Адреналинщик

Глава 1

– Всем лежать, суки, не рыпаться! – рявкнул возникший на пороге раздевалки здоровяк в балаклаве и камуфляже.

Мог бы и не сотрясать воздух: под внимательными взглядами еще двоих спецназовцев с автоматами рыпаться не хотелось ни мне, ни Молоту, ни его секунданту. Вот мы все втроем и лежали как полагается – мордой в пол, с руками на затылке.

Здоровяк исчез в коридоре, где продолжил отдавать распоряжения – столь же яростно и громко. Герой, мать его… Интересно будет посмотреть на его физиономию, когда он узнает, что один из задержанных участников подпольных боев внезапно свалил, обставив сразу двоих крутых и вооруженных ребят.

Впрочем, сначала надо свалить, и чем быстрее – тем лучше.

Физически я уже был готов: адреналин жег сердце, все мышцы будто бы вибрировали, хотелось рвать и метать. Сейчас «режим зверя» ощущался особенно остро. Но это логично – ситуация-то из ряда вон выходящая.

Я прикрыл глаза и сосредоточился, воспроизводя в памяти каждую деталь скупого убранства раздевалки. Любая мелочь могла как помочь, так и пустить весь план коту под хвост. Так что не торопимся и думаем, думаем, думаем. Но не забываем, что время играет против нас.

Пролежав еще секунд десять, понял, что пора действовать. Сердцебиение ускорилось, в голове стало жарко будто в топке. Никогда прежде я не рисковал настолько серьезно. А рисковать мне приходилось часто и помногу.

– Ну-ка лежать, – негромко, но твердо приказал один из автоматчиков.

Я напрягся, не понимая, в чем дело. Вроде бы еще не двигался. Этот говнюк что, мысли читает?

– И руку на место убери, – добавил спецназовец спустя еще секунду.

– Щас жопу почешу и уберу, – послышался сзади низкий голос с сочным кавказским акцентом.

Я облегченно выдохнул, а затем не выдержал и улыбнулся: Молот в своем репертуаре.

– Лежи, тебе сказали, – спецназовец повысил голос и тут же был послан далеко и надолго.

Для меня же эта короткая перепалка стала подарком судьбы. Господа с автоматами отвлеклись на мускулистого громилу в красных шортах, так что…

Оттолкнувшись от пола руками и ногами, я швырнул себя вперед – на стол. Сцапал свой мобильник и сразу же прыгнул на стену справа от входной двери. Новый толчок, куда более сильный, отправил меня в стремительный полет на другой конец раздевалки. Туда, где под потолком располагался небольшой прямоугольник окна.

За недоумевающими возгласами спецназовцев последовал грохот одиночного выстрела. Бок обожгло болью, а в следующее мгновение я головой протаранил двойной стеклопакет и полетел с высоты пятого этажа.

Приземлился, как назло, на гору щебня, ободрав руки и ноги. Тут же вскочил и рванул прочь, провожаемый матом и еще несколькими выстрелами.

Затеряться среди разваливающихся построек заброшенной промзоны не составило труда. Однако остановился я, лишь домчавшись до реки и переплыв на другой берег. Там укрылся в камышах, перевел дух и осмотрел себя.

Пуля прошла вскользь, лишь пробороздив кожу и мышцы на боку. Это пустяки. Сутки – и буду как новенький. За руки и ноги тем более не стоит волноваться. А вот телефон пал смертью храбрых, причем, судя по разбитому экрану, еще в момент моего приземления на щебень.

Раздраженно дернув щекой, я швырнул мобильник в воду. Затем выбрался из камышовых зарослей и медленно побрел домой. «Режим зверя» сменился до боли знакомым внутренним опустошением, которое вдобавок усугублялось грузом мрачных мыслей.

Дело действительно дрянь. Случилось то, чего я боялся уже очень давно: заведение господина Эда – нечистого на руку дельца с лысой головой, гнусавым голосом и повадками римского императора, накрыли силовики. Почему? Причин, как минимум, две.

Во-первых, бои были незаконными. Да и участвовали в них те, кому не нашлось места в «правильном» спорте. Чаще всего – полные отморозки.

Ну а во-вторых, девяносто процентов участников мероприятий господина Эда баловались «зельем». Опять-таки нелегальным стимулятором, который превращал их в настоящих берсерков. Один лишь волшебный укольчик, и у бойцов отключался инстинкт самосохранения. Они перли друг на друга, начисто позабыв об усталости и самом существовании боли.

Понятное дело, что в таких условиях бойцы наносили друг другу серьезные травмы и даже увечья. Именно поэтому многие участники кровавых празднеств были «одноразовыми». Или же выбывали из строя очень надолго. Но потом возвращались, поскольку платил господин Эд весьма и весьма прилично.

Но теперь о заработке можно забыть. По крайней мере, до тех пор, пока хозяин подпольной арены не отслюнявит всем, кому следует. Однако это случится не сегодня и не завтра, а деньги мне нужны немедленно. У Ильи оставалось только пять ампул. Этого хватит на две недели, а затем, если не продолжить лечение, начнется ад.

В ушах зазвучал хриплый детский крик, в котором отчетливо слышались боль, страх и отчаяние. Я скрипнул зубами, сжал кулаки и ускорился. Нужно было как можно скорее вернуться к сестре и племяннику и кое-кому позвонить.

Путь по ночным улицам прошел на удивление спокойно, и спустя полчаса я уже подходил к убогому двухэтажному коробу общежития, где мы снимали провонявшую клопами комнатушку с кухней. Где-то за зданием орала музыка – скорее всего из машины, а из открытого окна на первом этаже лилась вонь сожженной еды и доносилась пьяная ругань.

Я зашел в подъезд и по скрипучей деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Миновал коридор и остановился перед нашей дверью, только сейчас поняв, что мой вид очень напугает Марию.

В одних лишь рваных шортах, босиком, с корками крови на боку, руках и ногах – да, видок у меня еще тот. Вдобавок, судя по ощущению стянутости на лице, грим за время плавания в реке так и не смылся. И наверняка стал выглядеть еще более жутко.

Нет уж…

Так и не постучав, я отправился в соседнее помещение, где располагались туалет и умывальник. Включил свет и остановился перед расписанным всякой похабенью зеркалом. Слушая мерное «кап-кап-кап» из протекающего крана и стараясь как можно меньше вдыхать пропитанный туалетной вонью воздух, принялся изучать свое отражение.

Да уж, красавец. На бои я выходил под прозвищем Упырь и в соответствующем образе. Мне красили лицо серым и зеленым, рисовали широкую зубастую пасть, пятна крови на щеках и подбородке, черные тени под глазами. Сейчас все это «великолепие» расплылось, превратив мое лицо в по-настоящему страшную маску.

Я глядел на себя секунд пять, затем качнул головой и начал умываться. После вернулся к двери комнаты и наконец постучал. С той стороны послышались торопливые шаги, дверь открылась, и я увидел Марию.

Еще шесть лет назад сестра была настоящей красавицей. Невысокая, изящная, светловолосая и невероятно жизнерадостная – она восхищала всех, кто ее видел. В Марии удивительным образом сочетались доброта и красота, а потому для многих она была как фея из волшебной сказки. Первые полтора года материнства сделали сестру еще прекраснее. Но вот потом…

Сначала серьезно заболел Илья. Его трусливый папаша, столкнувшись с трудностями, ушел за сигаретами и не вернулся. В итоге мы остались вчетвером: я, Мария, Илья и его недуг.

Болезнь пожирала не только малыша, но и его мать. Мария очень быстро стала тенью себя прежней. Молчаливой, вечно напряженной, придавленной тяжелейшим грузом страха и мрачных мыслей. Она пыталась бороться, но ее противник был куда сильнее тех обколотых «зельем» мордоворотов, которых я вырубал в клетке господина Эда.

Мы вовремя нашли средство, которое хоть как-то помогало Илье. Оно не могло полностью вылечить малыша, но хотя бы заставляло болезнь поумерить аппетит, замедляло процесс.

Однако стоило лекарство очень дорого. Чтобы покупать его, нам пришлось продать все, что у нас было, и переехать в этот клоповник. А когда деньги стали заканчиваться, я и начал выступать на подпольных боях, используя свои «особенности».

– Матвей? – несмотря на смытый грим, сестра все равно испугалась. – Ты рано. Что-то случилось?

– Плохо дело, – ответил я и, пройдя на кухню, тихо, чтобы не будить Илью, рассказал обо всем произошедшем.

Мария слушала и все больше бледнела. А когда я закончил, одними губами произнесла:

– И что теперь?

– Теперь, – я помрачнел, – ты дашь мне свой телефон, и я позвоню Альберту.

Усталое лицо сестры мгновенно потемнело.

– Значит, все-таки решился… – прошептала она и нерешительно спросила: – Но ты уверен? Это очень плохой и опасный человек, он…

– Маша, – перебил я, беря сестру за руку, – лекарства у нас осталось на две недели. Три сотни тысяч на новую упаковку мы за это время не заработаем. По крайней мере, честным путем. Так что без вариантов.

Мария не нашла что возразить. Лишь виновато посмотрела на меня и сходила в комнату за мобильником. А я взял аппарат и по памяти набрал номер человека, с которым меньше всего хотел иметь дело.

– Алло? – жизнерадостный голос ответил после третьего гудка. Где-то на заднем фоне играл джаз, значит, Альберт опять сорит деньгами в любимом ресторане. – С кем имею честь?

– Это Упырь, – ответил я, хмурясь.

– А-а, Матвей. Здравствуй-здравствуй. Позволь я все же буду называть тебя по имени. А всяких там упырей, вурдалаков и прочих кровопийц оставим Эдику. Тем более дела у него сейчас довольно плачевные.

– Уже знаешь, – констатировал я и нахмурился еще больше, когда понял, что за визитом силовиков на арену вполне может стоять мой собеседник.

Каким-то образом Альберт пронюхал, что мои способности – не следствие уколов «зелья». К тому же я мог куда больше, чем любой из тех, кто выходил на арену господина Эда. Человека вроде Альберта мой феномен не мог не заинтересовать, и с недавних пор тот настойчиво предлагал мне поработать на него, провернуть пару делишек. Я понимал: ничем хорошим сотрудничество с таким человеком не закончится. Поэтому неизменно отвечал отказом. Похоже, Альберту это надоело, вот он и решил перейти от уговоров к более решительным мерам. А именно – сделать так, чтобы у меня не оставалось выбора.

– Да, Матвей, новости в наше время разлетаются быстро, – судя по голосу, Альберт находился в прекрасном расположении духа. Сволочь. – Но, думаю, ты все равно быстрее. Когда мне доложили, что очередной праздник боли и насилия сорвался из-за появления доблестных стражей закона, то я слегка напрягся. Меньше всего мне хотелось бы увидеть тебя за решеткой. Но потом я сказал себе: уж кто-кто, а этот отчаянный парнишка обязательно всех обставит и улизнет. И я рад, что оказался прав. Однако… Давай-ка ближе к делу. Ты ведь не просто так мне позвонил, да еще с незнакомого номера, правильно?

– Правильно, – я сжал кулак и продолжил: – Я согласен.

– Рад это слышать. Тогда, думаю, завтра нам с тобой стоит встретиться, подумать над планом и…

– Никаких встреч и планов, – перебил я. – Сделаю все сегодня же. А ты готовь деньги. Утром вся сумма должна быть у меня.

– Что же, – Альберт задумчиво хмыкнул, – тем лучше. Действуй, мой юный друг. Сейчас я пришлю тебе снимок и кое-какие инструкции. Надеюсь, ты меня не подведешь.

На этом разговор закончился. Я положил телефон на стол, Мария робко взяла аппарат, и спустя минуту он пиликнул.

– Сообщение, – пробормотала сестра и, видимо, открыв пришедшее во входящие фото, помрачнела. – Жуть какая…

Я протянул руку за телефоном и несколько секунд изучал снимок. Затем задумчиво покивал, попутно читая присланные Альбертом «инструкции».

– Сделать тебе еще порцию коктейля? – спросила Мария, когда я отложил мобильник.

– Да, давай, – ответил я и устроился на скрипучем и шатком табурете.

Под коктейлем подразумевался невероятно крепкий кофе с лимоном и шестью-семью ложками сахара. Гадость та еще, но каким-то образом этот напиток позволял мне входить в «режим зверя» гораздо быстрее.

Пока сестра хлопотала возле старой облезлой плиты, я сидел, скользя мрачным взглядом по скупому убранству кухни. Треснутое стекло в окне, отлипающие от стен обои, старая мебель, кое-как отдраенная мной и Марией, протертый едва ли не до дыр линолеум… Все здесь казалось мне отвратительным и чужим. Все, кроме одной детали.

Приколоченной к стене картины, на которой были изображены босоногая девочка, спешащая домой до того, как начнется гроза, и маленький мальчик, сидящий у нее на закорках.

Не могу сказать, что она мне нравилась, просто…

В этих детях я видел себя и сестру.

– Готово, – Мария поставила передо мной большую дымящуюся кружку.

Пока я медленно прихлебывал коктейль и прокручивал в голове план предстоящего дела, сестра сидела рядом и вязала. На сей раз – ярко-оранжевого единорога с фиолетовой гривой. Подобных чудо-зверей Мария делала по три-четыре каждый день. Часть игрушек переходила в собственность к Илье, часть шла на продажу.

– Прости, – неожиданно прервавшись, произнесла сестра и закусила губу.

– Что такое? – насторожился я, видя, что она готова вот-вот заплакать.

– Ничего, просто… Тебе приходится столько рисковать. Из-за меня. И с каждым разом все больше.

В ответ я лишь строго посмотрел на сестру. Подобные разговоры случались не раз и не два, и я уже не знал, как убедить Марию, что она ни в чем не виновата. Когда я был маленьким, совсем как тот парнишка на картине, Мария точно так же тащила меня вперед, защищая от бед, куда более серьезных, чем летнее ненастье. Теперь настал мой черед быть защитой и опорой, как бы банально это ни звучало.

– Все в полном порядке, – все-таки сказал я, когда молчание затянулось. – Да, придется рискнуть. Но я уверен, что справлюсь. В чем-то это даже легче, чем выйти на бой.

Мария не ответила. Лишь прерывисто вздохнула и вернулась к вязанию.

Покончив с коктейлем, я поднялся и пошел в комнату – готовиться.

Черные штаны, черная водолазка… Перчатки и маску надену потом, как доберусь до места. Я переодевался тихо и осторожно, чтобы не разбудить Илью, и время от времени поглядывал на его бледное остроносое лицо. Племянник улыбался во сне. Он вообще старался улыбаться как можно чаще, показывая нам с сестрой, что все в порядке. Несмотря ни на что.

– Вернусь утром, с деньгами, – сказал я Марии, уже собираясь выходить.

– Будь, пожалуйста, осторожен, – тихо ответила та, и по виду сестры я понял: ее ждет бессонная ночь наедине с тревожными мыслями.

Ладно, зато потом мы сможем хотя бы ненадолго расслабиться. Вознаграждение за сегодняшнее дело Альберт обещал вполне приличное. Быть может, работать на него окажется не так уж и плохо, как мне представляется.

Обо всем об этом я думал, идя по грязному коридору общежития. Однако стоило добраться до лестницы, как ближайшая дверь распахнулась, и оттуда злобно рявкнули:

– А ну-ка стоять!

Твою же мать, как все вовремя…

Тем не менее, я остановился. И даже кивком поприветствовал возникшего на пороге неопрятного толстяка, прижимающего к левому виску пакет со льдом. Опять мучается мигренью, значит, настроение у этого прямоходящего хряка еще паршивее, чем обычно.

– Хуле ты гривой машешь? – Савелий гневно сверкнул глазами. – Ничего не хочешь мне сказать?

– Деньги будут завтра, – ответил я. – Много. Отдам все долги и заплачу за пару месяцев вперед.

– В твоих же интересах, чтобы так и было, – хозяин общежития ткнул в меня пальцем. – Мне тут халявщики на хрен не нужны. Не сдержишь слово – пулей вылетите все втроем. Хоть на вокзал, хоть на помойку. Мне насрать.

В ответ я лишь еще раз кивнул.

– С другой стороны… – продолжил Савелий, крайне мерзко ухмыльнувшись, – сестрицу твою я бы оставил. Ее накрасить, одеть поприличнее, улыбаться научить – и вполне себе нормальная кукла может получиться. Мы бы с ней придумали, как приятно провести время.

Сохранять лицо бесстрастным было сложно, но я вроде бы смог. И лишь повторил – негромко, безо всяких эмоций, но твердо:

– Деньги будут завтра.

Толстяк в ответ недовольно скривился.

– Ладно. Тогда… Если не хочешь вместе со своей семейкой сегодня ночевать на улице, с тебя еще одна услуга, – сказал он.

– Какая? – насторожился я.

Савелий шагнул вперед, и я ощутил исходящую от него вонь застарелого пота.

– Слышишь? – спросил он, явно имея в виду доносящуюся с улицы музыку – что-то заунывно-восточное, но щедро сдобренное зубодробительными басами. – Второй час уже долбят, мудачье. Голова раскалывается. Сходи разберись, а? Там всего трое малолеток. Заодно покажешь, какой ты у нас крутой боец.

– Разберусь, – кивнул я, радуясь поводу наконец-то закончить неприятный разговор.

Я вышел из общежития, обогнул его и оказался на улице. Компанию, с которой предстояло разобраться, увидел сразу. И так же сразу понял, что все куда сложнее, чем говорил Савелий.

Противников оказалось не трое, а пятеро, вдобавок ни один из них не был малолеткой. Крупные бородатые парни, явно предпочитающие спортзал библиотеке, стояли рядом со старой заниженной «семеркой», из которой и доносилась музыка. Стычка с такими ребятами может быть очень опасной.

Разумеется, ничто не мешало мне просто пройти мимо. Но я все же решил выполнить просьбу Савелия – как минимум по двум причинам. Во-первых, хозяин общежития, конечно, тот еще мудак, но, в то же время, неглупый человек. И, увидев меня в деле, он придет к правильному выводу: со мной лучше дружить. Ну а во-вторых, музыка в любой момент могла разбудить Илью. Так что…

Несколько секунд я просто глядел на будущих противников, чувствуя, как организм наполняется адреналином. Сердце застучало, в груди стало жарко, а по мышцам постепенно разливалась знакомая вибрация. Почувствовав, что вот-вот войду в «режим зверя», двинулся к парням.

– Чего-то хотел, э? – лениво спросил один из бородачей, как только я остановился рядом.

– Хотел, – кивнул я, чувствуя, что волна адреналина буквально захлестывает меня. – Чтобы вы упаковались в эту вашу музыкальную шкатулку и укатили куда подальше. Людям отдыхать мешаете.

Пару секунд парни переваривали услышанное, затем растерянно переглянулись. Оно и понятно: такие, как они, привыкли к роли хищников, которых все обходят, опустив глаза. А тут вдруг нарисовался странный светловолосый паренек лет шестнадцати – на вид вообще ни разу не боец, и начинает провоцировать конфликт. Впрочем, настоящее удивление всех пятерых ждет еще впереди.

– Ты под чем-то что ли? – вперед выступил другой бородач, самый крупный из компании. – Иди давай отсюда. Мы тоже отдыхаем.

– Ваш отдых закончился, – я ухмыльнулся и, почувствовав, что готов, двинул здоровяку кулаком в правое подреберье.

Нокаут в печень – штука крайне неприятная, и противник сразу же рухнул на асфальт, став небоеспособным.

– Ты попутал что ли, э?! – воскликнул один из его товарищей и попытался схватить меня то ли за горло, то ли за шиворот. Парень по-прежнему не видел во мне угрозы, и именно это его погубило.

Я увернулся и тут же ответил лоу-киком, буквально подрубив левую ногу бородача. Разрыв связок ему обеспечен.

Один из оставшейся троицы выкрикнул что-то непонятное и кинулся на меня. Удар левой. Удар правой. Попытка достать ногой по корпусу. Парень бил сильно, со знанием дела, но по защите.

– Сука! – рявкнул он, бросаясь в очередную атаку, и тут же лег – мой кулак впечатался ему точно в челюсть.

За те секунды, что длилась драка, двое уцелевших бородачей успели вооружиться. Один битой, другой ножом.

Осознание возросшей опасности спровоцировало выброс новой порции адреналина. Едва это произошло, как я почувствовал себя еще сильнее, быстрее и увереннее.

Стремительный рывок – и я уже возле здоровяка с ножом. Тот отступил, одновременно пытаясь отмахнуться, но я схватил его за руку и тут же вывернул. Послышался хруст, противник заорал от боли и повалился на колени, выронив оружие.

Я вырубил его, ударив ребром ладони по шее – туда, где располагалась сонная артерия, и посмотрел на последнего из бравой пятерки. Впрочем, решительным тот не выглядел вообще ни разу.

– Брат… – стоило шагнуть вперед, как он попятился, глядя на меня с самым настоящим страхом. – Давай это… мирно разойдемся, да? Мне проблем не надо.

– Залезай в свое корыто, – я кивнул на «семерку», – и двигай отсюда. Считаю до пяти, четыре уже было.

Здоровяк оказался понятливым и вскоре дал по газам. Как полагается – с ревом, пробуксовкой и визгом шин. Ну а я выдохнул, кивнул прилипшему к окну Савелию и отправился дальше. На дело.

До места добрался спустя полтора часа. За это время над городом сгустились тучи и начался самый настоящий ливень. С хлесткими холодными струями, молниями и громом. И мне такая погода была только на руку.

Некоторое время я просто стоял, скользя взглядом по величественному зданию главного городского музея. Четыре этажа, высокое крыльцо, колонны, лепнина, большие темные окна – да, в позапрошлом веке умели красиво строить. И стоило в очередной раз вспомнить, зачем я здесь, как накатил стыд. Однако сейчас мне нужно было вызвать у самого себя совсем другое чувство. И поэтому, пока я обходил здание, то думал лишь об одном.

О том, что Илья умирает. Мучительно, с невероятной болью, криками и слезами. Мария находится рядом, и она готова вывернуть наизнанку собственную душу, лишь бы помочь сыну. Но жрущей малыша болезни плевать. Она вцепилась в него мертвой хваткой и больше не разожмет своих мощных зубастых челюстей. А виноват в этом лишь один человек.

Я.

Я подвел всех. Не справился. Облажался. И теперь могу только смотреть – на агонию племянника и на тщетные усилия сестры, что пыталась выцарапать его из лап смерти.

На сей раз воображение нарисовало особенно яркую картину. Сердце, оказавшись в пламени адреналина, застучало часто и сильно, мышцы не просто завибрировали – они начали зудеть. Идеальное состояние…

Сверкнувшая молния послужила для меня сигналом к действию. Оскалившись, я прыгнул на стену музея и за каких-то три рывка добрался до одного из окон на четвертом этаже. Уцепился за откос и стал ждать.

Над головой громыхнуло особенно сильно, а потому звон разбиваемого стекла едва ли был слышен. Правда, по ушам тут же резанула трель сигнализации. А значит, времени у меня не больше тридцати секунд.

Темнота музейного зала не была для меня проблемой: находясь в «режиме зверя» я прекрасно все видел. Так что нужный экспонат отыскал почти сразу. Уродливая фигурка демона с четырьмя когтистыми лапами, кожистыми крыльями и змеиным хвостом вместо нижней части туловища и ног пряталась под прозрачным стеклянным коробом.

Преграды не стало после первого же удара, однако стоило схватить трофей, как произошло странное.

Прохлада музейного зала сменилась сильным жаром, воздух словно наэлектризовался. Сквозь непрекращающийся звон сигнализации я услышал рокот. А потом в десяти метрах от меня возникло большое алое пятно овальной формы, из которого вышли двое.