Я — авантюрист?

Глава двадцать девятая

Медкомплекс ответил на вопросы Водянова и без приказа — он опознал профессора по вапаму. Диалог Сергея Николаевича и робота Лёшка слушал с завистью и лёгким сожалением. Только теперь ему стала понятна пропасть между неучем и настоящим учёным — вопросы профессора были точны, а выводы из полученной информации — безукоризненны:

— Дай мне перечень ближайших серверов внешней памяти.

«На терминале».

— Распечатай, укажи триангуляцию, дай координаты по полуденному солнцу, дай масштаб и привязку к неизменным природным объектам, горы, изгибы реки, ручьёв, к озерам.

«На принтере».

— Укажи источники энергии, стратегические склады продовольствия, горючего, техники. Распечатай по ранее указанной схеме.

«На принтере».

— Укажи станции спутниковой связи, распечатай…

Пока Лёшка и остальные члены экспедиции наводили в комплексе порядок, Водянов допрашивал и допрашивал комплекс, собирая распечатанный и сшитый в брошюры материал. Затем настала очередь узких специалистов. Теплотехник получил солидный том — руководство по наладке вихредвигателей. Олег — ещё более толстую пачку бумаг, но по настройке и синхронизации серверов.

Частные посиделки профессора и специалистов закончились к ночи, судя по часам Лёшки, когда все падали с ног, а напарница бессовестно валялась в углу вверх ногами и храпела, словно пьяный Фёдор. Вспомнив покойного, попаданец взгрустнул:

«Сволочь, этот Герман, ни за что его застрелил. А я же хотел Федю сюда провести, сломанную руку вылечить…»

С этой мыслью он и уснул.

Утром экспедиция вернулась в лагерь-курятник, где вовсю кипела восстановительная работа. Лёшка обнаруживал членов своего отряда во многих местах, где те полезно трудились. Особенно обрадовалась ему Флора, она завизжала, повисла на шее, принялась чмокать, расспрашивать.

— Может, хватит? — Нина, которая распоряжалась кормёжкой, поставила перед попаданцем отварную куричью ногу. — Смотри, как соскучились!

— Не твоё дело, — отрезала Флора, поправляя гриву оранжевых волос, корни которых выдавали в ней шатенку. — Это мой парень! Я люблю умных, это ты на смазливых западаешь…

Лёшке стало неудобно, так жалко дрогнуло лицо председательницы «птичьего» совета от резких слов. Он дождался, пока Нина отойдёт и шепнул подруге:

— Ты чего? Она же страдает…

— Так ей и надо! Парней выбирать не умеет. Вот я сразу на тебя внимание обратила, — Флора прижалась к гладко выбритой щеке «Мудрого Знатока», — потому что настоящего мужика сразу видно. И не по росту, а по надёжности! Ладно, беги, тебя профессор заждался!

Вечером Флора навестила Лёшку и они замечательно провели время в любовных играх, где он не сдерживал свои нескромные желания. Следующим вечером она снова пришла. И снова. Утром, приводя себя в порядок, девушка сказала:

— Может, мне перебраться к тебе насовсем? — но, заметив испуганное выражение лица, расхохоталась. — Да ладно, шучу!

Лёшка отнёсся к шутке серьёзно. Он как-то не задумывался, насколько нравится ему Флора. Ему раньше не хватало секса, который поэтому и казался собственно любовью. Ещё бы! О ней столько говорили, писали и снимали фильмов, но всё сводилось к постельным сценам. А сейчас, когда секс вдруг стал Лёшке доступен, ему не хватало уже чего-то другого.

Чего? Он ломал над загадкой голову все дни, пока находился в дальнем походе, куда напросился сам, в паре с Олегом. Их сопровождали разведчики, а цель — поиск ближайшего сервера. Сначала команда спускалась на катере вниз по реке, потом брела пешим порядком и к развалинам одиночного строения, что не рассыпалось, как обычные, а лишь дало несколько трещин.

Сервер оказался целехонек, но вот энергетическая подстанция отказалась запускаться, хотя инженер добросовестно исполнил все шаги по настройке и запуску. Проверив антенны на крыше, поисковики вернулись несолоно хлебавши. Водянов, который оказался руководителем проекта восстановления вапамов, огорчился:

— Негодное дело. У всех групп одинаковая информация. Похоже, автономные источники энергии нам не запустить. Остаётся уповать на подземную станцию магнитного баланса.

— Это как? — удивился Виктор. — Вы же убедились — все каналы и подземные коммуникации пострадали. Да там одни развалины, скорее всего!

— Видите ли, она сразу планировалась из расчёта суровых тектонических перегрузок. Потому и построена не на плоской платформе, а в бетонном шаре. Собственно, только после бурения и успешного запуска кольца станция стала использоваться, как энергоцентр. Принцип несложен, но вам придётся послушать краткую лекцию, — профессор встал, разровнял ногой пыль и прутикам начертил на земле круг.

— Планета Земля имеет внутри так называемую электроносферу, откуда при некоторой хитрости можно черпать энергию. Вы же знаете, что солнечный ветер взаимодействует с магнитным полем планеты и усиливает его, словно раскручивает, создавая благотворное воздействие — этакий щит для всего живого? Но на электромагнитное поле, точнее, электрическую составляющую — действует так много факторов, что оно порой слабеет, восстанавливается, исчезает… Вплоть до инверсии полюсов, слышали? Я не коллег спрашиваю…

Инженеры, которые вошли в состав технической группы, понимающе улыбнулись. Естественно, базовые знания они сохранили. Вопрос был адресован попаданцам. Лёшка кивнул. Он-то прекрасно понимал, о чём шла речь — не зря же работал в институте, хоть и помощником электрика, но Виктор отрицательно покачал головой. Водянов вдохновился:

— Если нет, тогда чуть подробнее. Ученый по фамилии Разгон очень популярно пугал народ в ваши годы… Многое он утверждал верно, однако не всё, отнюдь не всё… Но, к делу. Итак, полюсы не просто дрейфуют, они меняются местами. Не смертельно, однако неприятно… Так вот ради контроля и стабилизации полюсов и магнитного поля эта станция и была построена. Проколов земную кору, мы дотянулись к электроносфере, а построив кольцевой разгонный блок — получили возможность влиять на магнитосферу и на тектонику…

— Попроще бы, — проворчал Виктор.

— Пардон, я увлёкся. Проще говоря, если запустим кольцо, то получим доступ к неисчерпаемой энергии. Правда, там была блокировка доступа, такая блокировка, что…

Профессор углубился в себя, забыл про слушателей и бормотал нечто малопонятное. Олег Николаевич дёрнул его за рукав. Виктор помаячил раскрытой ладонью пред лицом Водянова:

— Эй, вы с нами?

— Да, да… Понимаете, коллеги, я упустил из виду ограничение, а оно делает невозможным запуск станции. К пульту управления не сможет приблизиться ни один человек. Мы обречены искать, восстанавливать или создавать более примитивные источники энергии…

Его огорчение оказалось заразным. Энтузиазм технической группы мгновенно увял, они перестали улыбаться. Лёшка тоже огорчился было, но в памяти всплыл сон-не сон, пережитый во время недавнего лечения:

«Кольцевой разгонный блок… А ведь Безруков был на той самой станции. Там же пульт! И точно про баланс говорилось…»

— Почему это никто? Мы с Гардой там были, кажется…

— Где? На пульте кольца? — не поверил Водянов. — Когда?

— За день, как встретились. И ничего не случилось.

Подробный отчёт Лёшки об увиденном, о пути к пульту и ещё о многом, на что он второпях не обратил внимания — был заслушан тотчас. И вся техническая группа отправилась в лог, к выворотню. Спустя час они спешили по овальному коридору, освещая путь мощными фонарями. Гарда трусила впереди, периодически докладывая хозяину, что всё в порядке. Проблемы начались метров за сто до того места, где погиб Безруков и его враг.

Зловоние гниющей плоти стало немного слабее и глаза уже не так резало, но инженеры хватались за головы и опускались на пол один за другим. Они стонали, как от невыносимой боли. Встревоженная собака металась от одного к другому, пытаясь понять, что происходит:

«Хозяин, этому плохо… И этому тоже. Что делать?»

Лёшка растерялся. Только что все спокойно шли, и вдруг рухнули. Их корёжило, ломало, или, как выражалась тётя Маша — «корча била». Не надумав ничего умного, Лёшка схватил Олега за шиворот и поволок назад, подальше от такого коварного пульта. Гарда последовала его примеру, тоже оттаскивала техников и инженеров. Действие блокировки, о которой предупреждал профессор, кончилось метров через двадцать. Олег сумел первым встать на ноги:

— Боль невыносимая, слушай, Лёша! Огнём жжёт. А как у других?

Все описали примерно такое же чувство — нестерпимо, как свежий ожог, но не на коже, а в голове. Водянов спросил у коллег согласие на проведение опыта и поставил его. «Кроликами» служили все, зато границу болезненной зоны установили точно, до сантиметра.

После этого профессор предложил Лёшке — и Гарде, конечно! куда же без неё? — осмотреть пульт, зарисовать схему и вернуться.

Зажав нос, попаданец пробежал мимо автомобильчика и трупов. Гарда не обратила внимания на останки бывшего хозяина, промчалась к пульту и там коротко брехнула, словно удивилась.

«Что?»

«Труп. И маленький свет».

Действительно, прямо перед наклонной панелью со множеством циферблатов, индикаторов и тумблеров знакомого Лёшке вида стояло кресло на колёсиках. Точно такое же было его мечтой в той жизни. Он не успел купить себе домой, зато вволю накатался в резервном операторском зале, пока институт расширился за счёт нового крыла, где монтаж вели собственными силами.

Это кресло было занято. Человек в белом халате, точнее, останки и в бывшем белом — полулежал на панели, уткнувшись лицом и протянув руку вперед. Его костлявые пальцы смыкались на красном рубильнике, который находился в нижнем положении. Жирная надпись «Вкл» пылала алым светом над верхним обрезом широкой тройной щели. Гарда снова брехнула, призывая хозяина услышать её сообщение:

«Не могу больше. Голова кружится…»

Лёшка метнул взгляд в сторону напарницы и, хотя его глаза слезились от резкой трупной вони, заметил, что и той приходится не слаще.

«Бегом назад!»