Аллея кошмаров

Карта XXII Повешенный

Соломенная шляпа была дешевой, но добавляла шика. Стэн умел носить шляпы. Галстук с заколкой, купленный в магазинчике «Товары по пять и десять центов», смотрелся дорого вместе с костюмом и белой рубашкой. Зеркала за барной стойкой всегда делают из желтоватого стекла, чтобы отраженные в них лица посетителей казались загорелыми. Ну, он и без этого загорелый. А вдобавок Зена помогла ему выкрасить в черный цвет волосы и усы.

– Пива, пожалуйста.

Он сел за столик, положил шляпу на пустой стул и раскрыл газету, притворяясь, что читает. До отхода местного автобуса еще сорок пять минут. Никто не знает, кого именно искать – ни фотографий, ни отпечатков пальцев нет. Ну, пусть себе ищут до скончания века. Он будет обходить этот штат стороной.

Пиво горчило, слегка ударяло в голову. Ничего страшного. Главное, не пить ничего крепче пива. Застолбить место на ярмарке, подзаработать деньжат хиромантией и рвануть в Мексику. Говорят, тамошний язык выучить легко. И цыган-предсказателей там полным-полно, они дают объявления во всех местных газетах. Ну а через пару лет, как здесь шумиха поутихнет, можно будет вернуться, двинуть в Калифорнию, назваться испанской фамилией. Там наверняка повезет.

Тот, кто умеет читать людей, никогда не умрет с голоду.

Невидящим взглядом скользя по фотографиям в газете, он погрузился в размышления. Надо расстараться, заманить побольше клиентов. В бродячем цирке все делается быстро – подцепил лоха на крючок и плети ему всякую всячину, чтобы голову заморочить и деньгу срубить. Ну это я умею. Зря я тогда из цирка ушел.

Листы газеты склеились. От нечего делать он разлепил их, хотя его совершенно не интересовало, что там написано. Вот в Мексике…

Фотография была в верхней половине страницы. Он уставился на женское лицо, составленное из черных и белых точек, а память услужливо заполняла контуры цветом. Повеяло запахом гладких золотистых волос, быстрый язык коснулся щеки. Человек рядом с ней выглядел на двадцать лет старше, как покойник – тонкая морщинистая шея, вислые щеки…

Они вместе? Они вместе. Читай. Читай, что происходит.

Его кто-то тряс, ему что-то говорили. Никакой это не пучок травы. Это пивной бокал.

– Боже мой, осторожнее, приятель! Как ты его разбил? Слишком сильно ударил по столу? Ну, тут мы не виноваты, нечего стаканами швыряться. Вот, руку порезал. Шел бы ты в аптеку. Мы не виноваты, что ты себя покалечил…

Темнота на улице темнота с глазами ночи над карнизами крыш боже мой кровь так и хлещет как на вечернем представлении дайте бурбона и воды, ага, бурбона двойную порцию.

Да ерунда, доктор, это я на гвоздь напоролся. Денег не возьмете? Вот и славно. Дай бурбона, ага, и воду, двойную порцию бурбона и воду которая сочится в колеи оставленные автомобильными шинами а взрослые проникают повсюду.

Я не настаиваю, приятель, ты не сердись, я же по дружбе, друг мой у меня возникло ощущение что в юности вы хотели заниматься какой-то работой получить профессию а еще вы всегда имеете при себе какую-то вещицу на удачу может быть чужестранную монетку понимаете шериф девушка не в состоянии носить обычную одежду потому что ее облекают тысячи вольт электричества и жесткие блестки расходятся под пальцами обнажая гладкую грудь дрожащую податливую победа вдвоем мы обязательно добьемся успеха нас ждет слава и почет и подачка как нищему на заднем дворе но двери закрыты, господа, пусть себе ищут до второго пришествия и старый болван раззявил рот в красных отблесках свечи боже мой сука вымороженная верни деньги ага бурбон и воду…

Из-за дыма подмостков не разглядеть а официант в мясницком фартуке и рукава рубахи закатаны до локтей и руки мускулистые как у Бруно только покрыты черными волосами и платить надо сразу за каждый заказ а порции маленькие надо уйти из этой дыры в другую забегаловку но дамочка пела а тип в лиловой шелковой рубашке играл на дребезжащем пианино на старой кошелке черное вечернее платье и тиара со стразами.

Она прижалась к микрофону так, что сиськи торчали по обе стороны стойки. Господи, старая кошелка, а туда же…

Она потерлась животом о стойку микрофона…

– Официант! Официант, спроси певицу, можно ли угостить ее коктейлем?

– Ох, я прям запыхалась! Тебе понравилась песня? Она хоть и старая, но получше многих новых. Да-да, спасибо. Мне как обычно, Майк. А мы с тобой раньше не встречались? Ну, ты много потерял…

Все коридоры одинаковые горят светильники черные комоды желтые покрывала на кровати поцелуй меня…

– Да, милый, конечно, только не спеши штаны снимать, дай мне перевести дух. Эти лестницы…

Запах пудры пота духов.

– Да, милый, сейчас разденусь. Ты погоди минуточку. Нет, разбавлять не надо. Лей, не жалей. О, забористо! Ну, иди ко мне, дружок, помилуемся. А ты хорошенький! Только сперва давай разберемся с обещанным подарочком. Ух ты, где ты столько десятицентовиков набрал? Трамвайную кассу вскрыл, что ли? Нет-нет, хватить бражничать, давай по-быстренькому, мне на сцену возвращаться…

Он ощупал темноту и нашел-таки, вот, лежит на боку там еще что-то плещется о господи надо уносить отсюда ноги пока никто не заметил…

Солнце слепит, надо проверить за подкладкой, может туда завалилось… еще один столбик десятицентовиков… запрятать в подол майки завязать узелком проклятый клоповник все они клоповники но бутылка пробки не надо к черту воду я им всем покажу сволочам меня никогда не найдут… ловко следы замел сволочи проклятые саданул ему в рожу и он повалился на диван рот раскрыл старый хрен так и не понял что произошло но я от них убегу наряжусь индусом загримируюсь потемнее тут же был еще глоток эх ворюги сюда прокрались и все вылакали выпустите меня дышать нечем господи проклятые стулья скользят туда сюда но если вцепиться в ковер то не заскользишь и об стену не ударишь кулаком по каминной полке а она сидит на краешке дивана и смотрит на свое отражение в стекле доски объявлений перед церковью когда дверь на чердак заколотили а руки смяли скатерть и я ему врезал, Цыганок. Жирная сволочь надеюсь я его ослепил следуя за звездой в его фонаре вниз головой с зеленеющего дерева.

В вагончике администрации Макгроу печатал письмо на пишущей машинке. В дверь постучали. Он прикрыл глаза ладонью от света настольной лампы и рявкнул углом рта:

– Чего там?

– Мистер Макгроу?

– Ага. Чего тебе? Я занят.

– Хотел с вами поговорить про ‘тракцион. Дополнительный ‘тракцион.

– Ну входи, – сказал Макгроу. – Чем порадуешь?

Бродяга – без шляпы, в грязной рубашке – сжимал в руках полотнища, свернутые в рулон.

– Позвольте представиться, – заплетающимся языком начал он, – Аллах Раджид, знаменитый руковед. Готов немедленно открыть лавочку. У меня и реклама имеется. Людей читаю лучше всех на свете. Позвольте продемонстрировать.

Макгроу вынул сигару изо рта.

– Прости, браток, у меня полный комплект. А я сейчас занят. Возьми в аренду пустую палатку и работай себе на здоровье. – Он заправил в пишущую машинку чистый лист. – Я серьезно, приятель. Да, и пьяниц мы на работу не берем. Господи, от тебя так воняет, будто ты все штаны обоссал. Пшел вон!

– Ну позвольте мне вам показать, что я умею. Честное слово, вы не пожалеете. Настоящая, классическая хиромантия. С одного взгляда определяю прошлое, будущее и настоящее.

Макгроу холодным взглядом окинул бродягу – тощего, высокого, почти до потолка. Волосы темные, но на висках и надо лбом светлеют корни. Крашеный. В бегах.

Внезапно управляющий улыбнулся.

– Да ты садись, приятель, – предложил он и достал из шкафчика бутылку и две стопки. – Выпьешь?

– Благодарю вас, сэр. Приятно промочить горло с дороги. Мне нужны только складной столик и навес, а вывеску я сам установлю.

Макгроу помотал головой:

– Нет, мне не нужны хироманты. Копы их очень не любят.

Бродяга не сводил воспаленных глаз с бутылки.

– Еще стопочку пропустишь? – предложил Макгроу. – Так вот, я и сам хиромантов недолюбливаю. Уж слишком старомодно. Нам нужно что-нибудь новенькое. Сенсационное.

Пьянчужка рассеянно кивнул, глядя на бутылку. Макгроу спрятал ее в шкафчик и встал из-за стола.

– Извини, дружок. Попытай счастья в другом месте. Всего хорошего.

Бродяга ухватился за подлокотники кресла, тяжело поднялся и, пошатываясь, уставился на Макгроу. Потом утер рукой рот и сказал:

– Ну да, конечно.

Спотыкаясь, он доковылял до двери, распахнул ее и вцепился в дверную раму, чтобы не упасть. Про свернутые рекламные полотнища с намалеванными на них ладонями он совершенно забыл.

– До свиданья, мистер.

– Эй, погоди-ка.

Выпивоха живо уселся в кресло, подался вперед, прижал руки к груди, растопырил локти и свесил голову:

– Мистер, может, плеснете еще чуть-чуть, на дорожку?

– Обязательно. Знаешь, я тут вот что вспомнил. Есть у меня работенка… Временная. Я тебе ее не навязываю и заставлять не буду, сам решай. Будет у тебя где приткнуться, еда и питье, опять же. Стаканчик поднесут, не обидят. Ну, что скажешь? Как я уже говорил, работа временная, пока мы не найдем настоящего гика…