Заклинатель кисти

Глава 18. Семейные узы

Цжэнь.

Мало кто знает, что на самом деле Цжэнь выходец из Мандарии — восточного государства, охваченного тиранией королевского рода, уже несколько столетий правящего в тех землях. Казалось, сами боги решили посмеяться над этим краем, одаривая каждого нового правителя династии большим жестокосердием. Однако народ, невзирая на сильный гнет, приспособился к жизни в несчастных землях — к полной страха, горечи, обид и лишений.

Цжэнь тайно покинул те края еще до того, как там вспыхнула гражданская война — бежал в ночи после того, как всю его семью убили власти за донос соседей. И все ведь было из-за какого-то лишнего мешка риса, который отцу Цжэня удалось раздобыть воровством, чтобы прокормить голодавшую семью. Количество пищи на семью в Мандарии строго регламентируется, несмотря на то, что в последнее время королевство благословляли пышные урожаи.

Жуткое, скотское место… однако королевство Син, куда бежал юный заклинатель кисти, оказалось ненамного лучше. Та же горделивость и напыщенность знати, та же теснота в городах, те же хвори, пожары… вот только первое время королевство казалось юнцу кладезю свободы и возможностей. Конечно, и здесь существовали сословные ограничения и запирание ворот части кварталов на ночь, однако не было такого жесткого ограничения в покупке товаров и запрет передвижения не был таким суровым, как на родине заклинателя, где ты подчас не можешь даже в другой квартал без соответствующей подорожной грамоты пройти.

Местным тяжело было выговорить имя Цжэня, да и документов соответствующих на пребывание в королевстве у него не было, поэтому пришлось быстро сообразить себе имечко попроще и на местный лад — так сделался он сначала Жэнем, а потом и вовсе Ниуром.

На первых порах тяжко заклинателю приходилось — конечно, дар кистью облегчал поиск мелкой работенки, да только без покровительства какого-нибудь местного рода заклинателей приходилось несладко. Отсутствие документов тоже не облегчало житье — приходилось порой подкупать пристававших Ловцов, чтобы они никому не проговорились о незаконном пребывании Цжэня в этих краях. К счастью, боги не отворачивались от Ниура, и обыкновенно эти мелкие сошки огромной бюрократической машины Коллегии принимали взятки, расплываясь при этом в гадких и глупых улыбках. Когда деньгу просили, когда нарисовать им что-нибудь, когда и вовсе провиантом каким. Ловцам низшего порядка живется так же несладко, как заклинателям, существующим от подработки до подработки, поэтому они нередко охочи до подачек и разного рода взяток.

Однако дальше так продолжаться не могло, и решил Ниур пойти в ученики к кому-нибудь из местных мастеров кисти. Выбор пал на Ниира — отца Унис. Старик еще тогда был жив, в меру знатен и чудаковат. Многие восхищались его мастерством и незаурядностью, однако единицы хотели идти в ученики, страшась неоднозначного подхода мастера к обучению и его непредсказуемых перепадов настроения. Ниура же не страшило ни первое, ни второе — острая нужда обосноваться в королевстве Син толкала его на принятие и смирение по отношению ко многим вещам. В том числе на ученичество у сварливого и своенравного старика.

Принял он в ученики Ниура охотно, да только обучал сурово, но, стоит отметить, на совесть — Цжэнь и до этого научился у отца многим заклинаниям, однако не шли они ни в какое сравнение с мастерством, которому научал его Ниир. Поистине оно было необычайно сложным, требовавшим усидчивости и терпения. В ученичество Нииру поступило еще двое заклинателей, однако до конца дошел только Ниур — один не вынес тяжести обучения и ушел к другому учителю, а второго выгнал сам отец Унис, заявив, что, мол, тот не достоин познать мастерство из-за своих лени и жадности.

Два года обучался Ниур у Ниира — с четырнадцати до шестнадцати лет, — что по меркам иных мастеров был срок очень небольшой. Однако знания, полученные за это время, во многом превосходили иных учителей. После же окончания обучения Ниир вручил Цжэню рекомендательное письмо и помог оформить документы на пребывание в королевстве, что намного облегчило жизнь юного заклинателя.

Однако знания — не единственное, что получил Ниур в том богатом доме. Унис — юная дочь и единственный ребенок мастера, которой годков было почти столько же, сколько Жэню, приглянулась юнцу, и он всякий раз пытался аккуратно обратить на себя ее внимание. Когда поступком, а когда словом… Однако Унис была дама с очень необычным нравом — тихая, но рассудительная и гордая. Скорее всего, уже тогда она прекрасно понимала намерения Ниура, предпочитая, однако, выказывать безразличие на его жесты внимания.

Окончив обучение у мастера, Цжэнь понял, что не сможет завоевать сердце Унис, будучи юнцом с мелкой горсткой грошей в кармане, поэтому принялся работать, не покладая рук в надежде оправдать ожидания девушки, которые сам же и выдумал, не зная, что таилось на самом деле на душе у нее. Работа шла потихоньку, а вместе с ней и разносилась молва о таланте Ниура. Копя средства, молодой заклинатель уж серьезнее начал подумывать о намерении придти свататься к Унис, однако случилось неожиданное: с родителями девушки приключилось неизвестное, и они оба погибли, оставив дочь одну-одинешеньку. Причины их гибели остались и по сей день невыясненными, однако речь могла идти об убийстве — оба супруга были найдены зарезанными. Много молвы тогда гуляло в столице — некоторые даже шептались, мол, сама Унис совершила это, да только никаких доказательств вины девушки найдено не было. После смерти родителей она, будучи и так немногословной и себе на уме, сильнее отгородилась от остальных и сделалась более угрюмой. Продав большую часть имущества и дом, Унис перебралась в квартал и жилище победнее, принявшись работать так жадно и неустанно, словно желала забыться в труде и навсегда выкинуть из головы постигшее ее горе.

Сначала Ниур не осмеливался придти к ней, хотя с легкостью разузнал новый адрес девушки — то ли храбрости не хватало, то ли считал момент неудачным. Прождав несколько месяцев, юный заклинатель, однако, нашел, наконец, в себе силы и явился в скромное барачное жилище дочери Ниира. Женщина встретила его холодно, но не прогнала.

И почему же ему вспоминается этот день именно сейчас?.. Кажется, тогда стояла немного прохладная весна, как и сейчас, и на деревьях уже вовсю распускались почки. Унис всегда была прекрасна, но в юные годы особенно — с ее прямым станом, аккуратно уложенными черными волосами и проницательным взглядом, который, однако, сложно прочитать. Кажется, в ту встречу они не говорили ни о чем особенном — Ниур поинтересовался тем, как у нее шли дела, затем немного и смущенно рассказал о своих, упомянул о том, как красиво цвела нынче слива, а затем в растерянности замолчал. Унис не стала развивать дальше их беседу, и они в молчании выпили чай.

С этой женщиной всегда было сложно… она не была вздорной или злобливой, нет. Просто часто молчала, была себе на уме и необычайно упряма — делала то, что хотела, и ничто не могло ее остановить. Точно таким же оказался Унир. Ниур не знал, какими он вырос… ведь прошло столько лет… однако чутье подсказывало, что многое сын унаследовал у Унис. Уже тогда, когда Унир был всего лишь мальчишкой, его было так же сложно понять, как и ее… Этот же взгляд, это же спокойствие, это же упрямство… Порой Ниур думал: «А досталось ли ему что-нибудь от меня?» До сих пор он не нашел ответа на этот вопрос. А нашел ли вообще на какой-то?.. Ведь на поиски врат в земли богов мужчина направился не только из чистого любопытства…

Размышления старика, прислонившегося к стене в доме сына и задумчиво курившего трубку, прервала вдруг открывшаяся раздвижная дверь. В проходе стоял тот, кого Ниур все это время дожидался…

— Ну и долго же ты… — усмехнулся старик, но не поднялся с пола.

Уджа.

Люди хрупки и переменчивы. Тот, кто сегодня твой друг, завтра может оказаться врагом. Либо же вовсе погибнуть.

Уджа, памятуя о своем бытие Ясу, а также имея горький опыт и в этой, второй, жизни, старался никогда особо не привязываться и не доверяться кому-либо. Однако судьба такая штука, которую ты все равно не в состоянии полностью подчинить себе — подчас она способна в мгновение ока перевернуть твою жизнь вверх дном. Именно это происходило в жизни Уджа несколько раз: первый был с Линжем, второй — с Йой и последний — с Униром. Однако почему третий оказался самым болезненным?.. Может, потому что ни Линж, ни Йой никогда не предавали Уджа? Конечно, давний приятель по мечу не является образцом благодетели даже по отношению к нему, но… с ними все изначально было иначе… не так, как с Униром…

После того, как заклинатель покинул его покои, Уджа некоторое время задумчиво курил трубку и предавался различного рода мыслям. Мрачным в основном. Одной из них было болезненное воспоминание о том, как Ису предал и избавился от него, а затем перенял себе его имя и подвиги. Наверное, это один из тех редких случаев, когда мысли о прошлом дарят Уджа не привычное хладнокровие и отстраненность, а боль. Глупо, очень глупо переживать о давно минувшем, но господин ничего не мог с собой поделать.

Пока он предавался темным, тягучим мыслям, грозившим засосать его с головой в омут печали, снаружи послышалась возня, и вскоре в дверь постучали. Недовольно поморщившись, Уджа отложил трубку и сказал:

— Можете войти.

Дверь открылась, и на пороге, раскланиваясь, оказался упитанный и усатый мужчина средних лет. Полнощекий, от волнения красный, как свекла, и с бегавшими от испуга карими глазками. Это был Дзи — ответственный за мужскую прислугу заведения.

— Беда, господин Уджа! Ох, беда, беда! — нервно запричитал он, боясь выпрямиться и продолжая кланяться.

Утомленный его нервозностью, рыжеволосый раздраженно вздохнул.

— Чего тебе?

— Понимаете ли… ох беда!.. Саки убили!

Уджа в изумлении посмотрел на работника. Дзи искоса с волнением поглядывал на господина, зная, что подчас нрав у хозяина бывает суров, и в такие моменты лучше ему под горячую руку не попадаться, коли не хочешь остаться без работы. Однако на этот раз прислужнику повезло: рыжеволосый лишь мрачно нахмурился и поднялся с кровати, небрежно завязывая пояс халата.

— Где?

— В ее покоях, господин.

— Кто это сделал? — вопросы Уджа были коротки и точны, словно выпущенные стрелы.

— Нам точно неведомо, — замявшись, ответил Дзи, стараясь не глядеть господину в лицо. — Бедный мальчишка, Энки, точно с цепи сорвался. Носился с окровавленным ножом, нес какую-то чушь несусветную, и всех перепугал. Вот только, господин, никаких кровавых разводов не было рядом с покоями Саки, точно кто-то колдовство какое сотворил да бедного Энки обрек, — Дзи помедлил и осторожно добавил: — Точно проделки заклинателя…

— Отведи меня в ее покои, — коротко распорядился Уджа, проигнорировав последние слова работника.

Дзи, раскланиваясь, подчинился приказу, и они тотчас направились на второй этаж. Проходя по коридору, Уджа ощущал на себе множество испуганных глаз куртизанов и куртизанок, осторожно выглядывавших из чуть приоткрытых раздвижных дверей. Словно стадо овечек и барашков смотрело на проходившего мимо волка. Уджа не надо было даже видеть труп, чтобы догадаться, что было у многих на уме: местный люд несильно величает заклинателей кисти, пускай и подчас пользуется их услугами. Виноваты ли этому легенды, где они часто предстают злодеями, или же реальные случаи, когда мастера использовали свои способности в корыстных целях?.. Пожалуй, и то и другое…

Как Дзи и говорил, ни в коридоре, ни рядом с покоями ни крови, ничего особо необычного не было. Помедлив, работник пробормотал еле слышимо какую-то коротенькую молитву и открыл раздвижную дверь, ведущую в покои Саки. Там-то внешнее лживое спокойствие убранства этажа рассеивалось, представляя глазам уродливую картинку исколотого тела, лежавшего на окровавленном матрасе в одном спальном халате. Глаза Саки были широко распахнуты, на губах лежала одна из множества черных прядей, и, приглядевшись, Уджа приметил, что в правой руке у нее что-то было. Помедлив, господин прошел в покои и задумчиво осмотрел труп, затем склонился над ее рукой, силой расцепил ледяную и твердую хватку, сломав покойной пальцы, и извлек из ладони маленькую резную фигурку богини Онмё.

«Богиня целительства? — нахмурившись, подумал Уджа. — Зачем она могла понадобиться ей?»

Затем хозяин борделя приблизился к телу и осмотрел его. Ножевые раны. Причем весьма грубые и рваные. Должно быть, убийца был неопытен. Глядя на убитую, Уджа, однако, не испытал каких-либо сильных и жгучих чувств. Да, ему было неприятно, что Саки нашла свою смерть… таким образом, вот только ничего с этим нельзя было поделать — все ныне живущие когда-нибудь умрут. Однако виновного стоило наказать… невзирая на то, что каждому уготован свой финал, это не значит, что в его заведении к подобным выходкам будут относиться с пониманием.

— Говоришь, повинен во всем этом Энки? — вложив фигурку обратно в руку покойной, закрыв ей глаза и поднявшись с пола, спросил Уджа.

Дзи аж встрепенулся.

— Ах… есть такое подозрение, господин! — его глазки нервно забегали. — Однако нам всем кажется, что его околдовал этот гадкий заклинатель! Вечно он тут ходил да вынюхивал всякое!

— Заклинатель? — мрачно и с нажимом спросил господин. От его сурового взгляда работник, казалось, от испугал сгорбился и сделался меньше ростом.

— Да, господин. Тот самый, кого Униром величают…

— И почему же ты думаешь, что он повинен в произошедшем?

Однако Дзи не смог пропищать ничего вразумительного, и Уджа, раздраженно вздохнув, подумал: «Кучка суеверных болванов». Сказать по правде, невзирая на получаемые доходы, его, мягко говоря, начинал тяготить бордель со всеми этими сплетнями и внутренними дрязгами. Не заведение, а муравейник какой-то, и последнее — вовсе не комплимент.

— Где Энки? — не желая более выслушивать жалкие попытки работника сильнее очернить Унира, спросил с недовольством Уджа.

Дзи тут же поспешил отвести его в одно из немногих подсобных помещений второго этажа, где они оставили связанного юношу. Однако, придя туда, хозяин и работник никого не обнаружили. Лицо Дзи давно уж не походило на свеклу, а сделалось белым, как мел.

— Г-г-господин, он точно должен быть здесь! — воскликнул в отчаянии упитанный мужчина, в мыслях, небось, представляя какие жестокие наказания его ожидают, если Энки и впрямь пропал.

— Но его здесь нет, — скрестив руки на груди, произнес Уджа. Тон его был спокойным, но от него разило зловещим холодом.

— Я… мы!.. мы найдем его, господин!

— У тебя есть час. И еще, Дзи, постояльцы не должны знать о том, что произошло — следи, чтобы никто не проболтался. И стражам правопорядка пока ничего не докладывать — я сам с этим разберусь. Саки остается в своих покоях, и никто не имеет права туда заходить. Ясно?

— Да… да, господин!

Сказать по правде, это было не первое убийство в борделе — однажды прилично выпивший и безнравственный клиент забил куртизанку насмерть. В тот раз Уджа просто сдал его властям, и они казнили наглеца, а хозяину заведения была выплачена компенсация. Такие случаи необычайно просты, если в дело не вмешиваются крупные аристократы — например, в случаях когда бедокуром оказывается сынишка главы какого-нибудь влиятельного клана. Эта же ситуация… неоднозначна. С одной стороны, хорошо, что ни у Энки, ни у Саки нет родни, а то те смело могли бы предъявить Уджа претензию, но, с другой… хмммм… Пожалуй, если во всем, действительно, виноват Энки, то дело можно решить самосудом, не доводя до магистрата. Там и так дел по горло — ничего страшного, если до их ушей не дойдет весть о судьбе одно-единственного жалкого человечка. А если будут лезть… что ж, это не та проблема, которую не решают деньги. Однако важным вопросом остается даже не кто это сделал, а зачем. Нужно будет переговорить с обоими заклинателями, остановившимися под крышей его борделя…

Отпустив перепуганного Дзи, Уджа спустился на первый этаж и хотел было поинтересоваться у работницы на стойке, куда подевалась Йой, и не пожаловали ли к нему какие-нибудь незваные гости, однако с этим пришлось повременить…

Как раз когда Уджа уж намеревался пройти к стойке, в заведение вошел Линж со своими двумя телохранителями-подхалимами. Судя по его довольному выражению лица и гаденькой улыбке, ничего хорошего визит бывшего товарища по мечу не мог принести. Похоже, боги решили еще сильнее испортить утро Уджа — сначала Унир, потом убийство Саки, теперь еще и это…

По пути на третий этаж Уджа распорядился первой подвернувшейся под руку работнице, чтобы им с Линжем приготовили чай. Девушка, встрепенувшись, безропотно подчинилась. Тогда же Линж остановил работницу и с улыбкой сказал ей проводить его телохранителей в гостевую комнату и хорошенько накормить их. Смелый поступок, учитывая, что тогда мужчина останется с хозяином заведения один-на-один. Впрочем, у Уджа не было никакого желания причинять Линжу вред, и тот прекрасно знал об этом. Телохранители удивились такому повороту событий, но встревать не стали — не положено.

Когда они поднимались вдвоем на третий этаж, Линж сказал:

— Нечего им слушать наши с тобой разговоры.

— Эти разговоры что, настолько ценны для тебя? — с легкой насмешкой спросил Уджа.

Линж на это усмехнулся.

— Куда более, чем ты можешь себе представить.

Хозяин борделя невесело хмыкнул. Вот уже много лет Линж для него подобен семье — словно брат, с которым возможно немало пререканий, однако вы все равно остаетесь верны друг другу.

Войдя в кабинет, они расположили на ковре близ камина. К счастью, работники успели привести в порядок помещение, и Линж ничего не заподозрил. Вальяжно расположившись на подушках, словно это не деловая встреча, а дружеская посиделка, мужчина бестактно спросил:

— Я слышал, ты тут шашни крутишь с одним заклинателем. Это правда? — задорный взгляд друга хищно въелся в лицо Уджа.

— Уже все кончено, — сухо ответил ему тот.

Линж недовольно надул губы.

— Вот ведь… неужто я опять опоздал?

— Можно и так сказать, — невесело усмехнулся хозяин заведения.

— Что такое, ты был с ним слишком груб? Или он не оправдал твоих ожиданий? — не унимался Линж, который подчас похож на девку, любящую посудачить.

— Скорее, я не оправдал его ожиданий.

Друг изумленно посмотрел на него, затем рассмеялся.

— Ну и ну! Что я слышу! Наверное, сегодня град с неба посыпется! — Линж еще некоторое время не мог успокоиться, и Уджа приходилось смиренно выжидать. Почувствовав удачный момент, хозяин серьезно спросил:

— Итак, что тебя привело?

Линж, перестав хихикать, задумчиво и нагловато улыбнулся и уселся, выпрямившись.

— Мои люди по приказу этого ублюдка Роули поймали одного очень интересного человека. Шпиона.

Уджа сразу догадался, о ком говорил Линж, но промолчал, а лицо его стало подобно идеальной маске, через которую не могло просочиться ничего лишнего.

— Шпиона?..

— Да, заклинателя. Черноволосый юнец, у него еще шрамы на лице есть, ну, как ожоги. Вроде, Инуром величать. По крайней мере, именно это он нам под пытками сказал.

«Вот вам и нанимай людей со стороны, — подумал Уджа. — Какими бы мастерами их ни называли…» — однако беспокоиться рыжеволосому было не о чем: он заранее предупредил родича Унира, что если тот попадется, то помощи ждать не следует. Сам виноват.

— Слышал что-то о нем… Да только на что ты намекаешь?

— Он пока не раскололся, кто его нанял, и что вынюхивал у Роули, но мне не составило труда сложить два и два, чтобы догадаться, кто мог подослать, — Линж хищно улыбнулся. — И чего это вдруг тебе могло от него понадобиться?

— А с чего это вдруг ты нынче работаешь с иностранцами? Сам ведь пару лет назад говорил мне, как они нечестны и высокомерны.

— Как будто знать наша иная, — пожал плечами Линж, — а платят иностранцы поболее этих зажравшихся кланов, которые подчас даже за рис не могут вовремя расплатиться.

«Значит, его нанял Роули», — мысленно заключил Уджа. Проклятье… похоже, Линж опередил его — а этот Дэвид Роули оказался мальчишкой не промах. Похоже, не зря отец послал его в этот раз вместо себя. Видимо, все оказалось не так просто, как изначально предполагал Уджа.

В тот момент в комнату вошла работница с подносом и оставила им чай. Линж улыбчиво поблагодарил ее и шлепнул по заду, когда девушка уходила. Та вздрогнула, но промолчала и поспешно удалилась. Уджа неодобрительно посмотрел на друга, но тот только усмехнулся, пожал плечами и пригубил чашку-пиалу.

— Ну… что мне делать с твоим шпионом? — отпив немного, спросил он у друга, с которым они то и дело устраивают показные сцены соперничества. Однако… отрицать, что между ними таковой вообще на деле не существует — глупо. Вот только воспринимается это, скорее, не как вражда, а игра. На манер западных шахмат.

— Понятия не имею, о чем ты, — расплывчато сказал Уджа, однако Линж хорошо знал того, чтобы вычленить в сказанном зерно истины. «Делай с ним, что хочешь» — вот, какой на самом деле был ответ. Друг довольно усмехнулся. — Не переживай, я тебя не выдам. Можешь еще кого-нибудь послать, если хочешь. Пытать-то их подчас одно удовольствие.

Уджа на это ничего не ответил, и Линж, помедлив, озвучил то, что давно вертелось у него на языке:

— Если хочешь, могу ввести тебя в долю. Роули этот собирается не только заводы тут отгрохать, но и крутить некоторые аферы. Если хочешь, можем договориться и наживиться вдвоем, но!.. я тебя знаю: никакого перетягивания одеяла — все делим честно.

— Ты? Да еще и честно? — ядовито усмехнулся Уджа.

Однако Линж на такое замечание не обиделся, а только лукаво улыбнулся.

— Ага, можешь поверить? Наверное, старею.

Уджа задумался. Ему и ранее приходилось участвовать в финансовых аферах: какие-то из них увенчивались успехом, другие — провалом. Однако в случае с иностранцами что-либо сложно было загадывать по причине их непостоянности: если земляков и людей из соседних земель проще отследить и, в случае неудачи, отомстить или проучить, то с западными людьми все обстоит иначе и сложнее. Могут запросто улизнуть, и ты никогда их не найдешь — шпионов на Западе иметь проблематично и затратно. Осложнялось все еще тем, что претендентом на кусок доли выступал Линж — человек далеко не глупый, хотя и любящий прикинуться дурачком. Не то чтобы Уджа не доверял ему, как другу, но… дружба дружбой, а бизнес — это бизнес. Вряд ли он предаст его, однако сжульничать по части денег и привилегий может. Так что соглашаться и вникать в аферу — большой риск… Вот только… по сути-то любое подобное предприятие — риск.

Пока Уджа сидел и размышлял над предложением Линжа, тот, выпив половину предложенной чашки-пиалы, мечтательно улыбнулся.

— У этого Роули, кстати, сестра младшая есть. Я слышал, красавица еще та. Нежная, как цветок. Робкая и милая. Вот только у братца к ней какая-то привязанность нездоровая — опекает ее так, словно та жутко хворая, — друг хихикнул. — Впрочем, знаешь ли, если она и вправду красива так, как говорят, то если б был ее братцем, сам был бы рад залезть в постель к такой сестричке, — и после этого рассмеялся.

Уджа, пропустив мимо ушей глупую шутку, заинтересованно вскинул бровь:

— Сестра?..

Однако в тот момент в кабинет без спроса ворвалась Йой, которая только вернулась и понятия не имела, что у господина проходит внеплановая встреча.

— Господин Уджа!.. — воскликнула она, но стушевалась на половине сказанного и ойкнула. — У вас гость… — растерянно пробормотала она.

Рыжеволосый недовольно посмотрел на нее, а Линж сначала удивился, но потом радостно заулыбался.

— Да это же Йой! Давненько я тебя не видел!

— Здравствуйте, господин Линж, — неуверенно произнесла девушка и прошла к ним. Суровый взгляд Уджа не сходил с нее, заставляя сильнее нервничать. Естественно, он был недоволен: мало того, что она куда-то запропастилась, хотя всегда должна быть на расстоянии доступности, так еще и вломилась сюда во время встречи и не спешит уходить.

— А ты еще подросла! — дружелюбно воскликнул Линж, с интересом и, пожалуй, слишком плотоядно разглядывая прислужницу. — Эх, повезло же тебе, Уджа. Такая красавица и в личной свите! Ух, небось, еще немного подрастет и будет не женщина, а писаная красавица! Слюнки аж так и текут!

Йой натянуто улыбнулась ему. Конечно, такие настораживающие речи Линж и раньше нес, но что-то в последнее время прислужница изрядно от них отвыкла, и ей сделалось совсем неловко.

Уджа раздраженно вздохнул.

— Линж, прекрати. Йой какой была, такой и осталась, — затем, помедлив, спросил у девушки мрачно: — Что-то неотлагательно требует моего пристального внимания?

Прислужница сильнее напряглась и растерялась.

— Н-ну…

Однако договорить девушка не успела, вдруг здание ощутимо содрогнулось, и Линж от неожиданности уронил чашку-пиалу, и чай пролился на ковер. Может, в иной ситуации Уджа разозлился бы подобной, пускай и не специальной, выходке друга, однако на этот раз его внимание полностью переключилось на странные земные толчки. Конечно, столицу и раньше трясло, однако никогда на памяти не бывало, чтобы на ровном месте да сразу же так сильно!

На улице послышались крики и возгласы людей.

— Что это, Иаду подери, было?! — воскликнул Линж.

Уджа, не медля, поднялся с пола и прошел к одному-единственному окну в кабинете. Оттуда открывался вид на улицу, куда выходил бордель, а также с высоты третьего этажа хорошо виднелся район. Увиденное поразило господина — отнюдь, не то, что некоторые хрупкие здания рухнули, и где-то начинал разгораться мелкий пожар, а то, что в сторону центральных районов столицы летело существо, которое Уджа последний раз видел во время войны, более пяти лет назад. Это был Великий дракон земли.

Похоже, финансовым махинациям и дочери Рональда Роули придется подождать…