Я — авантюрист?

Глава восемнадцатая

Трое воришек со связанными руками стояли вдоль стены ресторана. Гришины напарники караулили их, поигрывали дубинками, но вытянулись в струнку, как только заметили на крыльце Виктора.

— Вот, — Гриша толкнул ногой объёмистый узел, сделанный из ресторанной скатерти, — остатки того, что они спёрли. Ты знаешь, где их поймали? У реки. Представляешь, они нашли на лодочной станции катер, абсолютно целый, и даже завели мотор! А выбраться из ангара не могут, всё загорожено. Мы услышали и взяли их тёпленькими…

— Повернитесь ко мне, — приказал Виктор. — Кто может внятно объяснить, почему вы ушли тайком, да ещё и продукты украли? Куда собирались?

Подростки молчали, не поднимая голов. Гриша попытался встрять со своим мнением:

— Работать не хотели, чего тут думать! — но осёкся под взглядом командира.

— Минута на ответ. Потом примерно накажу и выгоню. Время пошло.

Разведчики затаили дыхание, когда Виктор демонстративно повернул запястье, следя за стрелкой «Командирских». Его механические часы оказались единственным прибором, который измерял время. Вапам, он сделал ненужными любые гаджеты и устройства, даже примитивные кварцевые, что некогда окольцовывали руки человечества.

— Осталось пятнадцать секунд, десять, пять…

— Нам было скучно! — выкрикнул конопатый подросток, отважно глядя на Виктора. — Работай, работай, сколько можно? Сами так в разведку ходите, а мы как на каторге! Вот! А теперь убивайте!

Его губы дрожали, на глаза навернулись слёзы, но что-то давало мальчишке силу дерзить, хотя на лице читался ужас от собственной смелости. Профессор кашлянул, пытаясь привлечь внимание Виктора. Тот опустил руку, поправил загнувшийся на часах манжет рубахи и резко хлопнул в ладоши. Конопатый вздрогнул, а два его приятеля испуганно отпрянули.

— Смотреть в глаза. Слушать, — негромко произнёс Виктор. — Украденное вернуть, где взяли. Гриша, проследи, накорми и сопроводи оболтусов до ангара. Сергей Николаевич, возьмите теплотехника с автомехаником, пусть посмотрят, как двигатель настроен. Может, машину заведут, наконец. Вечером доложить об исполнении, — и ткнул пальцем в конопатого, — тебя тоже касается. Если катер выведете в реку, всех амнистирую. Выполнять!

Вечером в кабинете шло совещание. Водянов и Гриша высказались, что людей надо сильнее загружать работой, мол, нужда заставит мозгами шевелить, а на баловство — сил и времени не останется.

Виктор соглашался с ними. Если судить по Грише — так оно и было. Парень менялся на глазах, проникаясь ответственностью. Он ничем не походил на оболтуса, которого не интересуют последствия поступков.

Однако психолог Андрей и Алёна настаивали — молодёжи нужна разрядка, чтобы сжигать избыток энергии. Выслушав их, Виктор вслух домыслил:

— Значит, у нас все вопросы решены, благоденствие наступило, если мы создаём клуб, чтобы каждый отводил душу. Шумная музыка, спиртное и легкие наркотики, что я сейчас держу под замком… Вы соображаете, что предложили? Гробить здоровье! Нет.

— Ты тиран! Без развлечений нельзя! Не понимаешь? Эти мальчишки сбежали за приключениями, за адреналином, — Алёна показала за окно, подразумевая конопатого и компанию, — а многим просто смелости не хватает. Но они уйдут, как только появится альтернатива. Сам живёшь без радости, как монах, и другим… — она захлебнулась негодованием, вскочила и выбежала прочь из кабинета, выкрикнув напоследок, — слепец!

Её слова ожгли «вожака», словно крапива. Не столько смысл, как явная обида, упрёк лично ему, Виктору Ефимову.

«И очень похоже на Лену, в той же тональности, страстно…»

Психолог Андрей, солидный дядька лет пятидесяти, не решился разговаривать в таком тоне с руководителем, о крутом нраве которого знал не понаслышке, и возразил деликатно:

— Вы меня извините, но человеческий организм, тем более психика, являются вещью, которая саморегулируется. Положительные и отрицательные эмоции сменяются по принципу качелей — сколько в одну сторону, столько и в другую. Иначе возникает дисбаланс, развивается невроз, а в худших случаях возможен нервный срыв. Вы обратили внимание, что…

— Проще, — остановил его Виктор, — если вечером устроить танцульки, чтобы народ потоптался, потискался, потом потрахался, то наутро у него будет хорошее настроение?

— Ну, примерно так, — растерянно подтвердил психолог. — Только я не пойму, вы против сексуальных связей вообще? Отсутствие, э… как бы выразиться… баланса… Если позволите, небольшой экскурс в историю. Зигмунд Фрейд, упомянув либидо, как…

— Я в курсе. Хватит! Работать надо, чтобы выжить! Понятно? Никаких танцулек.

Оставшись один, Виктор задумался. Запрет на самоубийство, что заставлял его беспрестанно искать смерти от чужой руки — в прошлом мире подпитывался болью утраты любимой женщины. Там не было проблем — он никому не нужен и никто не интересен ему — живи и терзайся в аскезе, замкнутый на собственную боль.

Катастрофа разрушила самоизоляцию. Волей-неволей ему пришлось стать лидером, насильно выводить из разрушенного Русарима людей. Сначала он оказался сильнее и умнее общества, но за пару недель полубезумные пришли в себя. И теперь хотели подчиняться не ему, Виктору Ефимову, а законам биологии, психологии, социологии и ещё десяткам подобных «логий».

— Их можно понять, — согласился он, — такая встряска. Естественно, хочется возврата в лёгкую жизнь…

И он вдруг подумал о себе, чего давно не случалось. Круговерть нынешней жизни настолько плотно трамбовала его день, что воспоминаниям, которые терзали в той жизни, не оставалось и минуты.

О нет, Виктор не забыл любимую, однако сердце теперь щемило иначе, не жестокой болью. На первый план вышли воспоминания о блаженных минутах счастья, что размывало милый образ, кутало флёром недостижимости мечтаний. Совершенство не боялось сравнений, поэтому он стал замечать недостатки в девушках, которых в поселении почти на треть больше, чем мужчин.

— Алёна…

Стройная, красивая, трепетная, она напоминала Виктору то молоденькую оленуху — статью, то рысь — пластикой и яростным блеском глаз. Прекрасная помощница, но взбалмошная и несдержанная. Как только что. Вспылила, не поймёшь с чего, разоралась.

— Ляпнула, надо же! Тиран, слепец… Хотя, есть немного правды. Тиран… Тиран? Так не о себе же пекусь! Тиран?! Да пошло оно всё! Какого чёрта я волоку этот воз? — внезапно рассердился Виктор. — Я не подписывался на каторгу! Всё, созываю общее собрание, и пусть избирают себе хоть президента!

Мысль понравилась, а чего откладывать момент освобождения, если хочется? После ужина Виктор объявил, что через полчаса на лужайке перед рестораном состоится первое общее собрание с очень важной повесткой, и попросил никого не опаздывать.

Собраться-то собрались, все до единого, но — как Виктору показалось — не потому, что хотели избавиться от него, «вожака человечьей стаи», а исполняя приказ, подкреплённый страхом, памятью о той, показательной расправе над неслухом.

Объявление Виктора об уходе в отставку выслушали без особо интереса. Никто не лез выступить, но все шушкались. Пришлось «вожаку» назначить ведущим незаменимого Водянова и подсунуть список выступающих. Водянов вызвал Гришу. Казалось бы, приятель убитого парня должен агитировать против «тирана», а вышло наоборот:

— Я никого подходящего не вижу. Пусть он и остаётся. Если его не изберете, я уйду с ним!

«Меня бы спросил сперва, попутчик хренов, а ты нужен мне? — попытался иронизировать Виктор, с неожиданной теплотой глядя на разведчика. — Но от такого толкового напарника я бы не отказался…»

Водянову роль председателя не слишком нравилась — в самом кипела энергия. Он заявил, дескать, не может молчать, и предоставил слово себе. Начал профессор издалека, но быстро распалился, жестоко раскритиковал основные ошибки, допущенные всем коллективом с момента катастрофы и по настоящее время, тактично не упоминая имени командира.

Виктор мог бы оспорить некоторые моменты, но зачем? Пусть их учитывает новый лидер. Однако список упущений его впечатлил и заставил задуматься:

«Несимпатично выглядишь, капитан Ефимов. По уши в дерьме. Ещё чуть-чуть, сам бы в нём и захлебнулся… Вовремя ты одумался, вовремя…»

— …их надо исправлять, и неотлагательно. А самым неотложным мероприятием я полагаю поиск других поселений и установление с ними постоянной почтовой связи. Да-да, не надо хихикать! Только наличие коммуникаций удерживает общество от загнивания, — соловьём заливался профессор. — Подводя итог сказанному, предлагаю пребывание Виктора на посту главы нашего поселения считать легитимным и переизбрать на второй срок, как минимум, четырехлетний.

— Да вы что, сговорились? — сердито шепнул ему «тиран».

Аплодисменты звучали жидковато, да и те прервала Алёна:

— Я против! Против, и всё! Пусть уходит, и как можно быстрее. Человек, который думает только о себе, у которого нет души, — голос девушки звенел гневом, — не имеет права нами руководить. Вы посмотрите, это же бесчувственное бревно! Он не понимает элементарных вещей! Вчера мы с психологом битый час доказывали, что люди имеют право на отдых, Виктор так и не согласился с нами!

«Передёргиваешь, милочка, — мысленно возразил он, — но это к лучшему. Настроишь народ, они себе пастуха по вкусу найдет, а я умою руки, как тот Пилат… Побыстрее бы сбросить этот хомут и смотаться подальше от тебя, Алёна Батьковна. А яришься потому, что мужика нет. Если бы кто-то ласкал тебя ночами, как я когда-то мою лапочку, то и беситься бы задора не было…»

Воспоминания о Лене внезапно приобрели эротический аспект, и фигуристая агитаторша на миг почудилась ему в костюме Евы, так отчетливо Виктор вообразил полушария девичьих грудей, гладкий животик, сбегающий к лобку, где курчавятся светлые — она же натуральная блондинка! — волоски.

«Спятил, совсем, — испуганно отмел он неуместное желание, — возмечтал! Кто на тебя внимание обратит, урод? С твоей репутацией убийцы, с вечно хмурой рожей, с неумением вести нормальный разговор. Сиди уж, солдафон…»

— …достойного, умного и тонкого человека. Предлагаю профессора Водянова.

— У меня самоотвод, — поднялся Сергей Николаевич. — Я неспособен принять суровое решение, а пока, увы, нужны именно такие. Вот советником, помощником, это как раз моё.

— Тогда предлагаю себя! — гневно топнула Алёна.

Народ зашумел, то ли осуждая, то ли поддерживая смелое поведение. Виктор едва сдержался, чтобы не крикнуть:

«Хватит цирк устраивать!»

— Возражаю. Мы совершаем ошибку, — вышел вперёд психолог. — Разрешите мне по процедуре выдвижения кандидатур и по принципу выбора кандидатов? Критерии выбора руководителя в мирный период и в экстремальной ситуации кардинально различны. Сегодня нужен человек волевой, решительный, умный и… последнее условие я скажу чуть позже. Умные у нас есть, решительные — тоже…

Этот мужчина совершенно не походил на того робкого человека, что вчера уговаривал «вожака» устраивать танцульки по вечерам. Сейчас его голос обрёл глубину и сочность, как у хорошего диктора телевидения. Уверенные жесты, выверенные паузы выдавали хорошего оратора, в котором чувствовалось то, что и называется харизмой.

«Вот, что и требовалось, — облегчённо вздохнул Виктор, — только как он себя предложит? Надо помочь, поддержать мужика…»

— Верно, вот Андрей в самый раз! — крикнул он, надеясь, что его репутации хватит, чтобы склонить симпатии отряда в сторону толкового мужчины. — Я рекомендую его кандидатуру!

— …как и волевые, — закончил свою фразу психолог и благодарно кивнул Виктору. — Да, в мирное время я вполне могу руководить коллективом. Как и Алёна. Но позвольте мне озвучить последнее условие. Это — бестрепетность в претворении решений, готовность на непопулярное, но полезное действие…

— Скорее, скорее! Да пустите же!

Со стороны свинарника бежал конопатый. Он растолкал всех, прорвался и крикнул, остановившись перед Виктором:

— Там это, грабят! Забор сломали! Человек шесть!

Вскочив, «вожак» скомандовал:

— Разведчики, ко мне! Гриша, ты со своими понизу, в обход. Матвей, Валентин — бегом к дороге, там спуститесь по логу, отрежете дорогу, если они кинутся туда. Саня, всех, кроме детей, расставь по периметру лагеря. Остальные за мной!

Всемером они бежали со всех ног, но не застали грабителей. Сломанные жерди ограды, опрокинутые корыта — распалили в душе Виктора зло, какого он давно не испытывал. Труд людей, которые ничего не знали о животноводстве и учились на собственных ошибках — был повергнут в прах неизвестными вандалами. Поросята и подсвинки уже успокоились и безмятежно бродили среди сосен, вроде бы, не собираясь убегать. Но что натворили грабители, зачем они сломали городьбу?

— Я услышал, когда они поймали поросёнка. Их было шестеро, не меньше, — пояснил конопатый Федька. — Ты их догоним?

Грабителей догнали, хотя не сразу. Из-за этого Грише и его парням досталось немало синяков, все-таки двое на одного — соотношение скверное. Зато, когда на шум подоспели все группы разведчиков, грабители даже пощады попросить не успели.

Виктор обогнал своих, прыгнул на ближайшего, подбил коленку, ударил в шею, крутнулся, ударил второго в горло, заставив раскашляться. Третьему досталось в солнечное сплетение, а остальных свалили, безжалостно скрутили подоспевшие парни.

Пятеро пленников уже перестали вырываться и лежали вниз лицом на траве, но последний продолжал сопротивляться. Разведчики облепили его, как собаки медведя, однако справиться не могли. Виктор вмешался, улучил момент, резким ударом обездвижил гиганта. Когда тому связали руки за спиной, и усадили, он снова принялся дергаться и даже рычал от гнева и бессилия.

— Кто такие? — негромко спросил у него Виктор.

Крепкий парень, из разбитой губы которого сочилась кровь, зло посмотрел, сплюнул. Гриша, вытирая собственный расквашенный нос, заявил:

— Я его знаю. Майкл Фёдоров, регбист из «Кузнецких Медведей». Хороший игрок.

Пленник обернулся, внимательно глянул, отрицательно качнул головой:

— Не узнаю.

— И не надо. Со мной говори, — продолжил допрос Виктор, присев напротив гиганта на корточки. — Зачем изгородь сломали? Я бы понял, возьми вы одну свинью, но вы же свинарник разгромили? Что, так есть хотели?

— Ну, хотелось. А сломали со зла! Ничего так вы устроились, мясо жрёте, а прославленные люди с голоду подыхают. Вам делать нечего, наладите!

Виктор хмыкнул, распрямляясь. Посмотрел на разведчиков, которые сразу подобрались, сделал знак поднять всех пленников. Это, действительно, были высокие и сильные парни, явно спортивного вида. Все превосходили Виктора ростом, самое малое, на полголовы. Хлопнув в ладоши, чтобы привлечь внимание, он сказал:

— Нет, голубчики, налаживать будете вы. Нам таких богатырей как раз и не хватает. Вы же хотите есть регулярно? Будете работать, и жизнь наладится, а воровать — опасно, сами видите…

— В гробу я видел, работать! Я спортсмен, — строптиво дёрнул плечом Майкл.

— Со спортом придётся подождать, Миша, — ласково, совсем по-отечески, улыбнулся Виктор, — иначе с голоду ноги протянешь.

— Да пошёл ты! — гигант плюнул под ноги собеседнику и презрительно заявил. — Моя профессия — спорт, понял? А ты — работать!

— Но я же работаю. Хотя профессиональный спортсмен, — увещевающе развёл руками Виктор. — И ничего, не переломился.

— Ты? — Презрительный взгляд Майкла смерил собеседника с ног до головы. — Пигмей. Я в тебя плюну — рассыпешься.

— Если не рассыплюсь — остаёшься?

Разведчики и четверо компаньонов гиганта молча слушали диалог. Виктор посмотрел на остальных регбистов, поправился:

— Все пятеро останетесь.

— Идёт! — усмехнулся Майкл. — Убивать не стану.

Гриша развязал ему руки, сунулся было сделать так же и с остальными, но Виктор предостерёг:

— Не спеши.

Гигант помассировал запястья, несколько раз присел, легко поднялся на одной ноге, затем обозначил удары локтем, плечом, играя могучими мышцами. Разведчики оценили, зашушукались. Кое-кто посмотрел на низкорослого Виктора с сожалением, но Гриша решительно вышел вперёд, организовал широкий круг и предложил противникам:

— Давайте уже, да делом пора заниматься.

Майкл словно ждал команды. Он преодолел расстояние до Виктора за два шага, набрав приличную скорость. Казалось, эта гора мышц сейчас сокрушит соперника, но тот уклонился, одновременно поворачиваясь и делая почти неуловимые движения руками. Одна ладонь хлопнула гиганта в пах, отчего тот согнулся, а вторая догнала затылок, добавила ускорения. Майкл пал на колени, завалился на бок, и третий удар — ногой в голову — вырубил его.

— Вот теперь развяжи всех, — приказал командир Грише, который цвёл в широкой улыбке. — Когда забор восстановят, возьми к себе, разведчиками. Пора идти в дальний поиск.