Заклинатель кисти

Глава 14. Вторая и третья жертвы

Утром я проснулся оттого, что меня кто-то настойчиво толкал в бок. Поморщившись, с большой неохотой разлепил веки и обнаружил сидевшую рядом с матрасом Йой.

— Мммм… чего тебе?.. — пробормотал сонно, щурясь от бледного утреннего света и протирая глаза. Лежавший ко мне спиной Аум мирно посапывал во сне.

— Господин хочет тебя видеть, — прошептала Йой, задумчиво глядя на меня. Она не была зла… но и прежнюю веселость как рукой сняло.

Ее слова всколыхнули в голове воспоминания о событиях прошлого дня, и я, тихо вздохнув, уселся на постели и пригладил взъерошенные после сна волосы. Судя по тому, какой солнечный свет был робкий и бледный, утро либо выдалось пасмурным, либо Йой разбудила меня в ранний час. Зевнув, я прикрыл рот ладонью, затем, сонно поморгав, потер этой рукой лицо, однако от этого жеста спать меньше не захотелось. Все-таки лег весьма поздно.

— Как он?..

Работница быстро сообразила, о ком я говорил, и немного помрачнела.

— Лучше. Но из постели не вылезает.

— Все настолько плохо? — нахмурившись, спросил я.

Йой покачала головой.

— Просто характер. Он бывает весьма трудным… Что-то сильно расстроило Уджа, — помедлив, девушка неуверенно спросила: — Что случилось?.. вчера…

Я не сомневался, что она рано или поздно поднимет этот вопрос, и теперь, когда он был озвучен, понятия не имел, как ответить… С одной стороны, Йой имела право знать правду, но, с другой… мне не хотелось делать Уджа в ее глазах каким-то чудовищем. Конечно, его поведение вчера было более чем ненормальным, но этот камень… почему-то он не давал мне покоя, и упорно начинало казаться, что драгоценность напрямую связана с произошедшим. Однако Йой смотрела на меня так растерянно и расстроенно, что… эх, кажется, эта девчонка не может оставить равнодушным — подчас стоит ей только посмотреть на меня, как начинаю размякать. Унир, соберись, все эти сантименты только усугубят и без того неприятную ситуацию.

Люди часто говорят, что я занудный, черствый, а порой и вовсе нелогичный, однако, не понимая или не желая видеть, что, однако, во главе угла у меня всегда стоит рациональный расчет, а только затем чувства. Может, поэтому моим картинам порой не достает выразительности. Как можно вдохнуть ее в гравюру, если сам подчас… невыразительный?.. Пускай и заклинатель кисти, но я всегда верил, что все в мире имеет свою систему и логическое объяснение, правда, порой не всегда понятное с первого взгляда. Даже проклятья действуют согласно определенной логике, которую, если разгадаешь, сможешь направить себе и окружающим во благо. Однако то, что происходило вокруг меня за последнее время… в общем, все это немного пошатнуло обыкновенно твердую уверенность, что любому событию можно найти сухое и понятное объяснение. Теперь еще и Йой со своими околдовывающими большими глазами, как у мастерски выполненной детской куклы в красивом праздничном халатике… эх, точно об этом пожалею…

Помедлив, извлек из внутреннего кармана драгоценность и показал девушке. Та сначала с недоумением посмотрела на нее, но затем на лице отразились понимание и последовавший за ним ужас.

— Это же!.. — поспешно приблизил палец к губам и призвал ее говорить тише. — И-извини… просто это же… — она помедлила в нерешительности, нервно облизала губы и спросила как можно спокойнее, хоть у нее это и плохо получалось: дрожавший голос выдавал. — О-откуда у тебя этот камень?.. Это же Камень безумия. Я видела его в сокровищнице Юджа.

— Из-за него я и господин вчера поругались. Точнее… я просто зашел к нему, и тот уже с порога начал обвинять меня в пособничестве Линжу и еще Даиде известно кому. Сказал, что я шпион, и начал устраивать допрос, мол, куда ходил, с кем и зачем… — после этого осекся, осознав, что не мог поведать работнице о деталях встречи с Рюу. Как и о проклятье. Хотя бы Йой должна держаться в стороне от всего этого. Помедлив, убрал камень обратно во внутренний карман.

Йой, однако, нахмурилась и с сомнением посмотрела на меня.

— Ты точно никому не пособник? — отлично, теперь и она туда же. Вздохнув, я покачал головой.

— Конечно же, нет. Зачем мне все это?

— Но тот мужчина, он… — начала Йой и тут же осеклась.

— Тот мужчина?..

— Который с тобой был, — неуверенно продолжила девушка. — Рюу. Он точно… я готова поклясться, что именно он присутствовал тогда, при осаде Джун.

Слова Йой не сильно удивили меня: если Рюу действительно бессмертный дракон огня, то нет ничего странного в том, что он мог в своих странствиях очутиться и там. На тот момент меня беспокоило другое: нельзя было потерять еще одного союзника в лице прислужницы Уджа. Ведь, если верить слова Саки, она даже защищает меня от гадких языков других работников…

— Да, это мог быть и он, — честно ответил ей, и тут же пожалел об этом: во взгляде Йой появилось недоверие. — У него нет никаких плохих намерений, Йой. Он всего лишь мой старый друг и хочет мне помочь.

— Помочь? — прищурилась девушка. Похоже, мой язык заводил беседу совсем не в то русло.

— С расследованием пожара, — тут же нашелся я.

Похоже, ответ этот чуть-чуть успокоил девушку — прежнее напряжение немного спало. Удовлетворенно кивнув, она скрестила руки на груди.

— И как успехи?

— Разве меня не ждет господин? — тут же парировал ее вопрос. — Помнится, Уджа не любит долго ждать.

Йой обиженно надула губы, но пререкаться не стала. Я, улыбнувшись, погладил ее по голове, но, заметив проявившееся на лице работницы смущение, тут же спохватился и сам, растерявшись, отстранил руку.

— Откуда у тебя этот камень? — после короткой паузы все-таки спросила Йой. Похоже, она не намеревалась сдаваться.

— Сувенир, — пожал плечами.

— Сувенир?! — вдруг взъелась она, и ее не остановил даже мой взволнованный жест, просивший говорить тише. — Это не игрушка, Унир! Этот камень опасен! Более того… он очень ценен! Если кто найдет у тебя его, то… — она помедлила. — Так или иначе!.. Почему из-за него вы поссорились? Вы ведь поссорились, да?

— Послушай, — я старался подбирать слова как можно аккуратнее, — я все тебе расскажу, но позже. Обещаю. Сейчас мне нужно кое в чем самому разобраться. Этот камень может служить разгадкой пожара… да и не только его, — правда, сам не был уверен в собственных словах, но что-то же вразумительное нужно было сказать Йой. Вот и пришлось приплетать всякое… Кажется, мое глупое «блеяние» не особо ее воодушевило. Девушка раздраженно вздохнула.

— Хорошо… Хорошо! Только прошу, не попади в очередную беду. Ты и так в последнее время заработал себе дурную репутацию в борделе, — затем с неуверенностью добавила: — Тебе ведь Саки?..

— Да, — кивнул я. Йой помрачнела и замолчала. Нужно было срочно разрядить обстановку. Выдавил из себя жалкую улыбку и спросил: — Вы помирились?

Девушка слабо кивнула и грустно улыбнулась.

— В итоге я переступила через свою гордость и снова пришла к ней первой… Похоже, я и правда мягкосердечная.

— Ты сильная, — сам того от себя не ожидая, сказал я и тут же смутился. Йой растерянно заморгала и потупила взгляд.

— Хотела бы я быть такой же сильной, какой ты… — однако она не договорила. Аум, издав раздраженный стон, повертелся на постели и повернул к нам свое недовольное и заспанное лицо.

— Ваша болтовня только мертвого не разбудит, голубки, — проворчал он. — Поцелуйтесь уже и дайте мне поспать.

Слова Аума возмутили меня до глубины души, и хотел уж хорошенько ответить ему, но меня остановил внезапный смех Йой. Такой чистый и радостный, что аж сердце в груди забилось чаще.

— Что? — поймав на себе мой удивленный взгляд, поинтересовалась работница. Я покачал головой. Раз ее это рассмешило, то пусть будет так — главное, чтобы не грустила. Эх… мне нужно перестать думать в таком русле — это сбивает. Еще же таинственного Фардаала нужно найти… головная боль, а не жизнь — раньше все было проще, пускай и с вечным геморроем в виде размышлений о том, где побольше заработать.

Поднявшись, я взял лежавший рядом аккуратно сложенный халат (небось, Йой постаралась) и надел его, нисколечко не стесняясь ни работницу, ни тем более Аума.

— Почему ты не хочешь, чтобы мы его постирали? — спросила с сомнением девушка.

— Потому что не хочу потом ждать, когда он высохнет, — ответил ей и поплелся к выходу.

— Я бы дала тебе новый, — с явным непониманием сказал Йой.

Обернувшись, произнес:

— Йой, ты где будешь?.. Хочу поговорить с тобой после разговора с господином.

Девушку, похоже, мой вопрос застал врасплох — она удивленно заморгала.

— Нуууу… зайду на кухню и посмотрю, как у них там, — работница помрачнела. — Их нужно подбодрить… особенно после вчерашнего…

— Вчерашнего?.. — нахмурился я, не понимая, о чем она. Однако Аум испортил момент, с гадкой улыбкой сказав Йой:

— А потом Унир «подбодрит» тебя в каком-нибудь укромном уголке.

Девушка изумленно выпучила на гада глаза и зарделась, затем растерянно посмотрела на себя, словно гадая, прав ли оказался бывший русал или нет.

— Мечтать не вредно, извращенец, — сказал я строго Ауму как отрезал.

Молодой человек хихикнул. Мне все больше и больше начинало казаться, что он не пришибленный, а просто издевается. Во взгляде Йой, смотревшей на меня, появилось облегчение… по крайней мере, мне так показалось.

— Тогда я зайду на кухню, хорошо?

Йой неопределенно кивнула. Отлично, как раз спрошу про это непонятное вчерашнее там, а то при Ауме и не поговорить толком. И уточню про не появившихся работников…

Дальше обстоял разговор с Уджа, и я понятия не имел, какой оборот он мог обрести на этот раз. Проходя мимо комнаты Саки, услышал доносившийся оттуда шепот и аккуратно прислушался. Женщина молилась какому-то божеству — не смог расслышать какому. Жутко… не думал, что она настолько верующая. Что-то случилось?..

Перед тем, как постучать в спальню господина, я помедлил и попытался взять себя в руки. Мне и раньше непросто было начинать разговор с ним, а после того, что случилось вчера… однако выхода иного не было — пришлось вздохнуть, набраться мужества и просто сделать это. Постучав, не дождался ответа, и, сглотнув, открыл раздвижную дверь и заглянул внутрь. Спальня как была, так и осталось такой, какой я ее запомнил: оформленной со вкусом, дорого и на западный манер. На широкой кровати с балдахином сидел, сгорбившись, Уджа и курил трубку.

— Господин, Йой сообщила, что вы хотели меня видеть, — помедлив, я прошел в комнату. Мужчина не ответил мне, лишь одарив задумчивым и тяжелым взглядом. Между нами воцарилось гнетущее молчание, и мне сделалось жутко: пускай Уджа был спокоен, но отчего-то стало не по себе в его обществе — словно каким-то образом в таком состоянии он мог причинить куда больше вреда, чем когда был во вчерашнем.

— Унир, скажи… — внезапно раздался спокойный голос хозяина борделя, однако это произошло так неожиданно, что я невольно вздрогнул, — мы определяем себя сами? Или нас определяют окружающие люди?

— Ч-что? — его вопрос застал меня врасплох.

Господин тихо вздохнул.

— Что-то я не помню, чтобы ты был глухим… или я все-таки приложил тебя вчера?

— Нет, господин, — сделав короткую паузу, ответил ему.

— Хорошо, — слабо усмехнулся тот. — Было бы жаль, если бы тебе сегодня чего-нибудь не хватало… — между нами снова повисло молчание. Странное, как и разговор, который ему предшествовал. Уджа затянулся, а затем выдохнул дым. — Камень у тебя?.. Впрочем, не отвечай. Я и так чувствую, что да… — однако вопреки пробудившему во мне страху, что вот-вот произойдет повторение вчерашней сцены, мужчина лишь невесело улыбнулся. — Он красив, правда? Такой прекрасный, величественный, но своенравный. Прямо… как ты.

— Господин, я взял его только потому, что вы…

Уджа остановил меня жестом.

— Повел себя странно?.. пугающе?.. Я вижу, к чему ты ведешь. Нет, Унир, не отдавай его мне. Это проклятое сокровище, и мне не стоило оставлять его себе… Оно… оно, знаешь ли, одурманивает сильнее горячительных напитков. Забирается тебе в голову и начинает шептать… шептать и шептать… — хозяин хмыкнул. — Тебе ведь Йой рассказала о том, откуда взялся этот камень?.. Рассказала, рассказала, она мне слезно все еще утром доложила и попросила прощения. Знаешь, Йой похожа на собаку — только приласкал раз-другой, и уже готова вилять хвостиком и оставаться верной до конца своей жизни, — слова Уджа источали такой сильный яд, что сделалось необычайно больно и обидно. Пускай речь шла не обо мне, но… в тот момент любой удар, наносимый этой девушке, воспринимался, как собственный.

— Не смейте говорить так низко о Йой, господин, — не выдержав, недовольно произнес я. Это было непозволительно дерзко, но просто не мог промолчать и позволить этому… этому нахалу поганить честь работницы.

— Это почему же? — спросил господин, довольно улыбаясь и смотря на меня с вызовом. Он ждал достойного ответа. Для Уджа это была игра, смысл которой по-прежнему ускользал от меня. На этот раз я решил сделать ставку на искренность — глупый поступок, но единственный, показавшийся мне верным в той ситуации.

— Потому что она намного лучше нас с вами, господин.

Уджа нахмурился и не нашелся, что ответить. Впервые за долгое время. Похоже, он совсем не ожидал услышать от меня такое… Пожевав немного мундштук, он вытащил трубку изо рта и спросил с насмешкой.

— Ты что, неужто ее?.. — вторая часть его вопроса утонула в тишине, словно Уджа не счел нужным заканчивать предложение, полагая, что мне и так все будет понятно. Сказать по правде, это действительно было так… Но что надо было ответить?.. Уджа говорил, что не любит, когда ему врут, однако, даже намереваясь сказать правду, я не находил слов. Вот только господину достаточно было посмотреть мне в глаза, чтобы понять ответ. Он вдруг рассмеялся, застав этим врасплох. — А ты и вправду интересный!.. Люблю вещи, которые сложно заполучить, которые любопытные!.. которые не такие, какими кажутся на первый взгляд. Я-то думал, ты просто жалкий мальчишка, которого соблазнить и влюбить будет проще простого, а, вон, поглядите, кажется, получается-то совсем наоборот.

— Господин…

— Зачем ты копался в моих вещах? — спросил Уджа, однако без капли раздражения, лишь любопытство было в его голосе и взгляде.

— Я… мне нужно было заклинание Великого дракона земли, господин. Понимаете… заклинание, которое нашли ваши работники после пожара, оказалось замаскированным проклятьем. Вы не поверите, но оно, согласно словам заклинания, написано самим Иаду, и предрекает гибель всем, кто его читал, а также насылает на столицу Великого дракона земли, чтобы он погубил ее. А затем и весь мир.

Со стороны мои слова звучали безумно, и я не был удивлен, что Уджа, услышав их, заливисто рассмеялся. Однако если бы не одно обстоятельство…

— Ты все еще гоняешься за этой глупостью?! — смешливо воскликнул он. — Забудь! Это был всего лишь поджог, и кто-то просто поиздевался, оставив эту глупую каракулю, чтобы запутать нас… напустить тень на плетень для такого доверчивого дурачка, как ты. Может, это был заклинатель, но, я уверен, нисколечко не такой могучий, каким ты все это выставляешь.

— Но, господин!.. тогда, в стенах заброшенного горного королевства, вы сами стали свидетелем чуда! Дракона земли!.. — однако Уджа лишь расхохотался.

— Все это глупость, Унир! Глуууууупость! — и подкрепил это рассеянным «Хи-хи», и оно заставило меня хорошенько приглядеться к господину. В его поведении и веселом виде было нечто, что приметил не сразу. Уджа был так расслаблен, словно… словно опьянел. — Как, впрочем, и все в этом мире, — отложив курительную трубку на тумбочку близ кровати, хозяин поманил меня к себе. — Унир, иди ко мне, — помедлив, я покачал головой. — Ой, да брось! — обиженно и слегка разозлено проворчал господин. — Мне не нужна твоя любовь. Мне нужно твое тепло!.. — Уджа вдруг громко икнул, затем поморщился и добавил уже тише и менее весело: — Или нужна?..

В таком состоянии с ним было бесполезно говорить дальше о насущных делах — хозяин просто не стал бы меня слушать. Взвесив все «за» и «против», пришел к выводу, что лучше уступить господину — в противном случае последствия могли быть весьма и весьма неприятными. Наверное. Подчас Уджа очень непредсказуем.

После того, как, издав тихий вздох, подошел к кровати, мужчина, пьяно и довольно улыбаясь, схватил меня за запястья и потянул на себя, заставив забраться на постель. Там он, недолго думая, страстно поцеловал в губы. Мне никогда не нравилась такая… близость, но должен был признать — вскоре все же сделалось приятно и даже жарко. Однако когда господин полез своим длинным, склизким и вертлявым, как червяк или улитка, языком ко мне в рот, поморщившись, тут же отстранился. Руки Уджа, по-прежнему державшие меня за запястья, сомкнулись на них крепче, но все еще терпимо. Господина не разозлил мой жест — лишь сильнее раззадорил: мужчина расплылся в прежней гаденькой улыбочке.

— Что такое, Унир? Неужто никогда не целовался? — я промолчал, потому что честность здесь (что, мол, нет, были еще Ниир и Йой) была бы излишней. Уджа, подумавший себе, небось, невесть что, хихикнул и принялся покрывать поцелуями мои шею и ключицы.

Наверное, если бы меня попросили описать тот половой акт одним словом, то я бы сказал «Кисло-сладкий»: с одной стороны, мне было неприятно и хотелось поскорее закончить с дурацким капризом подвыпившего хозяина, но, с другой, тело не могло не реагировать на все эти прикосновения, поцелуи и ласки. Уджа прекрасно знал, на какие точки надавить, куда укусить, чтобы партнеру стало приятно. Особенно красочное зрелище открылось тогда, когда рыжеволосый, повалив меня на простыни, избавился от набедренной повязки, как от балласта, и принялся орально ублажать. Смотреть, как сам хозяин борделя тебе отсасывает, глядя при этом так плотоядно, с пьяным румянцем на щеках… Ха, таким образом недолго и королем себя почувствовать. В тот момент я, разозлившись, приструнил дурацкие мысли и, закрыв глаза, начал просто отдаваться ощущениям, порой не сдерживаясь и постанывая. Потому что если бы продолжил смотреть в лицо господину, то…

Хорошенько раздразнив меня, но не давая дойти до разрядки, Уджа затем отстранился и вдруг улегся на спину в противоположной части кровати. Поймав на себе мой растерянный взгляд, он загадочно улыбнулся и стянул с себя всю одежду, которая на тот момент на нем оставалась (один лишь халат).

— Что такое, Унир?.. История обрела неожиданный поворот? — в его голосе звучала насмешка.

Нехотя приподнялся и сел.

— Господин… что вы?..

Уджа усмехнулся.

— Как что? Я хочу, чтобы ты овладел мной. Неужели это так сложно понять? — для большей красноречивости господин широко развел ноги. — Или ты понимаешь только язык совсем простого люда?.. Хорошо! Тогда трахни меня! — он рассмеялся, затем, успокоившись, с вызовом посмотрел на меня. — Это приказ, сглотнув, я неуверенно подполз к господину и ухватил его под колени. Перспектива, конечно, была… интересная, но это же… это же все… неправильно. — Унир, я, конечно, понимаю, что это для тебя, может быть, впервые, — выждав немного, сказал Уджа с веселой улыбкой, — но если ты будет так же спать на ходу, то веселья не получится. Ничего не получится.

— Я… я никогда не делал ничего подобного…

Господин издал смешок.

— Я уже подготовил и себя, и тебя. Все, что тебе надо, просто запихнуть его. Неужели это так сложно? Или ты можешь только кистью мале… аааа! — договорить рыжему не дал, изловчившись все сделать правильно с первого раза, только чтобы он замолчал, наконец. Как же внутри было горячо и тесно. В голову начали лезть абсолютно дурацкие сравнения с печью, но об этом лучше никому не знать… Романтик из меня никакой.

Придя в себя, Уджа усмехнулся.

— Похоже… ты все-таки что-то умеешь… или тебя научили?.. — мужчина привстал на локтях и нахально посмотрел на меня. Почему-то в тот момент он немного напомнил Аума. Может, выражением лица?.. — Ну, чего встал? Так и будешь ничего не делать?

Может, дело обстояло в том, что ранее мне приходилось рисовать эротические гравюры на заказ, и я имел представление, как все должно делаться в теории, либо, может, это все не такая уж и премудрая наука, но короткие насмешки Уджа так разозлили меня и раззадорили, что не нашел особо трудным выполнять все эти телодвижения. Зато когда еще увидишь, чтобы господин так стонал, краснел, сладко улыбался и подавался навстречу?.. Разве что в совсем постыдных снах, и один из них, казалось, в тот момент сделался реальностью.

Все эти ощущения, шлепки, бесстыжие стоны хозяина, который словно хотел, чтобы все в здании, вся столица… или весь мир услышали то, как я им овладеваю. Разум начал постепенно уплывать куда-то в неизвестные дали, как… как рыба по небу… стоп, а они так могут?.. В паху сделалось совсем тягостно и невыносимо, и, глубоко и резко толкнувшись, я зажмурился и излился. На мгновение сделалось совсем туго, но затем господин обмяк и шумно задышал.

Выдохнув, я неуверенно открыл глаза. В поле зрения плясали искры, которые очень скоро пропали. Господин по-прежнему лежал подо мной, на его животе была жидкость, о происхождении которой не нужно быть особо умным, чтобы догадаться. Нахмурившись, я отстранился и уселся на постели, повернувшись к Уджа спиной. В тот момент мне не хотелось смотреть ему в глаза. Было… противно.

О сексе говорят много. Для одних это нечто незабываемое, для других же — опустошающая бездна. Инур, рассказывая мне о своих любовных похождениях, упоминал и те, и другие случаи. Кто бы мог подумать, что мой первый раз станет таким… кисло-сладким. Вот только кислинкой в тот момент отдало особо сильно. Разум, цепляясь за что-нибудь хорошее, припомнил один из вечеров, когда Инур принес эротическую книжку, состоявшую из одних картинок, и мы долго хихикали, поражаясь тому, какая была кривая техника у художника, а также его слишком богатой и извращенной фантазии. На губах невольно сформировалась улыбка, но, припомнив, где нахожусь, помрачнел и обернулся к господину. Уджа лежал на боку, ко мне лицом, и задумчиво глядел на камень в его ладони. Должно быть, он без спроса достал драгоценность из моего халата, пока я предавался бесполезным воспоминаниям. Однако простая осведомленность вскоре сменилась тревогой, что Уджа вновь впадет во вчерашнее безумное состояние. Я напрягся и начал соображать, как отобрать у него опасный камень. Однако господин оставался спокоен, лишь мрачно взирая на драгоценность.

— Знаешь, Унир, — вдруг сказал он, — каждый раз, когда смотрю на него, появляется стойкое ощущение, что гляжу на что-то давно забытое и потерянное. Интересно… Юдж ощущал нечто подобное? Это просто морок камня?.. или же нечто большее и реальное?.. — помедлив, Уджа добавил грустно: — Знаешь, до всего произошедшего Юдж был очень хорошим командиром. Строгим, да, но понимающим и прекрасным стратегом. Потом мы нашли этот камень, и он свел его с ума. Перед смертью он даже перестал узнавать людей — настолько сильно эта вещица пожрала его разум. Думаешь, я становлюсь таким же?.. — помедлив, я хотел было неуверенно ответить, но хозяин опередил меня, произнеся неожиданный для меня ответ на собственный вопрос: — Нет. Он у меня уже пять лет, и лишь изредка случается такое… чему ты вчера стал свидетелем. Наверное, дело в том, что я уже изначально был отравлен и развращен настолько, что эта драгоценность может лишь насылать на меня голоса и обнажать то, что уже есть. Нельзя обратить во зло то, что уже зло.

— Голоса?.. — нахмурившись, спросил его. Большая часть сказанного Уджа звучала странно, непонятно… даже бредово, но кое-что все-таки привлекло мое внимание. Неужели он, как и я, слышит и видит вещи?..

Однако господин посмотрел на меня с грустной улыбкой и ничего не ответил.

— Если хочешь узнать тайну пожара, — вдруг сказал он, — разыщи седого старика в черном монашеском одеянии. Кладбищенский сторож может кое-что знать о нем, — заметив мое безмолвное удивление, Уджа усмехнулся, но как-то совсем невесело. — Что?.. Не смотри на меня так. Конечно же, я провел свое тайное расследование. Я не такой безалаберный, каким могу показаться. Все-таки это пожар…

В тот момент и я не знал, что думать: волна изумления смыла все в голове и перемешала. Выходит, господин верил мне и тайно предпринял свои действия?.. или?.. или что?!..

— Господин… Уджа… — только и смог растерянно промямлить, как тряпка какая-то.

На этот раз хозяин смотрел на меня без улыбки: сосредоточенно и грустно. Затем, отложив камень, сел и достал каких-то три документа из ящика прикроватной тумбочки.

— Но в твоем нынешнем положении пойти куда-либо за границы увеселительного квартала проблематично… — задумчиво произнес он и вручил их мне. Взяв и недоуменно оглядев, я, к своему пущему удивлению, осознал, что это был контракт, согласно которому меня из куртизана переводили в цирюльники и давали полную свободу перемещения в столице и ее окрестностях. Во втором документе было сказано, что Уджа выкупил у суда мой дом, а в третьем — что он передает его мне. Бегло прочитав каждый из листов, я поднял на хозяина растерянный взгляд и раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле. Уджа невесело усмехнулся.

— Я хотел написать «Стилист», но ты знаешь, это не наше слово, и магистрат такое не примет.

— Н-но… я не цирюльник…

— Это формальность. Я же не мог просто отпустить тебя спустя лишь пару-тройку дней. Тебе ничего не нужно будет делать: только приходить да отмечаться у Йой. Все.

— Почему?.. — я нахмурился. — Почему такая щедрость?

Уджа улыбнулся. Как-то очень больно.

— Помолвка отменяется. Проваливай домой, и чтобы мне на глаза больше не попадался. Считай, расплатился тем, что сейчас между нами случилось. Ты больше не должен мне. Через год-другой я составлю документ, согласно которому вообще отпущу тебя. Рад?.. — однако ничего не ответил. Слова и действия Уджа повергли меня в шок и глубокое непонимание. Ведь по сути он… все разом перечеркнул. И мое расследование, и наши ранние беседы… все. Почему?.. Понимаю, что должен быть рад, но возникло такое чувство, словно меня выкинули, как ненужного щенка. Как нечто, на что больно смотреть. — Ты рад?! — вдруг, нахмурившись, крикнул хозяин. Его лицо исказилось от боли. Не физической, душевной.

— Почему, господин?..

Уджа поджал губы и выдержал долгую паузу.

— Дядя Иро… — начал он глухо, — дядя Иро однажды сказал, что противоположность любви — не ненависть, а безразличие. Так вот… если это так… если это действительно так… — господин поднял на меня взгляд, полный такой палитры эмоций, что аж сердце сжалось. Именно такой, наверное, бывает у персонажей любовных драм, в которых главные герои не могут быть вместе по тем или иным прискорбным причинам. Одновременной злой, опечаленный, но такой любящий, — то я так сильно люблю и ненавижу тебя, что хочу убить… А теперь пошел вон! Вон! Пока я действительно не убил тебя!

— Господин…

— Вон, я сказал! Печати и мои подписи уже стоят на документах. Поставишь свои и можешь проваливать.

— Но, господин!..

— Хватит, Унир, — резко и озлобленно процедил Уджа, раненным зверем смотря на меня. — Хватит издеваться надо мной, — я не стал напирать, понимая, что было бесполезно что-либо говорить в тот момент хозяину заведения. Он твердо принял решение и не намерен был отступать. Вот только… слова о его чувствах стали для меня откровением. Пугавшим откровением. — Камень тоже забери, — помедлив, уже спокойнее сказал господин. — Можешь продать его и жить безбедно до конца своих дней.

Перед тем, как я ушел, Уджа спросил негромко, однако все равно услышал его:

— Ты любишь меня, Унир?..

Однако, не зная, что ответить на такое, лишь молча ушел, сделав вид, что не расслышал. Потому что я не любил и не ненавидел господина.

Когда спустился на второй этаж, неожиданно встретился с Нииром — сонным, растрепанным, в кое-как надетом простеньком халате. Похоже, он шел в отхожее место, а затем намеревался вернуться обратно в свои покои и там хорошенько отоспаться. Заметив меня, тот устало улыбнулся и поприветствовал жестом.

— Ты чего не спишь так рано?

— Да так… с господином говорил, — растерянно промямлил.

От этих слов Ниир насторожился и нахмурился.

— В чем-то провинился? — после короткой паузы аккуратно спросил он. Я покачал головой, и, поколебавшись, показал ему документы, которые вручил мне Уджа. Шаг, может, был опрометчивый, однако доверие к Нииру у меня было.

Куртизан сонно пробежал по ним взглядом, но затем, когда осознание ударило в голову, мужчина изумленно заморгал, а после неверяще посмотрел на меня.

— Да ладно?.. — я пожал плечами. — Серьезно?! — кивнул. — Но… но как тебе удалось?! — и снова повел плечами. Не хотелось рассказывать Нииру гадкие детали истории моих с Уджа отношений. Не самое лицеприятное зрелище.

— Ну и ну, приятель, — усмехнулся Ниир и похлопал меня по плечу. — Молодец! — искренность его слов очень удивила меня, и не нашел ничего умнее, чем спросить наивно: — Ты не злишься?

— По поводу? — состроил непонимающую гримасу куртизан.

— Нуууу… что мне так вот удалось…

Ниир фыркнул и отмахнулся.

— Я не завидую, парень. И никогда не понимал этого. Ты — это ты, а я — это я. У каждого из нас разная история. Своя, — в тот момент не мог не восхититься его рассудительностью и незлопамятностью. Воистину редкий дар.

Тронутый такой добротой я, немного подумав, озвучил предложение, которым удивил даже самого себя:

— Послушай, Ниир… давай я тебя выкуплю и сделаю своим учеником.

Тот так и замер с удивленной физиономией.

— Что… но… но зачем?.. Зачем тебе это? — в недоумении начал растерянно лепетать он. — Я же тебе… нуууу… я же тебе никто.

— Ты мой друг, — вырвалось у меня необычайно просто.

Ниира мои слова, на удивление, смутили.

— Послушай, Унир… не надо… это все-таки мои долги…

— Не хочешь быть моим учеником?

Мужчину, казалось, мой вопрос ввел в недолгий ступор. Заморгав, он вздохнул и покачал головой:

— Почему же?.. Быть учеником заклинателя — это интересное предложение… стать художником, пускай и дара у меня особо нет… но…

— Но?..

— Как ты это сделаешь? — нахмурился Ниир. — Бьюсь об заклад, у тебя у самого не так уж и много денег.

Камень, лежавший во внутреннем кармане, приятно грел грудь и одновременно служил безмолвным ответом на вопрос куртизана. Показывать ему драгоценность я, конечно же, не намеревался.

— Найду способ.

Ниир с сомнением посмотрел на меня, а затем вдруг взъерошил мне волосы, словно надоедливый старший брат (который у меня уже, к слову, имеется).

— Только не попади снова в долги, хорошо?.. Я себе этого никогда не прощу.

Я, помедлив, кивнул, и куртизан, усмехнувшись, зашагал дальше восвояси, сказав, что ему нужно отойти по срочному делу. В тот момент мне начало казаться, что, может, не так все плохо, и жизнь потихоньку налаживается.

Однако длилось это чувство недолго: спустившись на первый этаж, я прошел по коридору к двери, ведущей на кухню. Возле нее стояла Йой и задумчиво глядела на маленький внутренний садик, видневшийся через одну из открытых раздвижных дверей. Я-то и не знал, что тут такое есть. Услышав мои шаги, она повернулась, и, приметив меня, улыбнулась.

— Как все прошло? — скромно поинтересовалась девушка, и в ее голосе послышалась неуверенность.

— Нормально, — решил нейтрально ответить ей, затем показал документы. — Ты что-нибудь знаешь об этом?

Йой непонимающе посмотрела на листы бумаги, а после изумленно глянула на меня и покачала головой.

— Нет!.. нет, я и понятия не имела, что господин делал такое. Должно быть, он все это приготовил один, — растерянно затараторила она. От меня не ускользнуло смятение, появившееся на ее лице. — Как странно…

— Хмммм?

— Нуууу… обычно господин все такие вещи согласовывает со мной. А тут вдруг…

Вздохнув, я сложил и убрал бумаги во внутренний карман халата — туда, где лежал камень.

— Ладно… с этим разберусь позднее. Скажи лучше, чего ты вдруг забыла на кухне в такой ранний час? Разве завтрак для постояльцев организовывается не позже?..

Йой кивнула.

— Ты прав, но вчера произошло кое-что… — она погрустнела и притихла, но, поймав на себе мой заинтересованный взгляд, вздохнула и произнесла, наконец: — Помнишь, я говорила тебе, что главный повар, Сюн, не приходил в последнее время на работу, потому что болел?.. Так вот, вчера случился пожар. Он и его жена погибли в нем. Огонь начал распространяться с их дома, и никто понятия не имеет, что там произошло, — работница также сообщила, в каком квартале все это случилось, и с ужасом осознал, что говорила именно о том пожаре, на который вчера смотрел. — Многие любили и уважали его, особенно на кухне, поэтому они там все сейчас… мрачные. Ну, я и попробовала их подбодрить.

— Получилось?.. — Йой понуро покачала головой. Может, тогда был не самый лучший момент для таких расспросов, но мне было не до роскоши ожидания. — Скажи… а когда он начал не приходить на работу?

Девушка непонимающе посмотрела на меня, затем призадумалась.

— Кажется… после пожара. Он помогал приводить в порядок кухню после того, что там произошло, а на следующий день не пришел. Я еще подумала: «Может, гарью надышался?»

— Ты говорила, что были еще работники, которые не пришли…

— Да. Кто, начиная с позавчерашнего дня, а кто — со вчерашнего, а почему ты?.. — затем она сделала паузу, и в ее взгляде появился испуг понимания. — Погоди… не хочешь ли ты сказать, что?..

— Странное совпадение, не находишь ли?

Йой нахмурилась, немного помолчала, затем скрестила руки на груди (я заметил, она всегда так делает, когда хочет показаться более важной, но при этом не уверена до конца в себе) и посмотрела на меня с вызовом.

— На что ты намекаешь?

— Пока ни на что. Это просто предположение.

— Если я правильно поняла, то заклинание ведь просто вызывает дракона огня, чтобы он… нуууу… поджог то, что надо, разве нет?.. Тогда каким образом это?..

И тут осознал, что сам себя нечаянно поставил перед дилеммой: умолчать или рассказать Йой о проклятье?.. Первое могло лишь сильнее вызвать в ней недоверие ко мне, а второе… даже и представить было страшно. В лучшем случае девушка просто бы узнала страшную тайну, а в худшем…

Однако выбор мне тогда сделать так и не дали. Йой, стоявшая лицом ко мне и видевшая через мое плечо участок коридора, который идет со стороны входа, вдруг вся побледнела, и на ее лице отразился такой сильный испуг, словно она увидела что-то невообразимо ужасающее.

— Йой?.. — нахмурился я и обернулся.

То, что увидел на другом конце коридора, сложно было сопоставить с привычной мне реальностью — было в этом что-то потустороннее, ненормальное, а оттого необычайно пугавшее. Нам навстречу неспешно шел молодой человек. Со светлыми и короткими волосами, такой же невысокий и щуплый, как я — присмотревшись, узнал в нем нервного паренька, который подал еду и принес проклятье в кабинет Уджа после пожара… который зачем-то подходил к Йой вчера… Однако на этом сходство с тем самым молодым человеком заканчивалось, и начиналось нечто невообразимое: халат и руки его были испачканы в крови, а в одной из них, правой, он держал кухонный нож для резки мяса. Такой же алевший. Выражение лица было ненормальным: зрачки сильно сужены, губы вытянуты в безумной улыбке, а лицо так и сияло восторгом. Когда парень приблизился, я заметил, что один глаз у него периодически дергался, да и голову с руками, бывало, слегка потряхивало. Как у одержимого злым духом из какой-то мрачной легенды. Вот только… это был не сон, не страшная история, а реальность. Он шел к нам, оставляя после себя на полу капли крови и алые разводы.

— Энки… — в ужасе прошептала Йой.

Со стороны молодого человека раздалось низкое хихиканье, и он остановился от нас в нескольких шагах. В его взгляде не было ничего кроме безумия и ненависти — такими жгучими, что хотелось бежать без оглядки, потому что понимал: разговаривать с таким созданием бесполезно — оно настолько поглощено этими ядовитыми чувствами, что ослепло и оглохло.

— Йой, спрячься за мной, — тут же приказал ей, но девушка по-прежнему стояла рядом и растерянно глядела на парня. Казалось, она не могла поверить своим глазам. Раздраженно цокнув языком, я встал перед ней. Понятия не имел, как намерен был защищать ее в случае, если… это нападет, но понимал, что ни в коем случае нельзя было позволить девушке пострадать. В тот момент нами двумя овладел такой сильный ужас, что мы напрочь позабыли о том, чтобы позвать на помощь поваров и их помощников, орудовавших на кухне неподалеку.

Молодой человек вдруг скривил лицо в недовольной гримасе, пропитанной отвращением и ненавистью, и раздраженно фыркнул.

— Снова он? Всегда он! Что ты в нем находишь?.. — не дав нам и слова сказать, Энки недобро улыбнулся. — Или, может, он околдовал тебя? Как всех здесь! Что, заклинатель, думаешь я не вижу, что ты творишь?! Не вижу через твое колдовство?!

— О чем ты говоришь, Энки? — дрожащим голосом спросила Йой.

— Не слушай его, Йой.

Молодой человек заливисто расхохотался.

— Нет, слушай! Слушай и смотри, как я распотрошу этого колдуна! Как я сниму проклятье, и голоса смолкнут!

— Что у вас здесь происходит?! — раздался со стороны кухни знакомый недовольный голос. Раздвижная дверь открылась, и оттуда выглянула та самая девушка с черными волосами, которая в прошлый раз чистила редьку и выгнала меня. Однако раздражение на ее лице быстро сменилось ужасом. Закричав, она нырнула обратно на кухню, отчаянно зовя на помощь. Энки, зло и не по-человечески зарычав, бросился на меня с выставленным вперед острием запачканного в чьей-то крови ножа. В тот момент время вокруг, казалось, замедлило свой ход, а я как будто оказался вне его, передвигаясь и соображая необычайно быстро. Поддавшись порыву внезапного рационализма, схватил Йой и повалился с ней на пол, чтобы пропасть с траектории удара. Энки, который не ожидал этого, повалился туда, где совсем недавно стояли мы, но быстро среагировал, и, глянув на нас бешено и зло, хотел было схватить лежавший рядом нож и кинуться в атаку, но подоспевшие с кухни мужчины набросились на него, повалили на спину и крепко ухватили за руки-ноги, не давая пошевелиться. Молодой человек, однако, принялся ошалело кричать и вырываться, а следом последовал поток безумств в духе «Она солгала! Все солгали! Все лгут! Молитвы не помогли, я слышу голоса! Они не смолкают! Они сжирают меня!» Он так настойчиво повторял про некую женщину и молитвы, что это невольно всколыхнуло во мне недавнее воспоминание о бормотании, доносившемся из комнаты Саки. Энки тем временем начал рыдать, орать и биться затылком о пол, и мужчины вынуждены были остановить его, чтобы безумец не разбил себе голову.

Я взволнованно посмотрела на Йой. Девушка сидела на полу рядом со мной, испуганно глядела в сторону Энки и работников кухни и дрожала. В уголках ее глаз стояли слезы.

— Йой, — негромко позвал ее я, но она не отреагировала. Если слова Энки о женщине и молитве действительно относятся к тому, о чем я думал, то… ох, Иаду подери…

Понимая, что докричаться до Йой было бесполезно, поднялся и побежал в сторону второго этажа. Кажется, в спину мне донесся удивленный возглас той чернявой с кухни, мол, «Эй! Ты куда?!» Вот только совсем не до этого было.

Первая странность, на которую обратил внимание — нигде по пути в покои Саки не было крови: учитывая, как стекало с Энки в коридоре рядом с кухней, он чисто физически не мог не оставить никаких следов. Вторая — на втором этаже царила тишь да гладь, словно ничего странного вовсе не произошло. Немного успокоенный ею, я направился в комнату куртизанки с мыслью, что, может, обознался, и обнаружу ее там, к своему облегчению, целой и невредимой — либо спящей, либо приводящей себя в порядок. Может, еще и разозлю своим внезапным визитом. Однако то, что обнаружил, открыв дверь и встав на пороге, было совсем далеким от фантазии, в которую пытался поверить…

Саки лежала на спине посреди комнаты, на разложенном матрасе. На ней был простенький халат, однако весь заляпанный в крови, а на груди и животе виднелись раны от ножа. Волосы женщины были распущены и разметались по матрасу, словно корни большого дерева, а безжизненный взгляд смотрел в потолок. Румянец давно покинул ее лицо, оставив лишь мертвенную бледность. Она сжимала что-то в вытянутой правой руке.

Я замер, не в силах поверить в ужасающее зрелище, открывшееся передо мной. Я не ошибся. Не ошибся. Это была Саки. Это она молилась. Это ее молитвы не помогли. Я слышал их до того, как подняться к Уджа. Я слышал. Слышал!.. Я мог помочь! Как-нибудь!.. как-нибудь… Но просто ушел. Поднялся на третий этаж… Неужели он сделал это, пока я и Уджа?..

Мог бы закричать, но крик застрял в горле невыносимой ношей. К глазам подступили слезы, а на душе сделалось… пусто. Вокруг тихо, спокойно… Неужели никто не услышал? Не помог? Кровь только в этой комнате… Как такое возможно? Никто ничего не услышал? Не сделал?.. Она умерла здесь одна?.. всеми брошенная и забытая… Судорожно вздохнув и передернувшись, однако заставил себя войти в комнату и закрыть за собой дверь. Затем тело охватила крупная дрожь, и, зажав рот, опустился на колени, съежился и зажмурился. Слезы потекли из глаз. Она мертва. Мертва… Мертва же?..

Громко всхлипнув, посмотрел на нее. Ужасающую картину, которая лучше бы оказалась кошмаром. Очередным глупым кошмаром. Я должен был проверить. Удостовериться… Поднявшись, на дрожащих ногах подошел к ней и аккуратно опустился рядом, стараясь не испачкаться в крови. Не дышала, и сердце не билось. Это ведь не взаправду?..

Саки что-то сжимала в руке. Приглядевшись на таком близком расстоянии, я заметил сжатую в мертвенной хватке фигурку богини-целительницы Онмё. Она действительно молилась. За чье-то здоровье. За чье-то выздоровление. Задрожав, отполз и прижался к стене. Она мертва. Точно мертва… Рассеянный взгляд скользнул по комнате и остановился на скомканном листе бумаги, валявшемся между дверью и матрасом. И как я его раньше не заметил?.. Собравшись с силами, подполз к нему, схватил, словно тонущий спасательную толстую ветку, и развернул. На нем аккуратным почерком Саки вывела какое-то послание. Длинное. Прямо письмо целое. Однако я был так напуган произошедшим, что не мог сосредоточиться на написанном и решил повременить с чтением, дрожавшими руками запихнув лист во внутренний карман халата.

Нужно было что-то делать… но что?.. Позвать кого-то?.. Нет, меня тогда заподозрят. Что?.. Что?!.. Снова взглянул на труп, который когда-то был Саки. Теперь же это — лишь истыканная ножом оболочка с ее лицом.

— Саки… — слезливо прошептал, — прости меня…

Виноват я. Во всем виноват только я один!.. Почему проклятье просто не может убить меня, и на этом остановиться? Пусть убьет меня трижды, если ему мало — пусть воскрешает и убивает сколько влезет, но не трогает других!.. Вдруг краем уха услышал знакомые стоны и хихиканье. Сначала тихие, еле различимые, но постепенно они становились все громче и громче. Нужно было убираться отсюда как можно скорее.

Поднявшись, спешно зашагал к двери и обернулся лишь раз перед тем, как выйти. В тот момент мне показалось, что на лице трупа Саки, которого ранее было отрешенным, появилась улыбка. Вздрогнув и списав это на игру воображения, я тут же покинул покои.

К счастью, в коридоре царила прежняя тишина, и единственный, на кого натолкнулся в лабиринте покоев с одинаковыми дверями, оказался знакомый кот с черепаховым окрасом. Животина гуляла себе спокойно — так, как снуют туда-сюда те, у кого нет проблем. Эх, как же я позавидовал ей в тот момент. Увидев меня, У подбежал и обнюхал мои ноги, затем снова потерся о них. Почему-то при виде его мне сделалось спокойнее… совсем немножко.

— Иди сюда, приятель, — сказал негромко и взял его на руки. Кот не воспротивился этому. — Не хватало, чтобы еще тебя пришибли… — затем, почесав ему за ушком, направился к лестнице, которая ведет на первый этаж. Там я, к своему удивлению, обнаружил Ниира.

— О, Унир, ты все еще тут, — удивился он не меньше меня, но затем напрягся и нахмурился. — Ты чего?.. Что-то случилось? Ты что, плакал? На тебе лица нет!.. И это что, хозяйский кот?

— Хозяйский?.. — растерянно спросил я, не зная, о чем говорить с Нииром. Рассказать ли ему?..

— Ага, — кивнул тот, по-прежнему неуверенно глядя на меня. — Помнится, Саки подарила его Уджа, когда тот даровал ей свободу. Уже после того, как выкупил у Линжа. Чудная она. Все обычно по традиции, когда их отпускают, дарят бывшим хозяевам какой-нибудь сувенир в виде горячительного напитка или сластей, а эта, вот, взяла и подарила кота. И ведь не съехала потом. Одной Даиде известно, что творится в голове у этой женщины… Ну, что случилось, Унир?

Однако, не зная, что сказать из-за неуправляемого вихря мыслей в голове, опустил кота на пол и схватил Ниира за руку, дрожавшим голосом произнеся:

— Не ходи в комнату Саки.

— Унир? — непонимающе вскинул бровь куртизан. Беспокойство в его взгляде переросло в испуг.

— Не ходи! Слышишь?.. Не ходи! Если услышишь или увидишь что-то странное, беги от этого как можно дальше…

— Унир…

— Ты слышишь меня?! — трясясь от страха, истерично вскрикнул на него.

Ниир, помедлив, кивнул, однако глядя на меня с такой опаской… словно я умом тронулся. Не тронешься тут!.. Поискав взглядом животину, не нашел ее. Куда она, Иаду подери, могла деться? Совсем ведь ненадолго глаза отвел.

Ниир продолжал сохранять угрюмое молчание, и я, ощущая на себе его неприятный взгляд, в котором отражалось смятение, еще раз сказал, чтобы тот ни в коем случае не совался в покои Саки, и спустился на первый этаж.

Там, неподалеку от входа в заведение, сидела на полу Йой, обняв колени и грустно смотря перед собой. За стойкой никого не было, да и в прихожей на тот момент присутствовали только я да работница.

— Йой, — помедлив, неуверенно окликнул ее. Нужно было сказать ей. Она имела право знать.

Девушка слегка вздрогнула и обернулась, удивленно посмотрев на меня.

— Унир… куда ты ходил?..

Однако сказать данное было намного тяжелее, чем прокрутить в голове несколько раз. Во рту пересохло, а сердце забилось сильнее. Почему мне сделалось так же страшно, как если бы вновь очутился в одной комнате с трупом Саки?..

— Йой… — выдавил из себя и поджал губы.

— Унир?..

— Я нашел… кому принадлежит кровь на халате и ноже Энки.

Йой, встрепенувшись и нахмурившись, подскочила и быстро прошагала ко мне.

— Кто-то пострадал?!.. — я молчал, не в силах собраться с мыслями, найти правильные слова. — Унир! Не молчи! — но девушка смотрела на меня с такой мольбой, что вынужден был произнести: — Саки… это кровь Саки. Она мертва.

Между нами повисло тяжелое молчание, а большие и красивые глаза Йой наполнились отчаянием. Заморгав, она отступила от меня, покачав головой, словно не веря услышанному.

— Нет… — ее глаза увлажнились.

— Й… я не знаю, как это в-возможно! — пустился я в никому ненужное словоблудие, желая всеми силами успокоить Йой. — В ее покои не вело никаких кровавых следов, и все… все было тихо… словно… словно все случилось очень тихо, или… или она сама!..

— Замолчи! — вдруг прикрикнула она на меня, и лицо работницы скривилось, словно он боли, а из глаз потекли слезы. — Просто… просто замолчи! Замолчи! Замолчи! Я не хочу этого слышать!

И я замолчал, в растерянности глядя на нее. Йой же, плача, схватилась за голову.

— Это… это ведь не шутка?.. — дрожавшим голосом спросила она. — Не шутка?! — она посмотрела на меня с мольбой, надеясь, что, может, все это сон или… ужасный розыгрыш.

— Я бы никогда не стал шутить так.

— Тогда… тогда… тогда!.. — попыталась работница что-то сказать, но фраза утонула во множестве всхлипов.

Я никогда не умел утешать людей, и в тот момент лишь растерянно смотрел на нее, не зная, что делать. Обнять?.. или… или что?.. Не придумав ничего умнее, я попытался обнять Йой, но девушка отстранила меня, покачав головой.

— Тебе… тебе нужно бежать. Другие начинают… начинают открыто подозревать тебя в колдовстве. Что это ты заколдовал Энки. Он… он сам так кричит… Его сейчас отведут к Уджа, и… и господин будет решать… — поймав на себе мой изумленный и напуганный взгляд, девушка, нахмурившись, шлепнула ладонями по моим плечам. — Иди! — и, достав из внутреннего кармана халата какой-то сложенный лист, вручила его мне.

И я пошел. Оглянувшись всего лишь раз перед тем, как выйти из здания. Заплаканная Йой смотрела мне вслед грустно, а на лице ее отражалось смятение. Неужели… она тоже начала верить в эту глупость о моей причастности?.. Однако я понимал и уважал ход ее мыслей: мне действительно стоило уйти как можно дальше от борделя, чтобы не злить больше и без того напуганных работников, от гнева которых, может, даже Уджа не сможет спасти… Хотя после произошедшего между нами сегодня, я вообще сомневаюсь, что он теперь мне защитник.

С бумагами, которые дал мне хозяин, пройти контрольный пост рядом с воротами, выходящими в другие районы, было несложно. Только заранее привел себя в порядок: поправил халат, пригладил волосы, стер слезы и попытался сделать как можно более спокойное выражение лица. К счастью, в будке в тот день сидел другой надзиратель, и он не стал задавать никаких лишних вопросов: встреться я со вчерашним, видевшим меня и Рюу, обязательно спросил бы, как я умудрился так быстро сменить должность.

Только после того, как вышел в другой район города, достал из внутреннего кармана лист, который мне вручила Йой и не дала прочитать в борделе, настойчиво выгнав. Это оказался список работников, которые не появились на работе, с адресами их жилищ… Одной проблемой меньше. Эх, ведь еще придется отыскать Рюу: он-то придет за мной в бордель и там не обнаружит, а я сам без понятия, где они с Инуром сейчас живут. Нет, жизнь нисколечко не стала лучше… Все только намного, намного усложнилось.