Камеристка

Глава тридцать вторая

И графа Калиостро тоже оправдали. Когда графа выпустили из Бастилии, его приверженцы пронесли его в триумфальном шествии по улицам и десятки тысяч людей следовали за ними.

Правительство опасалось волнений и потребовало от мага покинуть город и страну в течение восьми дней. Много позже я узнала, что Калиостро был арестован в 1789 году в Риме и помещен до конца своей жизни в темницу замка Сан-Лео[31] под Монтефельтро в Италии.

Одним прохладным утром в пять часов не менее четырнадцати помощников палача были заняты тем, чтобы доставить мадам де ла Мотт-Валуа из ее камеры к лестнице дворца правосудия.

Графиня бушевала. Она визжала и бесновалась, поносила Бога, короля и его супругу, проклинала кардинала де Рогана, парламент и судей. Кучер мадам Франсины, который в этот день рано выезжал из городского дворца графини в направлении Версаля, возбужденно рассказал нам об этом.

Женщина пинала мужчин, била по лицу и плевалась, даже пыталась их укусить. Юноши были крепкие, но справиться с ней не могли — такая сила взялась вдруг у хрупкой женщины.

Когда палач хотел поставить ей клеймо, она сопротивлялась, как фурия. Хотя ее держали четверо мужчин, ей каким-то образом удалось пошевелиться, и раскаленное железо внезапно оказалось на ее левой груди. Обезумев от боли, она набросилась на палача и впилась зубами в его руку. Но потом женщина упала в благословенный обморок.

Ее, лежавшую без сознания, в повозке отвезли в Сальпетриер, где ей придется провести остаток дней в сером льняном балахоне и тяжелых деревянных башмаках на воде и хлебе. Тяжелейший удар для отпрыска королевского дома Валуа.

— Должна признать, ничего удивительного, если вспомнить ее родительский дом, — сказала мадам Кампан.

Когда подробности исполнения ее приговора стали известны, люди обратили свои симпатии на «бедную жертву». Ее стали чаще называть несчастной. Герцог Орлеанский даже организовал сбор средств для достойной сожаления, а дворяне посылали ей в тюрьму подарки.

Вскоре графиня таинственным образом сбежала из тюрьмы в Англию. Все думали, что королева спасла свою подругу в благодарность за молчание на суде об участии Марии-Антуанетты в «афере с колье».

— Мне жаль, — высокомерно заявила маркиза де Рамбулье, — но всякий, у кого есть хоть немного ума, не может считать по-другому.

Это прозвучало разумно, если не знать, что маркиза долгие годы была подругой королевы, которая ей, конечно только по секрету, вредила, как только могла.

Мадам Франсина громко воскликнула:

— Эту льстивую интриганку нужно было гнать от двора. Но она умеет подлизываться.

Едва оказавшись в Лондоне, Валуа смогла распространять самые абсурдные слухи о супруге французского кроля. В Англии не было цензуры, и злобные сплетни немедленно попадали во Францию.

Процесс был всего лишь фарсом. Конечно, королева заказала сказочно дорогое украшение и получила его от кардинала. Рассвирепевшая графиня даже намекала на то, что у Марии-Антуанетты уже была связь с кардиналом, когда она еще была эрцгерцогиней, а он посланником в Вене.

— Каждый может прочитать, что королева в то время, когда Роган был посланником при дворе Марии-Терезии, уже давно жила как дофина в Версале, — энергично возражала мадам дю Плесси, и несколько доброжелателей соглашались с ней.

— Вот список всех лиц, с которыми у королевы, как считают, были интимные отношения. — Я показала моей госпоже газету из Англии. Там были приведены ни много ни мало тридцать четыре имени — мужских и женских.

Через год после несчастного процесса Марию-Антуанетту считали во всей Франции и частично также в Англии испорченной Femme fatale.[32]

Это было далекой зарницей перед сильной грозой. Отношение резко изменилось — ведь имя королевы было попрано. Никто за нее не заступился — даже король.