Я тебе не враг (СИ)

2.2

— Добрый вечер! — кивнул Ледовский.

Он уже ждал меня в холле, и я снова испытала укол непонятного чувства. Когда надо собраться, подтянуться, не терять лицо, потому что этот человек не приемлет слабости ни в себе, ни в окружающих.

А ты ещё ничего не сделал, но уже вызываешь у него досаду. Так, мелкое насекомое, с которым приходится возиться.

На лице Ледовского был написан вежливый интерес льва к собачке, которую ему подсунули в клетку. И вот он не знает, стоит ли убивать её. Слишком она миловидна и безвредна, даже неинтересно.

Или не так: стоит ли убивать её сейчас или сначала поиграться?

И всё же, спускаясь по парадной лестнице, я чувствовала себя не пленницей, но гостьей. Приходилось одёргивать себя и напоминать, что это не так. Что это не кадр из романтического кино.

И этот мужчина, привлекательный, обходительный, может оказаться и наверняка окажется чудовищем.

— Добрый! — ответила я, ощутив себя напортачившей работницей перед строгим боссом.

Он был одет так, словно собирался на неформальный приём. Джинсы, рубашка, пиджак — всё сидело идеально, и это заставляло меня сомневаться в собственной неотразимости. Хотя какая, к чёрту, разница!

Однако удивительное дело, смотреть ему в глаза без того, чтобы мурашки бегали по спине, не получалось. Казалось, он спрашивает совершенно обыденную вещь, а слышит мысли, угадывает мои тайные намерения.

Сейчас у меня было одно намерение — сбежать. Вернуться домой и забыть об этом доме и о его хозяине, похожем на мага.

— Вы удивлены, что я позвал вас прогуляться? — спросил он сразу, как только мы вышли из дома и направились по дорожке вглубь сада, больше похожего на парк.

Я шла и старалась запоминать каждый изгиб дорожки, но мысли то и дело крутились вокруг собеседника. Да и отвлечься он мне не давал ни на секунду.

— Да, немного. Что вам от меня надо, Дмитрий Максимович?

Я старалась балансировать на грани холодной вежливости и благодарности за то, что не сижу в подвале на цепи. Главное — не поддаваться обманчивой галантности хозяина и всё время помнить, кто он, и кто я.

И что между нами не может быть даже вежливой ни к чему не обязывающей беседы. Всё это завуалированный ход против моего отца.

— Я хочу, чтобы вы помогли мне и себе заодно, Елизавета. Бумаги, которые я прошу у вашего отца, — тут Ледовский усмехнулся. Ага, просит он, как же! — Они могут разрушить карьеру и жизнь одного из крупных чиновников в Москве. И, не скрою, возможно, это затронет вашу семью.

— Тогда почему я должна вам помогать? — выдохнула я и тут же прикусила язык.

«Ответ очевиден, глупышка, — говорил его взгляд. — Например, чтобы спасти свою жизнь».

— То есть, почему вы решили, что я могу как-то помочь вам получить эти бумаги? Думаю, отец и так отдаст их, потому как не захочет терять меня, — пробормотала я, опустив голову.

— Вы уверены в этом?

Нет, я совсем не была уверена. Не думаю, что мой отец вообще помнил о моём существовании, когда этого не требовали его планы. Он не был тираном или социопатом, просто предпочитал женщин исключительно в качестве любовниц.

Дочь — это хлопотно, затратно, это никогда не оправдывает вложенных ресурсов.

— Значит, не уверены, — кивнул Ледовский. Он шёл, засунув руки в карманы, но даже в этой небрежности скрывалась затаённая сила леопарда, обходящего свои владения.

— Я имею в виду, что для его дел крайне нежелательна репутация человека, принёсшего в жертву единственного ребёнка. Даже если она уже взрослая.

Я говорила растерянно, словно пыталась убедить в этом саму себя. Некстати вспомнилось, как пару лет назад он уговаривал меня для дела принять ухаживания одного его партнёра по бизнесу. Мол, тебе не составит труда водить его за нос, не давая никаких авансов.

Ага, судил по своей новой жене, должно быть!

Я отказалась, и отец только махнул рукой. А после, спустя полгода загорелся желанием женить на мне сына крупного чиновника, самовлюблённого мажора, который предложил мне «отсосать за знакомство». И искренне недоумевал, когда я послала его матом.

Он же мне самое дорогое хотел преподнести: себя и драгоценный член, на который все девки прыгали с визгом благодарности!

Словом, отношения с отцом у меня были сложными.

— Вы должны знать код к банковской ячейке, Елизавета. Той, где лежат эти документы, — внезапно сказал Ледовский, беспардонно вклинившись в мои мысли.

И заставил вздрогнуть от неожиданности.

— Я? Отец бы не стал говорить мне такие важные комбинации, — удивление было вполне искренним. — Мы никогда не обсуждали его дела. Я даже не знаю толком, в чём они состоят.

Во рту пересохло, я спрятала за спину руки, чтобы хозяин дома не заметил, как они дрожат. Нервно повела плечами, снова ощутив затылком порыв ледяного ветра.

В саду было тихо, где-то вдалеке журчал фонтанчик. В такой пасторали не хочется говорить о серьёзных вещах.

И всё же романтический фильм потихоньку начал превращаться в триллер.

— У меня есть сведения, и я им доверяю, что это не так, — настаивал Ледовский, вновь и вновь заставляя меня покрываться липким потом.

Вот перед глазами уже пробежали картинки, как из меня пытаются вытащить эти сведения! Есть множество способов заставить человека говорить, и все они негуманные. А я даже не смогу сдаться на милость победителя, потому что не знаю ни черта из того, что ему надо!

Надо было промолчать или попытаться пококетничать, но я никогда не была жеманной обольстительницей. Нечего и начинать!

Прикинуться жалкой тоже не вариант. Он не поверит и не пожалеет.

— Вы всерьёз думаете, Дмитрий Максимович, что я не сказала бы о ней вам, лишь бы только вернуться домой?

Мы остановились у резной деревянной скамьи, и хозяин жестом предложил мне присесть. Идеальная беседка для тайных признаний влюблённых! И как это контрастировало с той беседой, которую вели мы!

— Может быть, Елизавета, вы пытаетесь играть со мной в невинную девочку, не затронутую грязными делами своего отца. А может, и вправду не знаете. Или так думаете.

Внезапно он наклонился ко мне и двумя пальцами взял за подбородок, заставив задрать голову и смотреть ему в лицо. Его брови были чуть приподняты, а во взгляде читалось желание немедленно вытрясти из меня всё, что можно.

Я же только старалась не упасть до того, чтобы начать умолять и доказывать, что я ни при чём. Понимала: не поверит. Он никому не верит.

— Вы хотите от меня того, чего я не знаю, — выдохнула я и попыталась отодвинуться. Уйти в зону комфорта. Я не любила, когда меня вот так трогали.

Не вышло.

Ледовский всё смотрел на меня, как дьявол, пытающийся решить, нужна ли ему душа очередной грешницы, а потом нахмурился и отпустил.

— Доброй ночи, Елизавета! И подумайте над тем, что я вам сказал. Хорошенько подумайте!

Ледовский казался расслабленным и ухмылялся немного устало, словно слышал оправдания, подобные моим, много раз. И всегда это были лишь жалкие попытки уйти от правды.

А потом повернулся и пошёл обратно, а я осталась сидеть на скамейке и смотреть ему вослед. Идти следом я не собиралась, вернусь в дом чуть позже. Вероятно, за мной пришлют охрану.

А завтра… подумаю, что делать. Буду твёрдо стоять на своём, другого выхода всё равно нет.

Или буду искать иной выход.

И вскоре я поняла, что рассудила верно. За мной пришли.