Злой лжец

Глава 31

Доминик

Когда я вхожу, Кэндис просматривает коробку в спальне.

Кори сказал мне, что у нее сейчас плохое настроение, и она, похоже, обрадовалась, увидев меня.

Раздраженное выражение, которое появляется на ее красивом лице, когда я вхожу, — это не то, чего я ожидал, но поскольку она выглядит очень сексуально, когда злится на меня, я сосредотачиваюсь на этом.

— Доминик, ты не можешь просто держать меня в этом доме, — жалуется она. — Кори сказал, что ты не давал разрешения на мой выход сегодня. Я не осознавала, что меня держат в плену. Что ты хочешь, чтобы я делала весь день, ела и отдыхала?

Я воспринимаю то, что она говорит, но не совсем это понимаю. Думаю, я, должно быть, так далеко зашел с этой женщиной, что я благодарен, что спорю с ней.

Я подхожу к ней и заталкиваю все в глубины своего сознания. Это может подождать. Все это может подождать. Этот чертов список и это чертово прошлое. К черту Жака Бельмона и всех, кто издевается над нами. Я два года не мог видеться со своей девушкой, а мое обещание призраку помешало мне быть с ней.

Прежде чем она успевает сказать хоть слово, я целую ее губы, лишая ее дара речи.

Она целует меня в ответ, и мне чертовски нравится, когда она тает на мне, это знак того, что она хочет, чтобы я ее взял.

Но прежде чем я это сделаю, мне нужно прояснить одну вещь, поэтому я отстраняюсь.

— Мы забудем все на остаток дня. Все, черт возьми, — сообщаю я ей.

— Мы?

— Чёрт, да. — Я ловлю взгляд на её красивом лице, и она выглядит застигнутой врасплох. — Я хочу тебя, я хочу взять тебя в свои темные фантазии. Пришло время изучить эти условия и увидеть, что на самом деле означает — ничто не запрещено.

Я не упускаю из виду проблеск тревоги, мелькающий в ее глазах, когда солнце отражает светлые коричневые пятна.

За эти годы я позволил ей увидеть части меня, но мы никогда не были такими. Так что она не знает эту сторону меня. Она не знает, насколько темными могут быть мои фантазии, или все те грязные вещи, которые я всегда хотел сделать с ее телом.

Я провожу рукой по ее шее, по возвышенностям ее груди и вниз к краю ее футболки, за который я тяну.

Сегодня я сниму с нее одежду.

— Что ты собираешься со мной сделать? — спрашивает она.

— Тебе придется подождать и посмотреть. Пришло время играть, Ангел. Ты готова?

Желание сменяет опасение, которое было в ее глазах и распространяется по ее лицу.

— Да, — отвечает она, и я одариваю ее покорной улыбкой.

Блядь. Мой член твердеет от ее готовности подчиниться.

— Руки вверх.

Она поднимает руки, и я снимаю с нее футболку, оставляя ее в бюстгальтере и шелковых шортах.

Один щелчок маленькой застежки спереди ее бюстгальтера дает мне возможность увидеть ее грудь, идеальную и круглую, с набухшими сосками. Спелую от возбуждения и идеально умоляющую, чтобы ее сосали.

Я снимаю шорты, затем ее трусики и смотрю на нее, представляя ее обнаженный образ в своем сознании. Одержимость наполняет меня, сырая и нераскаянная, подпитываемая этой жаждой обладать ею и брать все, что она может дать. Это результат того, что я подавлял годами, и я признаю, что видел ее лицо каждый раз, когда трахал женщину, которая не была ею.

Я обхожу ее, и у нее мурашки по коже. Она нервничает, и я не знаю, почему после вчерашнего вечера.

Когда я снова касаюсь ее лица, я направляю ее взгляд так, чтобы он встретился с моим.

— Прекрасная Кэндис Риччи, я клянусь, что самое сексуальное в тебе то, что ты понятия не имеешь, насколько ты красива и сексуальна.

Мои слова ее шокируют. Конечно, шокируют.

— Я?

— Да.

— Если только ты так думаешь, — ее голос подобен шепоту.

Когда я смотрю на нее, я вспоминаю, как мы росли, и все те разы, когда я хотел пригласить ее на свидание. Сначала я думал, что она для меня под запретом, потому что она была как член семьи. Потом ее отец запретил мне.

Интересно, что бы она подумала, если бы узнала. Была бы она шокирована тем, что я наблюдал за ней с двенадцати лет и знал каждый момент, когда она наблюдала за мной?

Неудивительно, что ее отец, блядь, взбесился. Он тоже меня увидел, и не было бы никаких сомнений, о чем я думаю.

До тех дней еще несколько десятилетий, и теперь она полностью в моем распоряжении, поэтому я планирую воспользоваться этим в полной мере.

— Я так думаю, — отвечаю я.

Блядь. Я теряю рассудок, когда она касается моего подбородка и проводит по краю моей челюсти.

Когда мы движемся друг к другу для нового поцелуя, я беру ее на руки и ставлю в центр кровати, пока снимаю одежду.

Мне нравится, как она смотрит на мой член. Как будто она снова хочет его в свой маленький ротик. Я планирую скормить его ей позже.

Прямо сейчас я хочу сосать ее грудь и вылизывать ее киску.

Она видит, как я смотрю на ее грудь, и знает, чего я хочу, поэтому, как хорошая девочка, она откидывается на стопку подушек.

Сначала я перехожу к ее правой груди, начинаю сосать розовые кончики и теряюсь в восхитительных звуках, которые вырываются из ее губ.

Вот тут-то и начинается мое наслаждение, и я не перестаю брать и пробовать, пока она не достигает яростного оргазма.

Теперь, когда она кончила, я могу пить ее соки. Я спускаюсь к ее киске и беру все, облизывая и вылизывая ее дочиста. Она проводит руками по моим волосам, прижимая мою голову к своему гладкому холмику, побуждая меня взять еще, что я и делаю. Вскоре она снова становится мокрой, что идеально, потому что я хочу, чтобы она стояла на четвереньках.

Я ставлю ее именно так, и ее волосы падают вперед на ее лицо, как миллион золотых прядей. Проведя рукой по изгибу ее спины, я заставляю ее принять нужную мне позу, так что она выталкивает свою пышную задницу ко мне. Я широко раздвигаю ее ноги и смотрю, какая она идеальная.

Я хочу владеть ее милой маленькой киской. Свободной рукой я сосредотачиваюсь на ее пульсирующем клиторе и сначала провожу по холмику, прежде чем зарыться лицом между ее бедер и начать сосать его. С ее губ срывается приглушенный крик удовольствия, и ее тело напрягается.

Я продолжаю сосать, пока она не становится влажной и готовой ко мне, затем выпрямляюсь и двигаюсь к ее уху, чтобы покусать мочку. — Твоя киска принадлежит мне. Твое тело мое, и я хочу тебя больше, чем просто контракт.

Она отвечает стоном, когда я провожу по ее половым губам. Я не даю ей оправиться от моих прикосновений, я хочу, чтобы она почувствовала это удовольствие всем своим телом, пока я владею ей.

Взяв свой член, я врываюсь в ее тесный вход, дюйм внутрь, затем наружу, и снова врезаюсь в нее, заставляя ее стенки принять мой член. Удар сотрясает ее тело, и ее здоровенные груди подпрыгивают сильнее перед ней, когда я начинаю беспощадно вбиваться в нее.

Я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Я планирую дать ей больше. Я увеличиваю темп своих толчков, заставляя ее тело поддаваться мне. Ее спина выгибается в ответ, чтобы принять меня. Хорошая девочка. Она принимает то, что я ей даю, независимо от того, как сильно я ее трахаю.

Секундой позже комната наполняется эротическими сексуальными звуками, когда наши тела сталкиваются. Ее длинные элегантные пальцы хватаются за простыни, когда я владею ею, и ее глаза закрываются, когда экстаз забирает ее. Я тоже это чувствую. Это как дикий огонь, угрожающий поглотить все на своем пути.

Мои пальцы проникают в ее гладкую кожу, и я проникаю в нее, удовлетворяя ее потребность во мне, а мою — в ней.

Ее скользкий проход сжимает мой член, сигнализируя о приближении очередного оргазма. Пульс ее стенок сжимает мои яйца, но я борюсь со своей потребностью в освобождении и возвращаю себе контроль, когда вид ее тугой задницы заставляет мой рот наполняться слюной.

Ее идеальная задница трясется от толчков, которые я наношу ее киске, и я не могу устоять перед желанием трахнуть ее.

Когда я вставляю палец в маленький бутон розы, ее глаза расширяются, и все ее тело напрягается. Она оглядывается на меня, и мне на самом деле становится ее жаль, потому что она ангел, хорошая девочка, которая никогда не могла представить, что ее возьмут таким образом. А я чертов дьявол. Я был одержим ее задницей с тех пор, как себя помню.

— Ангел, позволь мне взять тебя сюда, — стону я.

— Да, — хнычет она.

Вытащив, я собираю ее соки и размазываю их по ее тугому бутону. Она прикусывает нижнюю губу, когда я проникаю глубже, а затем покрываю ими и свой член, потому что я хочу, чтобы она насладилась этим.

Когда я вставляю свой член в ее отверстие, дрожь каскадом прокатывается по ее телу, а боль заполняет ее лицо. Я стону, толкаясь глубже. Она такая узкая.

— Все в порядке, детка, я обещаю, что ты почувствуешь себя хорошо, очень скоро. Очень, очень, скоро.

— Доминик, — кривится она. Волны экстаза заставляют ее тело содрогаться, а ее кожа нагревается от моего прикосновения, словно кто-то разжег огонь под шелковистыми слоями.

Сочетание боли и удовольствия тоже сводит меня с ума, но черт возьми, да, это жизнь. Она мечется, и самый очаровательный звук вырывается из ее горла, когда я начинаю двигаться внутри нее. Удовольствие пульсирует по ее телу. Затем я действительно вдавливаюсь и трахаю ее задницу.

Я двигаюсь внутри нее, пока удовольствие не охватывает меня, и я теряю контроль. Мы оба кричим от дикого потока первобытного желания, которое захватывает нас, и я с грохотом кончаю ей в задницу, чувствуя себя опустошенным.

Ее колени подгибаются, и она падает на кровать, отстраняясь от моего члена.

Вид ее, вымотанной от дикого секса со мной, снова возбуждает меня. В комнате пахнет сексом, страстью и потребностью. Мы оба нуждаемся друг в друге, и эта потребность бесконечна.

— Ты сводишь меня с ума, Доминик Д'Агостино. — Она слабо улыбается мне.

— Больше, — говорю я, повторяя слово, которое я говорил все это время.

— Еще. — Она слабо кивает. — Что ты теперь со мной сделаешь?

К настоящему моменту она уже должна была понять, что на этот вопрос она получит ответ, который ее шокирует.

Я не спускаю с нее глаз, встаю с кровати и открываю ящик на тумбочке. Мрачная улыбка расплывается на моем лице, когда я вижу маленький черный мешочек, лежащий сзади.

Содержимое внутри звенит. Когда я вытаскиваю набор цепей, она с трудом сглатывает, и ее губы раздвигаются от шока.

— Нет ничего недосягаемого, помнишь? — Я одариваю ее дьявольской улыбкой.

— Я помню.

— Готова к дальнейшей игре?

— Да.

— Тогда красный — твое стоп-слово.