Я — авантюрист?

Глава девятнадцатая

Лёшка выпустил из рук ящик, не подумав, что тот упадёт и рассыплет содержимое. По счастью, Флора сориентировалась, успела присесть и отпустить второй край. Парень этого не видел, он рванулся на помощь собаке, выставив впереди себя пистолет. Но тут же сообразил, что делает глупость. Стрелять? А вдруг он попадёт в Гарду?

Выхватив клинок, Лёшка протиснулся внутрь троллейбуса. Да, противники сцепились не на шутку. Рычащий комок подкатился к его ногам, ударился, распался на Гарду и другого зверя, ростом пониже, но плотного сложения. Отшатнувшись, попаданец ткнул зверя, как шпагой.

Тот рявкнул, сделал выпад, отгоняя нового противника, и пропустил рывок Гарды. Её зубы сомкнулись на загривке зверя, и схватка возобновилась. Улучив момент, Лёшка снова ткнул и удачно — во что-то мягкое. Противник Гарды взвыл дурным воем, парень нажал сильнее. Зверь извернулся, лапой полоснул по Лёшкиной ноге, но собака уже добралась до жизненно важного места на шее врага. Лапы зверя заскребли по полу салона, тело дернулось ещё несколько раз и затихло.

Гарда поверила в победу не сразу. Она давила противника, навалившись сверху, поматывала головой, перехватывала зубами его шею и никак не могла успокоиться. Глухое рычание пугало хозяина, который тоже не ослабевал давление на клинок, пришпиливший неведомого зверя.

— Всё в порядке?

Юра просунул в салон голову и давешнее оружие — трубу с копейным ромбиком на конце. Убедившись, что командир на ногах, а собака звучно рычит, он упёрся спиной и руками, разжал створки на полную ширину и вошёл целиком. В салоне было темнее, чем на улице, поэтому задушенного зверя Юра разглядывать особо не стал, лишь несколько раз осторожно толкнул своим оружием:

— Дохлый?

Отряд толпился вокруг троллейбуса, ждал сообщений. Лёшка очнулся от азарта схватки, ощутил боль в ноге, выдернул прут из тела убитого зверя. Гарда согласилась разжать челюсти, отпустила поверженного врага. Ещё раз проверив того на безжизненность, Юра за лапу выволок труп наружу. Все тотчас окружили их, рассматривая плотного зверя с коротким хвостом, похожего на медведя или собаку, и спрашивая, как зовут это чудище? Лёшка пожал плечами:

— Понятия не имею. Кто знает, что за тварь нам попалась?

Отряд молчал, пугливо посматривая по сторонам. Сумерки сгустились основательно, делая подступивший к дороге лес страшным, населённым чудовищами. Предводитель почувствовал общее состояние, вспомнил о своих обязанностях командира. Вздохнул обречённо, вновь затосковав о беззаботном прошлом, от которого остался только этот троллейбус, и направился к обочине:

— Юра, Лев, Флора, пошли за дровами. А вы, — жест адресовался Олегу, его жене, детям и бабушке, — ящики поднесите поближе, поняли?

Хвороста оказалось много, и в несколько ходок собралась приличных размеров куча. Навестив знакомую сосну, где всё и началось, Лёшка обнаружил сломанную берёзы, надрал бересты. Тонкие веточки мгновенно схватились от чадного пламени, передали эстафету толстым сучьям. Костёр выглядел очень здорово, далеко отгонял мрак и сразу повысил настроение отряда. Флора обратила внимание командира на Гарду:

— Она раны зализывает. Видать, досталось.

— Мне тоже. Нога саднит, — Лёшка задрал липкую штанину.

— Ой, миленький, да как же ты терпишь! Чем тебя так? Ой, кровищи-то, ой, что делать, — запричитала девушка, разглядывая рану, — ой, ужас!

Свет от костра озарял на голени три борозды с разлохмаченными краями. Боль была, не сказать, чтобы сильная, по сравнению с недавними ушибами и синяками. Но рану следовало обработать. Чем? Лёшка посмотрел на котёл, где уже закипала вода, перевёл взгляд на Олега.

— Как твоя ладонь? Покажи.

Рука инженера выглядела значительно лучше. Поручив Флоре располагать отряд на ночлег в салоне троллейбуса, парень повлёк Олега за собой, подальше. Выйдя из круга света, он разулся, закатал штанину. Взаимного «физраствора» хватило на Лёшкину рану и Олегову ладонь. Они отыскали в кювете остатки воды, сполоснули три руки и вернулись к троллейбусу очень довольные собой.

Подсвечивая силуэт леса, медленно всплывала оранжевая луна. Небосвод ещё румянился зарёю, и вдали от костра видимость оставалась вполне приличной. Сообразив, что в темноте огонь заметен издалека, Лёшка решил поискать, не обнаружится ли неподалёку такая же группа уцелевших. Вместе-то веселее будет. Чтобы осмотреться, забрался на сосну. В обозримом пространстве костры не горели. И огней, присущих городам, посёлкам и даже деревням, он тоже не углядел.

— Да, тёмные нынче времена…

Но относительно недалеко лес расступался, и там вырисовывался намёк на какое-то строение. Нечто индустриальное, крупномасштабное вроде бы. Большое, серое и похожее на заводской корпус. В другой стороне тоже просматривалось нечто промышленное, обширное.

— Явно не одно здание, а несколько низких и плоских, сложенных вместе…

Повертев головой, Лёшка запомнил направление:

«Стоит сходить и разведать. Вдруг для жилья сгодится? И вообще, выглядят те края перспективно…»

Пока командир совершал рекогносцировку — так умно назывался осмотр окрестностей, когда его производил комвзвода, ночь вступила в свои права. Костёр прогорел, дети привалились к родителям и клевали носами. Глянув на часы, Лёшка объявил:

— Одиннадцать! Отбой. Перед сном всем продефекалиться, — армейская шутка вызвала недоумение детей и смешок взрослых, — мальчики туда, девочки — сюда.

Гарда забралась в салон с трудом, прихрамывая и чуть ли не постанывая. Юра задвинул двери, лёг вдоль прохода. Лёшке отвели самое лучшее место, о котором мечталось под ливнем накануне «попадания» — заднее. Вытянувшись во весь рост на мягком сиденье, он облегчённо вздохнул. Кончился ещё один день, длинный и неприятный день в чужом мире.

За стёклами салона едва теплилась вечерняя заря. Что сулила её багровая окраска — дождь?

— А ведь я слышал про это, но забыл!

Память не изменяла — в ней просто отсутствовали нужные приметы. Обидная мысль о собственной несостоятельности кольнула Лёшку. Оказывается, он мало узнал за двадцать три года жизни. И почти ничему не научился. Давно, в глубоком детстве прочитанный «Таинственный остров», с инженером Сайрусом Смитом — настоящим инженером — оставил в Лёшке только зависть к чужой гениальности. «Путь на Грумант» с отважными поморами Степаном да Алексеем — зависть к мужеству и умению выживать в условиях русского Севера.

— Смиту повезло, такой островок достался, — утешил себя попаданец, но сам себе и возразил, — а поморам? Нет, везучесть ни при чём. Они настоящие знатоки, не то, что я. И чего все меня командиром считают?

Недоумение по этому поводу терзало парня уже который день, но сегодня особенно усилилось и не давало заснуть. Боль в ноге, разодранной зверюгой, во всём теле — она тоже мешала.

«Вот дурень я, аптечку у медкомплекса не попросил, — пришла запоздалое сожаление в голову Лёшке, — сейчас бы и себе и Гарде помог. Да, надо вместе со всеми устраиваться, надолго рассчитывать. Никуда я отсюда не денусь…»

Наутро Лёшка устроил совещание. Когда народ привел себя в относительный порядок и слопал уже надоевший мясной завтрак, он попросил всех сесть в кружок:

— Тут надо решение принять. Что дальше делать?

Отряд молчал, недоумённо глядя на предводителя.

— Я что, непонятно говорю? Хорошо, давайте длинным путём. Значит так. Спасатели не придут вовсе, если до сих пор не появились. Гадай, не гадай, а видать, не нам одним досталось от землетрясения. Я реку проверил, когда с Фёдором встретились — так она вся химией отравлена. Усекли?

Лёшка впервые столкнулся с необходимостью что-то подробно объяснять. Лектором или оратором он себя никогда не мнил и длинно выступать не умел. Но аборигенам, лишённых прежней памяти и давненько утратившим навык запоминания, нужно было вбить в башки простые и жестокие истины. Ему, прочитавшему десятки романов о попаданцах, особо напрягаться не надо, чтобы предвидеть безрадостное будущее после катастрофы. А этим?

И он разыскивал убедительные слова, составлял сложные предложения, чтобы объяснить:

• нам надо как-то обустраиваться!

• нужна крыша над головой!

• нужен источник воды!

• нужно решить вопрос с запасами еды!

• нужна одежда, обувь — скоро зима!

Демосфен, если верить историкам, часами произносил речи, держа во рту камушки — тренировался он таким образом. Правду говорила, лгала ли та легенда, но Лёшка зауважал римского мужика, когда сам после часового выступления охрип и почти утратил способность шевелить губами. Завершающий вопрос он едва выдавил из себя:

— Так что, дальше идём или временно здесь обустроимся и проведём разведку?

— Лёша, а скажи для начала, — бабушка Эмма прищурилась, — как бы ты поступил, не будь нас?

Вопрос на засыпку, что называется. Можно соврать, конечно, что им движут благородные мотивы, и цель единственная — благо отряда. Наверно, поверят. Но врать Лёшка не захотел, почему-то.

— Мне бы в Академгородок. Вдруг ученые выжили?

Фёдор, рука которого так надёжно покоилась в пластиковом лубке, что он перестал страдать от болей, почесал бороду, буркнул:

— Ну, если от них толк будет, так и мы с тобой.

Флора звонким голосом поддержала идёю. К ней присоединились все остальные, кроме Юры. Сильно похудевший за эти дни парень робко выразил сомнение:

— Зря. Нам надо тут обживаться. Вода рядом, еды на пару недель хватит. Ты за это время дорогу разведай, чтобы потом не жалеть, если что…

Хорошо, что Лёшка знал робкую манеру первого помощника, а то бы не расслышал. Хотя, положа руку на сердце, поддержал он предложение Юры из собственных, небескорыстных соображений. Мечта о возвращении в свой век упорно не выветривалась из головы. Конечно, попаданец тотчас оправдался перед собой:

«Так не один же я вернусь, весь отряд возьму туда!»

И всё равно, в душе осталась неловкость, как в школе, когда стащил и сожрал мандаринку из сумки богатого одноклассника.

Приняв решение разбить здесь временный лагерь, отряд занялся благоустройством. В ящике под водительским сиденьем отыскался инструмент. Три разнокалиберных молотка и пассатижи, набор гаечных ключей, несколько отвёрток, ножовка по металлу с запасными полотнами и здоровенное зубило. А самое главное — топор! Тупой, зазубренный, зато крепкий.

Лёшка поручил Юре простучать зазубрины средним молотком, подложив снизу кувалдочку. Тот с таким усердием принялся за дело, что звон разносился по всей округе. Предводитель вместе с Олегом осматривал троллейбус, прикидывая, как сделать из того сносное жилище.

— Если убрать сиденья, а сами подушки разложить на полу? Лежанки такие сделать?

— Не уверен, — на лице Олега отразилась работа мысли, — на полу неудобно. Если спинки спилить, а? Получатся кровати.

— Узкие. А если спинки назад отогнуть, распрямить?

— Толщина подушек разная. Если их компоновать попарно — тогда получится.

Так и не сообразив, что делать, Лёшка велел убирать все сиденья к чёртовой матери. Олег принялся отвинчивать их от пола. Второго гаечного ключа не было, а помогать, кому делать нечего — противное занятие! Выйдя из салона, командир проверил, чем занимается отряд. Юра рассматривал отбитое лезвие топора, Лев и Фёдор таскали хворост, а дети и женская половина раскладывали по дорогу траву для просушки. Все были при делах, кроме Гарды. Та лежала в тени, часто дыша. Нос, сухой на ощупь, просто обжёг ладонь, когда хозяин тронул собаку. Частое дыхание, загноившиеся глаза — явно жар? Лёшка спросил:

— Ты заболела?

«Да», — ответил влажный язык и тяжёлый вздох.

— Где, что болит? Можешь сказать?

«Голова, живот, плечо, левая лапа», — собака передала хозяину не жалобу, а картинку болей, да так точно и остро, что у того откликнулись соответствующие места.

Он даже вскрикнул, принялся рассматривать раны, нанесённые той зверюгой. Когти прошлись по брюху собаки, едва не выпустив кишки. Хотя по весу и размерам дохлый зверь выглядел заметно мельче Гарды, но вишь ты, какой опасный оказался!

Погладив псину, командир обернулся к отряду, попросил мужчин подойти. Образовался полукруг, внимательный и немного встревоженный.

— Мужики, кто стрелять из пистолета умеет? Вы остаётесь одни. Мне надо в город. Лев или Юра — кто со мной?

Все вопросительно уставились на Лёшку. Фёдор спросил:

— Чего уметь-то, целься и стреляй. А почему они?

— Нужны здоровые руки. Спускаться по лестнице, ползти. До фига, в общем, дел, тебе не справиться.

— Тогда чего мудрить, — понурил голову Юра, — я пойду.

Командира кольнуло смутное сомнение. Первый помощник вёл себя странно. И уже не раз предпочитал уклониться от сопровождения или работы в паре с Лёшкой, словно не в радость стало ему общение. Учитывая внушительные габариты Юры и приличного размера бицепсы, что крылись под растаявшим жиром, такой друг показался командиру опасным.

— Нет, я возьму Лёву. А ты займись дровами, сухие деревья ищи и вали.

Воспрявший духом помощник тотчас направился в лес, браво помахивая топором. Глядя ему в спину, попаданец сообразил дать наставление:

— Руби осторожно и смотри, куда падать будет, чтобы не придавило!

— Справлюсь, — не оборачиваясь, отмахнулся Юра.

Пистолет получил Фёдор. Олегу досталась «шпага» из арматуры. Вооружив отряд на время своего отсутствия, Лёшка ещё раз осмотрел собаку и задумался — что приложить к ранам? Те, которые Гарда сумела вылизать, выглядели чистыми. Но глубокий укус на плече и ссадина на голове, за ухом — воспалились. Хозяин промыл обе раны проверенным способом, используя свой «физраствор», затем отыскал с десяток листьев подорожника. Ополоснув водой, задумался:

— Надо прикладывать к ране, а вот как? Неужели просто накрыть — и достаточно?

Посомневавшись, парень сунул все листья в рот. Приятного в жевании было мало, но зелёной кашицы хватило на всё. Оторвав лоскут от подола новой майки, Лёшка накрыл рану на плече, а для верности натянул остаток майки на туловище собаки.

— Слететь не должно бы? — спросил он у Флоры, которая как раз подошла и принесла плошку с водой.

— Как ты ловко! Настоящий знахарь, — удивилась та. — Это что за травка? Подорожник… Надо запомнить. Лёша, ты у нас знаток.

Она подсунула воду к морде псины, погладила по боку. Гарда лакнула пару раз, вздохнула и уронила голову на лапы.

«Я скоро вернусь, не волнуйся», — мысленно заверил её Лёшка и торопливо пошёл в сторону города, поторапливая Лёву.