Я — авантюрист?

Глава девятая

Резкий рывок пережал Лёшке горло — куртка была застёгнута полностью. Сползание приостановилось, затем последовал второй рывок, третий. Он задохнулся, так сильно пережало шею, но последним рывком его вытянули и отволокли к дереву. Расстегнув ворот и отдышавшись, попаданец сел, окинул взором парк. Вода с земли ушла полностью, лишь жалкие струйки спешили в провал. Юра хлопнул его по плечу:

— Думал, не успею. Слушай, какая преданная собачара, поймала тебя на самом краю. Я только потому и успел, что она удержала.

Лёшка снял куртку. Клыки Гарды отпечатались на воротнике симметричными вмятинами. Сама она сидела рядом, умильно улыбаясь и поглядывая на хозяина. Потрепав девочку по мокрой башке, хозяин вслух извинился перед ней за последнюю мысль:

— А я решил, что зря тебя спасал.

«Ладно, проехали, — отмахнулась Гарда, вставая и направляясь к отряду, — свои люди, небось, сочтемся».

Отряд собирал разнесённое потоком добро, приводил себя в порядок. Отжимали свои тряпки они так неправильно, что Лёшке пришлось устроить показательное выступление. С половой тряпкой он имел тесное знакомство — полтора года подрабатывал уборщиком в ресторане. Пока копил на ноутбук.

Все кое-как справились. Юра пересмотрел промокшие вьюки, заставил парней отжать, что отжималось, слить воду, откуда сливалась. Обойдя стороной глубокую промоину в земле, отряд направился вслед за Лёшкой. Тот немного смущался внешнего вида — типа, без штанов, но в шляпе. Джинсы унесло водой. Постирал, понимаешь! Хорошо, внизу ждали запасные, так удачно откопанные вчера.

Бесштанный командир вёл новобранцев к базе, пытаясь сообразить, что дальше-то делать? Новый мир ему не нравился — в нём зачем-то назревала его, Лёшкина, ответственность за людей, которых он и Юра спасли себе на голову.

И опять он оказался прав, ожидая подвох от судьбы. Будто мало шестерых нахлебников, так неприятности решили умножиться! Неподалёку от их провала в тени прятались трое взрослых и два ребёнка, лет восьми-девяти. Увидев отряд, семья пошла навстречу, просительно улыбаясь. Мужчина сказал за всех:

— Здравствуйте! Мы вас вчера заметили и вот, пришли.

— И зря, — недружелюбно откликнулся Лёшка, — мы вам ничем помочь не сможем, сами такие.

Ему не понравились взрослые. Они как-то неправильно себя вели или выглядели. Мужчина и женщина высокого роста смотрелись лет на сорок по фигурам, однако имели очень молодые лица. Причём выражение мужского было слишком надменным, если не сказать — начальническим.

Вторая женщина стояла, как старушка, согбённо. И суставы на руках выглядели старушечьи — узловатые, искривлённые. Но кожа на кистях и лице выглядела очень розовой, нежной, словно у молоденькой Флоры. Лёшка рассматривал просителей, пытаясь понять, что его настораживает. Дети жались к родителям, помалкивали, но старушка выступила вперёд и взмолилась:

— Вас вон сколько! Вам не страшно! А спасателей всё нет, а если их совсем не будет?

Лёшка обернулся. Отряд смотрел на него. Гарда направилась к детям, обнюхала, вернулась, повиливая хвостом на среднем уровне — дескать, опасности не вижу, но решение принимать тебе.

Мысленно чертыхнувшись, парень кивнул. Не мог он отказать детям, не мог! Такими глазами смотрели на него мальчик и девочка, что даже Бармалей бы не рискнул прогнать их прочь. Что уж говорить про Лёшку, который до сих пор не забыл детские обиды, и вечно будет благодарен тёте Маше за вечерние подкормки. Извинившись перед Гардой, которой предстояло голодать до утра, ожидая хозяина здесь, предводитель кратко обрисовал увеличенному отряду порядок спуска на базу.

Путь отряда по лестнице занял больше трёх часов. Если бы не Юра, уже освоивший маршрут и подающий пример слабакам, то они бы никогда не одолели эти триста метров. На кольцевой галерее, когда все завалились отдыхать, Лёшка обратил внимание на Флору. Та держалась молодцом, почти не запыхалась и с любопытством смотрела в темноту шахты.

— Ты не устала?

— С чего бы? Я на тренировках в таком темпе только разминаюсь.

— Тогда идём со мной, еду приготовим, — обрадовался командир, оставляя Юру за старшего.

На всякий случай он спросил, готов ли кто присоединиться к ускоренному спуску? Увы, все мужчины, даже Дон и Кир, оказались слабаками. Декоративные мышцы парней не имели силы, как выяснилось, только выглядели внушительно. Зато злоба в глазах светилась неподдельная. Лёшка перехватил взгляды псевдогераклов, когда обернулся. Или показалось?

Спуск от балкона до нужного этажа занял совсем немного времени — Лёшку подгоняло желание произвести впечатление на девушку. Это удалось. Флора с огромным интересом осмотрела подземные хранилища и быстро сообразила, что к чему:

— Ты это разыскал? Один? Лёша, ты гений! Я бы ни за что не додумалась!

Вдвоём они приволокли много горючих ящиков. Разведя костёр, Лёшка поставил девушку следить за водой. Бак вскипел как раз вовремя. Брошенные в кипяток сублиматы распространили такой восхитительный аромат жареной говядины, что измученные спуском отряд ускорил шаг. Вокруг костра все попадали в непритворном изнеможении.

Накалывая разбухшие ломти мяса на заточенный арматурный прут, Лёшка вынул из котла и разложил их по тарелкам. Флора вручила каждому нож с вилкой и предупредила:

— Ешьте аккуратно, что останется — пойдет собаке. Приборы тоже не выбрасывайте, других не будет!

Оголодавшие дети одолели по целой порции, а их родители попросили добавки. Лёшка рассчитал верно, приготовив еды с запасом. Два оставшихся ломтя он отложил для Гарды. Остаток кипятка, который сублиматы не впитали, превратился в наваристый бульон. Никто на него не покусился, и Лёшка сварил суп для себя, отсыпав туда пригоршню сушёных овощей.

Юра с неохотой исполнил приказание, проведя для дам и джентльменов раздельные экскурсии по туалетным комнатам, если можно так выразиться. Избалованные недавним комфортом аборигены огорчились примитивности, особенно бумагу критиковали.

Зная от Юры, что даже туалетная в этом мире себя давно изжила, Лёшка представлял масштаб «гигиенической трагедии». Не то, что гидромассажных ванн, продвинутых потомков джакузи, как понимал Лёшка — база не имела даже душевой. Удобства на базе были представлены единственной комнатой. К тому же туалет не закрывался изнутри, что могло породить проблемы. Флора предложила вывешивать снаружи опознавательный знак. Лёшка ей и поручил воплотить идею в жизнь.

Последние отсветы дня угасли в шахте, и коридор наполнился мраком. Мокрые вьюки разбирать никто не стал. Сытый и усталый народ разлёгся, как кому взбрело в голову. Только слабый огонёк костра обозначал место отдыха тринадцати человек. Лёшка притулился неподалёку от угасающего пламени, смотрел на тускнеющий угольки, вдыхал следы жидкого горьковатого дымка и вспоминал случайный туристический слёт, где лишился невинности…

— Ты удивительный человек. Умеешь молчать в унисон. Я прилягу с тобой, а то озябла, — и совершенно неожиданно Люся оказалась рядом с парнишкой.

А потом поцеловала. Горьковатый привкус влажных губ отправил Лёшкины мысли в неожиданное русло. Её рука забралась ему под куртку и рубаху, погладила по груди, тронула вдруг затвердевший сосок, спустилась вниз. Она что-то сказала удивлённым голосом, потом свершилось то, что происходило раньше только в мечтаниях. Лёшка подчинялся нежным рукам Люси, не спешил, поэтому всё получилось сказочно хорошо. И повторилось. Еще раз повторилось. И ещё, ещё…

Когда сил не осталось, они лежали рядом, пока Лёшка не уснул. В полусне он получил от первой своей женщины и прощальный поцелуй в щёку. Лёшка больше не встретил её, да и лицо стёрлось из памяти. Но во многих снах Люся приходила к нему и дарила на прощание поцелуй.

Как сейчас, в этом сне…

Утром все заботы об отряде взял на себя Юра. Он дал каждому поручение, парней отправил за топливом, девушек заставил перебрать мокрые тюки, развесить на просушку. Завтраком занялась Изольда, жена спесивого мужика, Олега. Бабушку звали Эмма, а детей — Ганс и Тильда.

Лёшка удивился, когда ему удалось запомнить причудливые имена семейки. Он сходил в умывальную комнату, сполоснул лицо, удивился напору воды. Откуда она поступает и почему не иссякла до сих пор? Но думать особо не пришлось, Изольда позвала на завтрак, подала вкуснющую еду.

— Какое нежное! Никогда не ел, — удивился попаданец, за обе щёки уписывая здоровенный шмат мяса на косточке.

— Обычный страус, — встречно удивилась повариха, — даже без вкусовых добавок. А у вас что, такого не было?

— Может, было, да не по карману мне, — опрометчиво ляпнул Лёшка, но, поняв неправильность вопроса, вперился в Юру. — У нас? Не понял… Я же просил!

Помощник виновато опустил голову. Всё понятно, выдал секрет! Лёшка сдался, рассказал, не сильно привирая, о своём времени. А потом сам принялся расспрашивать. Мир этой России отличался в лучшую сторону по культуре, еде, жилищным условиям, но в ответах о нём постоянно присутствовала, то ли недоговорённость, то ли загадочность — никак не удавалось понять, какая и о чём?

Знали его собеседники поразительно мало. Даже о собственном городе, Русариме. А Лёшке очень хотелось понять, занимался ли какой институт проблемами планеты в целом.

— Народ, а с чего такое землетрясение приключилось, вы знаете? А как… Ну и ну…

Поговорив немного, попаданец понял, что надеяться придётся на себя самого. Он закончил расспросы, увернул три порции мяса в упаковочный пластик, взял десяток сублиматов, упаковал в портфель и собрался наверх, к собаке. Ноутбук, до которого руки никак не доходили, весил прилично, да и место занимал, но расставаться с ним — не входило в планы парня. Помощник спросил, можно ли продолжить разведку по остальным этажам. Лёшка отмахнулся:

— Юр, не морочь мне голову. Делай, как знаешь.

— Хорошо, тогда мы весь день здесь будем. А ты с собой никого не возьмёшь?

Вот уж чего парню хотелось меньше всего, так это спутника. Ведь про институты он зачем спрашивал? Правильно, чтобы обыскать их развалины. Вдруг там кто живой есть, как вот эта Флорина компашка. Такого учёного надо выручить, спасти. Хорошо бы гениального, который соображает в его, Лёшкином переносе сюда.

Дальше в планах зиял пробел, точнее — шли малоосмысленные надежды из области фантастики. Типа, «доктор Умнов из благодарности придумает, как вернуть спасителя назад». Положа руку на сердце, особых надежд на успех парень не питал, но разве мечты обязаны ладить с реальностью?

Гарда обрадовалась встрече, сказала хвостом «спасибо» и быстро умяла страусятину. Лёшка тем временем разобрался с направлением и двинулся через парк. Промоина, точнее, провал, сверху выглядел страшно и смертельно опасно, особенно с куском дерна, так и свисающего в бездну.

Обойдя его по дуге, попаданец миновал груды правительственного бетона, даже не глянув на останки вертолётов. Его путь лежал в сторону реки, которая должна была послужить транспортным средством. Проще говоря, парень надеялся найти на берегу лодку, чтобы доплыть до Академгородка, а там уже спасать заветного ученого.

Конечно, ум понимал наивность замысла, а что прикажете делать с душой? Она не хотела принимать эту реальность, упорно считала сном. Пусть необычайно убедительным, словно фильм в «три Д формате», но всё равно сном. А некоторые философы, по слухам, считали, что человеку жизнь только снится. И Лёшка полагал, что это верно. Особенно в его случае.

«Ну, раскошмарило человека, что он попал в страшное будущее. Так надо напрячься, приснить себе, что он из него вернулся, и вся недолга! Чего ради видеть длинный сон про развалины?»

Начать поиск Лёшка решил со своего института, «НИИ контроля и мониторинга магнитосферы». Вряд ли его закрыли, разве только переехал в новое здание и разросся? Конечно, в нём должны знать, как и что творилось с Землёй последние годы. И уж что случилось — объяснят! Уж на этом, на объяснениях и прогнозах, Сибирское отделение РАН собаку съело, регулярно пугая правительство концом света.

Ближе к реке развалины стали менять свой вид. Вместо бетонных глыб и плоскостей с извивами арматуры пошли завалы битого кирпича и скрученных железных балок. Ну да, это район старой, исторической застройки. Был. Здания сокрушило в прах. Широкие проспекты засыпало мелкими обломками красного кирпича. Несколько автомобилей неожиданно привычных форм буквально измолотило, не оставив живого места.

Мостов, точнее, остатков от них, просматривалось много — шесть штук на обозримом пространстве. Сами мосты приказали долго жить, торча из многоводной Пины полузатонувшей фермой или уцелевшей опорой. И никакой пристани или лодочной базы поблизости, на что он надеялся. С транспортным средством напряг, стало быть.

Неожиданно в воздух взметнулась чёрная стая.

Лёшка вздрогнул. Вороны с жуткими криками метнулись в разные стороны, а затем сделали поворот «все вдруг» и промчались над напарниками, метко обстреляв человека и собаку помётом.

Ругаясь, парень удалял с лица и одежды жидкие следы. Ближе к берегу стало понятно, чем занимались вороны и почему атаковали. Сплошная серебристая полоса окаймляла реку — дохлая рыба. Её на берегу валялось видимо-невидимо. Но Пина пахла не гнилой рыбой, а химией. Шагнув к самой воде, Лёшка изменил мнение: река воняла. Выражаясь точнее, она гнусно смердела, хуже трупов.

— Опаньки, вот это я попал! Экологическая катастрофа, елы-палы, — удручённо констатировал несостоявшийся сплавщик.

На первый взгляд, вода казалась прозрачной, но какая-то подозрительная пена колыхалась на мелких волнах и прибивалась к берегу. Гарда попробовала ветерок ноздрями, отошла подальше. Лёшка, наученный печальным опытом с отравленной трубкой, через которую пил в овраге, трогать волны не стал:

«Ну нафиг, спалю кожу, вообще!»

Вороны сделали пару кругов, присели на бережок в других местах, на приличном отдалении. По скелетам, что устилали галечник, было видно — пировали птички не спеша и разборчиво. Сильнее всего расклеваны оказались осетры и крупные толстолобые рыбины. Мелочь, типа пескаришек, ершей и плотвы — валялась почти нетронутой. Конечно, станет кто зариться на них, если царское угощенье под носом?

Ветерок тянул вдоль реки. Широкая и в Лёшкины времена река не обмелела и почти не изменила русло. Плавный поворот противоположного берега выглядел знакомо — там раньше был мост метро, да и уцелевшая опора явно принадлежала ему. Тогда на этом берегу должен стоять речной вокзал. Туда парень и направился, не поднимаясь на пригорок.

Вороны перестали пугаться Гарду, а Лёшку за пищевого конкурента держать не стали. Перепархивали лениво и невысоко, в прицельном помётометании первенство не разыгрывали, так что потенциальные «мишени» дошли к заветному месту без помех.

— Мост?

Громадная ферма первого пролёта основательно зарылась в песок и причудливо изогнулась, слетев с двадцатиметровой высоты. Вход в туннель метро зиял мрачной темнотой незначительного просвета, который остался после обрушения. Но самая большая неприятность ждала парня за фермой.

Речной вокзал здесь «был» в прямом смысле — теперь его не было. Здание рассыпалось на отдельные кирпичики, большинство которых покоилось под остатками распоротой на отдельные полосы крыши. В Лёшкино время железная кровля считалась исторической правдой и вокзал, постройки тысяча девятьсот лохматого года, охранялся законом в том архаическом виде, как был заложен. Сейчас только крыша и сохранилась. Тонкое листовое железо, покрашенное суриком, разошлось по швам и теперь мелодично дребезжало под свежим ветерком.

Пирс — или как там называлось место стоянки кораблей? — развалился до основания. Бетонная дорожка, ведущая к нему, уцелела в виде миниатюрного горного хребта, но и только. Несколько судёнышек прогулочного вида перегибались через её вершины в реалистичной, но отвратительной манере художника Дали. Остальные, гораздо более крупные, лежали на берегу в общей куче, смятые и покорёженные.

Венчала композицию лодка, как раз такая, что и требовалась Лёшке — прогулочная, весельная, голубого цвета. У неё виднелся один недостаток, но существенный, который перечёркивал все достоинства. Дыра в днище.

Гарда отправилась поверху. Парень обошёл кладбище кораблей снизу, заглянул внутрь. Просто из спортивного интереса. Мало ли какое добро там можно обнаружить? И вот — сюрприз! Превосходный бар, в обычном состоянии закрытый, теперь так перекосило, что дверки шкафов распахнулись и обнажили богатый выбор спиртных напитков. Точнее, этикеток.

Бутылки раскололись, содержимое вылилось. Кроме нескольких плоских фляжек, металлически поблескивавших среди весёлых стекляшек. Потянувшись за самой крупной, Лёшка услышал:

— Это моё бухло!

Чёрт! Привыкнув полагаться на обоняние и слух Гарды, попаданец оказался застигнут врасплох хриплым криком за спиной. Резко обернувшись, он получил удар в висок. Свет померк…