658 зенитно-ракетный полк особого назначения

Глава 11. Принятие системы С-25 на вооружение

Арест Л. П. Берия 26 июня 1953 г. вызвал много изменений. Первое (атомное) и Третье главные управления при Совете Министров СССР, ранее подчинявшиеся Берия, были объединены во вновь образованное Министерство среднего машиностроения, в составе которого бывшее ТГУ получило новое название – Главспецмаш.[182]

Cущественные кадровые изменения произошли в подчиненном Главспецмашу КБ-1. Прежде всего были упразднены две должности главных конструкторов КБ-1, которые занимали основатели этой организации – Павел Николаевич Куксенко и Сергей Лаврентьевич Берия. Серго после непродолжительного содержания под арестом был отправлен на жительство и на работу в Свердловск под новой фамилией и даже с измененным отчеством. Павла Николаевича Куксенко – одного из старейшин отечественной радиотехники, теперь объявили «ставленником» Берия, но не арестовали, а только допросили в Прокуратуре СССР. В расстройстве чувств он забыл, что приехал в прокуратуру на служебном ЗИМе, и отправился домой пешком. А водитель ждал его до поздней ночи, подумал, что шефа посадили, и решил сообщить об этом его жене и был обрадован, когда по телефону ответил сам Павел Николаевич.[183]

Была введена новая для КБ-1 должность: главный инженер – первый заместитель начальника предприятия. Им был назначен С. М. Владимирский, из совминовского аппарата. Куксенко назначается заместителем главного инженера по науке. Его обзоры иностранной технической периодики, на которых он сосредоточился в новой должности, в течение многих лет оказывали огромную помощь в практической работе многим сотрудникам предприятия.[184]

Постановлением правительства наименование системы ПВО Москвы «Беркут» было заменено на «система С-25». Главным конструктором С-25 был назначен А. А. Расплетин. Информируя руководящий состав о своем назначении и об изменении названия системы, Расплетин пояснил – заменяется наименование, происходящее, по всей видимости, от фамилий Берия и Кутепов.[185]

В сентябре 1953 г. определяется новая структура КБ-1. Назначаются три главных конструктора КБ-1 – по зенитно-ракетным системам (Расплетин), системам «воздух – море» и «воздух – воздух». Организуются шесть научно-исследовательских отделов: два головных – по зенитным системам и по системам управляемого оружия с носителями-самолетами – и специализированные, обслуживающие все разработки. Начальниками отделов теперь уже были назначены специалисты, а не офицеры КГБ. Если еще недавно ставился вопрос о продлении контрактов с немецкими специалистами, то теперь запрещается привлекать их к новым разработкам. Сначала они оставались в Москве, затем работали в Сухуми, а оттуда возвратились в Германию.[186]

На базе отдела № 32, занимавшегося работами по ракете 32-Б, и его экспериментального цеха было создано ОКБ-2 по зенитным ракетам, его начальником и главным конструктором был назначен бывший главный инженер ОКБ Лавочкина – П. Д. Грушин, первым замом начальника ОКБ-2 – Г. Я. Кутепов, который был первым замом начальника КБ-1 и возглавлял в КБ-1 всю команду офицеров госбезопасности, вкрапленных в научные отделы.[187]

Прекращается информационная изоляция высшего руководства Минобороны. О принципах построения зенитно-ракетных комплексов московской системы, об их реальном воплощении разработчики С-25 впервые рассказали заместителю министра обороны, члену-корреспонденту АН СССР А. И. Бергу. В декабре 1953 года в КБ-1 появляются официальные представители министерства обороны – вводится военная приемка. Проведенные в апреле – мае 1953 г. стрельбы по ТУ-4 – аналогу целей, для поражения которых предназначался «Беркут», – не стали итоговыми, сдаточными испытаниями опытного образца. После ареста шефствовавшего над «Беркутом» Л. П. Берии военная сторона стала предъявлять к системе все новые и новые требования.[188]

На основании Распоряжения Совета Министров СССР № 11294 от 27 августа 1953 г., в период с 22 сентября по 7 октября 1953 года на полигоне в/ч 29139 были проведены контрольные испытания комплекса по определению эффективности поражения реактивных самолетов-мишеней ИЛ-28 и проверка одновременной стрельбы несколькими ракетами по самолетам-мишеням Ту-4. В процессе этих испытаний произведено 33 пуска ракет В-300, при которых было сбито 4 самолета-мишени ИЛ-28 и 4 самолета-мишени Ту-4 и дополнительно была произведена проверка одновременного наведения четырех ракет на четыре различные цели (парашютные мишени). Результаты этих испытаний показали возможность обстрела комплексом Б-200, В-300 реактивных самолетов-мишеней ИЛ-28, возможность одновременного наведения ракет на несколько целей, большую эффективность боевой части кумулятивного действия (В-196) ракеты 207 по сравнению с осколочной боевой частью (Е-600) ракеты 205. Кроме того, испытания показали невысокую эксплуатационную надежность бортовой аппаратуры ракеты и наличие вероятности поражения личного состава, оборудования и ракет на огневой позиции фермами газовых рулей, сбрасываемыми на 9-й секунде полета ракеты.[189]

Зенитчики-артиллеристы, естественно, не хотели сдавать своих позиций. Попросили для демонстрации эффективности своей последней модели предоставить и им возможность провести стрельбы по самолету-мишени. Такие стрельбы были выполнены. Самолет-мишень обстреливало прибывшее на полигон мощное подразделение зенитной артиллерии. Мишень прошла через множество разрывов артиллерийских снарядов неповрежденной и была уничтожена пущенной по ней ракетой со стоявшего на подстраховке опытного образца C-25.[190]

Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 29 сентября 1953 г. представлялись на государственные испытания и приёмку комплексы вооружения системы С-25, смонтированные на позициях полков в/ч 32396. Председателем комиссии был назначен маршал артиллерии Н. Д. Яковлев, его заместителем – инженер-вице-адмирал А. И. Берг. Испытания СНР Б-200 проводились в в/ч 61991 и 83545 комиссией под руководством заместителя начальника 5 ГУ МО СССР инженер-полковника П. И. Сугробова и инженер-подполковника Б. С. Пуга, а прием – комиссией под руководством главного инженера УТЧ-2 инженер-полковника В. А. Шаршавина. Оборудование стартовых позиций принимала группа специалистов во главе с инженер-подполковником И. Д. Красновым, а технических баз – группа под инженер-полковников М. Г. Мымрина, А. М. Михайлова, М. И. Ненашева.[191]

Из воспоминаний Г. В. Кисунько[192]:

«Николай Дмитриевич Яковлев в годы войны с Германией и после войны занимал высокий пост в Министерстве обороны, на котором ему довелось постоянно общаться с Верховным Главнокомандующим. Редко выпадал день, когда его не вызывал бы Сталин, а ежедневные телефонные звонки от Сталина стали для маршала артиллерии обычным делом. Сталин хорошо знал его и высоко ценил. Но во время войны в Корее в судьбе маршала произошла катастрофическая перемена, совершенно неожиданная и для него самого, и для тех, кто его знал.

Из Кореи начали поступать донесения, что в зенитных пушках, недавно принятых на вооружение, противооткатные пружины ломаются, не выдерживая заданного по ТУ количества выстрелов. Николай Дмитриевич распорядился в качестве временной меры немедленно снабдить войска увеличенным количеством запасных пружин, пока в промышленности разберутся и устранят причины выявившегося дефекта. Но личные недоброжелатели раздули эту историю перед Сталиным. Маршал был отстранен от должности и арестован. Освободили его после ареста Берия, и ему было поручено председательствовать в Государственной комиссии по испытаниям системы С-25. В его назначении угадывался намёк на то, что эту систему, созданную под непосредственным началом Берия за спиной и без участия военных, можно даже забраковать, а впустую затраченные средства вменить в вину тому же Берия, от которого пострадал и сам Николай Дмитриевич. Но и без этого глубоко подспудного смысла его миссии положение маршала как председателя Госкомиссии оказалось очень трудным. Арест и всё, что за ним последовало, надломило его, превратило в «решениебоязненного» человека. Он стал воспитывать и насаждать вокруг себя перестраховщину, прежде всего – в аппарате заказывающего главка, который начал формировать из числа офицеров, ранее работавших у Рябикова в ТГУ. Его девиз для работников нового главка гласил:

– Прежде чем подписать какую-нибудь бумагу, убедись, что если за нее начнут сажать в тюрьму, то ты будешь в конце списка, а первые номера уступи разработчикам.

Николаю Дмитриевичу, по натуре исключительно добросовестному и дотошному, пришлось начинать с того, чтобы Госкомиссия досконально изучила все возможности системы С-25, все ее плюсы и особенно минусы. Выявление каждого минуса ставилось офицерам в плюс и щедро поощрялось по служебной линии. Свои плюсы система воочию демонстрировала стрельбами по реальным самолетам на полигоне. Но минусы были сильнее, потому что извлекались из воображения. Бесконечные дебаты вокруг них велись и на полигоне, и в московских кабинетах, и на головном объекте системы, но везде они были одинаковыми, так как в постановке вопросов был общий дирижер.

Появились предложения проверить работу системы в условиях радиопомех, хотя пробные облеты показали, что разработанные в ЦНИИ Минобороны источники помех слабоваты, чтобы забить станцию Б-200. Но, несмотря на это, наиболее острые споры между военными и промышленностью велись именно по помехозащищенности системы. Помню, как-то вызвал меня первый замминистра среднего машиностроения Б. Л. Ванников, которому КБ-1 подчинялось через Главспецмаш. Он сказал мне, что к нему сейчас подъедет маршал Яковлев с вопросами, касающимися системы С-25.

Встречая Яковлева и двух генералов, Ванников сказал:

– Рад приветствовать вас. И еще более буду рад узнать, как долго вы собираетесь еще тянуть резину с приемкой системы С-25.

Пропустив эти слова как бы мимо ушей, Яковлев решил с ходу повести разговор в заранее продуманном направлении:

– Всё это хорошо, что мы постреливаем на полигоне, но всё это – в тепличных условиях: всего лишь с четырьмя стрельбовыми каналами, самолеты-мишени идут без постановки активных и пассивных помех.

– Нарушители наших воздушных границ, о которых мы чуть ли не каждый день узнаем из газет, тоже ходят без всяких помех, но на высотах, где их могут до стать только зенитные ракеты. А мы ведём пустые словопрения вместо того, чтобы делать дело. И ещё скажу вам: запустите на зенитно-ракетный комплекс самолеты с помехами, – и он их собьет. Не верите мне – спросите у разработчика. Верно я говорю? – спросил Ванников у меня.

Я утвердительно кивнул, только теперь поняв свою роль в этом разговоре, на которую рассчитывал Борис Львович.

– Вы пользуетесь тем, что у нас сейчас нет постановщиков помех, хотя теоретически ясно, что система не защищена от помех, – ответил маршал.

Я возразил ему:

– И практически и теоретически ясно, что система уже сейчас может работать при определенных плотностях помех. Пока у вас появятся более плотные помехи – появится и возможность бороться с ними.

– Вот и прекрасно. Проведите модернизацию системы, а потом мы ее испытаем в условиях помех и примем. И заодно введите на полигоне штатное число ракетных и целевых каналов.

– Такие вещи в один день, и даже в год, не делаются.

– А мы согласны подождать, – вступил в разговор один из генералов.

– По помехозащищенности у нас в КБ создана специальная головная лаборатория, туда собраны лучшие силы, и весь наш отдел практически ничем другим не занимается, если не считать разработку подвижного зенитно-ракетного комплекса С-75. Проверку противопомеховой аппаратуры начнём в Кратове, потом на полигоне и только после этого будем внедрять на объектах.

– Очень хорошо: подождём, когда вы дадите нам помехозащищенную, да еще и подвижную систему, – сказал другой генерал.

Ванников молча и внешне спокойно наблюдал, как генералы каждый мой чисто технический довод оборачивают в пользу того, чтобы систему в ее нынешнем виде не принимать. Но последние слова генерала вывели его за порог терпения, и он выпалил, обращаясь к маршалу:

– Вот что я вам скажу, уважаемый Николай Дмитриевич: с. ть легче, чем жрать. Но надо же знать место, где это можно делать, а где нельзя.

– Ну, знаете… – пробормотал Николай Дмитриевич и, не прощаясь, пулей вылетел вместе со своими генералами из кабинета Ванникова.

Вокруг системы С-25 начало складываться отношение военных к главным конструкторам как к людям безответственным и недобросовестным, которые только и думают о том, чтобы всучить Министерству обороны негодные вещи. Уловив эту обстановку, представители заводов были не прочь списать на разработчиков малейшие затруднения, которые возникали при отладке аппаратуры на объектах системы. Они заявляли, что конструкции несерийноспособные, неэксплуатабельны, что эти конструкции навязало им КБ-1 под нажимом Берия. А военные подхватывали:

– Разве это оружие, если его могут настроить только сами разработчики? У нас его должны обслуживать солдаты, а не академики.»[193]

В период с 14 октября 1953 г. по 29 сентября 1954 года на полигоне в/ч 29139 произведен 81 пуск ракет В-300. Из этого числа пусков 35 пусков были произведены для контрольного отстрела серийных ракет и 46 пусков – для отработки и проверки ряда усовершенствований, улучшающих тактико-технические характеристики комплекса.[194]

Отсутствие на полигоне полного оборудования штатного комплекса Б-200, В-300, а также и спецаппаратуры для создания помех не позволили проверить всего круга вопросов, связанных с его применением, в частности:

– порядок пусков ракет с дальних и ближних пусковых столов огневой позиции;

– групповые пуски ракет при ручном сопровождении цели и пуски большого количества ракет при автоматическом сопровождении целей;

– работа комплекса в условиях радиопомех.[195]

На основании Постановления Совета Министров СССР от 13-го января 1954 года для проверки этих вопросов на полигоне войсковой части 29139 был построен 20-ти канальный штатный комплекс Б-200, В-300 системы 25.[196]

От подмосковных объектов полигонный 20-канальный комплекс отличался только тем, что аппаратурная часть его ЦРН размещалась не в бетонированном бункере, а в одноэтажном кирпичном здании.[197]

Первая боевая стрельба на штатном 20-канальном ЗРК С-25 была подготовлена и проведена 2 августа 1954 г. испытательной командой полигона в/ч 29139 и боевым расчетом 10-го учебного центра под руководством генерал-лейтенанта артиллерии П. Н. Кулешова. После успешного выполнения боевой стрельбы ЗРК С-25 был предъявлен на Государственные испытания.[198]

Государственные испытания начались 1 октября 1954 г. Программой предусматривалось проведение стрельб в самых различных, в том числе и в особенно сложных, условиях, выполнение специальных экспериментов.[199]

В качестве реальных целей в ходе Государственных испытаний использовались самолеты-мишени и парашютные мишени. Пуски по самолетам-мишеням производились для проверки точности наведения ракет станцией Б-200 и эффективности поражения этих целей боевой частью ракеты. Самолеты-мишени представляли собой бомбардировщики ИЛ-28 или Ту-4, снабжённые аппаратурой для беспилотного полета. Подъём такого самолета в воздух, набор высоты и вывод в исходную точку для боевого захода осуществлялся экипажем, затем включался автопилот и аппаратура управления самолетом по радио, после чего экипаж покидал самолёт. Дальнейшее движение самолёта, а также его маневры по набору высоты и развороту осуществлялись с помощью автопилота и аппаратуры управления по радио в соответствии с командами, подаваемыми с земли.[200]

При входе в зону станции Б-200, на боевом заходе, самолёт-мишень передавался оператором наведения на ручное или автоматическое сопровождение в зависимости от задачи пуска. При входе самолета в зону пуска производился старт ракет. Для облегчения работы оптических средств измерения (кинотеодолиты, скоростные кинокамеры) самолёты оснащались трассерами, которые зажигались по команде с земли на каждом боевом заходе. Маршруты движения самолётов выбирались с таким расчётом, чтобы можно было проверить работу комплекса в трудных условиях (максимальные дальности, поперечные курсы, малые высоты). Стрельбы проводились как в условиях отсутствии организованных радиопомех, так и по самолётам-установщикам пассивных помех ИЛ-28 и Ту-4, оборудованных автоматами постановки помех. Автоматы постановки помех включались по радио с наземного командного пункта.[201]

Вторым типом реальной цели, применявшимся в ходе Государственных испытаний, были парашютные мишени. Парашютная мишень представляет собой уголковый отражатель с эффективной отражающей поверхностью, примерно такой же, как у реального самолета. Уголковый отражатель сбрасывался с самолёта Ту-4 на трёх парашютах. Для удобства работы оптических средств измерения парашютная мишень имела трассер, который воспламенялся в момент сброса. Парашютные мишени применялись для проверки функционирования радиовзрывателя и инструментальных ошибок наведения, а также для проверки режима залповой стрельбы по большому количеству целей.[202]

Для проверки точности наведения на цели, имеющие высоту и скорость полета большие, чем самолеты-мишени ИЛ-28 и Ту-4, во время Государственных испытаний была произведена серия пусков по условным целям. Условные цели имитировались с помощью прибора ИП-1. Сущность имитации цели сводилась к тому, что на вход главных усилителей промежуточной частоты станции Б-200 подавались сигналы, аналогичные сигналам при работе по реальным целям. Эти сигналы могли перемещаться во времени относительно исходных нулевых положений, создавая тем самым картину перемещающейся цели. Координатные блоки и счётно-решающий прибор определяют координаты и вырабатывают команды, соответствующие вводимым сигналам точно так же, как если бы эти сигналы создавались реальными самолётами. Временное перемещение сигналов на ИП-1 осуществляется с помощью сменных кулачков, профиль которых рассчитан таким образом, чтобы имитировать с требуемой скоростью движение цели на станцию или поперёк зоны, или под углом 45° к биссектрисе. В целях приближения к реальным условиям наведения, сигналы ИП-1 модулируются шумами и федингами, которые соответствуют флюктуациям сигнала, отражённого от самолёта. В пусках при Государственных испытаниях условные цели соответствовали реактивным бомбардировщикам, летящим со скоростью 270¸350 м/сек на высотах от 5 до 22 км. Сигналы ИП-1 модулировались шумами, соответствующими флюктуациям сигнала, отраженного от самолета типа ИЛ-28. Точность наведения определялась только по записям на станции Б-200 по такой же методике, как и при стрельбе по реальным целям. Радиовзрыватель и боевая часть в пусках по условным целям проверялись на взведение ступеней предохранения, отсутствие преждевременного срабатывания и на срабатывание механизма самоликвидации. Для проверки помехоустойчивости радиовзрывателя использовалась методика проведения пусков по неподвижной условной цели, выставленной в облаке пассивными помех.[203]

В ходе Государственных испытаний, проходивших на полигоне войсковой части 29139 (Капустин Яр) в период с 1 октября 1954 г. по 1 декабря 1954 г. были произведены многочисленные эксперименты. Было произведено 69 пусков ракет:[204]

1. ИСПЫТАНИЯ КОМПЛЕКСА ПО ПОРАЖЕНИЮ САМОЛЕТОВ-МИШЕНЕЙ.

В ходе Государственных испытаний были проведены стрельбы ракетами 205 по трём самолётам-мишеням в условиях отсутствия организованных радиопомех и по двум самолётам – постановщикам пассивных радиопомех.

2. ИСПЫТАНИЯ КОМПЛЕКСА ПО ПРОВЕРКЕ ТОЧНОСТИ НАВЕНИЯ РАКЕТ НА СКОРОСТНЫЕ УСЛОВНЫЕ ЦЕЛИ.

В ходе Государственных испытаний с целью проверки точности наведения ракет В-300 станцией Б-200 на скоростные и высотные цели было проведено всего 12 пусков ракет 205 по условным целям.

3. ЛЕТНЫЕ ИСПЫТАНИЯ РАДИОВЗРЫВАТЕЛЯ РАКЕТЫ 205 В УСЛОВИЯХ ПАССИВНЫХ РАДИПОМЕХ.

Испытания проводились с целью проверки помехоустойчивости радиовзрывателя при прохождении ракетой облака пассивных радиопомех. Наведение ракеты осуществлялось на неподвижную условную цель. В качестве такой цели использовался неподвижный строб цели ("крест"), который выставлялся с таким расчетом, чтобы ракета некоторое время находилась в облаке помех со взведенным радиовзрывателем. Взведение радиовзрывателя осуществлялось, как в обычных пусках, за 800–970 метров до цели. Облако помех создавалось тремя самолетами ИЛ-28, оборудованными автоматами для постановки помех АСО-28. Постановка помех ДОС-10 производилась с максимальным темпом 0,7 сек.

4. ИСПЫТАНИЯ КОМПЛЕКСА ПРИ РАБОТЕ В НОЧНЫХ УСЛОВИЯХ.

Для проверки работы комплекса в ночных условиях был произведен пуск ракеты 205 по парашютной мишени. Огневая позиция и станция Б-200 приводились в состояние боевой готовности по сигналу "тревога". Установка ракеты на огневой позиции, вследствие отсутствия специального освещения, затянулась и продолжалась 19 минут. На станции Б-200 приведение аппаратуры в боевую готовность протекало обычным порядком.

5. ИСПЫТАНИЯ КОМПЛЕКСА ПО ОДНОВРЕМЕННОМУ НАВЕДЕНИЮ 20 РАКЕТ НА 20 РАЗЛИЧНЫХ ЦЕЛЕЙ.

Целью данных испытаний являлось:

а) определение возможности захвата 20 целей операторами станции Б-200;

б) проверка возможности одновременного наведения 20 ракет на 20 целей.

Испытания проводились 29.10.54 г.

В качестве целей использовались парашютные мишени. Сброс мишеней производился по наземным ориентирам с 12 самолетов Ту-4, летевших строем из 4-х звеньев в направлении на станцию. На первом заходе из-за плохой видимости экипажи самолетов не заметили наземных ориентиров, поэтому сброс мишеней не состоялся. Когда самолеты выходили из боевой зоны станции Б-200, одна из 20-ти включенных на подготовку ракет, цикл подготовки которой в это время закончился, самопроизвольно стартовала. Причиной самопроизвольного старта было механическое заедание кнопки "пуск" на пульте оператора пуска.

На втором заходе самолеты произвели сброс мишеней, Все сброшенные мишени перед началом стрельбы находились в боевой зоне станции Б-200 в пределах углов j=±17° от биссектрисы сектора обзора на дальностях 15,5-24 км и на высотах 5–6,5 км. Вследствие неточного определения момента сброса и практических допусков на все операции, связанные с освобождением мишеней из контейнеров и раскрытия парашютов, фактическое расположение мишеней в пространстве отличалось от заданного. Истинного положения всех парашютных мишеней во время стрельбы установить не удалось. Для обстрела было выбрано 19 из 24-х сброшенных парашютных мишеней в соответствии с числом имевшихся каналов наведения с готовыми ракетами.

Операторы наведения станции Б-200 производили захват своих целей по очереди в установленной последовательности захвата: начиная от ближних целей и кончая дальними. Все 19 целей были захвачены в течение 2,5–3 минут, причем каждый оператор затратил на захват своих 5-ти целей в среднем 50 секунд. Пуски производились залпами из 4-х ракет по одной ракете с каждой группы. Ракеты каждой группы запускались последовательно от дальних столов стартовой позиции к ближним с интервалом 5¸7 сек.

Пуск 18 ракет был произведен за 20–28 секунд. Последний 19-й выстрел был произведен с затяжкой на 25 сек из-за производившейся в это время проверки автосопровождения цели.

Старт всех ракет и движение их на участке автономного управления прошли нормально. Из 19 ракет три не наводились на цель: две – вследствие неисправностей в аппаратуре станции Б-200 и одна из-за прекращения работы ответчика.

Из 16 наводившихся на цели ракет – 11 ракет наводились устойчиво и 5 – с колебаниями в вертикальной плоскости. В наклонной плоскости управления все 16 ракет наводились устойчиво.

Из общего числа наводившихся на цель ракет радиовзрыватели сработали в 11 случаях.

В результате подрыва около целей 11 ракет пробоины от элементов боевого заряда были обнаружены в 17 мишенях. Это показывает, что при стрельбе по групповой цели возможно нанесение ущерба одной ракетой нескольким целям.

В данных испытаниях из 20 ракет задание выполнили 15. 3 ракеты не выполнили задания. вследствие неисправностей на станции Б-200, 1 ракета – из-за неисправности бортовой аппаратуры и 1 ракета – вследствие влияния облака разрыва. Таким образом, эксплуатационная надежность всего комплекса при данных испытаниях составила 75 %.

6. ЛЕТНЫЕ ИСПЫТАНИЯ РАКЕТЫ 205 ПОСЛЕ ОТРАБОТКИ ЕЮ РЕСУРСА РАБОТЫ.

Перед пусками аппаратура ракет работала в повторно-кратковременном режиме (15 минут работы, 30 минут – перерыв) 24 часа на ракете пуска 344 и 26 часов на ракете пуска 345. Аппаратура ракет как в ходе комплексной проверки после отработки ресурса, так и в процессе пуска работала нормально. Таким образом, ракеты после отработки ими ресурса работы испытания выдержали.

7. ИСПЫТАНИЯ ПО ОЦЕНКЕ МЕШАЮЩЕГО ДЕЙСТВИЯ ОБЛАКА ПОДОРВАВЩЕЙСЯ РАКЕТЫ

Оценка области мешающего действия разрывов ракет

Целью этих испытаний была проверка величины области мешающего действия облака разорвавшейся ракеты. Было установлено, что область мешающего действия разрыва ракеты распространяется на область пространства около 700 м от точки подрыва ракеты.

Проверка влияния разрыва ракеты на автоматическое сопровождение движущейся цели. Целью испытаний являлось сравнение степени воздействия облака разрыва на подвижную и на неподвижную цели. Пуски подтвердили предположение о том, что влияние облака разрыва на автосопровождение движущейся цели значительно меньше, чем при сопровождении неподвижной цели (парашютной мишени).

8. ЛЕТНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ РАКЕТЫ 205

В ходе Государственных испытаний зависимость скорости от времени для ракеты В-300 варианта 205 была несколько уточнена в связи с переходом на более ранний сброс фермы газовых рулей (5-я секунда полета вместо ранее принятой 9-й секунды).

9. РАЗБРОС ФЕРМ ГАЗОВЫХ РУЛЕЙ РАКЕТЫ 205.

На ракетах, проводивших Государственные испытания, сброс фермы газовых рулей был установлен на 5-й секунде полета вместо 9-й секунды, как это было установлено раньше. Это изменение было сделано с целью уменьшить разброс точек падения ферм, а также обеспечить более ранний переход на радиоуправление по курсу и тангажу, что позволило приблизить нижнюю границу зоны обстрела. Личный состав и оборудование, находящиеся около бункера и на линии столов, с которой ведется стрельба, могут быть поражены падающими фермами стартующих ракет, в то время как раньше (при сбросе на 9-й секунде) этой опасности подвергалась вея огневая позиция.

Таким образом, перенесение момента сброса с 9-й на 5-ю секунду полета значительно уменьшило опасность поражения личного состава и материальной части огневой позиции падающими фермами стартующих ракет. Однако полностью эта опасность не устранена.

10. ЭФФЕКТИВНОСТЪ ПОРАЖЕНИЯ САМОЛЕТОВ КОМПЛЕКСОМ Б-200, В-300.

Эффективность поражения самолетов комплексом Б-200, В-300, определяется точностью наведения ракет на цели, поражающим действием боевой части ракеты и эксплуатационной надежностью средств комплекса.

Комплекс Б-200, В-300 рассчитан для поражения бомбардировщиков, летящих со скоростью до 1000 км/час на высотах от 3 до 25 км и со скоростью до 1250 км/час на высотах от 10 до 20 км.

Вероятность поражения винтомоторного самолета на активном участке полета ракеты лежит в пределах 90–82 %, а для реактивного самолета – в пределах 96–92 %.

Данные, полученные при оценке вероятности поражения на активном участке, могут быть использованы для курсов движения цели от 0 до 45° относительно биссектрисы сектора обзора и распространены на меньшие дальности 14–15 км, ниже которых начинают существенно сказываться возмущения, имеющие место при выводе ракеты на траекторию требуемого движения, вследствие чего эффективность поражения может снижаться.

Вероятность поражения цели на высоте 20 км меняется в зависимости от дальности точки встречи и составляет 48¸68 % для неблагоприятного случая и 60¸78 % для благоприятного случая сложения динамической и систематической инструментальной ошибок.[205]

Кроме этого, исследовались и другие вопросы:[206]

– оценка эксплуатационной надёжности станции Б-200;

– оценка эксплуатационной надёжности ракеты В-300;

– проведены транспортные испытания ракеты;

– проведена проверка ресурса работы бортовой аппаратуры ракеты;

– проведены испытания ракет на хранение;

– проверены эксплуатационные характеристики контрольно-пускового электрооборудования;

– проверены эксплуатационные характеристики наземного заправочного и стартового оборудования;

– дана оценка технической документации на аппаратуру комплекса;

– дана оценка помехоустойчивости комплекса;

– были исследованы вопросы боевого использования комплекса – зоны обзора и обстрела, порядок стрельбы, скорострельность одной группы и комплекса;

– проверена обеспеченность комплекса аппаратурой для управления огнём и её размещение;

– определены состав, размещение и условия работы боевого расчёта комплекса;

– исследованы вопросы снабжения комплекса ракетами, для чего на полигоне был воспроизведён поверочный зал технической базы.

По результатам Государственных испытаний было составлено два отчёта – КБ-1 и военных. По цвету обложки отчёт КБ-1 назвали «синим», а отчёт военных – «чёрным». Содержательная часть отчётов практически идентична, но выводы сильно отличаются. Каждый раздел отчёта КБ-1 оканчивался выводами, в которых перечислялись необходимые доработки с указанием конкретных исполнителей и сроков. Общие выводы отчёта КБ-1 лаконичны и представляют скорее план усовершенствований комплекса:[207]

«Комплекс Б-200, В-300 обеспечивает стрельбу по самолетам-бомбардировщикам, проходящим боевую зону с курсовыми углами от -90 до +90 град со скоростями до 1100–1250 км/час на высотах от 3 до 23–25 км.

Комплекс Б-200, В-300 позволяет проводить одновременную стрельбу:

– каналами различных групп в любой последовательности;

– каналами одной группы при пусках в последовательности от дальних рядов огневой позиции к ближним с интервалом не менее 5 сек и в обратной последовательности с интервалами 16–23 сек.

При стрельбе несколькими ракетами по одной цели последовательные пуски целесообразно проводить с интервалами порядка 7-10 сек.

Скорострельность 5 канальной группы комплекса 15 ракетами тремя сериями по 5 ракет в каждой составляет 3,5–4 минуты. Скорострельность комплекса первыми 20 ракетами составляет около 1,5 минуты. Скорострельность комплекса 60 ракетами тремя сериями по 20 ракет в каждой составляет около 6–7 минут. Время приведения комплекса в боевую готовность составляет 13 минут, а с отбраковкой неисправных каналов станции Б-200 путем проведения функционального контроля – 21–25 минут. Комплекс обеспечивает поддержание на огневой позиции в непрерывной боевой готовности 20 ракет. Для более полного использования боевых возможностей комплекса и обеспечения лучших условий управления огнем необходимо:

А) разработать и установить на станции Б-200 устройство, облегчающее операторам определять момент пуска ракет;

Б) разработать и ввести в состав станции Б-200 аппаратуру, позволяющую осуществлять быстрый контроль функционирования каналов станции;

В) разработать специальную имитационную аппаратуру для подготовки и тренировки операторов станции Б-200;

Г) улучшить освещение огневой позиции для упрощения работы боевых расчетов в ночных условиях;

Д) рассмотреть возможности сокращения интервалов между пусками при стрельбе ракетами одной группы в последовательности от ближних рядов огневой позиции к дальним;

Е) по опыту эксплуатации объектов системы 25 рассмотреть вопрос об изменении размещения пульта «ЧО» в индикаторном зале станции Б-200.

9. Для определения условий работы комплексов Б-200, В-300 в системе 25 целесообразно провести тактические учения, в ходе которых проверить:

А) работу систем связи (командной, оповещения, донесения и связи с соседями);

Б) работу системы целеуказания и распределения целей по группам станции Б-200;

В) пополнение комплекса ракетами с технических баз.

Главный конструктор системы 25 А. Расплетин

4. III.55

Главный конструктор ОКБ-301 С. Лавочкин»

Выводы отчёта военных гораздо объёмнее и изобилуют техническими подробностями:[208]

«На основании результатов Государственных испытаний и материалов предшествовавших испытаний комплекса и ракет серийного производства могут быть сделаны следующие выводы:

Комплекс: зенитная управляемая ракета В-300 типа «205» и станция наведения Б-200 – является новым видом оружия, позволяющим в условиях отсутствия организованных радиопомех вести обстрел и поражать самолеты-бомбардировщики с эффективной отражающей поверхностью, не меньшей, чем у самолета ИЛ-28, летящие в зоне обстрела комплекса на высотах от 3 до 20–25 км, со скоростью до 1100–1250 км/час. Меры, принятые в станции Б-200 для защиты от пассивных помех, недостаточно эффективны. Практически, возможна стрельба по самолётам-постановщикам пассивных помех при ручном их сопровождении.

Активные помехи, создаваемые радиолинии определения координат цели передатчиком помех «Натрий-К», эффективны и практически исключают ведение стрельбы.

Возможность разведки частот данной станции Б-200 при работе её в системе С-25 в ходе испытаний на полигоне в/ч 29139 проведена быть не могла. Возможность и эффективность стрельбы по самолетам-постановщикам, создающим активные помехи по одному из каналов, подлежат уточнению в связи с тем, что в ходе испытаний не получены ошибки при их сопровождении.

Помехозащищенность радиолиний определения координат ракеты, управления полетом ракеты и радиовзрывателя при работе в условиях активных помех к моменту составления настоящего отчета не проведена.

Комплекс Б-200, В-300 обеспечивает возможность стрельбы по одиночным целям при автоматическом или ручном сопровождении и возможность стрельбы по групповым целям только при ручном сопровождении. Станция Б-200 позволяет осуществить:

– захват целей, движущихся с угловой скоростью до 1 град/сек (по ВТУ – 1,5 град/сек),

– одновременный обстрел ряда одиночных целей не более, чем 14–16 ракетами при автоматическом сопровождении целей,

– одновременный обстрел 4-х групповых целей (3–4 ракеты по каждой групповой цели) при ручном сопровождении целей,

– наведение ракет В-300 на прямолинейно движущиеся цели с отклонениями, не превышающими 60 м, с вероятностями не менее 85–96 % (в зависимости от типа самолетов) на дальностях до 23–25 км.

На бОльших дальностях точность наведения существенно ниже и в некоторых неблагоприятных случаях на дальностях 30–35 км может снижаться до 40 %.

– при стрельбе по цели, маневрирующей с перегрузкой порядка 0,4 ошибка наведения дополнительно возрастает на величину 20 м. При длительном маневре цели с перегрузкой 2 (допускаемом современными самолетами), ошибка наведения может доходить до 100 м.

В ходе испытаний выявлено влияние разрывов на точность сопровождения цели при стрельбе несколькими ракетами по одной цели и при стрельбе одиночными ракетами по нескольким близко расположенным целям. Это обстоятельство вызывает дополнительные ошибки наведения, накладывая ограничение на порядок стрельбы и подлежит специальному изучению.

Результаты стрельбовых испытаний штатного комплекса показывают, что принятая методика настройки станции обеспечивает нормальное функционирование комплекса. Полученные в результате облётов станции величины флюктуационных ошибок, в основном, совпадают с флюктуационными ошибками, получаемыми по реальным целям во время стрельбы.

Методика оценки систематических ошибок по облётам даёт погрешность порядка 2-х минут, что существенно снижает точность наведения. Поэтому принятая в настоящее время методика облётов станции должна быть пересмотрена.

Ракета В-300 (типа 205) обладает следующими лётно-техническими данными:

– время полёта на активном участке траектории 46–48 сек (достигаемая при этом наклонная дальность 22–24 км).

– максимальная скорость полёта ракеты 950-1150 м/сек, средняя скорость на наклонной дальности 30 км достигает 535–555 м/сек (1930–2000 км/час) в зависимости от высоты полёта цели,

– реализуемые перегрузки при максимальных постоянных командах:

На высоте 3-15 км – 4

На высоте 20 км – 3

На высоте 25 км – 2.

– аэродинамические данные ракеты В-300 по скорости, дальности, устойчивости и управляемости, а также двигательная установка, автопилот и бортовая аппаратура ракеты обеспечивают устойчивость полёта и наведение ракет по радиокомандам станции Б-200 на цели во всём диапазоне высот от 3-х до 25 км.

– ракета имеет достаточные прочностные характеристики и выдерживает кратковременные поперечные перегрузки 10–12, которые могут иметь место в процессе наведения.

Боевая часть осколочного действия Е-600 с радиовзрывателем Е-601 обеспечивают поражение одной ракетой самолётов ТУ-4 и ИЛ-28 с вероятностью, близкой к 100 % при ошибках наведения до 30 метров, с вероятностью порядка 50 % при ошибках наведения от 30 до 50 метров.

При существующей точности наведения эффективность поражающего действияосколочной боевой части Е-600 не удовлетворительна.

Вероятность поражения одной ракетой реально существующим комплексом прямолинейно движущейся одиночной цели при её автоматическом сопровождении составляет, по примерным расчётам, на дальностях до 23–25 км 48–56 %.

Соответственно, вероятность поражения, близкая к 90 % на этих дальностях может быть обеспечена стрельбой 3-х ракет.

На бОльших дальностях вероятность поражения существенно ниже. Обеспечение вероятности, близкой к 80–90 % достигается на этих дальностях стрельбой максимально возможным количеством ракет, которые могут быть выпущены по одной цели в режиме автоматического сопровождения (4 шт.).

В некоторых неблагоприятных случаях эта вероятность может снижаться до 60 %.

Указанные результаты могут быть существенно улучшены за счёт устранения систематической составляющей ошибки, вносимой погрешностью методики определения ошибки по результатам облёта.

Вероятность поражения одиночной цели при ручном сопровождении существенно ниже, и по приближённым расчётам, при стрельбе 5-ю ракетами одной группы составляет 80–90 % в зависимости от типа самолёта на дальности до 25 км. Эффективность стрельбы по групповой цели не проверялась. Эксплуатационная надёжность ракеты 205 является низкой. В процессе Государственных испытаний невыполнение ракетами полётного задания имело место в 15 % случаев; 34,2 % ракет прошли подготовку на технической позиции с заменой отдельных блоков и узлов.

Эти результаты подтверждаются итогами прошедших испытаний 150 серийных ракет типа 205, при которых 22 ракеты (14,7 %) не выполнили полётного задания.

Войсковая эксплуатация ракеты возможна при устранении дефектов, указанных в настоящем отчёте. Предварительные итоги испытаний на хранение показывают, что из 21 ракеты, проходившей испытания на различные сроки хранения (от 3 до 6 месяцев), – 12 ракет испытаний не выдержали.

Целесообразно провести специальные испытания на хранение полностью снаряжённых ракет в условиях, приближенных к боевым.

Эксплуатационная надёжность станции Б-200 является низкой. Наиболее ненадёжными оказались общестанционные блоки (7,6 % отказов), неисправности в одном из которых выводят из строя всю станцию.

Вследствие низкой эксплуатационной надёжности станции во избежание пусков с неисправными каналами управления, необходимо обязательно проводить функциональный контроль, который увеличивает время приведения комплекса в боевую готовность до 25–30 минут.

Существующий в настоящее время объём регламентных работ вызывает большой расход ресурсов работы аппаратуры станции Б-200 и занимает ежедневно 4–5 часов. Войсковая эксплуатация станции возможна при устранении дефектов, указанных в настоящем отчёте. Стабильность настройки и необходимая периодичность облётов в ходе испытаний не проверена и подлежит уточнению. Наземное оборудование, в основном, обеспечивает подготовку ракет к выстрелу. Отмеченные в настоящем отчёте недостатки подлежат устранению. Контрольно-проверочное и пусковое оборудование обеспечивает необходимый контроль и проверку бортовой аппаратуры и пуск ракеты «205».

Эксплуатационная надёжность пультов КИП-11 и КИП-12 недостаточная.

В комплексе отсутствует аппаратура для определения момента пуска ракет, аппаратура контроля времени нахождения ракет в готовности к пуску и аппаратура для тренировки операторов и стреляющего.

Это затрудняет тренировку боевых расчетов и их работу в боевых условиях.

И. о. начальника в/ч 29139 полковник Шушков

Заместитель начальника в/ч 29139 по НИР инженер-полковник Трегуб

Начальник отдела анализа в/ч 29139 гв. инженер-полковник Валиев»

Из воспоминаний Г. В. Кисунько[209]:

«Вопрос о судьбе системы С-25 оставался подвешенным. Испытания этой системы были закончены, но вместо общего согласованного акта госкомиссии в ЦК КПСС были представлены два документа с одинаковыми названиями, но разными выводами.

В первом документе были подписи только военной части комиссии во главе с маршалом Н. Д. Яковлевым; в нем предлагалось систему С-25 принять в опытную эксплуатацию, а вопрос о принятии ее на вооружение решить после проведения доработок согласно замечаниям госкомиссии.

Другой документ, подписанный представителями промышленности во главе с Рябиковым, предусматривал принятие системы на вооружение с последующим проведением ее модернизаций без нарушения боеготовности по согласованию с Министерством обороны. Видимо, маршал Яковлев решил переложить вопрос о системе С-25 на правительство, и его можно было понять, если вспомнить историю с зенитными пушками. Сейчас в этой системе вроде все в порядке, как у тех пушек, которые он принял. А потом в Корее в них начали ломаться проклятые пружины, и посадили за это не конструктора, а его, маршала. И зубы выбивали ему, – маршалу, которого много лет знал и высоко ценил сам Сталин. А система С-25 – это не пушка. Сколько в ней радиолокаторов, а в каждом из них – электронных ламп, контактов, реле! Эти штуки похитрей пружинок. А ракеты? Это не артснаряды. В них и радионачинка, и точнейшие гироскопические приборы. Нет, его, маршала, теперь на мякине не проведешь.

После многократных обсуждений создавшегося тупика Лукиным, Расплетиным, недавно вступившим в должность начальником КБ-1 Чижовым и мною мы пришли к выводу, что надо попробовать действовать, так сказать, по неофициальному каналу, через помощника Предсовмина Н. А. Булганина. Это был тот самый Николай Николаевич Алексеев, которого я помнил как бывшего преподавателя военного училища. Впрочем, не совсем тот самый: теперь он генерал-майор и в этом качестве хорошо знаком с Александром Андреевичем Расплетиным. В сентябре – октябре 1947 года Алексеев руководил государственными испытаниями радиолокационной станции наземной разведки, разработанной под руководством главного конструктора Расплетина, а в 1951 году оба они получили Сталинскую премию за эту станцию. Впоследствии я узнал, что, подружившись на этом поприще, они очень быстро достигли согласия в том, что слово «радиолокация» является искажением от «радиолакация» от слова «лакать», и убедительно подтверждали это в повседневной практике.

Контакт между двумя «радиолакаторщиками» был восстановлен и оказался весьма полезным для С-25: было дано добро на отправку соответствующих документов на имя Предсовмина, а вскоре после этого Президиум ЦК заслушал Рябикова и маршала Яковлева и было принято компромиссное решение: систему С-25 принять на вооружение с постановкой на опытную эксплуатацию. Такое постановление с удовлетворением приняли и военные и промышленники, тем более что и тем и другим теперь выпали приятные заботы: надо было составлять наградные документы на наиболее отличившихся участников создания системы С-25. В КБ-1 эти документы заготавливались в отделах «треугольниками» и представлялись руководству предприятия, а в нашем отделе – «треугольником» совместно с Расплетиным.»[210]

Из воспоминаний М. Бородулина:[211]

«Первое итоговое заседание Госкомиссии после окончания Госиспытаний проходило в кабинете Маршала Яковлева на третьем этаже третьего дома Министерства обороны (на Фрунзенской набережной). Кроме членов комиссии присутствовали высокие военные и гражданские чины. Сунули туда на всякий случай и меня с Прошляковым. (Мы забились в дальний угол большого кабинета Яковлева, но Маршал нас заметил и, назвав по фамилиям, велел пересесть поближе). На этом заседании члены комиссии и присутствовавшие высокие начальники “раскололись” на две группы: “военных” и “гражданских”. Первые считали, что из-за сложности системы и недостаточного пока освоения её личным составом войск, её надо принять во временную опытную эксплуатацию сроком на один год. В течение этого срока промышленность должна оказывать войскам помощь в эксплуатации системы и реализовать все рекомендации Госкомиссии по устранению выявленных на испытаниях её недостатков. По завершении этой работы систему С-25 можно будет принять на вооружение с постановкой на боевое дежурство без проведения дополнительных испытаний. Вторые считали, что систему надо принимать на вооружение и ставить на боевое дежурство уже сейчас. Дебаты были короткими – стороны к соглашению не пришли, и комиссия разошлась.»

По воспоминаниям других разработчиков системы С-25, никакой интриги в принятии С-25 на вооружение не было. В начале 1955 г. закончились приемо-сдаточные испытания на всех 56 подмосковных комплексах. На завершающем этапе каждый радиолокатор наведения проверялся по самолетам, оборудованным ответчиками, на дальность действия и точность определения разностей координат целей и ракет. Проверялась и безотказность работы аппаратуры в течение непрерывного 24-часового прогона.[212]

В первую субботу мая 1955 г. состоялось заседание Совета обороны, на котором рассматривался вопрос о приеме системы С-25 на вооружение. В выводах акта по результатам полигонных испытаний и испытаний штатных подмосковных объектов военные настаивали на продолжении опытной эксплуатации системы совместно с промышленностью, промышленность – на принятии системы на вооружение. Приехавший с заседания Совета обороны Расплетин рассказал: «Были заслушаны военные и мы. Хрущев подвел итоги: техника новая, надо военным не бояться, а принимать ее в эксплуатацию».[213]

Постановлением Совета Министров СССР от 7 мая 1955 г. № 893–533 и приказом министра обороны от 21 мая 1955 г. № 00100 первый в Советской Армии зенитный ракетный комплекс Войск противовоздушной обороны страны был принят на вооружение.[214]

В мае 1955 г. специальная государственная комиссия проверила состояние вооружения и боевой техники в/ч 32396 и поставила задачи на подготовку ее частей к несению боевого дежурства. Приказом министра обороны СССР от 15 июля 1955 г. № 0129 войсковой части 32396 было присвоено наименование «1-я Армия ПВО особого назначения»(1 А ПВО ОН). В порядке подготовки 1 А ПВО ОН к несению боевого дежурства в июле 1955 г. состоялся прием в Президиуме ЦК КПСС командования армии и входивших в ее состав корпусов. Президиуму ЦК КПСС были представлены:

– командующий войсками армии генерал-лейтенант артиллерии К. П. Казаков;

– начальник штаба армии генерал-майор авиации Н. П. Кузнецов;

– член военного Совета армии генерал-майор А. П. Семенов;

– главный инженер армии инженер-полковник Т. М. Гаврилин;

– командиры корпусов генерал-майоры артиллерии К. М. Попов, Н. Ф. Михайлов, полковники А. А. Гаврилов, Д. Г. Сапрыкин.[215]

Штаб 1-й Армии ПВО Особого Назначения (в/ч 32396, позывной «Аметист») располагался восточнее города Балашиха недалеко от железнодорожной платформы «Чёрное» Горьковского направления. Название военного городка «Заря» появилось позже – согласно легенде, название предложил маршал П. Ф. Батицкий: мол, такой городок строится, а называется "Черное", и взглянув в сторону своей дачи и увидев встающее солнце, предложил название городка – "Заря", и тут же на Бюро пропусков появилась надпись "ЗАРЯ". Железнодорожная платформа «Заря» была открыта 1 апреля 1995 года.[216]

В состав 1-й Армии ПВО ОН входили четыре корпуса:

– 1 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52096, позывной «Ацетон») располагался недалеко от города Видное.

– 6 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52159, позывной «Бастион») располагался восточнее города Балашиха.

– 10 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52116, позывной «Затвор») располагался рядом с городом Долгопрудный.

– 17 корпус ПВО ОН. Штаб корпуса (в/ч 52127, позывной «Свинец») располагался западнее города Одинцово, ближе к городу Внуково.

Рядом со штабами корпусов находились радиолокационные станции А-100Б (РУБ, разведывательные узлы ближние). Каждую РЛС А-100Б – радиотехнический центр обслуживала отдельная войсковая часть.

В состав каждого корпуса входило 14 зенитных ракетных полков. Каждый полк имел пятизначный номер войсковой части, а также трёхзначный номер полка. Номер полка был вышит на знамени полка и считался секретным. Все корпуса и полки, входившие в состав 1-й Армии ПВО ОН, в своём наименовании также имели приставку «особого назначения». Кроме этого, каждая часть имела свой связной позывной. Позывные были абстрактными, то есть не привязанными к месту расположения полка, но в распределении позывных была определённая система – полки внешнего кольца имели позывные, начинавшиеся с букв первой половины алфавита; полки внутреннего кольца имели позывные, начинавшиеся с букв второй половины алфавита. В пределах одного корпуса позывные полков шли по порядку алфавита в направлении против часовой стрелки.

В состав системы С-25 также входило десять РЛС А-100Д (РУД, разведывательные узлы дальние), расположенных вокруг Москвы на удалении примерно 400 км… Они также именовались радиотехническими центрами и каждая из них обслуживалась отдельной войсковой частью.