Агентство «Экзорцист»: ALBEDO

Глава 39

Захлопнув дверь ближайшей комнаты, я заперся и быстро начертил сигил. Затем достал записную книжку, которую подобрал с пола перед тем, как покинуть библиотеку. Вообще, пора бы выучить заклинания наизусть, но их слишком много, а ошибаться нельзя — даже в ударениях.

Пролистнув несколько страниц, отыскал нужную и начал читать. Сигил разгорался подобно углям под порывами ветра.

Наконец, заклинание было произнесено полностью, и я коснулся Печати Соломона.

Из пола показалась огромная львиная голова в короне. Из гривы торчали золотые рожки.

— Губернатор Марбас! Я снова призвал тебя! Назови мне имя человека, наложившего проклятье смерти на моего отца, лорда Блаунта.

— У тебя есть, что предложить взамен, заклинатель?! — проревел демон.

Я сделал пальцами пасс, и в воздухе закружились разменные монеты преисподней.

— Имя обойдётся тебе в одну глифу! — предупредил Марбас.

Всего-то!

— Согласен! — поспешно сказал я.

Как только одна из печатей исчезла, демон заговорил:

— Того, кто использовал магию крови против твоего отца, зовут Камерон Гровенор!

Произнеся это, он начал опускаться в чертёж. Едва скрылась голова в короне, линии погасли.

Я устало опустился на кровать.

Значит, барон… Что ж, придётся отплатить ему той же монетой! Отдыхать рано. Предстоит спасти отца и наказать чародея.

Я снова начал ползать по полу, выводя линии и символы сложного чертежа. Убедившись, что всё сделано, как надо, раскрыл записную книжку.

На этот раз я призвал Асмодея.

Из пола появилась голова быка, за ней — барана, а последней — человеческая, в чёрной короне.

— Я призвал тебя, чтобы просить отвести от моего отца, лорда Блаунта, губительную магию и направить её на наложившего проклятье.

— А что ты дашь взамен, заклинатель?! — прорычал демон человеческой головой.

Пришлось отдать две печати в уплату. Одну за снятие проклятья и другую — за то, чтобы оно вернулось к колдуну.

— Проклятие снято! — провозгласила голова быка.

— Проклятие… не может быть наложено! — объявила, запнувшись, голова барана.

— То есть как?! — взвился я. — С какой стати?! Я за это заплатил!

— Барон Гровенор защищён протекцией Преисподней! — сказала человеческая голова. — Печать будет возвращена!

Глифа появилась в воздухе, а затем исчезла.

— И что, никак нельзя его достать? — спросил я, чувствуя глубокое разочарование и раздражение.

— Это исключено! Договор заключён!

Ладно. Хрен с ним. Накажем этого барона и так. Главное, что проклятье снято с отца!

Завершив ритуал, я вышел в коридор и поспешил к спальне лорда Блаунта. Однако по дороге меня перехватил менталь.

— Барон Гровенор отбыл из поместья, — сообщил он. — Мы спохватились слишком поздно.

Я спохватился.

Блин, теперь придётся добираться до него другим способом. И это будет куда сложнее. Особенно учитывая, что обвинить его в покушении официально не удастся.

— Что с телом той девушки?

— Его убрали из библиотеки и вызвали полицию.

— Хорошо. Скажите, что она напала на меня. Где мисс Глостер?

— Она ожидает вас возле спальни лорда.

— Тогда проводите меня туда. Отцу скоро должно стать лучше.

В итоге разгребать всю ситуацию пришлось до вечера. Радовало лишь то, что проклятье перестало действовать, и отец скоро пришёл в себя. Я оставил его на попечение целителя, телохранителей и Арчибальда. Леди Марселлу увезли родственники. Церемонию предстояло перенести на неопределённый срок. Мы с Глорией отбыли на следующее утро, когда отец уже был, как огурчик, и переживал из-за того, что сорвал бракосочетание. Он даже не подозревал об истинной подоплёке дела. Я велел охране пока ему ничего не говорить, чтобы не волновать. Но, конечно, его неведение не продлится долго. Эрик, которого пришлось посвятить во все подробности, обязательно ему расскажет, в чём было дело. Хотя он, кажется, отнёсся скептически к рассказу о колдовстве. Ну, это его дело.

Перед нашим отъездом лорд Блаунт попросил телохранителей оставить нас с ним наедине.

— Кристофер, я не всё сказал тебе, что хотел. Всё из-за проклятого воспитания! Нас, аристократов, с детства учат сдерживать эмоции и соблюдать… пристойность. Хотя что плохого в том, чтобы сказать дорогому человеку то, что чувствуешь? В общем, ты должен знать, что я всегда и во всём готов тебя поддержать. Я уверен, что ты не подведёшь, сынок. Чем бы ни занимался. Я… люблю тебя. И горжусь! Несмотря на общественное мнение и условности.

Признаться, это был первый подобный разговор у нас с отцом. И я был удивлён и тронут до глубины души. Прослезиться, конечно, не прослезился, но был близок к этому. К собственному удивлению.