Афанасий - герой республики

Глава 2

Добираться до «Трех Осетров» на моем транспортном средстве не так уж и долго — от четверти до получаса. То есть от 25 до 50 минут, в зависимости от пробок на дорогах. Ну да, иногда бывает, что спешишь ты на прием или деловую встречу, а впереди две телеги не разминулись, лошади запутались сбруей. Или грузовоз решил разгрузить товар прямо перед лавкой. Или еще что-то произошло: и вся улица стоит, ждет, когда проезд освободится. Тогда только тому, кто не в карете, а верхом, можно проехать по специальным дорожкам для пешеходов, которые с недавних пор приказал выделить Магистрат. И то, если Стражников не будет: иначе, невзирая на звания и ранги, штраф выпишут. Да еще и на оформление куча времени уйдет. А дашь взятку, чтобы быстрее отпустили, так еще и новый штраф выпишут, «за попытку подкупа должностного лица». Ну это, естественно, если кто из офицеров стражи это заметит.

Но сегодня на улице моросил мелкий противный дождик, так не характерный для средины лета, и центр города был пустынным.

Из-за дождика я сперва и не обратил внимание на потрескивания «грозоотметчика». Что это такое? Это очередная идея дяди Филиона. Состоит из какой-то колбчки с серым порошком и молоточка. Как только где-то рядом начинается гроза, то устройство начинает потрескивать, а если гроза близко, то молоточек начинает постукивать по платформочке, встряхивая порошок. Как заявил дядя, «восстанавливая чувствительность».

Но дело здесь не только в дожде! В ходе опытов с «электриумом» дядя обнаружил, что это устройство точно так же реагирует на тот момент, когда машина создает искры! Так что он вынес пару острых наконечников на крышу, проведя к ним искры от машины в подвале по медным трубкам. И поставил улавливатель в карету, чтобы определить, на каком расстоянии он сможет разобрать сигнал, посланный из дома. Да не просто сигнал. Дядя разработал целую систему связи (правда, пока одностороннюю). И даже сумел во время проверки передать мне пару слов аж в пригородное имение, почти за 15 верст от усадьбы! Даже разработал целую азбуку.

Точнее, не разработал, а использовал то, что назвал «тюремным алфавитом»: расчерчивается квадрат, 6 на 6 клеточек. В каждой клеточке — своя буква. И каждая шифруется двумя сериями «стуков»: первая цифра — ряд, вторая — место в ряду. И такую табличку повесил на стенке тарантайки. А грозоотметчик не унимался: Один стук, через паузу еще один. Затем один, после него два. Снова один, потом три… Аз, Буки, Веди… Стоп, да это же предусмотренный сигнал «Внимание, начинаю передачу»! Я тут же вытащил из кармана свинцовый карандаш (тонкий брусок в деревянной «рубашке») и приготовился записывать сообщение на первом, что пришло в голову: манжете своей белой сорочки.

«Нападние. Опсность. Не возвращайся. Напали белые. Все мртв…» гласили буквы на манжете. На этом связное сообщение прервалось, дальше только чуть шелестели разряды далекой грозы.

Демоны забери, что это сейчас было? Неужели сообщение из дядиной комнаты в подвале? Но кто это передает? Кроме самого дяди, он обучил работе «на искре» только одного человека: своего подмастерья, помощника кузнеца Сарго. Ну да, сам он передает буквы более уверенно. Но что это может значить? Я же меньше четверти часа назад был дома, и все было нормально, с тех пор и 25 минут не прошло? Что за «белые» могли напасть на имение? Да еще и среди бела дня, в центре города? Да нет, бред. Разве что под «белыми» понимать слуг Священной Конгрегации, которые любят рядиться в белые тоги? Да нет, невозможно. И что значит «все мртв»? Кто это «все»? Не может же это быть мои родные! Тем более сейчас дома отец и старший брат, прибывший на побывку из части. Они способны и по отдельности дать отпор любой напасти! А как же мама с сестренкой?

— Юджин! — заорал я, высунувшись в боковую дверцу и забыв об открывающейся передней. — Быстро разворачивайся и мчись обратно в усадьбу! На полной скорости! Не жалей колес!

Вот в такой маневренности и заключается главное преимущество такого вот безлошадного экипажа! Юджин тут же переложил налево какой-то рычаг, повозка резко вильнула и, кажется, перескочила разделяющий бордюр, заехав на пешеходный участок и чуть не впечатавшись в стену. Затем что-то перекинул в управлении и повозка сдала назад, разворачиваясь еще сильнее. Вот скажите, легко ли сдать назад на карете, управляемой четверкой лошадей! А восьмеркой? То-то же!

В общем, не прошло и пары минут, как повозка уже мчалась назад на полной скорости, подпрыгивая на кучках лошадиного навоза и разбрызгивая лужицы лошадиной же мочи (увы, малоприятное, хотя и привычное наследие гужевого транспорта). До усадьбы мы добрались в два раза быстрее, чем уезжали: не прошло и десяти минут (судя по висящим на стенке экипажа механическим часам). Хотя мне они показались чуть ли не вечностью. И затормозили, буквально уткнувшись передком в кованые ворота.

— Эй, варта! Открывайте, демоны ленивые! Спите, что ли? Запорю, скоты! — Заорал я в строну сторожевой будочки, высунувшись из дверцы.

Но на мой призыв никто не отозвался. Что случилось? Не могли же они за это время уснуть? Да и отлучаться с поста никто им не разрешал: в охрану отец нанял ветеранов последней войны, у них устав караульной службы вбит шпицрутенами через задницу за многолетнюю службу. Уставу они следуют надежнее, чем заповедям из Священной книги! Тем более, что печь у них топится: вон, дамок поднимается над караулкой…

— Афанасий Матвеевич, что-то не так, — вдруг прервал мою пламенную речь Юджин, приподнявшись на облучке. Похоже… Пожар в караулке! А смена мертвая лежит! Во всяком случае, там Никитич лежит на полу, а вокруг него красная лужа!

— Какой пожар, — не поверил я, но тут и сам обратил внимание, что дым пробивается не из дымохода, а прямо из-под черепичной крыши. А вот и первые языки пламени оттуда же появились. Как-то слишком быстро разгорается.

— Тарань ворота! — крикнул я Юджину, запахивая дверцу.

— Не поможет, Афанасий Матвеич! Ворота кованные, а тарантайка деревянная. Да и засов надежный. Не прорвемся. Забор перелазить нужно!

Он тут же подал пример. Привстал на своем месте, зашвырнул на острые пики, составляющие верх ворот, толстый кучерский тулуп, подпрыгнул, подтянулся и перевалился на ту сторону Поднявшись на ноги без повреждений (разве что чуть прихрамывая на левую ногу) бросился открывать мощный засов и потянул на себя массивную створку. Та со скрипом начала открываться. Я выскочил из купе, налег на вторую, чтобы побыстрее заехать на дорожку, ведущую к дому… Вот тут-то все и произошло.

Стоящий аршинах в полусотне дом вдруг как будто распух, выгибая наружу стены. Крыша как будто чуть приподнялась. И только затем донесся грохот. Брызнули со звоном осколки стекол, а массивные бревна, из которых был собран второй этаж, полетели во все стороны. Наперегонки с ними полетели в стороны массивные камни, из которых был сложен первый этаж. Одна из колонн, окружавших крыльцо, сорвалась со своего места и полетела точно в нашу сторону. Наверное, другие тоже не остались на месте, но эту я запомнил отлично: она нацелилась точно в нашу сторону, и влетела в салон экипажа, превратив его в сплошное месиво из щепок, покореженных полос металла и материала обивки диванчика. Тут же среди обломков что-то заискрило, раздался характерный звук разряда, посыпались искры и показался огонек. Через пару мгновений хорошо просушенные и покрытые лаком доски уже весело пылали.

Я живо представил себе, что бы было, если бы я не выпрыгнул из салона, чтобы помочь Юджину с воротами. Хотя возможно, если бы я их не открыл, колонна бы врезалась в чугунную ограду и все бы обошлось. Впрочем, чушь! Она бы снесла ворота и экипаж бы ими и накрыло.

Но долго раздумывать о том, что могло бы случиться, было некогда. Я опять перевел внимание на усадьбу. Точнее на то место, где только что стоял красивый двухэтажный дом. Там не было ничего. Точнее, был огромная яма, на дне которой просматривались остатки крыши. Оно ясно: живых там остаться не могло.

Из стопора меня вывел вопль Юджина:

— Конюшня!

Я поглядел вглубь двора и увидел столб дыма, поднимающийся в дальней части дворика: похоже, он поднимался над конюшней, где папа держал дорогих его сердцу (и кошельку) породистых Алхетинцев. Не сговариваясь, мы с Юджином бросились туда, чтобы спасти невинных животных. И успели как раз вовремя: солома в стойлах уже занялась, балки перекрытия начали тлеть, и огонь охватил заднюю стенку строения. Юджин бросился вглубь, открывая дверцы в денниках, а я заскочил в ближайшее и огрел перчаткой по крупу Алмаза. Тот недовольно ржанул, но быстро выскочил в проход и бросился к открытой двери. За ним устремились остальные животные. Последним, кашляя, из дыма вышел Юджин и тут же упал на колени, стараясь справиться с кашлем. Подхватив слугу под руку и почти взвалив его на плечо, я буквально на себе выволок его на свежий воздух и свалил на спину на травке.

И только сейчас услышал свистки стражников и какие-то отрывистые команды: кажется, дым пожара увидели с пожарной каланчи и примчалась команда спасателей. Кажется, они пытались потушить караулку возле ворот. Что было логично, но бессмысленно. Впрочем, ничего больше они все равно сделать бы не могли: конюшня (точнее, то, что от нее осталось) горела ярким бездымным пламенем, усадьбы как таковой больше не существовало, а остальные строения остались более-менее в неприкосновенности.

Странный пожар, нелогичный какой-то.

А дальше события развивались совершенно предсказуемо. Хотя и не сказал бы, что мне это доставило хоть немного удовольствия.

Спустя примерно час (около 100–120 минут) ко мне подошли двое. Капитан пожарной команды, в начищенном шлеме и оранжевом «боевом» костюме из пропитанной каким-то негорючим составом грубой ткани. И с ним чиновник со знаком классности (кажется, 7 или 8 ранг). Длинный, тощий, в круглых очках, которые постоянно поправлял и протирал белым (когда-то) платочком. Что в условиях постоянно летящей копоти не очень-то помогало.

— Здравствуйте, я советник юстиции 3-го ранга Карташов Сергей Симеонович, — представился чиновник. Я прибыл сюда по официальному поручению, чтобы разобраться в происходящем. А вы, простите, кто такие? На каком основании находитесь на территории?

— Мезенцев, Афанасий Матвеевич, — представился я. — Член семьи и, очевидно, теперь уже владелец этого поместья. А это Юджин, мой слуга и ординарец.

— Отлично. Согласно имеющимся у мен документам от градоуправления, эта усадьба действительно принадлежит семейству Мезенцевых. Владелец Мезенцев Матвей Ипполитович. Кем вы приходитесь владельцу?

— Ну, если бы Вы, Сергей Симеонович, обратили внимание на отчество, то и сами догадались бы, что я сын бывшего владельца усадьбы.

— Очень хорошо. Но почему Вы так уверенно говорите о владельце в прошедшем времени? Что-то знаете о том, что он погиб? У меня пока что нет такой информации!

— Когда я около часа назад уезжал из дома, он, вместе с остальными членами семьи, оставался здесь. И они собирались обедать. Так что, скорее всего, он остался в здании, когда произошел взрыв. Я хотел бы ошибаться, но боюсь, что пережить такое не в силах никто.

— Значит, вы уверены, что все остальные члены семьи, погибли? А как случилось, что Вы так вовремя улизнули из здания?

— Да никуда я не «улизывал»! Просто мы с отцом в очередной раз начали разговор о моем будущем. Он требовал, чтобы я отправился поступать в Академию. Меня же мое нынешнее положение вполне устраивало, и я не собирался никуда ехать. Поэтому предпочел прекратить беспредметную дискуссию и заявил, что домашний обед меня не устраивает, и отправился в «Три пескаря». В смысле, «Осетра», это мы его так между собой называем.

— Это, кажется, из какой-то детской сказки?

— Возможно. Сейчас уже точно не помню.

— И с кем вы договорились встретиться в этом трактире?

— Да ни с кем я не договаривался! Это было спонтанное решение.

— Но вы же не собирались обедать в одиночестве? Значит, рассчитывали кого-то там встретить?

— Ну да, там в это время дня почти наверняка кто-то из нашей компании зависает!

— Например, кто? Можете назвать пару фамилий?

— К примеру, Мазини, Эраст. Это сын…

— Да, известная фамилия. Еще кто-нибудь?

— Сорокины, братья. Тимофей и Захар. Или один из них. Также собирался зайти Азарян, Гога. Моет быть, еще кто-нибудь.

— Понятен круг Ваших знакомств. Все знакомые фамилии. Как их называют, «позолоченные мальчики». Частенько вместе попадают в различные сводки. Например, не были ли Вы участником той компании, на которую на прошлой неделе составили протокол о «предосудительном поведении» и которые устроили дебош во время празднования юбилея почтенного Аарона Феофантовича Каца?

— Ну, скажете тоже, «Предосудительное»! Просто немного пошалили ребята. И нет, я в этой шалости, к сожалению, не участвовал.

— Интересен в данном случае не только круг знакомств. Но и то, что Вы деяния, однозначно указанные в Уложении как «предосудительные», называете просто «шалостями». Знаете ли, это наводит на размышления.

— Но никто же не пострадал?

— Физически нет. Но существует еще и моральная травма, указанная в судебном иске почтенного Аарона Феофантовича. По поводу которого в настоящее время продолжается расследование.

— Вот ведь склочник!

— То есть вы одобряете действия, предпринятые вашими знакомыми в отношении почтенного купца первой гильдии?

— Да ничего с ним не сделали! Подумаешь, в бочку меда посадили!

— Ну да ладно, с этим делом пуст разбирается почтенный суд. Не спорю, у некоторых из Ваших друзей весьма достойные родители, и, возможно, они сумеют как-то замять это дело.

— Да как «как-то»? Денег дадут кому нужно, и судья примет нужное решение. Что, в первый раз, что ли?

— То есть, вы сейчас признали, что Вы или кто-то из Ваших знакомых уже сумел избежать заслуженного наказания путем подкупа должностных лиц? И вы знали об этом, но не донесли в Департамент?

— Ничего я не хочу сказать, — пошел я на попятную. — Это просто мои предположения.

— Ну, хорошо, но запомним, что вы «предполагали», что за определенную взятку всегда можно избежать наказания. Поэтому и пошли на убийство.

— Какое еще убийство?

— Предполагаемое. Из корыстных побуждений. Ведь если вся Ваша семья погибла, именно Вы остаетесь старшим в роду и наследуете все движимое и недвижимое имущество? А кстати, Ваша усадьба застрахована?

— Наверное, застрахована. Я точно не знаю. Этим папа занимался.

— А в какую примерно сумму оценено все Ваше имущество? Включая загородную резиденцию, имеющиеся предприятия и застрахованное имущество?

— Да не знаю я. Никогда не интересовался. Наследником-то является мой старший брат… подождите, Вы хотите сказать, что это я подстроил все это? И убил всех своих родственников за какое-то деньги?

— Не какие-то, а очень приличные, насколько я могу судить. Тем более, в ином случае вам бы наследство не светило. Папенька Ваш был в небольших (относительно) летах, и вполне здоров. Да и брат… кажется, он был офицером армии? Да и мама тоже претендовала на часть наследства, не говоря уже о сестрах. Так что первый вопрос при расследовании преступлений всегда звучит как «Cui prodest?» В переводе в юридического, «Кому выгодно?». А я обязан внимательно рассмотреть все версии произошедшего.

— Да Вы с ума сошла! Какое Вы имеете право предъявлять мне такие обвинения?

— Заметьте Афанасий Матвеевич, я еще никого не обвиняю. Я пытаюсь выяснить все факты, связанные с этим происшествием. Поэтому успокойтесь и расскажите все по порядку. Итак, в котором часу вы покинули дом?

— Понятия не имею! Впрочем, имею. Как раз, когда я выезжал за ворота, на ратуше пробили три склянки. То есть из дома я вышел примерно без десяти минут три. При этом все были еще живы.

— Отлично. Итак, вы отправились в таверну «Три Осетра» на экипаже. В котором часу Вы до нее добрались?

— Я до нее не добрался. По дороге я получил странное сообщение, которое заставило меня повернуть обратно.

— Что за сообщение?

— Вот, я записал. Дословно. — И протянул ему испачканную манжету с немного стершейся, но вполне читаемой надписью.

— Отлично… А почему написано печатными буквами и с ошибками? Это Вы сами писали или Вам передали сообщение? Но почему оно записано на Вашей манжете?

— Потому, что у меня под рукой не оказалось другой чистой поверхности. А печатными буквами… потому, что оно было передано по буквам. Так удобнее записывать.

— Кем передано? Вас догнал курьер на подъезде к таверне?

— Нет, я получил сообщение, сидя в экипаже, по дороге.

— Вас догнал курьер?

— Нет. Его передали их мастерской моего дяди, брата моего отца.

— Постойте, в бумагах городского магистрата нет записи о том, что с вами жил еще и брат владельца!

— Не знаю, почему у Вас в бумагах этого нет. Но он живет… жил здесь уже около трех лет. У него была лаборатории в подвале, он адепт натурфилософии, и проводил там разнообразные опыты, изучая свойства природы.

— Натурфилософия? Имеется в виду философское направление, объявленное нашей святой церковью вредоносной и смущающей умы ересью, и подвергающееся критике со стороны иерархов всех существующих в республике епархий?

— Я в церковные дела не лезу. Мне просто нравится ставить опыты.

— И как это связано с полученным Вами сообщением? Кстати, мне оно потребуется в качестве вещественного доказательства. Как это устройство работает?

— Очень просто. Вы знаете, что такое «электриум»?

— Да, это балаганные фокусы, которым нас недавно развлекал заезжий цирк. Вроде летающих искр, способных поджигать пары спирта.

— Не только. Например, экипаж, остатки которого стоят перед воротами, приводился в движение как раз «электриумом». Так вот, в салоне этого экипажа было небольшое устройство. Которое способно фиксировать возникновение искры, которую дядя мог производить в башенке нашей усадьбы, сидя у себя в мастерской. Вот он (или его помощник) по буквам передал это сообщение.

— Подождите, что значит «по буквам»?

— Существует система кодировки, которую он называл «тюремной азбукой». Это не очень сложно, каждой букве соответствует определенное количество сигналов. Одинаковые таблицы находятся перед передающим и принимающем. Поэтому очень просто передать по буквам, нажимая рычаг, почти любое сообщение.

— Значит, сообщение это передал из дому Ваш дядя?

— Судя по стилю и количеству ошибок, это был его помощник, Карл. Дядя «сидел на искре» намного увереннее. И ошибок делал меньше.

— Как вы сказали? «Сидел на искре»? Что это значит?

— Ну, это он так называл работу по отправлению сигналов. Физически устройство представляло собой рычаг с ручкой из плотного дерева, на которую нужно было нажимать, чтобы получить искру. Рычаг находился в подвале, а сама искра образовывалась в башенке, на крыше. А приемник он установил в экипаже, чтобы проверить дальность работы устройства.

— И как, проверил?

— Не до конца. Но в загородное имение сигал доходил. Хотя и с помехами.

— Спасибо Афанасий Михеевич. Мы с Вами обязательно встретимся еще раз, когда я уточню некоторые данные. И узнаю все, что можно, о этом вашем загадочном «дяде». А пока никуда не уезжайте из города. До встречи!

Он развернулся на каблуках и пошел прочь, все такой же прямой и до отвращения правильный.