Афанасий - герой республики

Глава 7

Что сказать о переезде в Питер и поступлении в академию? Да почти ничего. Здесь я впервые оценил в полном объеме организаторские способности своей супруги. Ну еще бы: ее специально учили (и научили-таки!) руководить движением товаров и персонала. Билеты на дилижанс были закуплены заранее и со скидкой. При этом маршрут был тщательно рассчитан таким образом, чтобы в нем было минимум пересадок, и использовались только почтовые тракты, со сменными лошадьми на каждой ямской станции. Товары же (и основной багаж) отправился более длинным, но и дешевым маршрутом, ведь груз нужно где-то размещать, а мы за три дня, на которые задержится груз, успеем организовать место для жизни и хранения товаров.

Местом для проживания она занялась сразу же, как мы прибыли на конечную станцию. Оказалось, что у Глеба Ефимовича даже в столице были доверенные люди. И прямо у дилижанса к нам подлетел кругленький господин в котелке, с «котячими» усами щеточкой и в круглых очках. Мне он показался каким-то подозрительным, но у него были надежные рекомендации, так что пришлось ему довериться.

И одним из первых он предложил квартиру из пяти комнат в пятиэтажном доходном доме на набережной какого-то канала. Как заявил риэлтер Юзеф (как он представился), это одно из наиболее выгодных в городе предложений «которые освободились буквально на днях и просто чудом» да еще и по рекордно низкой стоимости (ну, как для столицы). Осмотрев апартаменты, мы проехали еще по паре адресов, уточнили цены и маршруты движения городского транспорта (в городе имелась стационарная сеть дилижансов и конки), и вернулись на набережную, как оказалось, реки Мойки.

Следующим заданием для Юзефа был поиск помещений под мануфактуры. Виктория уверено назвала ряд условий, которым должны удовлетворять помещения. Причем требований было, на мой взгляд, даже больше, чем для жилых апартаментов. Пару минут подумав, Юзеф уточнил пару параметров (вроде близости к портам, таможне и перевалочными складами) и предложил тут же осмотреть пару вариантов. Нанятый на весь день фиакр без возражений отвез нас через весь город, в промышленный район, который назвал «Шлиссельбургской дорогой». Или, по-местному, "Обуховкой". Эта часть города радикально отличалась от центрального района, который мы видели ранее. В общем, натуральные Тигули, как называют такие районы в Воронеже. Но Виктория смотрела не на внешний вид. Она что-то спрашивала о наличии ближайших улиц и проспектов, близости к портам, товарным вокзалам, таможенным терминалам и оптовым рынкам. Интересовалась, насколько надежна местная полиция, в какую цену обойдется нанять собственную охрану и часто ли балуется шпана. Мне она шепотом объяснила, что «прикур» (или прибыль) в торговом деле зависит от множества почти незаметных, на первый взгляд, и даже противоречивых факторов. В том числе уровня конкуренции и состояние производства в округе. Так что в течение первого же дня мы справились с главным вопросом: покупка недвижимости. И вернулись в нанятые апартаменты.

Которые, увы, представляли собой почти полностью пустые комнаты, в которых имелись только наборной паркет на полу, лепнина на потолке и дорогие обои на стенах. Не только кроватей, но даже стульев не было! Не говоря уже о столах! Но и тут Виктория проявила торговую смекалку: отправилась к управляющему и потребовала предоставить нам мебель, соответствующую статусу барона Мезенцева! Как ни странно, требование было выполнено достаточно быстро, и уже через пару часов крепкие парни вносили в комнаты через черный ход самую разнообразную мебель: от стульев и конторок до обеденного стола, шифоньеров, кресел и даже разобранной кровати, с мягкой периной и балдахином навысоких опорах. Не уверен, что это были шедевры мебельного искусства, но не хуже тех, что стояли у нас в родном имении.

Так что к вечеру мы имели место для отдыха. Хотя на окнах так и не было штор, на столе — скатерти, а вместо столового серебра нам «вчехлили» ящик с какими-то совершенно чудовищными приборами столетней давности.

Но, как бы то ни было, начало семейной жизни было положено. На следующий день я отправился в приемную комиссию при Академии. Меня немного напрягало отсутствие денег. Точнее, вместо мешочка звонкой монеты или стопки ассигнаций, у меня был с собой вексель, выданный банком на имя директора Академии. А также грамота, подтверждающая мое дворянское происхождение (выданная Воронежским городским Дворянским собранием) вместе с объяснением ситуации с остальными моими документами: утеряны в результате чудовищной катастрофы (возможно, террористического акта).

Но, несмотря на удивленно-подозрительные взгляды чиновников, принимавших документы и обещавших «разберемся», к концу дня все необходимые формальности были улажены. я получил пропуск на территорию казармы, направление в интендантскую службу на получение обмундирования и талоны на питание в столовой. Чему я обрадовался намного больше, чем всему остальному.

Тут же помчался по указанному адресу столовой и получил стакан теплого чая, булку с корицей и небольшую плошку порезанных овощей в качестве салата. А затем отправился в общагу, где обнаружил, что комната, в которой меня поселили, уже почти заполнена: из двух двухъярусных кроватей свободна была только левая верхняя. А также верхний уровень двухъярусной тумбочки. Я не спеша запихнул свой вещмешок в тумбочку, разложив мыльно-рыльные принадлежности в верхний выдвижной ящичек, застелил свободную койку выданной интендантом простынкой, постелил сверху клетчатое одеяло, запрыгнул наверх и растянулся, подоткнув под голову подушку. Расслабился и даже немного задремал, когда в коридоре послышались шаги и дверь распахнулась. В комнату ввалились трое «старожилов».

— О, у нас новенький! — воскликнул веснушчатый паренек совершенно крестьянской наружности, в стоптанных сапогах, чуть ли не домотканой рубахе, подпоясанной веревкой и мятых штанах (на брюки этот предмет туалета совершенно не походил) Если добавить сюда широченные плечи, нос картошкой и залихватский чуб, то он больше походил на ватажка банды биндюжников-грузчиков, в среду которых мне пару раз приходилось «отправляться на заработки». Но вот на дворянина он совершенно не походил. Как и его приятель: низкорослый кучерявый парнишка, с однозначно семитскими чертами лица, да еще и в очках. Но третий полностью компенсировал недостаток вальяжности и барственности в помещении: в отглаженных брюках, начищенных блестящих сапогах, белоснежной сорочке, отороченной на манжетах и по воротнику кружевами. Он брезгливо посмотрел на меня и уселся на нижней правой койке, вытянув ноги чуть ли не через все помещение. Да, ростом он был чуть ли не сажень (больше двух метров, если мерить согласно новой официальной «метрической» системе, принятой во Французской Империи по указанию Бонапарта), но не казался болезненно худым или несоразмерным.

— Ну, здравствуй, новичок! — проговорил этот гигант с ленцой. Ну, хоть представься честной компании! Нам же этой группой года три жить. Почему прибыл почти в последний момент? Не знал, что согласно давней традиции, прием в академию начинается чуть ли не в начале лета, чтобы будущие курсанты сумели приспособиться к требованиям и нагрузкам?

— Не знал о таком правиле, извините. А сами-то вы давно здесь живете?

— Не знали? — проигнорировал мой вопрос длинный аристократ. — У Вас что, никто из семьи в академии не обучался? Вы первый в роду, кто накопил денег на поступление?

Несмотря на нотки превосходства, и даже презрения в голосе собеседника, я решил на накалять обстановку. И ответил уклончиво:

— У меня старший брат обучался в Академии, но не здесь, а в Москве. Он мне о подобных тонкостях не рассказывал.

На самом деле я и не расспрашивал его тонкостях учебы, ведь всеми силами старался отбрыкаться от обучения, до самых последних событий.

— Он и сейчас учится или уже выпустился? В каких войсках? — Продолжал допрос длинный аристократ.

— Он погиб, — сухо ответил я и отвернулся, не собираясь продолжать разговор.

— Ну что ж, сочувствую. Надеюсь, он умер героем, в схватке с врагом?

— Не совсем. Его взорвали в родном доме. Видимо, террористы. А мне повезло, я как раз отлучился в этот момент из дома. Еще вопросы будут?

— Представьтесь, пожалуйста, молодой человек!

— Барон Афанасий Мезенцев, прошел тестирование в когорту Охранителей.

— Что, в группу к самому Карлу Федоровичу? — присвистнул здоровяк Иона. — Меня он завалил, как только я шпагу взял в руку. Не дал даже в стойку стать. А тебя?

— Это такой длинный, с усиками в ниточку и узенькой бородкой? Черноволосый, в камзоле с вычурной вышивкой серебром? Мы с ним минут пять пофехтовали, и он бросил «годится». А затем меня в какой-то список записали.

— Пять минут? Это много. Обычно он новичков с одного-двух выпадов отбраковывает. Ты где-то занимался до этого?

— У меня были частные уроки. Некий боец из Галлии, Шарль де Беарн. Это ваш Карл тоже у меня спросил, кто со мной занимался. А потом уважительно покачал головой.

— Шарль де Беарн? — вступил со своего места в разговор длинный хлыщ. — Это не тот ли известный бретер, который вынужден был скрыться из столицы лет десять назад, после нашумевшей истории с… Ну что ж, поздравлю. Он считался непобедимым бойцом. Точнее, наемным убийцей. Так что будем знать, что Вас, барон, на дуэль лучше не вызывать, при таком-то специфичном учителе.

— Буду иметь в виду, — буркнул я. А затем обратился уже сам к этому длинному хлыщу:

— А Вы, собственно, чьих будете?

— Да, простите, не представился: граф Юрский, Иван Семенович. Сижу в этих стенах уже два месяца, записан на факультет общей тактики. Но это формальности, все равно большинство лекций и практик мы будем проходить все вместе. Эти двое: Медведчук Иона Дмитриевич, незаконнорожденный сын барона Медведчука из Тамбова, а также Самуил Лейбович Крушельницкий, сын ребе Юзефа, из Винницы. Они тоже боевики, как это ни странно для Крушельницкого. Я полагал, что он-то точно пойдет по программе «одаренных». Но что-то там не сложилось у него на тестовых испытаниях, так что попал сюда.

— А почему вы только сейчас появились в казарме? Какие-то дополнительные занятия?

— Ты еще не в курсе? Обязательная физическая подготовка. Весь курс бегает круги, занимается гимнастикой, играет в мяч (кто умеет) или занимается борьбой (джиу-джитсу, английский бокс и так далее, кому что нравится). После начала занятий некоторые виды «развлечений» переведут в обязательные уроки, так что с основами каждого вида борьбы ознакомят всех. Советую подготовиться заранее. Обещают, что нагрузки с началом учебного года возрастут кратно. Так что имеет смысл подавать документы заранее, еще и по этой причине.

— А как тут насчет увольнений в город? — С надеждой спросил я.

— Только, если есть уважительная причина. Просто так отпроситься поесть маминых пирожков или посетить бордель, не выйдет. У тебя есть родственники в столице?

— Можно сказать, что есть. Жена.

— А не поспешил ли ты жениться, барон? Хотя, думаю, что скучающая в столице молодая супруга считается уважительной причиной для увольнений. Так что обратись в канцелярию. Возможно, они и решат вопрос в твою пользу. Кстати, а вы давно женаты?

— Почти две недели.

— О, да, это достойный стаж семейной жизни. Еще не успели надоесть друг другу?

— Пока нет.

— Ну ладно, у меня есть кое-какие связи в администрации. Попытаюсь поспособствовать твоей проблеме. А пока постарайся заснуть, подъем здесь в несусветную рань: по седьмой склянке!

Он протянул ноги в сапогах в сторону двоих «сокурсников. И те живо стянули с него узкие сапоги и аккуратно поставили в уголок. Затем граф снял сорочку, которую перехватили у него добровольные «денщики» и повесили на оказавшиеся здесь же складные «плечики». Затем он достал из-под койки матерчатые тапочки с загнутыми носками, снял брюки и самостоятельно повесил их на перекладину, оставшись в белых кальсонах и нижней рубахе без рукавов. После чего растянулся во весь рост на нижней койке, закинув руки за голову и вытянув ноги через прутья железной решетки, водрузив стопы на стоящую тут же тумбочку, с мягким сидением. После этого и его «миньоны» (или вассалы, или кем тут они себя считают) начали переодеваться ко сну и размещаться на своих спальных местах. Полу-барон Медведчук разместился на нижней койке, подо мной. Самуил Крушельницкий (странное сочетание внешности и фамилии) вскарабкался на верхнюю койку напротив, над графом. А я, устав после целого дня беготни, быстро уснул.