Агентство «Экзорцист»: ALBEDO

Глава 63

Однако кое-что я мог и должен был выяснить немедленно.

Леди Бошан снимала со своей сестрой одноэтажный дом в северо-западной части Брайтона. Строение утопало в зелени, и со стороны улицы виднелась лишь выкрашенная жёлтой охрой крыша. Я уже был здесь прежде, когда узнавал про знакомства и денежные обстоятельства убитой.

Сестра Бошан оказалась дома — готовилась к отъезду. Она предложила мне поговорить на веранде.

— Хотите кофе? — спросила она. — Я всё время пью кофе. С сахаром и сливками. Из-за этого почти не сплю. Но очень бодрит.

— Предпочитаю горячий шоколад.

— Такого не держу. Слишком сладко.

— Ничего, я ненадолго. У меня к вам всего один вопрос, — сказал я, садясь на шаткий венский стул с гнутой спинкой.

Сестра Бошан слегка подалась вперёд. Лицо у неё было круглое, с мелкими чертами. Бледную кожу покрывали веснушки. Рыжие волосы наводили на мысль, что их род происходил из Ирландии. Хотя, судя по фамилии и имени убитой, скорее всего, предки Бошанов были галлами.

— Какой вопрос? — проговорила она, широко раскрыв серые глаза.

— Ваша сестра получала перед смертью письмо, записку или… ну, допустим, посылку?

Женщина удивлённо приподняла брови.

— Посы-ы-лку? — протянула она.

— Может, какой-нибудь предмет. С цифрой.

Сестра Бошан задумалась.

— Кажется, нет, — проговорила она через четверть минуты. — Хотя… знаете, кто-то принёс в тот день монету.

— Расскажите подробнее.

Это могло быть тем, что я искал.

— Софи показала мне серебряный фунт. Сказала, что он лежал в конверте, подсунутом под дверь.

— И больше ничего не было?

— Нет. Только монета. Странная такая… грязная.

— В каком смысле? Потемневший?

— Нет… Он выглядел так, словно его закоптили. Держали над свечкой, пока не почернел.

Вот оно! Чёрная единица, означающая час ночи — время свидания Бошан со смертью.

— Софи минут десять отчищала его от копоти, — продолжала моя собеседница. — Тёрла, тёрла. Не знаю, куда потом дела. Может, и потратила.

Похоже, с деньгами у сестёр было совсем туго.

— А конверт не сохранился? — спросил я со слабой надеждой.

— Нет, его сразу выбросили.

Жаль. Я поднялся.

— Что ж, это всё, что я хотел знать.

— Всё? — кажется, сестра Бошан растерялась. — Уже уходите?

— Да, благодарю за уделённое время. Вы собираетесь уезжать?

Женщина кивнула.

— Мне сегодня разрешили. Сказали, моё присутствие в городе больше не является обязательным, — она вдруг печально улыбнулась. — Ей Богу, так и сказали! И очень хорошо, потому что не знаю, на что я жила бы здесь дольше.

Я поклонился.

— Счастливого пути.

— А как же… Софи? — вдруг забеспокоилась женщина. — Её убийцу накажут?

— Непременно.

— Вы обещаете?!

— Сделаю всё, что будет в моих силах.

Собеседница тяжело вздохнула. Похоже, мои слова её не убедили. Что ж, оно и понятно: ответ я дал максимально обтекаемый.

— Бедняжка Софи! — вдруг сказала моя собеседница. — Она была несчастна всю жизнь. Муж проигрался на бирже и умер от инфаркта. Всего через два года после свадьбы. У него оказалось больное сердце. Она всё хотела снова выйти замуж, но никто не брал. А в последнее время у неё ещё развилась эта мания…

Я насторожился.

— Какая мания?

Сестра Бошан махнула рукой.

— Ерунда! Ей всё казалось, что за ней кто-то наблюдает. Однажды мы шли по аллее, и она вдруг остановилась и крепко схватила меня за руку — я даже вскрикнула. «Смотри, вон там! — прошептала она, и голос у неё был такой, словно её душат. — Следит за мной! Видишь?!» Я посмотрела, но, кроме кустов шиповника, ничего не заметила. «Кто там?» — спросила я, высвобождая руку, потому что пальцы Софи причиняли мне боль. «Нет, никого, — ответила она. — Показалось». Потом заговорила о другом, но я чувствовала, что прогулка больше не доставляет ей удовольствия.

Хм… любопытно. Возможно, померещилось, а возможно, и нет.

— И часто случалось подобное? — спросил я.

— Нет, но я видела, что Софи тревожится и кого-то опасается. Иногда по вечерам она долго вглядывалась в окно, и лицо при этом у неё было такое… сосредоточенное.

Распрощавшись с женщиной, я отправился дальше.

Дом, где жила Кавендиш, находился недалеко от Квинс парка — всего в одном квартале, на берегу маленького искусственного пруда, в котором плавали утки. Колонны с облупившейся краской обвивал плющ, около колодца с минеральным источником сидел знакомый алкаш, которого я ночью встретил в парке, и, щурясь на солнце, пил из мятой железной кружки маленькими глотками воду. На меня он внимания не обратил. Да и с чего бы?

Поднявшись по ступеням, я постучал. Через минуту появилась служанка лет сорока, очень опрятная, с полотенцем в руке.

— Что вам угодно? — спросила она, окинув меня быстрым взглядом.

— Повидать вашу хозяйку. По делу.

Строго говоря, хозяйка была мертва, и я имел в виду компаньонку, но служанка меня поняла.

— Она в парке. Пошла гулять. Не знаю, когда вернётся.

— А давно ушла?

— С полчаса примерно.

У меня не было желания разыскивать женщину в парке.

— Можно подождать её здесь?

Помедлив несколько секунд, служанка посторонилась.

— В гостиной, — сказала она.

Я сел в плетёное кресло лицом к окну, на котором были расставлены горшки с разными цветами. На стенах висели миленькие акварельные пейзажи с местными видами.

Служанка ушла, оставив меня одного.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и двадцати минут, как компаньонка Кавендиш вернулась.

— Снова вы? — удивилась она. — Чёрт, как жарко! — женщина упала в кресло, руки её повисли с подлокотников, точно плети. — Изнемогаю! Давно уехала бы отсюда, если б мне позволили, — она взглянула на меня с надеждой. — Может, вы разрешите? Вам же поручили расследование.

— Об этом надо спрашивать у начальника полиции.

— Он свинья и хам!

Я едва сдержал улыбку.

— Скажите, ваша… подруга получала перед смертью от кого-нибудь письмо? Или посылку?

Правильнее было бы сказать «хозяйка», но я не хотел задевать самолюбие женщины. Вряд ли она подалась в компаньонки от хорошей жизни.

— Что? — собеседница непонимающе нахмурилась. На лбу появились крупные морщины. — Письмо?

— Или вещь. Может, вы обнаружили нечто под дверью, или кто-то принёс…

— Записку! Совершенно нелепую. Маленький листок, и на нём написано «два».

— Чёрными чернилами?

— А? Чёрными? Не знаю. Может быть. Или синими.

— Но не красными?

— Нет. Это я бы запомнила.

— Записка была в конверте?

— Нет. Её просто подсунули под дверь.

— Вы её нашли?

— Служанка. Показала нам. Сьюзан велела выбросить.

— Понятно. И никто не видел принесшего записку?

— Нет. А что, это имеет какое-то значение?

— Кто знает… Ваша подруга не говорила о том, что за ней следят?

Женщина мелко закивала.

— Да-да! Иногда она утверждала, будто кто-то наблюдает за ней.

— Но никого при этом не видела?

— Вроде, нет.

— Не знаете, о ком шла речь?

Женщина поморщилась.

— Думаю, она и сама этого не знала. Просто перемена климата иногда действует совершенно непредсказуемо. Мнительность и впечатлительность…

Она замолчала, и я поднялся, собираясь уходить.

— Так вы не можете позволить мне уехать из Брайтона?! — снова спросила женщина. — Как я его ненавижу! — в голосе проскользнули истеричные нотки.

— Кажется, другой особе, находившейся с вами в схожем положении, разрешили вернуться домой. Обратитесь к полковнику Ласи.

Женщина застонала и откинулась на спинку кресла, закатив глаза.

— Лучше смерть!

Поклонившись, я вышел.

Итак, я узнал, что обеим жертвам присылали обозначение времени их свидания с убийцей. Что мне это давало? Не так много. Жаль, никто не видел принесшего монету и записку. Даже если это был не сам преступник, предметы он должен был получить из рук убийцы и сумел бы опознать его. Конечно, если тот не разделался и с ним. Но, кажется, ни о каких новых смертях в Брайтоне не слыхали.

Я собирался посетить Чёрный зиккурат и попробовать овладеть элементалем огня, но стоило припарковать «Порш» возле дома, как из-за куста показался знакомый констебль. Блин, надо уже дать барону своей номер, чтобы не гонял бедолагу.

— В чем дело? — заговорил я первый. — Что случилось? Новое убийство?

— Никак нет! Убийца сыскался!

— Как так?! — опешил я.

Впрочем, рано. Возможно, ложная тревога.

— Сам сознался!

— И кто он?

— Некий Флакс, местный офицер. Раненый сейчас лежит.

— Который стрелялся с адъютантом барона?

— Так точно, он самый!

— И что, он признался в убийствах?

— Да. То есть, не совсем… — полицейский смутился. — В одном. Леди Бошан.

Так-так… Не ожидал, но допустим, Флакс не оговаривает себя.

— А во втором? — спросил я.

— Отказывается от него. Говорит, не я, да и всё тут! Но это ничего… Не таким язык развязывали!

В этом я не сомневался. Наверняка у барона и менталь найдётся. Тогда даже пытать не придётся: Флакс всё выложит, как миленький.

— Едем к Его Милости! — кивнул я, возвращаясь к машине. — Живее!