Я — авантюрист?

Глава тринадцатая

Лёшка шевельнулся, чтобы понять, что случилось с его многострадальным телом. Болела голова и левая рука в локте. Лучше бы сознание не возвращалось!

— Ноги целы… спина тоже… Лежу на правом боку… и вроде ничего не сломано… Но где правая?

Рука вообще не воспринималась! Догадка обдала спину холодом — её что, нет? Глаза раскрылись, но ничего не увидели, кроме темноты, так что посмотреть на себя парню не удалось.

Представить себя одноруким калекой Лёшке не мог. Такая схема тела, знакомо с первых дней и любимого, несмотря на все претензии к хилости и тощести — категорически не устраивала парня! Как только удалось сесть, он заставил левую руку ощупать себя.

Правая нашлась. Она висела на привычном месте, очень холодная, но никак не заявляла о себе. Словно её и не было. Сказать, что попаданец оценил такое открытие скверным — ничего не сказать. Он заплакал, негромко и без всхлипов, как в детстве, когда от безысходности и страха хотел умереть, лишь бы не быть в очередной раз избитым отцом.

Наверное, жалость к себе накатилась, или ещё что, но всё тело вдруг принялось сигналить о себе — заболела спина, коленка, левый локоть заныл сильнее, макушка и правое ухо. Ушибленные или содранные — какое имеет значение? — они требовали к себе внимания, словно старались отвлечь от потери руки.

Трогая болячки, Лёшка причинял себе дополнительную боль, слегка постанывал, но отчего-то радовался. Наверное, что легко отделался, лишившись правой руки? Да и не лишившись, а просто потеряв возможность пользоваться ей.

Конечно, она парализована. Но ведь не отвалилась? А паралич может пройти! Опять, же — и одной рукой люди обходятся, и ничего, живут себе не хуже двуруких… Примерно так голова искала и находила успокоение в трагедии, только что казавшейся непереживаемой. И когда парень встал в полный рост, безвольно повисшая рука неожиданно тоже дала знать о себе.

Болезненные мурашки возникли в плече, с пульсацией ринулись внутрь руки, добрались до локтя и спустились к пальцам. Их невыносимо болезненные укусы терзали Лёшку, как только однажды в прошлой жизни, когда он отморозил мизинец, сунув в жидкий азот. Но сейчас это мучение обрадовало попаданца. Рука возвращалась! Она не отмерла! Он отлежал её! Слёзы текли ручьём, стоны вырывались сами и перемежались смехом над глупыми страхами и переживаниями.

— Рука ожила!

Она вернула себе подвижность через несколько минут. Уже двумя конечностями ощупав окружающий мир, Лёшка сообразил, что находится в наклонном колодце, задранном почти вертикально. Широкий, метра три в диаметре, он вонял застойной водой, но не канализацией. Сверху струился скудный свет, обрисовывая трещину или расселину, из которой на пол колодца насыпалось много земли. Только теперь парень хватился очков. Обыск окрестностей ничего утешительного не принёс — пропали спасительные стёкла. Без них мир расплывался в нерезкости.

— Хреново!

Голова самостоятельно принялась вспоминать, как её обладатель попал сюда. Через этот пролом или трещину? Проверить? Но лезть туда Лёшка не согласился бы ни за какие коврижки — сил не было. Тело так страдало, что даже разбитая голова и внутренняя, мутная боль, что плескалась в черепушке и порой затапливала сознание обморочной волной — не шли ни в какое сравнение с ушибами боков, спины и ног.

— Вверх выбираться — сил нет, на месте оставаться — глупо.

И он тронулся вниз по тоннелю, сравнивая себя с крысой, загнанной в ловушку.

— Чёрт, куда я упал и как, главное?

«Как?» — восстановилось из последних воспоминаний. Кто-то старательный ударил его по макушке, а бесчувственного испинал. Бока же не так просто болят? Ну, потом скинули в подходящее место, словно падаль. Чтобы не осквернял вид, или не попался на глаза, кому не должен попасть. Подходящее место? Если парк, а иначе и быть не могло — Лёшка точно помнил, как высунулся из-под перекрытия и уткнулся в характерное деревце — тогда сбросили его в тот провал.

Он остановился, надеясь, что хоть какой-нибудь звук долетит сюда, в тьму кромешную. Промоина, куда, теоретически, его сбросили, не могла же быть бездонной? Да от него бы мешок с костями остался или мокрое пятно, шмякнись он на приличную глубину, типа пропасти! В промоину, куда течением почти стащило Гарду…

— А что с ней? — Попаданец встрепенулся. — Неужели убили, гады?

Лёшка долго слушал, уняв стоны и задерживая дыхание. Ни звука. Скверно. Если её избили, как его, но оставили на поверхности — надо лезть и спасать. Предать Гарду он не мог. Пришлось вернуться. Но избитому, слабому от рождения, и залезть вверх по отвесной, практически, трубе? Не получилось. Ноги проскальзывали по бетону, а зацепиться руками не за что — слишком гладко. Поелозив немного, парень оставил попытки восхождения и покорился судьбе. Так он расценил единственное направление, в котором мог двигаться — немного вниз, под уклон.

Вы пробовали ходить в полной темноте? Тогда поймёте, почему Лёшка шаркал меленькими шажками, проверяя, нет ли впереди ямы. Руки, соответственно, торчали вперёд, чтобы упасти лицо от нежданного препятствия. Пройдя совсем немного, попаданец ощутил под ногой мягкое что-то, типа глины или грязи с крошевом мелких камней. Потом слой грязи стал толще, суше и превратился в рассыпчатое, словно песочное возвышение. Запахло землёй.

И слабый свет неожиданно появился чуть впереди, усилился, дополнился шумом. Что-то обильно сыпалось сверху, точнее, осыпалось. Парень струсил — вдруг завалит его! — подался назад. Конечно, невезучесть внесла свой вклад. Ноги разъехались, зад сочно чмокнул, впечатавшись в грязь.

А струя земли всё продолжала сыпаться, заваливая проход. Теперь-то, при свете, первое впечатление от трубы, в которой очутился Лёшка, полностью подтвердилось. Круглый тоннель в рост человека, по верху которого бежали кабели, перемежаясь светильниками. Жаль, что они не горели, но даже в полусвете, идущем из широкой трещины, было видно — стены тоннеля окрашены голубым. И надписи, много надписей теснилось на бетонных стенах!

«Метро -1500», «Машинное отделение — 2100», «Медицинский пункт ЧОП — 300», — стрелки указывали вперёд, а цифры, возможно, обозначали расстояние! Это Лёшка ухватил мгновенно, но вдуматься не успел. Струя земли усилилась, а потом резко оборвалась — с потолка рухнуло живое существо! Крупное и живое! И ему было больно! Существо взвизгнуло, упав на гору земли, хотя высоты для падения совсем не осталось — что там сантиметров сорок?

Попаданцу было не лучше. Желания вскочить и отбежать от возможного врага ещё хватило, а вот сил — нет. Вяло отталкиваясь и проскальзывая на грязи, Лёшка даже не испугался. Обречённо представив, что бежать ему некуда, а на схватку его не хватит, он как-то успокоился. Раз фатум (или кто там, рок?), решил столкнуть в тоннель зверя — значит, выбора нет, придётся покориться, подставить шею под зубы. Что это не человек, стало видно сразу, как только новый фигурант скатился по земляной горе. Точняком в направлении Лёшки!

— Ты?

«Я, — сморщив нос и тоненько подвыв, ответила Гарда, смаргивая грязь, забившую ей глаза, — а ты кого ждал, хозяин?»

— Офигеть, дайте две, — парень так изумился, что едва не выругался матом в присутствии лучшего друга человека, — я просто с ума сойду! Ты как сюда попала?

«О, это долгая история, хозяин. Можно, я не стану рассказывать? Мне так плохо, — почти словами, (ну, если быть точным — скулежом) пожаловалась собака, — но главное, я с тобой. Я так рада», — и лизнула Лёшку.

Силы пришли неизвестно откуда. Даже удалось подняться на вершину осыпи, руками и ногами растолкать землю в стороны, создав перелаз в сторону уклона. В сторону обнадёживающих стрелок. Триста метров до медицинского пункта — не так уж и много.

— Дальше нам с тобой не дойти, — вынес вердикт Лёшка, помогая собаке перебраться за собой.

«Как скажешь», — вздохнула Гарда, становясь на три лапы.

Правая передняя выглядела целой и зрительно и на ощупь, но упорно поджималась псиной. Так она и прыгала, пытаясь обогнать хозяина. Лёшка первое время сопротивлялся, но когда свет от пролома ослабел — согласился стать «хвостистом». Зная, что впереди движется чуткий нос и верный друг, попаданец шагал более уверенно, только руками контролируя пространство перед собой. Но вот Гарда негромко гавкнула, и хозяин понял:

«Тормози!»

Пришлось сбавить ход до минимума. Нащупав собаку, он осторожно двинулся вперёд, скользя левой рукой по её спине к морде. Попутно обнаружил на шее верёвку, мимолётно удивился — откуда? Вот Гарда кончилась. Протянув вторую руку в полную неизвестность, Лёшка наткнулся на металл.

— Это петли. А это засов? Дверь. Овальная, почти в мой рост. Штурвальчик по центру. Крутим, Гарда?

«Конечно, — согласно буркнула та, — у нас есть выбор?»

Штурвал закрутился, с металлическим шорохом внутренние засовы втянулись, дверь вздохнула, отчмокивая прокладку, и дохнула на путников свежестью, снеся за их спины затхлый воздух подземелья.

Это был медпункт, совершенно точно. Внутри горел неяркий дежурный свет. Выглядело это приличных размеров помещение удивительно целым, а на полу валялись единичные мелкие вещи непонятного назначения. Похоже, тут землетрясение не особо похозяйничало. Или кто-то сделал неполную, но приборку. Закручивая за собой дверь, гость крикнул:

— Эй, тут есть кто-нибудь? Люди!

«Нет никого, — вполголоса гавкнула Гарда, носом проверив все направления, — так что не кричи зря».

— Гарантируешь? Ну, смотри, — для порядка пристрожил собаку Лёшка, на что та презрительно фыркнула и не стала отвечать.

Во втором отсеке царила чистота. Шесть столов, похожих на многофункциональные кровати, занимали центр большого куполообразного помещения. Такую кровать парень освоил во время службы, точнее, во время болезни. «Учебка» сдала кросс, но Лёшка — нет.

Он пришёл в себя только на вторые сутки, валяясь под капельницей в окружном госпитале. Увидев тогда, что по катетеру цедится кровавая моча из-за сломанной почки, он снова потерял сознание. Сейчас бы он не отказался отдаться в лапы эскулапов. Но здесь не было ни души.

— Придётся самим, — сообщил Лёшка собаке, а та словно плечами пожала, так выразительно вздохнула:

«Кто бы сомневался?»

— Давай искать, что тут есть. Насчёт укола — не уверен, а уж перевязку сумею сделать.

Ни фига они не нашли. То есть, лекарства в таблетках или в ампулах не оказалось. Шкафы, которые Лёшка распахивал, хранили в своих недрах прозрачные растворы в пластиковых пакетах вместимостью никак не меньше литра, да к тому же сшитых бесконечными цепочками, вроде патронов в пулеметной ленте.

Поиски закончились у скромного терминала, встроенного в стену. Удивительно, кроме встроенных в стол клавиатуры и «кошки» — их Лёшка опознал без особого труда — перед экраном крепились на стержнях две перчатки из эластичного материала.

Удобный стул валялся неподалёку, и попаданец не отказался — сел, дав отдых ногам и застонав от боли в спине. Терминал ожил, засветился голубым объёмом, звучным баритоном поздоровался и спросил:

— Новый сотрудник? Разрешите узнать ваше имя?

— Алексей, — отозвался «новый сотрудник», лихорадочно пытаясь спрогнозировать развитие событий.

— Не воспринимаю ваш вапам, — доложил терминал, — укажите нужный вариант общения, Алексей.

«Ага, — сквозь головную боль пробилось соображение, длинное и тягучее, словно жевательная резинка, — похоже на прогу с готовыми предложениями… так это комп дремал… если за своего принял, то незапароленный… Рискнуть? Соврать, что вапам удален? Или потерян? Хотя, как его можно потерять из уха, если он вращённый под кожу? Нет, совру, типа задание такое, секретное…»

Терминал повторил предложение, уже громче. Лёшка решился:

— Вапама нет, причина — секретная. Валяй другие варианты! И вообще, ты кто?

— Лечебно-восстановительный комплекс медпункта четвертого управления. Выберите нужный вариант из перечня. Голосовое управление, сенсорное, сенсетивное, мануальное мышью, мануальное клавиатурой, мануальное перчаткой…

Перечисление вариантов велось медленно, с длинными паузами. Попаданец прослушал их на первый раз, дождался второго и согласился общаться голосом. Гарда тем временем закончила обнюхивание помещения по периметру, дохромала к терминалу и со стоном улеглась в ногах Лёшки. Теперь он разглядел обрывок верёвки, стягивающий шею собаки, словно удавка. Распустить узел стоило трудов.

— Так, хорош зря болтать, — хозяин собаки заспешил, понимая, что больно не ему одному, — быстро доложи мне о твоих возможностях. Мы ранены, нам нужна помощь.

Комплекс заявил о полной готовности как обследовать, так и выбрать способ или метод лечения — термины не запомнились, но смысл примерно такой. Раздевшись под собственное шипенье и покряхтывание, он стал пациентом. Множество кремовых шлангов с гибкими наконечниками разной формы, наверное, манипуляторов — опустилось с потолка на лежанку, которая сначала казалась многофункциональной кроватью.

Ни фига себе кровать! Она активно шевелилась под Лёшкиным телом, прогибаясь или выгибаясь, чтобы подставить нужный бок пациента очередному шлангу. Тело отозвалось болью в повреждённых местах. Робот вежливо предложил дать объёмную картинку повреждений:

— Стандартно или над головой?

— Блин, больно же, — пациент капризно заявил насущную претензию, — что, обезболить нечем, что ли?

— Частично — уже, Алексей, — чуть ли не обиделся медкомплекс, — до конца обследования снимать боль нельзя, чтобы не исказить картину.

Положа руку на сердце, Лёшка ощутил облегчение сразу, после первых прикосновений манипуляторов, но как робот успел ввести лекарство, уколов же не было? Голова болела слабее, и попаданцу хватило ума не выдать своё невежество глупым вопросом:

«Разберусь после!» Лежанка прекратила суетиться, окончательно прогнулась под форму тела, стало тепло и уютно. Боль от синяков и ссадин унялась полностью. Кремовые шланги закончили копошение, приподнялись и затихли. Сбоку от лежанки возникло голубоватое облачко в половину роста человека и замерцало красными вспышками. Нерезкое, без очков-то, но понятное в принципе — схема тела. Робот доложил:

— Диагностика завершена. Прошу утвердить итоги обследования и дать распоряжение о лечебных процедурах. Ушиб мягких тканей, рваная рана — рекомендуется склейка и репаративная терапия. Сотрясение мозга, разрыв капилляров, сударахноидальный отёк в районе…

— Ой, не морочь мне голову, делай, как надо, — согласился Лёшка, быстро погружаясь в блаженство отключки или в сон.

Он видел, о чём идёт речь, но решительно ничего не понимал. Схематическая фигурка с красными отметками повреждённых мест медленно вращалась под бодрый рапорт медицинского комплекса. Интенсивность красного слабела, менялась на жёлтый. Пациент сдавался Морфею. Веки тяжелели и сами опускались — так вот почему Вий просил о помощи! — отрезая парня от действительности.

Скулёж и стон встряхнули его:

— Гарда? Гарда! Как я забыл? Эй, робот, моя собака — ей тоже нужно лечение! В темпе!

Комплекс опустил вторую лежанку на пол, Гарда без команды вползла туда, очередной раз подтвердив — «я умная», а потолок сбросил на неё лианы манипуляторов. Голубое облачко приняло форму собаки, обильно залитое краснотой. Неимоверным усилием удерживая глаза открытыми, попаданец ждал доклада.

— Диагностика завершена. Прошу утвердить…

— Давай лечи… я на всё согласен.

— Это ваш напарник по заданию?

«Какое задание? Что он несёт, этот комплекс… — натужно подумал Лёшка и не стал спорить с компьютером по пустякам, — да фиг с ним, сто раз мне это нужно! Больше делать нечего, как объяснять, что Гарда — друг… и что она лучше любого человеческого напарника, и что…»

Парень из последних сил согласился и приказал сквозь сон:

— Да, напарник… Не забудь ему обезболить…

— Алексей, сенсетивный чип напарника рассогласован. Восстановить ваш вапам по её чипу?

— Отвяжись и делай, как надо, зануда…

С этими словами Лёшка отключился полностью.

Очнулся он от вопроса, который снаружи просился в голову — так вежливый человек постукивает в дверь.

— Кто там?

— Здравствуйте, Алексей. Ваше состояние стабильно, отклонения от нормы устранены, — бодро доложил робот, — сопроводить отчёт визуальной информацией?

— Валяй, — согласился Лёшка, осматривая помещение в поисках голубого облачка.

Самочувствие казалось вполне приличным. Стонать не тянуло — особых болей при движениях не возникло. Так, словно отлежал слегка. Робот медкомплекса поднял спинку кровати в кресельное положение. Схема тела возникла впереди и засветилась: немного жёлтым и много — зелёным.

— А собака?

— Напарник?

Попаданец поморщился. Опять чёртов робот выражался канцелярским языком, не по-человечески. Какой напарник? Просто собака, друг человека! Очень надёжный друг. Но сказать пришлось, чтобы долбаный медкомплекс понял:

— Да, напарник.

— Несколько переломов ребер, сильные ушибы, растяжение сухожилий. Нанорепозиция завершена, полное восстановление займёт неделю. Сенсетивный чип исправен. Согласован с вашим УСО вапама…

— Не понял про усовапама, — под нос бормотнул парень, но комплекс расслышал.

— Двунаправленное Устройство Связи с Объектом, в данном случае с Внешней Памятью и Напарником. Дать выделенную подстройку на чип напарника?

— Это как? — Лёшка вознамерился расспросить медицинского робота, но в голову снаружи вежливо постучались:

«Привет».

Лёшка вздрогнул. И непроизвольно прикрыл руками наготу. Звонкий девичий голосок принадлежал Флоре.

— Ты? Откуда?

— Рядом, — радостно воскликнула девушка, а Гарда негромко гавкнула, обращая на себя внимание.

Попаданец понял, что он чего-то не понимает:

«Собака, она зачем вмешивается в разговор? Подсказывает мне, что Флора здесь? А почему девушка не появилась сразу — прячется, заигрывает? Или тут иная фишка, а я не просёкаю…»

Мысль показалась Лёшке слишком смелой. Однако робот вёл речь про сенситивное согласование чипов, так? Сенсетив, если память не изменяет — человек, имеющий сверхчувственное восприятие.

«…я что, стал телепатом и слышу на расстоянии? Надо проверить, — и мысль полетела в эфир, а сам вероятный сенсетив даже лоб наморщил от напряжения, — Флора, отзовись!»

«Я рядом, хозяин, — девичий голос прозвучал внутри головы, вне всякого сомнения, но при этом Гарда гавкала и усиленно метелила хвостом, поясняя попаданцу то, что говорила словами, — да вот я, рядом. Это я, твой напарник!»

Лёшка потерял дар речи. Слова столпились так тесно, что мешали друг дружке вырваться наружу. Получилось невнятное мычание, эканье и беканье. Но с мыслями получилось лучше — Гарда и медкомплекс восприняли их целиком и даже вполне прилично разобрались в сумятице. Первым ответил робот, быстро рассеяв одни сомнения и ошарашив ещё больше:

— Ваше УСО вапама восстановлено по контактному паролю чипа напарника. Выполнена частичная идентификация личности до совпадения с данными Алексея Безрукова, спецагента. Доступ к резервному запасу оперативного снаряжения открыт. Уровень восстановления здоровья близок к восьмидесяти…

«Упс, не спалиться бы, — внутренне съёжился попаданец, когда просёк, что его приняли за другого Алексея, — надо молчать, пока не соображу, что к чему…»

Дослушав рапорт медкомплекса, он снова услышал в голове деликатный, словно бы стук снаружи, и мысленно откликнулся. Собака сказала коротко и просто:

«Я в порядке, хозяин. Воспринимаю тебя гораздо лучше, чем прежде».

— Слушай, робот, а почему она говорит голосом Флоры? Ты специально так сделал?

— Подстройка идёт автоматически на самый приятный тембр, — медицинский комплекс ответил так чётко и ясно, что парень осмелел и вывалил на него остальные вопросы.

Ответы кое-что прояснили и дали надежду. По счастью, полная идентификация Лёшки с неведомым Алексеем доступна только Центру. Зато архивная запись последнего отчёта Безрукова доступна парню через установленное в его ухе устройство связи с внешней памятью. Такое же УСО было у Гарды, теперь он и собака настроены на постоянный контакт.

Робот предложил использовать шесть часов, оставшихся до конца реабилитационно-восстановительного лечения, на сдачу воспоминаний на временное хранение в память самого комплекса:

— Основной сервер Департамента Безопасности недоступен.

«Знаю я, почему он недоступен, — машинально подумал попаданец, — и хорошо, что недоступен. Иначе ты меня бы в два счёта разоблачил, — но страх ещё оставался, пришлось вытеснять его мыслями о приятном, — а клёво, что я с Гардой могу болтать! Раньше только догадывался, что она думает. Вот же умная псина…»

Записывать собственные воспоминания Лёшка не решился. Была охота рисковать, ага! Мало ли какие тут устройства контроля напридуманы, в Департаменте Безопасности, звучит-то очень даже сильно, типа КГБ или НКВД. Собственно, познания парня о зловещем учреждении были невелики, так, читал Солженицина, Суворова — скучища, но чуточку страшновато. Как ночью на кладбище. Вроде и знаешь, что вурдалаков нет, а мороз по коже проберёт, когда завоет бродячая псина или птица крыльями захлопает!

Но прослушать чужую память — тут опасности не должно быть. Так Лёшке показалось. А что? Зато понять многое можно, типа, кино посмотреть, где ты натуральным героем будешь. Безруков Алексей, спецагент. Супермен. Разведчик. Штирлиц или Джеймс Бонд. Не слабее, точно.

«Решено, смотрю, — скомандовал себе попаданец, закрывая глаза и вспоминая, что там Олег рассказывал про вызывание событий из внешней памяти. — Время, место и ситуация…»

Мысленно напрягаясь, он приказал неизвестно кому:

— Прошлая неделя, город Русарим, схватка с вражеским шпионом.

Никакого результата. В голове, как была пустота, заполненная обрывками случайных мыслей, так и осталась. Лёшка представил себе город, застроенный небоскрёбами, широкий проспект с автомобилями, толпы беззаботных похожих и себя, шикарно нокаутирующего высокого, похожего на Дона, неприятеля. Опять ничего не вышло. Гарда вежливо постучалась, спросила:

«Что случилось, хозяин?»

«Нормально, я вспомнить хочу прошлую неделю, — парень обрадовался неожиданной помощи, — ты можешь мне подсказать?»

«Извини, не понимаю, — голос собаки потускнел, — что такое неделя?»

Лёшка огорчился тоже. Он упустил из виду, что напарница не умеет мыслить по-человечески, да и помнит, наверное, совсем иным образом, чем люди. Не упрекать же собаку за это? А вот погладить — надо. Ласковыми словами, раз рукой дотянуться нельзя.

Гарда замолкла, но её доброжелательное и благодарное присутствие воспринималось постоянно, как тепло, когда она ночью прислонялась лохматым боком. Парень раньше не задумывался, зачем заводят собак или кошек, а то — свиней, змей или обезьян.

— Ну, богатые с жиру бесятся, это понятно! Но старушки, чисто божьи одуванчики, им-то на фига животина? Самим жрать нечего, а туда же, кормят, на прогулки водят, чешут, стригут — вслух высказался Лёшка.

И тут же его пробило на соображаловку:

«Друг нужен. Чтобы о нём заботиться, чтобы с ним говорить. Чтобы он с тобой говорил, когда тебе тошно. Почуял, что тебе херово, подошёл и в глаза глянул. Даже без слово. А если, как Гарда, со словами — тогда вовсе отпад. Да если бы у меня была такая псина, фиг бы меня кто рискнул тронуть…»

Сон овладевал попаданцем, размывал воспоминания о прошлой жизни, смешивал с мечтами о том, как было бы здорово, если бы…