658 зенитно-ракетный полк особого назначения

Глава 35. Особенности архитектуры 25-й Системы

25-я Система завораживает. Даже сейчас, когда прошло 65 лет с начала строительства и 20 лет, как она снята с вооружения. Потому что С-25 – это не С-300. Трёхсотка обладает огромными по сравнению с С-25 возможностями, это сгусток высоких технологий на колёсах. Но именно в этом и заключается отличие. Трёхсотка – это зенитно-ракетный комплекс, набор кабин и агрегатов на колёсах. А С-25 – это зенитно-ракетная система, раскинувшаяся на сотни километров. Её создание без преувеличения изменило Подмосковье. Это влияние сложно, многогранно и будет сказываться ещё долгие годы. Помимо самих боевых объектов, С-25 – это дороги, мосты и мостики, линии электропередач и подстанции, военные городки и возникшие позднее на их основе деревни и дачные посёлки.

И люди, служившие в 1 Армии особого назначения. За время существования 25-й Системы через службу в 1 Армии прошло почти миллион человек со всего Советского Союза. Кто-то вернулся к себе на историческую родину, кто-то волей судьбы оказался в дальнем зарубежье, но все они сохраняют воспоминания о воинской службе под Москвой – хорошие или плохие, у кого как. Немало и таких, кто после армии остался жить в местах службы. Многие из них связал судьбу с местными жительницами. Как правило, это офицеры, но и многие сверхсрочники остались в Подмосковье. Как правило, все они – опытные, квалифицированные профессионалы, и их влияние на подмосковную жизнь несомненно, хотя специальных исследований на эту тему не проводилось.

Объекты С-25 – это прежде всего дороги, в первую очередь знаменитые «кольца», или «бетонки», ближнее – А-107, и дальнее – А-108. Когда-то секретные и закрытые для гражданского автотранспорта, дороги эти в настоящее время активно используются. Мало того – А-107 и некоторые участки А-108 планируется расширить и реконструировать, превратив в ЦКАД – Центральную Кольцевую Автомобильную Дорогу. Общая протяжённость обеих «колец» – почти тысяча километров. Этот масштаб чувствуется, когда едешь по «бетонке» на автомобиле. Проложенные в малонаселённой местности, особенно дальняя А-108, «кольца» прямые, с широкими перекрёстками, и кажутся бесконечными. В северном Подмосковье, в районе Клино-Дмитровской гряды, «бетонка» местами то взбирается на крутые холмы, то спускается в глубокие впадины. Строили срочно, поэтому дороги получились непрофилированные – срывать возвышенности и делать отсыпку в низменностях было некогда. Зато уделили внимание маскировке – вдоль дорог высажены лесополосы, когда-то скрывавшие секретный транспорт и объекты от посторонних глаз, а сейчас спасающие зимой от снежных заносов.

Если внимательно присмотреться к дорожному полотну «колец», то можно заметить, что изначально «бетонка» была шириной в полторы стандартные полосы – так как дороги строились только для обслуживания полков и доставки ракет, этого было достаточно. И только позже, когда по «кольцам» было разрешено движение обычного автотранспорта, дороги расширили, но часто можно видеть продольную трещину в асфальте – стык старого полотна и добавленного. Конечно же, в крайних случаях гражданские машины могли въехать на «бетонку» – например, если до деревни другой дороги не было. Но для этого требовался специальный пропуск, который проверял часовой у шлагбаума, перекрывавшего проезд. Также можно заметить поперечные термошвы, которые до сих пор видны из-под асфальта, особенно в холодную погоду. Термошвы делали при строительстве между участками бетонного покрытия, чтобы при летом при нагреве или зимой при охлаждении бетон не лопался. Термошвы заполняли гудроном.

На склонах бетонное покрытие было укреплено предварительно уложенной стальной арматурой. Использованная арматура отличалась от современной – она гладкая, без насечек. По другим сведениям, арматура применялась при строительстве всех дорог на объектах. Общая длина дорог стартового дивизиона составляла больше 20 километров. Как правило, дороги там так и остались бетонными, не покрытыми асфальтом, и термошвы, через которые уже пробивается трава, хорошо видны. Именно поэтому дороги 25-й Системы и называют «бетонками». Дорожное покрытие из железобетонных плит стали применять гораздо позже. На объектах 25-й Системы плиты появились уже в 80-е годы – при переходе на «трёхсотку».

Сами боевые объекты 25-й Системы отличаются продуманностью и монументальностью. Бункера стартового дивизиона и помещение станции Б-200 выполнены из монолитного железобетона. Бетон стен бункеров ещё хранит оттиск досок опалубки, но это заметно только там, где от времени отвалилась штукатурка. Во всех полках бункера выглядят одинаково, по типовому проекту, различия незначительные. Все сооружения сделаны очень добротно и аккуратно, можно даже сказать – с изяществом. Это впечатление усиливают высокое качество бетона, тщательная отделка и даже художественно выполненные кронштейны для светильников над входом в бункер. Это вполне соответствует духу поздне-сталинского времени. Существует же понятие «сталинские высотки». Сталинские жилые дома отличаются добротностью и удобством, что отражается на их цене. Построенные в начале 50-х годов станции метро до сих пор поражают своей роскошью. Это же с полным правом можно сказать и про сооружения 25-й Системы. Даже заброшенные, заросшие высокой травой и невысокими деревьями, бункера выглядят монументально и угрожающе.

Сопоставимая архитектура только у первых хранилищ ядерного оружия, построенных в те же 50-е годы. Объясняется это схожими требованиями к объектам и одинаковой технологией строительства. Времена быстровозводимых железобетонных конструкций, как и минимализма в архитектуре, были ещё впереди.

Гуляя по подмосковным лесам и полям, вдруг натыкаешься на поразительно прямые дороги, столь не свойственные окрестным деревням и сёлам, что возникает ощущение – это построили инопланетяне. И вот ступаешь на такую дорогу с замиранием сердца – ведь когда-то это было настолько секретно, что кажется – эта секретность поднимается от нагретого солнцем бетона. Дорога приводит на заброшенный объект – разрушенные строения, кучи мусора, заросшие травой холмы. И тут сбоку холма на тебя в упор смотрит чёрный провал входа в обрамлении характерных бетонных крыльев-откосов. И понимаешь – перед тобой не обычный холм, а «железобетонное сооружение заглублённого типа». И в этой черноте пустого дверного проёма скрываются ещё десятки метров помещений. Нет, не подземелье – так не позволяют сказать высоченные – четыре с половиной метра – потолки бункера. Или «здания № 1», как это называлось по документации.

И всё это сделано настолько добротно, настолько тщательно, что подмести, побелить – и будет как новое. А ведь это были не пустые залы – здесь стояла аппаратура, для своего времени безумно сложная. Да и сейчас далеко не каждый смог бы в ней разобраться. А если подумать – то никто не смог: время аналоговой ламповой техники безвозвратно ушло, и специалистов уже почти не осталось. И тогда проникаешься уважением к тем людям, кто это строил, кто создавал аппаратуру, кто дежурил здесь долгими часами. Выйдя из холодного подземелья в жаркий летний день, уже по-другому смотришь на окружающий мир. Вместо заросшей тропинки представляешь ухоженную дорогу с тщательно выровненными кюветами, а по дороге идёт строй солдат. На массивных фундаментах, из которых до сих пор торчат болты толщиной в руку, представляешь вращающиеся антенны необычной формы. А там, куда ведёт еле заметная просека – стартовый дивизион. Раньше просеку вырубали, чтобы деревья не мешали радару, сейчас уже всё заросло. Но твёрдо знаешь – там, на дивизионе, куда ведут не до конца заросшие бетонные дороги, такой же суровый бетон и холодная темнота взводных бункеров. Их десять штук – ровно столько, сколько положено. И так на всех 56 полках 25-й Системы – всё было сделано одинаково добротно, точно в срок, и постоянно поддерживалось в боеготовом состоянии. И только там, где природные условия были совсем уж невероятные, пошли на небольшие уступку – взводов на дивизионе было не десять, а девять.

Когда видишь объекты полка, даже в заброшенном состоянии, это потрясает – высоченные потолки бункеров, бесконечность прямых бетонных дорог, огромность территории стартового дивизиона – чтобы пройти его от начала до конца, нужно почти полчаса. Приезжаешь в другой полк – то же самое. В третий – те же узнаваемые порталы бункеров, та же гулкая тишина «здания № 1», нарушаемая лишь капающей с потолка водой. Нет, это не грунтовые воды – гидроизоляция сделана на совесть, это на холодном бетоне потолка конденсируется влага из горячего летнего воздуха. И только тогда, когда своими ногами измеришь расстояние между объектами полка, а потом поймёшь, что ещё 20 километров по бетонке – и будет следующий полк, ещё 20 – следующий, а общая длина второго, дальнего кольца –565 км, почти как от Москвы до Питера, только тогда поймёшь, что С-25 – это Система.

Но и это ещё не всё. Впереди – посещения территории станций А-100. Ехать недалеко – до Долгопрудного или Одинцово. Не все объекты доступны для свободного посещения – многие сооружения 25-й Системы ещё в строю. Но издали можно посмотреть на хорошо узнаваемые входы в бункера. Вот только внутри они уже двухэтажные – аппаратуры на РЛС «Кама» было больше, чем на центральном радиолокаторе наведения Б-200. Но если так уж не терпится попасть внутрь, то есть ещё десять станций А-100 дальнего обнаружения. Вот только ехать придётся подальше – под Андреаполь, или Брянск, или Мичуринск. А там – всё та же легко узнаваемая архитектура 25-й Системы.

Не менее узнаваемы и жилые городки полков 25-й Системы. В то время строительство казарм, а тем более – жилья для офицеров одновременно со строительством боевых объектов было невиданным делом. Обычная практика тех лет – в первую очередь обеспечить боеготовность части, а все бытовые вопросы решались потом, и, как правило, силами самих военнослужащих. Причём стройматериалы командованию части приходилось добывать самостоятельно. При строительстве 25-й Системы всё было по-другому – в каждом полку строился городок, состоящей из казарменной и жилой частей. В казарменной части было всё необходимое для несения службы: штаб части, казармы для личного состава, автопарк, столовая, баня, санчасть, клуб, гауптвахта, пожарное депо. Все постройки были типовыми и во всех полках 25-й Системы были одинаковыми.

После снятия 25-й Системы с вооружения в 1988 году деревянные солдатские казармы 1950-х годов постройки стали активно уничтожаться и к началу 21 века уже мало где сохранились. Основных причин для этого было две. Во-первых, после перехода на С-300 численность солдат заметно уменьшилась. А во-вторых, изначально это были недолговечные деревянные сооружения барачного типа, построенные практически без фундамента. Внутри их были большие помещения-«кубрики» с деревянными несущими колоннами квадратного сечения. Электропроводка была наружная на керамических изоляторах. К началу 80-х годов такие казармы устарели морально и физически, и в полках, перешедших на трёхсотку, были заменены на вновь построенные панельные двухэтажные. Старые деревянные казармы оставались лишь в некоторых полках и в городках ракетных технических баз.

Типовыми были и дома жилой части городков, предназначенные для офицеров и их семей. Изначально это были три двухэтажных двухподъездных дома и примерно 20 небольших финских домиков. Удобства в них были не бог весть какими: в двухэтажных домах – отопление, канализация, холодная вода и титан, чтобы нагреть воду для ванной; в финских домиках – печное отопление, а все остальные удобства на улице. На всех жилья не хватало, в квартирах и финских домиках жило по нескольку семей. Но по сравнению с окрестными деревнями, особенно в западной части области, пострадавшей от войны, это было шикарное жильё.

Такая обстоятельность, высокое качество строительства, непривычная чёткая, заранее заданная планировка породили многочисленные слухи о том, что объекты 25-й Системы строили пленные немцы. Мол, такая аккуратность и педантичность свойственны только немцам. Действительно, в конце 40-х годов пленные немцы построили в Подмосковье много объектов, в том числе и жилья. Но в 50-е годы подавляющее большинство немцев уже вернулись в Германию, и объекты 25-й Системы строили наши родные советские зеки. Также неверно мнение, что жилые дома были специально спроектированы именно для городков С-25. Нет, всё гораздо проще – взяли типовые проекты домов тех лет. Достаточно простые, чтобы их можно было построить из дерева, в крайнем случае – из шлакоблоков, используя при этом неквалифицированную рабочую силу.

Вот, например, фото типового «бериевского» дома из городка 25-й Системы:

А вот жилой дом из обычного гражданского посёлка, расположенного всего в 15 километрах от городка С-25. Схожесть заметна невооружённым глазом, то стройматериалы – силикатный кирпич, а не дерево. Возможности по снабжению у завода, строившего этот дом, позволили использовать кирпич, а не дерево. А проект дома тот же самый, что и городках 25-й Системы.

Такими же типовыми были и финские домики. Они были построены из деревянных щитовых панелей. Авторство в проектировании жилых домов по такой технологии оспаривают между собой американские и канадские архитекторы. В середине 20-х годов прошлого века накануне Великого кризиса Америка испытывала грандиозный экономический подъем, который сопровождался строительным бумом. Американские корпорации нанимали армии рабочих, которых нужно было где-то расселять. Каменные казармы в городе строить было очень дорого и… конфликтно. Обитатели аристократических кварталов в мегаполисах не желали терпеть возле своих домов скопление «гигантских клоповников». На помощь пришли архитекторы, разработавшие проекты жилых домов по принципу детских кубиков. Кубиками выступали готовые щитовые конструкции, которые можно было собрать за месяц на готовом фундаменте. Одновременно в США и Канаде возникли мощные фирмы, поставившие на конвейер производство доступного загородного жилья. Буквально за несколько лет американские города обросли уютными рабочими поселками. Развитая ипотека и корпоративное кредитование обеспечили миллионы американских семей своим домом. Даже после Великого кризиса строительство дешевого жилья для рабочих продолжалось еще целый год.

Из-за океана технология сборного щитового строительство перекочевала в Финляндию. Здесь, с небольшими усовершенствованиями (стеновым утеплителем служили пенька и техническая шерсть), она стала популярной у рыбаков и фермеров, живших в труднодоступных районах страны. Перед самой войной здесь появилась своя строительная индустрия, которая поставила «финские» домики на поток и распространила их по всей Европе. В 1944 году Финляндия вышла из войны. Страна подписала тяжелый мирный договор с СССР. Кроме уступки территорий финны вынуждены были выплатить Советскому Союзу репарации в сумме 300 миллионов долларов США. Эти деньги выплачивались в виде поставок товаров. Калькуляция выглядела так: 30 % – металлоизделия; 40 % – продукция судостроения, 30 % – лесоматериалы и… финские дома. Не удалось найти сведений о том, сколько всего финны отправили своих разборных домов в СССР. Известно, что ежегодные платежи по репарациям составили для маленькой страны гигантскую сумму – 15 % от ВВП, ведь курс доллара рассчитывался по данным 1938 года. Финляндия – единственная из стран-сателлитов Германии выплатила всё полностью.[435]

Были ли домики в городках 25-й Системы действительно из Финляндии, или же это уже отечественные аналоги – сказать сложно. По одним воспоминаниям – всё же из Финляндии. Другие ветераны, которым довелось пожить в этих домиках, называли их «сборно-щелевыми» и уточняли – чтобы было тепло, печку приходилось топить по нескольку раз в день. Причиной этого в том числе было ещё то, что в качестве стенового утеплителя использовалась не шерсть, как в Финляндии, а шлак из ближайшей угольной котельной.

Финские домики идеально подходили для массового строительства в условиях нехватки строительной техники, стройматериалов и квалифицированных строителей. А в те годы такие условия были повсеместно. В Дмитрове даже возник финский посёлок – потому что был застроен финскими домиками.

Но время неумолимо. Как устарела и была снята с вооружения 25-я Система, так обветшали и дома в жилых городках, оставшихся после расформирования полков. Люди с удовольствием переехали бы из них в более комфортабельное жильё, расположенное в крупном населённом пункте. Но процесс расформирования полков пришёлся на 90-е годы. И поэтому процесс переселения из ветхих и аварийных домов идёт долго и мучительно. Где-то жителям военных городков дают новые квартиры в райцентрах, в других местах в городке строят новые дома. Но заброшенных городков 25-й Системы, полностью покинутых жителями, очень мало, и расположены они в отдалённых местах второго кольца.

Когда-то секретные бетонные дороги теперь стали важными транспортными артериями Подмосковья. Боевые позиции тоже не остались без внимания. Территория стартовых дивизионов и радиотехнических центров застраивается дачами, особенно на объектах первого кольца. Где-то бывшие боевые позиции используются для хозяйственной деятельности. А где-то стартовые дивизионы стали излюбленным местом грибников и отдыхающих – добротные дороги дивизиона для этого очень удобны.