные, рыжеватые волосы заплетены во множество распушившихся мелких косичек, а сложенный в полоску оранжевый платок, повязанный под ними, заменял собой обруч. В ушах у Алии поблёскивали большие длинные серьги с бирюзой, которые колыхались от малейшего движения головы. Кожа её имела смуглый оттенок и казалась бархатной. Хоть Скери и видела, что эта женщина уже не так молода, но не могла назвать её возраст. Смотря, как она себя держала и что говорила, Алия казалась то молоденькой девушкой, то повидавшей многое в своей жизни женщиной.

— Так что же вы ко мне пришли? — лукаво улыбнулась она, и вновь Скери показалось, что хозяйке дома нет и двадцати-пяти.

— Думали, ты скажешь, куда нам идти… — почему-то стушевался Лэни под её весёлым взглядом.

— Времени у вас мало, а успеть нужно, пока ты, Скери, не перевоплотилась в предвестника смерти, понимаю, — Алия подошла к окну, дотянулась до подоконника и, взяв корзинку с малиной, закинула в рот пару ягод. — А ведь ты уже превращаешься, — она протянула сквозь пальцы побелевшую прядь волос Скери, — видишь белизна какая появилась?

Она стала рассматривать свои волосы, поражаясь, как раньше не заметила, что они…

— Поседели! — воскликнула Скери, теребя светлые локоны, будто надеясь, что сотрёт с них белый цвет.

— Эх, темно уже становится, давайте я вас устрою на ночлег, а завтра всё обсудим? — предложила хозяйка дома, успокаивающе погладив Скери по голове, из-за чего на её руке зазвенели широкие яркие браслеты. — Есть у меня одна мысль, куда вам пойти, но нужно обдумать её.

Скери положили на лавке, парней устроили прямо на полу, а Алия вышла из дома, да так и не вернулась до утра.

Засыпая, Скери подумала, что Алия напоминает ей осень.

А за окном ветер шептался с травой, с тысячелистником и горькой, дурманящей полынью, луна, скрываясь и выглядывая из-за туч, играла в прятки со своим отражением в ручье, который нашла далеко в лесу. Пел свою колыбельную древний мудрый лес, укрывающий под своими ветвями зверей, людей и духов, чьё дыхание обращало капельки росы в мерцающие таинственным светом льдинки.

Как сладко засыпать, вдыхая прелый запах дома и чувствовать, что снаружи происходит одно из прекраснейших волшебных явлений — ночь.