Забытые острова. Аннушка.

Глава 4

Борюсик сверканул очами, попытался что-то сказать, потом взор его угас и уткнулся в попираемый штиблетами грунт. Неужто я попала в точку? То есть, всю сознательную жизнь мамаша его давила и гнобила, раздавала ЦУ налево и направо, а он не смел ей противостоять? А сейчас, лишенный родительского влияния, мальчик, видимо, пытается самоутвердиться.

Ну да пусть себе самоутверждается, а мне недосуг. Время-то идет, а мне нужно еще хотя бы на пару-тройку километров по берегу сбегать, да на обратном пути дров набрать, чтобы на ужин и завтрак хватило. Было бы неплохо еще на горку взобраться, окрестности обозреть. Хотя, наверное, сперва можно и на горку залезть, может, и по берегу ноги бить не придется. Заодно по дороге и про этого ниочему подумаю. Раз уж он на острове образовался, то хошь-не хошь, а придется какие-то отношения с ним поддерживать. Хотя бы здороваться по утрам. Вот я ему это все и выложила. Осторожненько, чтобы нежную и ранимую детскую психику не потревожить. Потом купальные тапки и гребень под камешек сложила, чтобы ветром случайным не унесло, и двинулась наверх, оставив Борюсика размышлять о превратностях судьбы и скорбеть о несовершенстве мира.

Наверх поднималась часа полтора. Про Доцента этого... а что? Решено: буду его звать Доцентом, когда прозвище «Борюсик» надоест. Так вот, про него и думать забыла. Кстати, надо будет Борюсику сказать, что погоняло «Доцент» он еще должен заслужить. Но сейчас речь не о том, сейчас – о первозданной, не тронутой цивилизацией дикой природе.

Так вот, поднималась я часа полтора. Сперва топала по довольно пологому холму с редким соснячком, потом началась скала. Ну, там ничего сложного: трещины большие, ступени частые и широкие, так что лезла я уверенно. Мы с пацанами еще и не на такие горки забирались. Подзапыхалась, конечно, не без этого. Ну так чего вы от меня хотите? Образ жизни я вела абсолютно нездоровый, отчего спортивную форму потеряла, а лишний вес, напротив, набрала. Но ладно, долой лирику. Как бы то ни было, на вершину я вскарабкалась. Пострадавшие коленки пару раз пострадали по новой, но это было несущественно.

В общем, выползла я на вершину и такой пейзажище открылся - аж матом ругаться не хотелось. Вокруг раскинулось буквально все то, что нужно для вдохновения поэтической натуре, о чем пишут аффторши в любовных романтических романах, с розовыми кружевами, подвязками и соплями. Каюсь, оскоромилась: почитала я однажды нечто подобное, всплакнула о несчастной судьбе главной героини, да и зареклась впредь такое в руки брать. Ибо, как говорится, "они жили долго и счастливо, пока не встретились". Да и, опять же, все романтические истории в книжках почему-то заканчиваются свадьбой. А в реале со свадьбы все, как раз, и начинается: встретились они, поженились, на том счастье и кончилось. Не, что-то я опять не в ту сторону.

Ну так вот: стою это я на самой верхотуре, вокруг море, небо, облака, острова... Да, все-таки я на острове. Остров этот ни большой, ни маленький... средний такой. Хотя, кому-то может и маленьким показаться. Если сверху смотреть, он похож на гантельку. Такие два неравных кружка с перемычкой. Я с Борюсиком оказалась на меньшей части, и отсюда, сверху, всё было прекрасно видно. Вон моя полянка. Вроде бы и недалеко, но поверху туда ни за что не добраться. По крайней мере, без вертолета. Может, конечно, тропка и существует, но отсюда ее ну никак не различить. А вон моя замечательная лагуна. Действительно, почти идеальный круг. Вообще, моя половинка гантельки как бы разделена скалами на сектора. Один сектор – это тот, где я "высадилась" на берег моря, в нем же находится и моя полянка. Еще один сектор - это лагуна и соснячок. Хорошо виден сектор, где, скорее всего, нашел себя Борюсик. А вон и сам он, ходит взад-вперед и что-то ищет. Поди, выброшенную им бутылку. Это хорошо: значит, он хоть что-то осознал, значит, небезнадежен. А последний сектор - он отсюда не виден. Это если от моей полянки берегом налево пойти. Я в ту сторону бегала, но за скалу не заходила, и что там есть - не знаю.

Другая половинка гантельки - она выглядит побольше. Там камней поменее будет, а деревьев, напротив, намного больше. Издалека она выглядит полноценным лесом. Завтра надо будет туда сбегать, хотя бы так же, обзорно оглядеться. Никаких деталей на той стороне отсюда не разглядеть. По крайней мере, не разглядеть без бинокля. А бинокль - он тяжелый, я это точно знаю, у одного из пацанов во дворе был. Вернее, не у него самого, а у его отца, но все равно ценная вещица выносилась во двор на похвастаться, и все к глазам его примерили. Ну, разумеется, и я в том числе. Так что я точно знаю: весу в нем, пожалуй, побольше килограмма будет, так что нефиг и мечтать, придется своими глазами обходиться.

Перемычка между половинками - сплошные камни. Этакие здоровенные булыганы, накиданные в беспорядке один на другой. Не уверена, что там есть тропинка напрямую, на другую часть острова. Понятное дело, пройти будет можно, но с равной вероятностью можно и сломать себе шею. А вот вдоль берега есть неширокие полоски гальки. Там, наверное, и можно проскочить, если быстро. Но, опять же, только во время отлива, а в прилив эти полоски заливает. Ага, вон на камнях отметка, до которой доходит вода. А учитывая прибой, можно и не выплыть. Шмякнет волной о камешек, и прости-прощай. Надо только будет заметить, когда здесь приливы и отливы. Зато, наверное, с этих камушков в прилив можно попробовать порыбачить. По крайней мере, другого удобного места с моей скалы не видно.

На востоке море чистое до самого горизонта. А вот на севере и юге (скорее, на северо-западе и юго-западе, хотя это и не особо важно) видны другие островки. Далековато, отсюда фиг разберешь, но, вроде, небольшие, примерно такие же, как мой. А еще накидано всяких камней или скал - совсем крошечных, на них наверняка даже травинки нет.

Все посмотрела, пора вниз. Уже и время позднее, часа через два с половиной темнеть начнет, а мне еще нужно дров добыть и ужин сварить. Благо, долго искать пока что не надо, достаточно по дороге на полянку собрать то, что встретится.

Говорят, спускаться труднее, чем подниматься, но у меня, видать, другой случай. Правда, как шустро я не шевелилась, все равно на спуск ушел час. Как до соснячка дошла, толстых сучьев набрала, потащила с собой. А куда деваться? Не хватит, конечно, придется еще раз ходить. Вышла к лагуне, вздохнула тяжеленько: окунуться бы еще разок, да не в чем, а в неглижах уже не выйдет - вон, Борюсик поблизости ошивается. Да и поздновато, нужно поторапливаться, волочить добычу до дому, до хаты. Вынула из-под камешка гребешок, а тапки решила оставить - все равно купаться сюда приду, здесь их и возьму. Авось, никто не упрет. Доценту они точно не налезут - вон какие ласты отрастил. А чего это он ко мне сюда поспешает? Да еще чуть ли не бегом? Сто пудов, собирается на хвост упасть. Только вот нужно ли мне это счастье - еще вопрос.

Точно, подбежал, в почтительных двух метрах замер и принялся:

- Анна, я хочу сказать, что за последние несколько часов очень серьезно обдумал ваши слова. Вы были абсолютно правы - я действительно оказался совершенно неприспособленным к самостоятельной жизни человеком. Правда, шоколадку я еще не съел...

Тут он в очередной раз покраснел. Очень симпатично это у него выходит. Где-то читала, что если человек еще способен краснеть, значит, он небезнадежен. Наверняка, впрочем, наврали. Борюсик, тем временем, продолжал:

- Но все остальное произошло именно так, как вы и предсказывали. Я, кстати, вот:

Он сунул руку в пакет и достал оттуда полулитровую пластмассовую бутылку из-под минералки.

- Вы не подскажете, где можно набрать воды?

Где можно набрать, я знаю. Но это означает, что придется тащить его к себе на поляну, что делать абсолютно не хочется. А так пойти - запросто подсмотрит, где мой проходик между скал. Пошарашится со своей бутылкой ночью, навернется, нашумит, сам перепугается, меня перепугает, в костер упадет - с него, пожалуй, станется. Придется тащить. Тогда пусть за это отрабатывет - прет на себе дрова. Мне второй раз ходить не придется.

- Подскажу. Но за это ты поможешь слабой женщине донести до пещеры добычу.

- Какую добычу?

Он недоуменно огляделся по сторонам.

- Вон!

Я некультурно ткнула пальцем в ближайшую корягу, лежащую на берегу.

- И еще вот эту и эту. - обозначила я объемы дани, прикинув, сколько он сможет утащить за один раз.

Я убедилась, что мои указания исполняются, и, не торопясь, двинулась к своему скромному жилищу. Позади пыхтел Борюсик. Подозреваю, что он многое хотел сказать, но нехороших слов не знал в принципе. А если и знал, то произнести их вслух при мне не смог бы и под страхом смертной казни, и это обстоятельство мне, в общем, нравилось.

Довольно-таки утомившаяся, с грузом и хвостом, я потратила на дорогу домой еще почти час. Приняла и собственноручно складировала плату за воду, указала Борюсику на родник, принялась разводить костер и на пару минут забыла про своего гостя. Вспомнила, когда котелок с водой уже стоял на огне. Вот, еще момент на память: добыть себе костровой тросик. Он легкий, и при нужде можно сразу несколько котлов греть. Палки на стойки есть откуда взять, а забить их в землю можно и камнем. Уж чего-чего, а этого добра здесь навалом. А еще нужен блокнот и карандаш, чтобы записывать свои умные мысли.

Закончив размышлять, я поднялась и обнаружила Борюсика сидящим на моем одеяле и сосредоточенно изучающим ту самую бумажку с инструкциями. Рядом с ним лежала открытая и уже наполовину пустая бутылка из-под минералки, и вокруг нее по одеялу расплывалось огромное мокрое пятно. Сам же обладатель бутылки, добывши из кармана авторучку, что-то быстро помечал на полях или между строк инструкции, потом перечеркивал написанное и писал снова.

- Что ж ты натворил, ирод!

С этим воплем я подскочила к Борюсику, откинула подальше бутылку, спихнула оглушенного ботана со своей прелести, отжала одеялко, насколько хватило слабых женских сил, и повлачила постельку к костру на просушку, по дороге одаривая косорукое недоразумение подходящими эпитетами из недр своего обширного словарного запаса. Где запаслась? Да на работе. Интересно - приходите с ручкой и блокнотом, да и записывайте хоть за каждой из нашей бригады. Обещаю вам много филологических открытий.

Борюсик, пониженный в звании до Митрохи, в реальность вернулся не сразу, и какое-то время с идиотским видом хлопал глазами, пытаясь сперва сообразить, что случилось, а потом - за что прилетело. Правду сказать, справился он довольно быстро. Не прошло и пяти минут, как он последовательно прошел стадии "что это было", "да как вы смеете", "а что я такого сделал" и приступил к заключительной: "простите, я больше не буду". Конечно же, я ему не поверила и потребовала объяснений.

- Вы понимаете...

На Борюсика, когда он с моей помощью осознал космические масштабы причиненного им ущерба, было жалко глядеть. Но он все же был еще в состоянии более-менее связно выражаться. С моей помощью.

- Я увидел у вас эту бумагу и, конечно, заинтересовался ее содержанием, а когда вчитался, то настолько увлекся, что забыл про все остальное.

- И поэтому слабая и беззащитная женщина должна сегодня спать на мокром?

Я все еще пыхала праведным гневом, но успела несколько поостыть, поэтому вернулась к более-менее литературному слогу. Борюсик молча потер плечо, которому досталось вторично. Видимо, он усомнился в слабости и беззащитности означенной женщины, но благоразумно вслух возражать не стал.

- Кстати, у тебя должна быть точно такая же. Что же ты ее не изучил? Мне бы не пришлось сейчас сушить постель.

Ответом мне был тоскливый взгляд побитой собаки.

- Я ее... как бы это сказать... использовал.

- Как это?- искренне удивилась я. – И, главное, на что? Костер пытался развести?

- Видите ли, - ответствовал виновник постельной катастрофы, - я, оказавшись здесь, почувствовал сильный голод. А в том месте, где я очутился, росли кусты с какими-то ягодами. Я попробовал несколько штук и... в общем, когда появилась эта бумага, мне пришлось очень быстро ее использовать.

Последние слова Борюсик почти прошептал. Я же изо всех сил сдерживалась, чтобы сохранить трагизм ситуации и не испортить кошмарное признание своим конским ржанием.

- Ладно, - заявила я, проверяя готовность своего ужина. Одеяло уже активно парило по другую сторону костра, накинутое на вбитые в землю палки. - И что же тебя настолько поразило в этой бумажке?

- Понимаешь!

Переход с виноватого "вы" на фамильярное "ты" и соответственная перемена в интонациях и во внешности этого чудилы произошел почти мгновенно.

- В общем, это, фактически, инструкция к действию.

- И что же в ней такого волнующего?

Мясо достаточно отмякло, я посолила варево и засыпала мерку риса.

- Понимаешь, тут написано, фактически, чего они, эти твои Командиры, хотят.

Мне даже не пришлось изображать интерес. Меня и саму волновал этот вопрос.

- Они поставили грандиозный по своим масштабам и совершенно бесчеловечный эксперимент. Они хотят создать здесь социальную структуру нового типа!

- Это как? Вроде, все типы общественного устройства, включая коммунизм, уже известны и что-то новое тут придумать затруднительно.

- Судя по тому, что здесь написано, - он потряс мятой бумажкой, - они рассчитывают увидеть самоорганизацию отдельных индивидов в стабильный социум.

- И как они собираются это сделать? Мне вот и одной хорошо. Сам видишь - обживаюсь помаленьку. Вот и ты набирай воду и иди обживаться. А мне пора кушать и баиньки.

- Как раз именно ограничением нормы снабжения. Вот ты, скажи, сколько потратила веса на суточный рацион?

- Полкило, - почти честно ответила я.

Борюсик издал невнятный звук, выражавший не то недоверие, не то восхищение. Я предпочла услышать второе.

- Это, конечно, выдающийся результат, но даже так из оставшегося веса трудно получить какую-нибудь серьезную вещь. А оружие, за исключением холодного, - тут он бросил завистливый взгляд на мой ножик, - становится и вовсе недоступным. А вот если, скажем, двое объединятся в группу, как здесь написано, то свободного веса получается уже два килограмма. С троих - три. Ты не знаешь, сколько весит палатка?

Это я, как раз, знала - два с половиной килограмма, моя несбыточная мечта. Я могла только вздыхать, проходя мимо витрины. Но вслух говорить об этом не стала, да разошедшемуся Борюсику это и не требовалось.

- Вот видишь! – ораторствовал он. - А ведь мы находимся, судя по движению солнца, в южном полушарии. И скорее всего, хотя нужно еще провести точные наблюдения и некоторые вычисления, в районе субтропиков. Это значит, что здесь вполне возможен сезон дождей. И что ты будешь делать со своим одеялом под тропическими ливнями? А палатку на свои полтора килограмма ты добыть не сможешь. Как не сможешь получить и серьезные инструменты, например, тот же топор. Или пилу.

Пила? Точно! Надо сделать на память зарубку: заказать пилу-цепочку. Легкая, и можно работать в одиночку. И еще рулон туалетной бумаги, чтобы не повторить подвиг Борюсика. А в принципе... рассуждения ботана не такие уж и дурные. А вдруг тут, на острове, есть какие-нибудь хищники? Дикие и ни разу не симпатичные? Это ж нужно ружье иметь. А оно весит... А сколько? Да хрен его знает, но всяко больше полутора килограмм. А, может, и больше трех. Нет, это так сходу решать нельзя. С этими мыслями надо переспать, утро вечера мудренее. А сейчас надо порубать, да заварить себе чаю. И к нему скушать половинку шоколадки. Должна ведь у женщины быть в жизни хоть какая-то радость?