Забытое приключение Тарзана

Глава 4

В тот миг, когда обезьяны вырвались из кустов, а Джин говорила, Хенсон оторвал взгляд от костра и увидел тех, кого он разыскивал. Человекообразные обезьяны Африки. Огромные звери, больше похожие на горилл, чем на человека, но не совсем. Если вообще существует прямая связь между человеком и обезьяной, то она была перед ними. Хенсон, имея антропологические познания, определил это на взгляд; развиваясь, некоторые из них научились стоять на ногах, увеличили и сформировали более выпуклые черепа. Сотни маленьких изменений.

Но, глядя на них и понимая, кто они такие, его энтузиазм по поводу такого открытия исчез. Человекообразные обезьяны бросились вперед, колотя себя по груди, несясь на задних ногах, а когда Хенсон схватил Джин за запястье и стал оттаскивать её от туши, которую она резала, а существа опустились на четвереньки и, вскакивая, продолжили преследовать их.

Го-лот, двигаясь впереди стаи, сначала преследовал обоих, но потом решил, что Джин — единственная, кого он хотел поймать. Было что-то притягательное в солнечном блике, вспыхнувшем в ее волосах, да и тот факт, что ее легче поймать, чем Хенсона, определил его решение.

Хенсон обернулся и увидел, как Го-лот схватил Джин. Он прыгнул за ее спину и нанес мощный удар прямо в челюсть Го-лота. Это был хороший удар, и Го-лот это почувствовал, но с тем, же успехом его могло бы атаковать жалящее насекомое. Он ударил Хенсона в ответ, сбил с ног, заставив его слететь с тропы и покатиться сквозь кусты, словно перекати-поле.

Джин обернулась с выражением лица, которое было точно таким же, как у дикого зверя. Она все еще держала огромный нож Тарзана и ткнула им в Го-лота. Но Го-лот в это время поворачивался и лезвие полоснуло по его твердому животу. И хотя даже выступила кровь, это была не глубокая рана; она только разозлила зверя. Он выбил нож из руки Джин и схватил ее. Потом перекинул ее через плечо, как мешок с мукой, и бросился в джунгли.

Племя Зу-яда неистово кинулось за ним следом, желая рассмотреть добычу. Сам Зу-яд, злой и медлительный, отставал. Он пробрался мимо Хенсона, внимательно осмотрев его, но оставив лежать нетронутым. Если добыча не столь хороша для Го-лота, тогда и он не тронет её. Чтобы укрепить положение в стае, он должен отобрать самку тармангани у Го-лота. Если не отберет, то расстанется с положением короля. И с жизнью.

Хенсон вскочил на ноги. Удар, который нанес ему Го-лот, едва не свернул ему шею, настолько он был хорош. Ученый почувствовал головокружение и боль в животе. Он посмотрел в направлении обезьян и увидел, как один из самцов потащил Джин, перекинув ее через плечо, а потом заскочил в кусты, преследуемый ордой других обезьян. Один из них, приподняв зад, бежал, едва поспевая за ними. Мгновением позже обезьяны и Джин скрылись из виду.

Сердце Хенсона сжалось. Он огляделся в поисках какого-нибудь оружия, схватил сломанную ветку и пустился в погоню за Го-лотом.

День был еще в разгаре, когда Тарзан вместе с сафари прибыл в то место, где оставил Хенсона и Джен. Пока Джад-бал-джа рыскал вокруг, взволнованно нюхая землю, Тарзан узнал все, что здесь случилось утром, с помощью носа и глаз. Запах Хенсона и Джин был все еще свеж, точно так же, как и запах больших обезьян.

Неподалеку от края тропы Тарзан нашел свой нож и следы больших обезьян, мужчины и женщины. На лезвии были следы засохшей крови. Тарзан понюхал кровь. Она принадлежала обезьяне. Поскольку он не обнаружил ни лужицы, ни следов крови на земле и кустах, он определил, что рана была незначительной, а по следам выяснил, что нанесла эту рану, скорее всего женщина, Джин.

Тарзан обнюхал все вокруг, пока не нашел место, в которое был отброшен Хенсон. Он понял, что Хенсон погнался за обезьянами, очевидно следуя за захваченной дочерью. Тарзан фыркнул. «Молодец». Но у него против обезьян столько, же шансов, сколько у младенца, бросившегося на крокодила.

Тарзан сунул свой мощный нож в ножны и отозвал в сторонку одного из аскари. Того, у которого была шишка на челюсти. Человека, откликавшегося на прозвище Билли, потому что его настоящее имя для иностранцев было слишком сложным. А так как он зарабатывал на жизнь, нанимаясь проводником или аскари, он хотел, чтобы его запомнили, даже если это означало, что ему придется сменить имя.

Тарзан доверял ему. Доверие основывалось на том, как Билли справлялся со своими обязанностями на маршах и в лагере, а также просто на инстинкте Тарзана. Прожив большую часть жизни среди зверей, а не людей, Тарзан научился внимательно подмечать все их особенности и порой знал людей лучше, чем их товарищи.

— Билли, оставайся здесь и организуй лагерь, — сказал ему Тарзан. — Я точно не знаю, когда вернусь. Если я не вернусь через пару дней, возвращайтесь домой и разделите все вещи и продовольствие. Пусть это будет платой за службу тебе и носильщикам — носильщикам Хенсона и другим тоже. Если ты решишь уйти, как только я скроюсь из виду и сразу же поделить вещи, то я найду тебя и сделаю так, что тебе эти вещи никогда уже не понадобятся.

— Я так не сделаю, — сказал Билли.

— Я и не думал, что сделаешь, — сказал Тарзан. — прости меня за мои подозрения. Я редко бываю среди людей, а когда оказываюсь рядом с ними, мне всегда кажется, что мы слишком долго пробыли вместе.

— Я не обиделся. Пока вы не пришли в этот лагерь, я думал, что вы не более чем легенда. Но как только я увидел вас с этим львом, я сразу понял, кто вы такой. Я знаю людей, утверждавших, будто они видели вас, но я всегда думал, что они лжецы. Теперь и обо мне будут думать, что я лжец.

Тарзан улыбнулся.

— Будь осторожен, Билли.

Тарзан повернулся и вместе с Джад-бал-джа побежал в джунгли, по горячему следу Хенсона, Джен и больших обезьян.

Джунгли, кусты, ветви, лианы, казалось, все работает против Хенсона. Колючки рвали его, лианы путались под ногами, а ветки били по лицу. Внезапно он почувствовал, что сзади него кто-то есть. Он круто повернулся вместе с палкой, готовый ударить, и был очень удивлен, увидев огромного льва. А затем он заметил стоящего позади льва Тарзана.

Хенсон снова посмотрел на льва, а потом на Тарзана. Тарзан сказал:

— Не бойтесь его. Это друг. Мы здесь, чтобы спасти вашу дочь.

— Хвала Господу, — сказал Хенсон.

— Возвращайтесь в лагерь.

— Нет! — ответил Хенсон.

— Вы должны, — сказал Тарзан. — Я более быстрый. Вы будете задерживать нас. Возвращайтесь в лагерь. Там есть ваш носильщик Билли и остальные. Возвращайтесь, а через какое-то время я присоединюсь к вам вместе с Джин.

— Но…

Тарзан не собирался больше обсуждать этот вопрос. Он быстро прошел рядом с Хенсоном, сопровождаемый львом. Хенсон обернулся, решив поначалу пойти за ними, но человек-обезьяна и его лев так быстро окунулись в джунгли, что уже исчезли из виду.

Хенсон задумался. До этого момента дикарь делал все, как обещал. Не было никакого способа угнаться за ним и львом. У него не оставалось выбора, кроме, как вернуться к охотничьей группе и ждать.

Остальные обезьяны догнали Го-лота на краю маленькой поляны, где тот остановился отдохнуть. Они тянули лапы к Джин и дотрагивались до нее, чтобы убедиться, что эта, почти безволосая тармангани существует на самом деле. Она отбивалась и дралась, как только могла, но эти её усилия были тщетны против мощи больших обезьян. Они так настойчиво проявляли свое любопытство, что Го-лоту пришлось бросить ее и перешагнуть, чтобы встретиться с обезьянами. Он зарычал на них и ударил себя в грудь и стал ругать их на языке больших обезьян. Он поворачивался в одну сторону, потом в другую, лая и сотрясая воздух, разбрызгивая пену изо рта.

Но Го-лот не мог одновременно смотреть во все стороны. Зу-яд приблизился, дотянулся до Джин и, схватив ее за ногу, протащил ее между ног Го-лота. Он ударил себя в грудь и зарычал. Джин все еще лежала на земле, ожидая удобного для побега момента.

Она видела, что все обезьяны лают и рычат, но не знала, что так они разговаривают между собой.

— Я король, — сказал Зу-яд. — Добыча моя.

Го-лот прорычал и обнажил клыки.

— Ты слаб. Я буду королем. Самка тармангани моя!

— Тогда возьми ее, — сказал Зу-яд.

Го-лот бросился вперед. Они сошлись с диким ворчанием и ударом грудных клеток, а затем схватили друг друга и стали кататься по листве. Члены стаи образовали круг, ожидая развязки.

Го-лот был силен, но Зу-яд имел больше опыта. Не в первый раз защищал он свой статус. Он лучше знал, как схватить Го-лота. Как скрутить ему голову, чтобы можно было бить его по спине и шее.

В одно мгновение Го-лот почувствовал, что проигрывает. Его шея болела от ударов Зу-яда. Он решил подчиниться, надеясь на милосердие. Но внезапно он почувствовал, что Зу-яд ослабел, почувствовал, как его пасть ослабила хватку — это было все, что ему требовалось. Го-лот пригнулся и схватил одну из ног Зу-яда, и перекинул его вокруг шеи, подняв, вместе с другой лапой, над своей головой, а потом бросил лицом вниз на свое выставленное колено. В груди Зу-яда что-то хрустнуло. Го-лот завел свое предплечье за шею Зу-яда. Сдавил. Еще немного. На этот раз треск был еще громче. Зу-яд сполз по колену Го-лота и упал на спину. Его ноги дернулись, а на губах вспенилась кровь. На некоторое время все вокруг замерло. Муха, прилетевшая из джунглей, уселась на открытый глаз Зу-яда. Самец не моргнул.

Внезапно Го-лот подпрыгнул в воздух, приземлился на задние ноги и, ударяя себя в грудь, выкрикнул:

— Я Го-лот, я король!

Другие обезьяны согласились с этим и стали похлопывать его.

— Я Го-лот, — продолжил огромный самец, снова перешагивая через Джин. — Я самый сильный. Я лучший.

— Тебе повезло.

Го-лот обернулся. Бронзовотелый человек и огромный лев обошли кусты и вступили на поляну. Джин повернулась и увидела, что это был тот самый дикий человек, но он лаял и рычал, как обезьяны. Она подумала, что лучше всего ей будет осторожно уползти, покинув их всех. Мир сошел с ума.

Го-лот не мог поверить своим глазам. Кто был этот человек, умеющий разговаривать на языке обезьян? Кто был этот человек, гуляющий по джунглям вместе с самым страшным убийцей? Го-лот не мог понять, что он чувствует в этот момент: удивление, вызванное человеком, или страх, вызванный львом? В конце концов, удивление одержало верх, а потом превратилось в злобу, но Тарзан снова заговорил на языке обезьян:

— Тебе просто повезло убить старика, которому в любом случае оставалось не долго. Я удивлен тому, что он не умер в твоих руках еще до удара.

Челюсть Го-лота опустилась.

— Кто ты? Почему тармангани разговаривает на языке нашего племени?

— Я Тарзан. Тарзан из племени обезьян.

Го-лот обнажил зубы.

— Я слышал о тебе. Я думал, что старики выдумали тебя.

— Люди тоже считают меня выдумкой, — ответил Тарзан. — А сейчас отпусти женщину или я убью тебя.

Го-лот зарычал.

— Хочешь сказать, ты и твой зверь убьете меня?

— Нет, — ответил Тарзан. — Это удовольствие я оставлю себе. Стой, Джад-бал-джа.

Тарзан вытащил свой нож, двинулся в сторону круга, образованного обезьянами. Джад-бал-джа сел и стал ждать. Он думал, какую обезьяну позволит съесть ему Тарзан, ту, что была мертва или ту, которую Тарзан собирался убить. Он надеялся, что разрешит. Мясо больших обезьян ему очень нравилось.

Внезапно Тарзан бросился вперед с криком: — Крииг-гаа! Тарзан убьет тебя. Его тело согнулось, он побежал вперед, опустившись костяшками пальцев на землю, рыча и ухая.

Джин сильно удивилась, увидев это. Мужчина стал больше похож на зверя, чем на человека. Она не знала, что чувствовать. Снова ей показалось, что лучше ей ускользнуть отсюда. Но у нее не было такой возможности. Невозможно пробраться сквозь кольцо обезьян незамеченной. Ей ничего не оставалось, как заворожено, смотреть.

Го-лот ударил себя в грудь с вызовом, а затем, опустившись на четвереньки, бросился навстречу. Он был на удивление быстр. Го-лот прыгнул, как пантера, его длинные лапы дотянулись до шеи Тарзана и стали сжимать ее.

Но Тарзана там уже не было. Он низко пригнулся и ударил плечом по ребрам Го-лота, быстро поднял нож и утопил его в животе обезьяны. Атака Го-лота захлебнулась, он повернулся и начал валиться спиной на Тарзана. Тарзан отошел. Снова мелькнуло лезвие ножа. Го-лот сделал два широких шага, споткнулся, остановился, закружился, рана на животе открылась, и его внутренности стали выпадать, образуя смердящую и дышащую паром кучу.

Го-лот посмотрел на свои внутренности. Инстинктивно схватил их, будто собрался запихнуть обратно. Потом посмотрел на Тарзана, недоуменно повернул голову и упал вперед, с громким хлюпаньем придавив свои сочащиеся желчью внутренности.

Большие обезьяны сидели молча. Они были поражены. Они посмотрели на Го-лота, лежащего в своих кишках. Потом на Тарзана, пригнувшегося, готового к драке, на его большой коготь в одной руке, кровавый от самого кончика до локтя человека-обезьяны.

Пока обезьяны удивленно созерцали его, Тарзан быстро сунул нож в ножны, метнулся к Джин, поднял ее на ноги.

— Идем. Прямо сейчас, — сказал он.

Но быстрее, чем Тарзан исчез вместе с Джин в зарослях, держа ее за талию, обезьяны, застывшие от произошедшего, вдруг, очнулись, закричали и скопом кинулись за ними. Когда Тарзан пронесся мимо Джад-бал-джа, лев зарычал.

— Их слишком много, — сказал Тарзан льву на языке обезьян. Он сильнее прижал к себе Джин за талию и прыгнул на деревья.

— Держись крепче, — сказал он.

Но Джин не нужно было этого говорить. Она и так прижималась к нему изо всех сил. Когда они взлетели на деревья с помощью сильных рук и ног Тарзана, Джин вскрикнула, но мгновением позже замолчала. В ее легких не было воздуха. Она слишком сильно испугалась, чтобы кричать.

Ветви проносились мимо, а Тарзан хватался за них, раскачивался и прыгал. Когда уже казалось, что они вот-вот упадут на землю, вдруг появлялась другая ветвь. Он двигался таким образом, что иногда оказывался высоко в деревьях, примерно на высоте пятидесяти футов, а затем, пролетев огромное расстояние, схватившись за ветку и качнувшись с ее помощью и прыгнув, оказывался всего лишь в десяти футах от земли. Это было похоже на американские горки, пока они не достигли скопления больших деревьев, с которых свисали толстые лианы. Он ухватился за одну из них, пролетел какое-то расстояние, зацепился за другую и продолжил движение; верхушки деревьев встречали их, затем они приближались к земле, а потом снова возвращались к самым макушкам. Мартышки разбегались по деревьям от них, бранясь и трезвоня от страха. Птицы разлетались. Один раз Джин заметила огромного питона, поднявшего голову с ветки и проводившего их холодным темным взглядом.

Внизу на земле Джин видела большого льва, бежавшего сквозь деревья. Когда Джин оглянулась в первый раз, она увидела на земле и обезьян, следящих за ними и старающихся не упустить их из виду. В следующий раз, когда она оглянулась, обезьяны были уже на деревьях, но даже если джунгли, в которых они родились, были созданы специально для них, они не могли сравниться с её диким человеком.

По мере продвижения сквозь верхушки деревьев, уверенность Джин росла, пока она не почувствовала, что начинает получать удовольствие от этого странного приключения. Конечно, не совсем так она бы предпочла провести это яркое, солнечное утро, но понимала, что это было гораздо лучше, чем находиться в плену у обезьян. И зачем она нужна была этой обезьяне? Должна ли она быть польщена этим?

Неделю назад в её жизни было меньше замешательств.

Наконец, девушка увидела внизу своего отца и его сафари. Тарзан отпустил лиану, за которую держался, и стремительно прыгнул в кусты. Ветки заскребли по ней, стали рвать одежду, и когда стало казаться, что они будут разорваны на кусочки, которые упадут к ногам ее отца, Тарзан ухватился за нежную ветку, качнулся, схватил другую, и, наконец, опустился на землю рядом с Хенсоном.

Когда они приземлились, Хенсон отпрянул, подняв обе руки, готовый к драке. Но потом он увидел, кто перед ним. Джин шагнула в его объятия, и Хенсон прижал ее к себе. Он сказал Тарзану через ее плечо:

— Спасибо тебе… Кем бы ты ни был.

— Меня называют Тарзаном, — сказал человек-обезьяна.

— О, Боже, — сказал Хенсон. — Я думал, это всего лишь легенда.

Джин обернулась и улыбнулась своему спасителю.

— Спасибо, Тарзан.

— Джин, ты можешь в это поверить? — спросил Хенсон. — Я приехал в Африку, чтобы доказать существование человекообразных обезьян, а они украли тебя. А потом тебя спас человек из легенды, в которого я даже не верил. Тарзан — человек-обезьяна.

— А обезьяны не придут за нами? — спросила Джин.

— Нет, — ответил Тарзан. — Здесь у вас есть ружья. Они знают, что это такое. Поэтому быстро потеряют интерес. Теперь они будут драться между собой, чтобы выбрать нового короля.

Джин обдумала то, что сказал Тарзан. Она начала понимать, что значили все драки, которые девушка видела. Один правитель захватил власть, чтобы быть тут же побежденным Тарзаном.

В этот момент в лагере появился Джад-бал-джа. Он мягко подошел к Тарзану и, улегшись у его ног, положил голову между лапами.

— Он выглядит расстроенным, — сказала Джин.

— Он хотел подраться с большими обезьянами, — сказал Тарзан. — А еще съесть одну из них. Он голоден.

— Тогда потискать его сейчас — это не самая хорошая идея, — сказала Джин.

— Потискать его — всегда плохая идея, — ответил Тарзан. Он лев, а лев всегда остается львом.

— Никогда не видела ничего подобного, — сказала Джин. — А вы на самом деле общались с этими обезьянами, ведь так?

— Да, — ответил Тарзан. — Я вырос среди таких обезьян, но в другом племени.

— Вас украли, — предположил Хенсон.

— Нет, — сказал Тарзан. — Не украли.

Одно мгновение Хенсон изучал Тарзана.

— Нет. Все понял, вас не крали.

— А вы ведь и со львом общались, — сказала Джин. — Он действительно полностью вас понимает?

— Понимает, — сказал Тарзан. — Я говорю с ним на языке больших обезьян. Это мой родной язык.

Хенсон подумал, что это объясняло натянутое, почти официальное произношение Тарзана. Его странный акцент был акцентом зверя.

Джин была взволнована этим разговором.

— А как насчет других животных? — спросила она. — Вы и с ними можете разговаривать? Они… ваши друзья?

— Животные в обычных условиях, — отвечал Тарзан, — могут иметь только несколько друзей, в том представлении, которое есть у людей, даже среди зверей своего собственного вида. Но у меня есть друзья среди них. — Тарзан потряс лапу золотого льва. — Джад-бал-джа ради меня будет драться до смерти. А я ради него. Тантор — слон тоже друг мне, и Нкима.

— Нкима? — спросила Джин.

— Маленький самец мартышки, который обычно вертится рядом со мной, — сказал Тарзан. — Где он сейчас я не знаю. Он часто бродяжничает. Но как только он испугается чего-нибудь, то тут, же бежит ко мне, ища защиты. Он труслив и возмутительно хвастлив, но я люблю его.

— Кажется, вы предпочитаете людям зверей? — спросила Джин.

— Да.

— Это потому, что у вас был плохой опыт общения с людьми, — сказал Хенсон. — Я прав?

— Правы, — ответил Тарзан. — Но позвольте напомнить, что и вы совсем недавно имели очень плохой опыт в общении с людьми.

— Это верно, — сказала Джин. — Но не скажу, что опыт общения с обезьянами был для меня пикником.

Тарзан улыбнулся.

— В конце концов, не так уж много отличий в людях и животных.

Хенсон произнес:

— Это удивительно. Все, что о вас говорили… эти легенды… все это, правда.

Тарзан улыбнулся, и на этот раз он казался добрее: — Легенды никогда не бывают правдивыми до конца, — сказал он.