Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

Книжка 115 Февраль — октябрь 1996 г.

Утром прилетел дятел Яша, обрадовался сыру и так застучал носом по кормушке, что я спросонья крикнул: «Войдите!» Не просыпаясь, всё понял и сам во сне рассмеялся моему крику.

С печалью наблюдаю, как буквально месяц за месяцем всё дальше ухожу я к своим головановским предкам, как узнаю себя в неопрятности, житейской нетребовательности деда Николая, в потаённом стремлении бабки Полины к одиночеству, тщательно маскируемом разговорами о том, как-де ей плохо и как она обо всех соскучилась… А одному на самом деле мне совсем не плохо. И, может быть, ни о ком я так уж не соскучился. Разве что на Масю[213] хочется поглядеть хотя бы из окна…

Для космического полёта трёх человек в течение года необходимо: пищи — 1,5 тонны, воды — 5,9 тонн, кислорода — 3,3 тонны.

Я начал работать над рубрикой «Автограф», чтобы ещё раз повидать добрых знакомых и друзей моей молодости, да и зрелости тоже, которых я давно не видел. В этом списке (кроме Волкогонова и Кио) — люди, знакомые мне не менее 15–20 лет. Повидать и как бы попрощаться с ними. По счастью, они этого не поняли.

В 1995–1997 годах в «КП» под этой рубрикой были опубликованы мои беседы с писателями и поэтами Б. А. Ахмадулиной, Т. А. Бек, Б. Ш. Окуджавой, В. Войновичем, Ю. В. Давыдовым, Ю. Ф. Корякиным, М. М. Рощиным, И. Л. Волгиным, Э. С. Радзинским, А. М. Городницким, актёрами И. В. Квашой, С. Ю. Юрским, Л. К. Дуровым, М. М. Козаковым, В. И. Лановым, с министром культуры Е. Ю. Сидоровым, учёными Р. В. Петровым, В. И. Гольданским, Е. Т. Гайдаром и П. Д. Грушиным, художником Б. И. Жутовским и др.

Сыро, туманно. Для борьбы с гололёдом улицы засыпали какой-то специальной солью якобы не разъедающей металл автомобилей. Но соль эта, как выяснилось, испаряясь с мостовых, оседает на проводах, и провода рвутся под её тяжестью. И вот уже не горят фонари, троллейбусы стоят, прижав уши, вереницы мёртвых трамваев. Жижа под ногами, и тысячи ног усталых, злых людей, которые бредут по этой жиже с работы. Возникало устойчивое ощущение города, настигнутого чумой. Я просто задыхался в нём и вырвался наконец в своё родное Переделкино с таким чувством, будто я от чего-то спасся.

К теме «Чувства растений». Несовместимы друг с другом:

Капуста — с фасолью, помидорами и кабачками.

Салат — с шпинатом и патиссонами.

Свёкла — с горчицей.

Морковь — с анисом, фенхелем.

Картофель — с огурцами, помидорами и тыквой.

Редис — с горчицей и стахисом.

Горох — с хмелем, луком и петрушкой.

Укроп — с шалфеем.

«Солнце посылает свои лучи одинаково во все части бесконечного, небесная роса изливается равномерно на все жаждущие растения. Всё, что хорошо и нисходит к нам свыше, предназначается для всех и не знает пристрастий».

Фридрих Шиллер

С Юрием Федоровичем Карякиным.

В начале февраля Ельцин собрал Президентский совет, на котором Карякин ухитрился устроить скандал. Взорвался Карякин, когда Ельцин сказал, что выиграет борьбу за президентское кресло уже в первом туре.

— Борис Николаевич, — сказал Юра, — история учит нас, что крушения всех властителей происходили из-за их неинформированности. Все они вас неверно информируют, — и Юра повёл рукой в сторону Илюхина, у которого сразу засверкали глаза. — При этом они не понимают, что делают плохо не только вам, но и себе. Если в результате неинформированности вы проиграете, то и их похоронят вместе с вами. И Президентский совет надо заменить. Какой же это Президентский совет, если тут сидят люди, от вас зависящие?!..

Пьяным Карякин на Президентский совет всё-таки не пошёл бы. Но, с другой стороны, и трезвым я его никогда не видел. Однако дело не в этом. Поднялся страшный шум. Ярошевская визжала:

— Это плевок в лицо Президентского совета!! Я чувствую себя совершенно независимой!

— Я, Борис Николаевич, за своё кресло не держусь, — начал было продолжать Юра, но президент перебил его:

— А я что, держусь за своё кресло?!

— А вам надо держаться! Вы же говорили, что вместе с Черномырдиным хотите за два года завершить перестройку. Вот и скажите народу перед выборами: я за два года завершу перестройку и ещё за два года подберу достойную кандидатуру на пост Президента. Вы же поймите: у нас золотой народ, только надо ему правду говорить. Он всё поймёт и всё простит. Если скажете: надо ещё на две дырочки пояс подтянуть, все подтянут…

Шум нарастал. Большинство Юру осуждало, хотя мне совершенно непонятно, за что его можно было осуждать. После конца заседания все его обходили, как прокажённого. Подошли только двое: Юрий Рыжов, академик, посол во Франции и Даниил Гранин, писатель из Питера.

— Ничего, бодрись, — сказали они. — Хорошо, если он разозлится на тебя. В таком случае, есть надежда, что он хоть что-то запомнит…

Юра рассказывал, что через несколько дней после этого ему предложили ехать послом в Ватикан. По-моему, врёт… Нельзя ему в Ватикан. Даже если он будет пить ночью под одеялом, свои же, посольские, настучат. Уж больно место сладкое: посол в Ватикане!

2.3.96

Зачем я прожил этот, такой невероятно длинный день? Только для того, чтобы написать ещё пять страниц о том, о чём я думаю?..

Да! Именно для этого!

Мне представляется, что из многих отработанных моющих средств без большого труда можно выделить поглощённую ими грязь и снова запускать их в дело. Просто химики об этом не задумывались, а ведь все эти моющие средства сильно отравляют природу.

Замечательный фильм Вуди Аллена «Манхэттен».

Понял вдруг, что я никогда не был зрелым. Я был молодым, а теперь вдруг сразу стал старым.

Посмотрел блестящий спектакль, который сделали Сергей[214] с Наташей[215]по пьесе Ионеско «Стулья». Теперь я понимаю: да, Ионеско действительно авангард. А у нас авангард Сокуров. Сокуров — это не авангард. Все режиссерские приёмы Сокурова в принципе укладываются в рамки традиций. Авангард ему внутренне не нужен, он не нуждается в его услугах.

Вечер Лёни Завальнюка в Музее Цветаевой. Маленькую группку, в которой я был (Лиля Толмачёва, Савва Кулиш и другие, как и я, никогда в этом музее не бывавшие), водила по дому неистовая экскурсоводка, в жаркой, пулемётной речи которой был, однако, огонь холодный, бенгальский. Половину того, о чём она говорила, я не понял.

Лёня читал стихи. Хороших стихотворений у него мало, а хороших строк много. Я люблю Лёню за то, что он всегда чурался всяких тусовок, жил и работал очень независимо в ущерб славе, к которой, в отличие от большинства, никогда не стремился, наверное, просто не думал об этом.

20.3.96

Вот бы стать таким знаменитым, чтобы никто не мог достать твоего домашнего телефона! Знаю людей, которые упиваются перспективой подобного обстоятельства.

Одна из верных примет старости — мелкое враньё. Ну, например, выступая на собрании в «КП», я сказал:

— Академик Борис Борисович Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа, показывал мне в своих закромах средневековые немецкие висячие замки, в которых мастера украшали стенки невидимые, недоступные, находящиеся внутри замков, настолько они любили красоту и т. д. и т. п.

Но ведь я никогда не был в «закромах» Эрмитажа! Борис Борисович ничего мне не показывал, замков этих я не видел! Он только с восхищением рассказывал мне об этих замках, что-то, помню, рисовал… Надо за собой следить, а то и моргнуть не успеешь, глядь, а ты уже в маразме!

С начала марта установилась замечательная весна: холодная, сухая и солнечная. В ночь на 28-е завыл ветер, стало очень холодно, а на утро повалил снег, сразу засыпал всю весну. Природа и свет, как у Брейгеля.

Полдень. Солнце. Весна. Кончил пьесу.

2.4.96

Читал пьесу Штейнбергу и Рощину. Разгромили в пух и прах. Наверное, они правы.

7.4.96

В пределах Солнечной системы нас ожидает гораздо меньше таинственного и необъяснимого, чем мы сегодня воображаем.

Стыдно, но я совсем не знаю ни Нового, ни Ветхого Завета. Бог в них один и тот же, ведь так? Но в Ветхом Завете Бог создал весь мир, а затем Адама. Значит, Адам — сын Божий. Но коли он его уже создал, почему в Новом Завете появляется сын Божий Иисус Христос? Но почему он не мог создать его так же, как Адама, не прибегая к помощи девы Марии? Бог же вообще ни в чьей помощи, как я понимаю, никогда не нуждался. Почему он избирает совершенно другую технологию изготовления человекоподобных существ? Или требовалось, чтобы Иисус, рождённый от женщины, был именно человеком? Но ведь и Адам тоже человек, иначе он не может быть родоначальником рода человеческого.

Меня всегда восхищал капитан Кусто! Какая воля, напор и благородство помыслов одновременно. Наверное, именно он принёс человечеству наибольшую пользу в XX веке. Ну не Калашников же!

Притом, что по слухам, дикий скряга и диктатор.

Под окнами снег исчез 20 апреля.

Жак-Ив Кусто.

Самое ценное, что есть в моей голове — искусственные зубы.

Первый комар 1996 года прилетел ко мне в ночь с 22 на 23 апреля. Наверно, хотел поздравить меня с днём рождения Ленина, но не успел рта раскрыть, как я его прихлопнул. А утром прилетел первый шмель.

Я превратился в филина, который летает по переделкинскому дому в совершенной темноте и ухитряется ни на что не натыкаться. А может быть я — летучая мышь? Но скорее всего я — Фирс…

У Войновича. Разговор о Солженицыне. Оба думаем одинаково. Замечательно, что учителя Володи — Гоголь и Чехов. Это на много веков вперёд для всех нас учителя.

24.4.96

Виктюк, кажется, нарушил допустимое в театре. Это принимается сейчас «на ура» не потому, что талантливо (Виктюк очень талантлив!), а потому, что позволил себе нарушить. Но театр-то здесь причём?

Нет дня, чтобы я не вспоминал свою дочку раз десять. То я хочу ей что-нибудь рассказать, то сводить куда-то, то с кем-то познакомить, что-то показать, прочитать. Женя[216] ей много дала хорошего, язык дала, а у меня её отняла! Жду не дождусь увидеть мою девочку, расцеловать, прижать… Как она меня встретит? Думаю об этом в смятении. Я её боюсь.

Можно подумать, что у меня гипертрофированное представление о собственной личности, необнаруженная мания величия. Когда я собираю, подшиваю разные бумажки, все думают, что я забочусь о «нетленке». А я работаю для моих брошенных детей. Я хочу, чтобы они что-то обо мне узнали.

Человек в метро что-то роняет из кармана, нагибается и громко пукает. Народу мало, всеобщий конфуз. Он подымается, улыбается так жалостливо, так доверчиво, и говорит: «Нервы ни к чёрту…» Прелесть!

Первый урок работы на компьютере 10 мая 1996 г.

Сегодня Женя с Лёлей вернулись из Америки. Огромный багаж едва разместился на трёх машинах. Всё отвезли на Лесную. Очень просил Женю отдать мне Лёльку в Переделкино. И дочка хотела! Женя упёрлась, ни в какую! «Ребёнку надо выспаться!» Вернулся на дачу, и так горько стало, что заплакал. Занавесочки новые развесил, скатёрки постелил, обед сделал праздничный, ну не идиот ли? Где-то около восьми вечера звоню на Лесную Лёльке:

— Ты что делаешь?

— Вещи разбираю…

— Спать пора… Позови маму…

— А мама уже спит…

31.5.96

…Эх, про меня бы кино снять! Чёрно-белое…

У Виталия Гольданского. Он считает, что отток мозгов за рубеж объясняется такими причинами. На первом месте — сама возможность работать, самовыразиться, получить недоступную в России аппаратуру. Второе — полная доступность необходимой литературы. Потом уже забота о детях и, наконец, престижные вопросы. Говорит грустно: «Я уже много лет не летал первым классом… За депутатский зал надо платить 80 долларов…»

Как-то мне понадобилось проверить слова Чехова о непременно стреляющем висящем ружье. Не помню: то ли в «Чайке», то ли в «Дяде Ване». Подключил к поиску Зяму Паперного. Он хоть и писал докторскую по Чехову, тоже не помнил, но довольно быстро нашёл. Оказывается, Чехов писал это в письме к А. С. Лазареву-Грузинскому 1 ноября 1889 года. Точно эта фраза звучит так: «Нельзя ставить на сцене заряженное ружьё, если никто не имеет в виду выстрелить из него». Мы так опошлились и опустились за сто лет, что сегодня Чехов, наверное, написал бы: «Нельзя ставить на сцене полную бутылку водки, если никто не имеет в виду выпить её».

Когда я вырезаю из большой газеты какую-нибудь свою маленькую заметку, то, наверное, похож на охотника, который вырезает печень убитого им лося и бросает в лесу всю тушу.

Лёлька хватает из вазы первый попавшийся персик, а Катя[217] долго выбирает.

Если, провожая меня в последний путь, люди спросят: почему же нас так мало собралось, ответить нужно: наверное, он был не талантливее нас… А если спросят: почему же многие плакали так искренне, ответить нужно: потому, что он был более талантлив, чем мы…

Герцен — плохой писатель, но замечательный бытописатель. И очень умный человек.

Если лишить людей инстинкта продолжения рода, то человечество зачахнет очень быстро, а Земля вернёт себе былой покой, чистоту и прелесть.

Красавица-осень моя переделкинская, обманутая сентябрьским теплом, запоздала в этом году на несколько дней. Как я писал уже, она всегда приходит 15–17 сентября, а нынче золотое это буйство началось 25-го. И опять не знаешь, глядя на эти клёны, то ли плакать, то ли смеяться, то ли молиться? Считанные дни фантастической красоты. Потом налетит ветер и всё исчезнет…

9 октября мы с Лёлей впервые ходили в Большой зал консерватории на вечерний концерт. Давали 1-й фортепьянный концерт Чайковского и 2-ю симфонию Рахманинова. Перед концертом, едва я начал объяснять Лёле, кто такой Чайковский, как она воскликнула:

— Папа! Да я же знаю! Мы же в его музей ходили! Так значит, он ещё и музыку писал?!

Я объяснил коренные отличия Корнея Ивановича от Петра Ильича. Музыку Лёлька слушала замечательно. Я ей сказал перед началом:

— Каждый человек и слышит, и видит музыку по-своему. Запомни главное: композитор рассказывает тебе о себе и о тебе тоже, объясняет, какая ты…

Иногда мы перешёптывались.

— Видишь, — шептала мне Лёлька, — видишь, девушка сидит, читает книгу, а в уголке мышь ползёт…

Я рассчитывал, что после первого отделения мы уедем домой, думал, что она устанет, но Лёля упросила меня в антракте остаться на второе отделение. Потом призналась, что Рахманинов понравился ей меньше. Я видел, что она устала.