Забытые острова. Аннушка.

Глава 12

Как оказалось, беглец далеко не ушел. Он остановился на границе леса и старательно высматривал, чем же кончится дело. Понятно: победит тигра – он уйдет в лес, победит Петя-первый – вернется на поляну. Меня он точно не ждал.

- Твою мать! – крикнул он и понесся вдоль ручья, настолько быстро, насколько позволяла прибрежная растительность.

Я – за ним. Сильно не боялась. Патронов у него не осталось, всё, что было, он отстрелял еще на поляне. Да и труслив, иначе не смылся бы с такой скоростью. Мне было важно другое: Понятно: патронов у него нет, а раз он так целенаправленно двинул в лес, значит у него есть способ смыться с острова. Иначе говоря, имеется в наличии какая-нибудь лодчонка. Правда, там, у лодки, может оказаться четвертый, но тут уж придется рисковать. Да и я буду в более удобной позиции: бандиты в лодке на виду, я – в лесу, под прикрытием кустов и деревьев.

Был и еще один резон в погоне. Бандиты – по сути своей неблагодарные сволочи. Отпустишь их по доброте душевной – вернутся и добьют. Я таких видала. Пока его за яйца держишь – прогибается, а чуть отвернешься – нож в спину всадит. Так что придется его валить или ловить сейчас, пока еще по чащобе продираемся. Вот чесслово, не хотела убивать – не такая уж я кровожадная, хотя разозлилась нынче до последней степени. Тот британец – кто знает – был бы трезвый, может, и смогли бы договориться. Ну, сейчас-то жалеть поздно, случилось то, что случилось. Эти же мрази сознательно людей собирают, точно понимая, что потом с ними будет. А что будет – тоже понятно. Увезли бы меня с тем дедком куда-нибудь к себе на остров, деда бы заставили пахать на них, ну а меня – понятное дело, пользовали бы всем стадом. Впрочем, хватит бегать, надо попробовать изловить.

Я приостановилась и шмальнула Сёме выше головы.

- Стоять, сука!

Он, как услышал команду, так сразу остановился и лапки к верху задрал. Я ему:

- Повернулся ко мне! Медленно!

Второй, осторожно переступая, развернулся. Спереди на штанах у него темнело мокрое пятно. Вот же зассанец! Впрочем, вчера, когда от тигра ломилась, сама еще похлеще уделалась. А тот, первый, он не побежал, он биться остался. Вот сволочь же, гад, а уважать есть за что. Не был бы бандитом, цены б такому не было. Особенно – на этих островах.

- Ствол на землю! Руки не опускать!

Второй уронил пистолет, который до сих пор сжимал в правой руке.

- Десять шагов назад!

Бандит начал отходить, и тут из кустов ему прямо в ухо прозвучало:

- Твою мать!

Он побелел, как мел, схватился за сердце и плавно осел на берег ручья. А здоровенный красно-зеленый попугай надрывался:

- Твою мать! Твою мать!

Я подошла, проверила сонную артерию. Готов! Подобрала пистолет, сунула себе в карман и пошла дальше.

На берегу действительно стояла лодка. Причем не какая-то там мелочь, а вполне серьезный катер. С закрытым носом, ветровым стеклом, мягкими сиденьями перед ним и даже с рулем. Метров пять длиной. Или даже шесть. Чтобы не унесло волнами, он был привязан веревкой к вбитому в песок колу. В катере, как я и ожидала, сидел человек. Я уже приготовилась стрелять, но что-то в его позе было не то, ну не сидят так охранники. Держа «саежку» наготове, я вышла из леса и начала осторожно подходить к катеру. Человек меня заметил. Но не вскочил, не схватился за оружие, а только поднял голову и закричал:

- Nein, nicht Schießen!

Это прямо как в старом военном фильме. Слово я знала, про язык тоже догадалась, и уже более уверенно подошла, не опуская, на всякий случай, ружья. Молодой человек полусидел, полулежал на скамье, нелепо вывернув шею, чтобы не выпускать меня из поля зрения. Руки его были связаны под скамьей куском крепкой веревки. Кроме парня в катере было несколько ящиков со всякой всячиной: продуктами, каким-то барахлом – видимо, бандитской добычей. Была и пара канистр бензина, полных. Если к этим трофеям добавить то, что насшибала с бандитов, выйдет вполне даже прилично. Я успокоилась, и повернулась к пленнику.

Парень смотрел на меня настороженно. Ну так еще бы – вся грязная, чумазая, в кровище, с морды лица еще от того англичанина фингалы не сошли, а сегодня еще и новых добавилось. Опять же, вся обвешенная оружием, а «саежка» моя очень уж на автомат Калашникова похожа. Я тоже не торопилась. Посмотрела внимательно, послушала себя, подумала. Раз на катере приехали бандиты, значит, это – их жертва. Держать парня в такой неудобной позе, да еще на жаре – это негуманно. Соответственно, имеет смысл его развязать, что я тут же и сделала. Теперь дальше: языка я не знаю, говорить с ним не могу, а оставлять его развязанного наедине с катером – тоже не хочется. Как пить дать, удерет. А с плавсредством жить лучше, чем без него. Я же вот только недавно думала о том, чтобы сплавать на другие острова. А тут и лодочка, как по заказу! В общем, я махнула стволом – туда, мол, и парень послушно пошел вдоль ручья на поляну.

Дошли до Семы-покойничка. Пацан как-то странно на меня поглядел, и только шагнул дальше, как из кустов раздалось:

- Твою мать!

Я-то уже ждала этого, а вот пацан явно трухнул. Качнулся в сторону и, как я вчера, макнулся в ручей. Выскочил с воплями, как ошпаренный. Ну да ничего, он там на бережке перегрелся на солнце, теперь поостынет немного. Впрочем, я милостиво подала ему руку и вытащила на берег.

- Ком, - вспомнила я еще одно немецкое слово из фильма про войну. И мы пошли дальше.

На поляне нас встретил дедок. Сравнительно бодрый, только морда побитая. Видать, Колян постарался, земля стекловатой мерзавцу. Ну да ничего, ему уже воздалось по заслугам.

- Как зовут тебя, красна девица? – приступил к церемонии знакомства дед.

- Анна Аркадьевна, старинушка.

- Не Каренина часом?

- Свят-свят-свят! Сергеевы мы. А ты чьих будешь?

Ну да, нахамила слегка. А вот нефиг красной девицей обзывать. Я-то знаю, насколько красиво сейчас выгляжу. Ладно еще, из носа не течет, остановилась кровь.

- Федор Михалыч.

- Достоевский, поди? – вернула я шпильку.

- Да нет, - вздохнул дедок. - Каренины мы.

- Охти господя! Ну надо же, как причудливо, порою, жизнь-то играет!

- Ты бы, Анна Аркадьевна, чем вострый ум показывать, руки мне ослобонила.

Дед повернулся спиной, я взмахнула ножиком.

- Ну, будем знакомы, Федор Михалыч. С избавленьцем вас.

- Благодарствую, Аннушка.

Дедуля даже чуть поклонился, не переставая растирать запястья. Видать, затекло сильно.

- А это что за добрый молодец? – кивнул он в сторону немца.

- То немец, - не стала я запираться. – А вот имени я не знаю, поскольку по-немецки помню только слова «Берлин» и «Гутен таг»

Немец уловил что-то знакомое и принялся прислушиваться к нашему разговору.

- Как звать-то тебя? – спросил немца дед.

И повторил по-немецки:

- Wie heißt du?

- Фридрих Клейст, - ответил парень без малейшей задержки. Великая сила – орднунг!

Фридрих? Будет Федей. Ну и что, что два Феди. Дед все равно станет просто Михалычем.

- Федор Михалыч, а вы что, языки знаете?

- Да где там! Так, со школы что-то в памяти сохранилось. По крайней мере, теперь можешь к трофею своему по имени обращаться. Ну а что посложнее – тут я не помощник.

- Ничего, есть тут у меня один полиглот, он запросто потолмачить сможет. Здесь закончим – к нему как раз отправимся. Давайте только сперва тут приберемся, нехорошо мусор после себя оставлять. Да надо еще с парочкой редисок тут разобраться. Пойдемте к вашему Коляну.

- А что к нему ходить? Преставился раб божий.

- Вы часом не из церковных? – покосилась я настороженно.

- И близко не бывал, - деланно испугался Михалыч. - Нет, егерь я. На пенсии, правда.

- Что ж, егерь – это хорошо. Нам тут знающий человек очень даже нужен.

- А «тут» - это где?

- Э-э-э… Давайте, Федор Михалыч, я вам чуть после объясню. А пока – давайте избавим свежепреставленного Коляна от неправедно нажитого имущества.

Одежда бандита после столкновения с тигром ценности не представляла. Разве что на тряпки. А вот в карманах у него нашлось несколько патронов к его ружью, сигареты и зажигалка. Сигареты Михалыч тут же присвоил и задымил. Вот теперь еще одна проблема добавилась: курево ему добывать. А это, опять же, лишний вес.

Ружье, кстати, совершенно не пострадало. Тульская вертикалка, как сказал дед. Видать, имел опыт. Ну а раз так, пусть он ее и забирает, так я ему и сказала. А он, кстати, против и не был. Поднял ружьецо, сноровисто его осмотрел, переломил, проверил патроны, закрыл замок и, поставив на предохранитель, закинул за плечо. Патроны же ссыпал в карман штормовки. Оставалось последнее: главбандит, он же первый, он же Петя, как называли его подельники.

Мужик, видимо, очнулся давненько, и возился, пытаясь освободиться. Услышав нас, прекратил попытки и, перекатившись на бок, злобно уставился на меня.

- Чего таращишься, гаденыш? – спросила я. Злость, нахлынувшая на меня вначале, уже ушла, перегорела, оставив после себя жуткую холодную ненависть к этому бандиту и всем ему подобным.

- Да так, кикимор давно не видал, - ухмыльнулся первый.

Это он, типа, меня зацепить хочет? Унизить внешним видом? Ах ты, сученыш! Но нет, яриться сейчас я не буду. Он меня, чувствовалось, бил уже привычно, наверняка далеко не первую. Во вкус вошел, сволочь. Вот сейчас я ему и отплачу по полной. За себя и за всех прочих девок. Поэтому я не закричала, и бить его не стала. Улыбнулась. Вернее, оскалилась. Михалыч – глянула мельком – и бровью не повел. Тертый мужик, поди, и не такое видывал. А немчик аж в лице переменился.

- А ты не знаешь, часом, кто из меня кикимору сделал? Кто мне морду раскровянил да фингалами изукрасил? Кто по земле валял, кто за волосы таскал?

- Да я тебе, можно сказать, жизнь спас, зверя вон какого завалил, а ты вон как со мною. Нехорошо!

- Жизнь спас? Чтобы вся твоя кодла меня трахала, пока я не издохну? Да лучше пусть бы меня тигр сожрал! И вообще, если бы не ты, я бы его спокойно пристрелила, шкурку забрала и ушла обратно.

Бандит угрюмо молчал.

- Что, Петя-петушок, можешь сказать в свое оправдание? – спросила я.

Он только что не зарычал. А то я не знала, что говорю! Кару-то я уже ему назначила.

Чтобы понятно было, я у него на руках, да под майкой несколько приметных татушек усмотрела. А мое дворовое пацанистое детство научило более-менее в них разбираться. Так что, хоть Петя и крутой мужик, хоть и от тигра не побежал, а все одно – урка. А у них у всех и закон такой, гнилой. Каждый сам за себя, кто сильней, тот и прав. Положение, статус в их кодле – вещь архиважная. И сдается мне, этот Петя если и не на самом верху находился, то рядом с ним. И самое страшное для него – место в этой иерархии потерять. А самый быстрый и простой способ для этого – опустить. Просто сделать мужичка пассивным педиком.

Я это даже не обдумывала. Просто глянула на Первого – и сразу все поняла. И что он за тип, и чего он больше всего боится. А вслух продолжала нагнетать:

- Вместе со своим чмырем Сёмой меня трахнуть хотел? Ну да Сёма уже сковородки в аду лижет, окочурился со страху. И Колян подох, теперь как плюнуть захочется, буду к нему на могилку приходить. Осталось только тебе должок вернуть. Сейчас забью тебе дубину в жопу по самое небалуйся. Чтобы из горлышка выскочила.

В глазах мужичка что-то такое проскочило, но он продолжал хорохориться:

- Что, на связанного и наехать можно? – Что, силу почуяла? Может, схлестнемся?

Ага, последний свой шанс пытается отыграть – типа, на благородство поведусь. Да пошел ты, Петя, меня на слабо не взять.

- То-то ты меня прежде, чем бить, совсем не связал, нисколько даже не побоялся. А теперь хочешь с девкой силой померяться? Чмошник!

Я даже сплюнула.

- Федор Михалыч, - обратилась я к егерю, - не в службу, а в дружбу, срежьте палочку сантиметра три толщиной и примерно в полтора метра длиной, да заострите с одного конца. Казнить буду гада.

- Ты че, сука, совсем охренела? – заорал Петя.

- С превеликим удовольствием, - отозвался дед. Он, чувствую, сразу сообразил, к чему я веду. Немец, поскольку языка не знал, смотрел с интересом. Ничего он, естественно, не понимал, но и сочувствия к бандиту у него не было.

В общем, Михалыч взял у меня трофейный ножик и направился в лес. Бандит остался упражняться в изящной словесности, а я пошла к озерцу. Умыться.

Глянула в воду: ек-макарек! Неудивительно, что немчик так испуганно на меня глядит. Отошла пониже, к истоку ручья, и давай моську свою в порядок приводить. Ну, насколько возможно. Заодно пощупала затылок. Гулька там вздулась неслабая. Волосы на затылке слиплись от крови. Макнула ладошку – холодно, млин! Но надо. Принялась полоскаться, щеки оттирать да волосы отмачивать. Пока возилась, голос Михалыча послышался:

- Анна Аркадьевна, извольте работу принять!

Я поднялась, подолом футболки лицо промокнула и пошла бандита казнить. У егеря колышек взяла, к заднице Петюнечки примерила, обратно вернула.

- Ну что, - говорю ему, - будем тебя сейчас петушить.

Достала ножик и начала пуговки ему на штанах срезать.

Он аж взвыл, задергался весь, но просить видно, что не хочет, западло ему. А мне штаны хорошие резать жалко, пригодятся еще. Однако на четвертой пуговке он сломался.

- Слышь, девка, давай по-честному разойдемся. – это он мне, значит, предлагает. – Я тебе сейчас все расскажу, как есть: сколько народу, кто, где, на каком острове, а потом уйду и больше сюда не вернусь.

- Ха! Что, думаешь, дурочку нашел? Ты не придешь, твой начальник завтра сюда других пошлет, а ты там у себя будешь людей мучить. Нет, они сюда завтра сами приплывут, тебя искать будут. Тут мы их и встретим. Твой катер за приманку сойдет. А ты будешь тут на полянке стоять, жопой на колышек надетый. Глядишь, денька через два-три помрешь.

Вижу – дернулся мужик. Значит, в точку я попала. Вот только как я ему штаны снимать буду? Развязать – бросится, ему терять уже нечего. И очень может быть, что в рукопашную он нас троих легко положит. Ладно, штанишки потом зашью. А сейчас просто шовчик на заднице вскрою.

Вскрыла. Палочку в руки взяла, огляделась. Док молчит, но я вижу – он за. А немчик, наконец, в тему въехал. Ишь, как глаза вытаращил! Вроде и за, а вроде и чересчур жестоко это по его понятиям. И сказать-то он не может ничего, поскольку по-русски ни слова не знает. В общем, немая сцена.

Я палочку к нужному месту поднесла и чуть надавила… Честно говоря, я таких воплей еще не слышала. Вот только жалости в тот момент не было у меня ни капли. Я казнила не тигра, который убивает ради еды, а мразь, которая убивает и мучит для удовольствия. Мужик завертелся, насколько позволяли ему путы и кол в заднице. Я поднажала, чтобы он не соскочил, и тут бандит окончательно скис:

- Нет! Нет! Не надо! Лучше просто пристрели!

- Пристрели! Пристрели! Твою мать! – раздалось с ближайшего дерева.

Наверное, это меня и остановило.

- Кто за то, чтобы бандиту Пете посажение на кол заменить на расстрел? Михалыч?

Егерь кивнул. Я сдернула с плеча «саежку» и вопросительно глянула на немца. Тот сперва не понял, потом догнал и часто закивал.

- Единогласно!

Я щелкнула предохранителем и саданула Петюне в грудь сорок грамм свинца с двух метров. В голову решила не стрелять – я уже видела, какого цвета человеческие мозги.

Бандитов хоронили в песке – не было лопат копать землю. Потом снимали шкуру с тигра. Михалыч был в теме – еще бы, кому, как не егерю такие вещи уметь! Он все сделал сам, мы ему только немного помогли. Кстати, когда он увидел торчащий у тигра из глазницы нож, то очень удивился. А когда я у него забрала свой клинок и вернула на пояс в пустые ножны, посмотрел, мне показалось, весьма уважительно.

Потом мы все сели в катер. Михалыч и тут оказался на высоте, с техникой разобрался махом. В общем, через полчаса мы причалили к камням рядом с лагуной. Пока вытаскивали катерок на берег, пока закрепляли, набежали Лерка с Борюсиком. Они, как выяснилось, меня уже потеряли, планировали спасательную экспедицию… Одним словом, море соплей. Тут как раз подошло время сеанса. Я оставила народ знакомиться и удалилась к плите поставки. Вот честное слово – если бы не сегодняшнее приключение, никогда бы этого не сделала. А тут… на половину веса заказала всяческих патронов. И к дробовикам – слово новое выучила – двенадцатого калибра, и к пистолетам. Они, как оказалось, все под один патрон, Лерка просветила: 9х19 парабеллум. Пистолетики были козырные, по крайней мере, подружка их заценила. Итальянские, импортные, как же она их назвала? А, вот, Беретта! Beretta 92f. Один она сразу себе притырила, другой мне отдала. А тот, «люгер», я пока придержу. Либо Федору отдам, либо Борюсику. Смотря по тому, кто больше доверия вызовет.

А потом я стала выключаться. Все-таки слишком много сегодня случилось всего за день. Поела, не ощущая вкуса. До палатки дошла практически на автопилоте. И отрубилась прежде, чем голова коснулась пенки. Кажется, меня кто-то укрыл одеялом, но я это чувствовала смутно и уже сквозь сон.