Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

Глава 22. Духовная матерь

С тех пор, как Меркурио и остальные оймахисты поселились у нас, мы больше не получали никаких новостей от Общества. Подпольщик несколько раз пытался выйти на контакт с теми, кто остался внизу, но у него это так и не получилось. Он даже начал подумывать о том, чтобы послать кого-то или отправиться самому к одному из известных входов в убежище, но нам с Йоном, слава Зверю, удалось его отговорить. Было совершенно очевидно, что если у Гвин появится возможность обзавестись ценным заложником и начать диктовать свои условия, она не преминет ею воспользоваться. Поэтому Меркурио не оставалось ничего другого, кроме как заниматься оформлением документов для своих друзей, и периодически проверять, не появился ли кто-то на переговорных частотах. В те сентябрьские дни мы с ним общались мало даже несмотря на то, что жили буквально в одном доме. Иногда сталкивались в ресторане или где-то в окрестностях «Элизиума», и отчего-то каждый раз эти встречи выходили исключительно неловкими. Кажется, Меркурио не мог избавиться от ощущения, что стесняет нас и что чем дольше они все тут остаются, тем больше лично он оказывается должен нам с Йоном. Я же постоянно размышляла о том, смогла бы я сделать для Общества больше, если бы в ту ночь не воспользовалась предложением Франко и не сбежала.

В ожидании результатов генетической экспертизы и Праздника Благоденствия я почти все свое свободное время проводила в бывшем клубе Кэсс, который после масштабного редизайна, должен был носить новое название — и мы все пришли к выводу, что «Мечта Ории» отлично подходит на роль такового. Вывеска уже была готова и ждала своего звездного часа на складе, а вот внутри работы еще продолжались, что, впрочем, ничуть не мешало нам проводить первые репетиции с уже выбранными артистами и устраивать кастинг для тех, кто пока только хотел присоединиться к команде.

Но в тот день, после которого газетные и телевизионные заголовки разорвало от сенсационного скандала, никаких репетиций и кастингов не было, и мы с Норой, Поппи и остальными изображали из себя грузчиков, таская из подъехавшего ко входу в клуб грузовика коробки с продуктами для бара. Признаться, я сперва была весьма озадачена тем фактом, что логистическая компания отказалась разгружать поставку самостоятельно, но вместо того, чтобы звонить кому-то и ругаться, решила, что немного физических упражнений на свежем воздухе не то что не повредят, а даже помогут мне немного проветриться и выбросить из головы скучные колонки цифр и юридические тонкости текущих контрактов, которыми меня с утра напичкал в телефонном разговоре наш штатный специалист. Сразу вспомнились те беззаботные деньки в Доме, когда я могла заниматься чем-то подобным с утра до ночи — простым физическим трудом, в котором исключительно сложно было что-то сделать не так и поставить тем самым под удар всю команду.

— И все же я думаю, тебе стоит устроить им головомойку, — заметила Нора, водрузив коробку с солеными орешками на барную стойку и демонстративно размяв затекшие запястья. — Эдак они в следующий раз предложат нам самим эту хрень со склада в доках забрать, а потом будут удивляться, чего это мы не хотим им пять звезд в отзыве поставить.

— Водитель сказал, что вчера потянул спину и поэтому не сможет помочь с разгрузкой, — напомнила ей я. — Такое иногда случается.

— Поэтому ему стоило взять с собой еще кого-нибудь, — не отступала младшая омега. — В кабине все равно два места, ему бы и веселее было кататься с кем-то еще, разве нет?

— Откуда я знаю, — пожала плечами я. — Думаю, на первый раз можно их простить, но, конечно, на чай они от меня ничего не получат.

— Как по мне, ты слишком добренькая, Хана, — неодобрительно поджала губы Нора.

— Если бы каждый раз, когда мне так говорят, где-то в мире раскаивался в своих прегрешениях один мерзавец, мы бы все уже жили в Райских кущах, — фыркнула я. — Если устала, так и скажи. Но там вроде немного осталось.

— Я в порядке. Просто бесит, что некоторые не умеют работу свою нормально делать, — скривилась та, снова направляясь к выходу на улицу.

Проводив ее взглядом и коротко улыбнувшись, я обернулась к стоящей за стойкой Поппи.

— Пока все по смете? — уточнила я у нее.

— Да, пока все нормально, — подтвердила та, еще раз пересчитав коробки с орешками и поставив галочку у себя в списке. — Вам точно не нужна помощь снаружи?

— Все нормально, — кивнула я. — Мне нужен кто-то, кто будет вести подсчет, это важнее, чем лишние рабочие руки. Кстати ты отлично там смотришься. — Я улыбнулась, наблюдая за тем, как уже совершенно привычно двигается моя подруга за барной стойкой. Словно всю жизнь там работала.

— Мне тоже нравится, — подтвердила та с улыбкой. — Я бы даже сказала, что нравится больше, чем умасливать придурков в зале. Ну а на сцене у нас только вредина наша блистает, так что соревноваться с ней это точно гиблое дело.

— Если закончишь курсы барменов, можем обсудить этот вариант, — серьезно кивнула я. — Что думаешь?

Поппи думала недолго — по ее лицу я сразу поняла, что идея ей нравится, пусть даже принять решение вот с наскоку она не рискнула. Оставив ее еще немного поразмышлять на эту тему, я снова вышла на улицу, разминувшись в дверях с Норой, груженной очередной коробкой.

— Уже почти все, госпожа, — с откровенно виноватым видом проговорил водитель, суетившийся вокруг открытого кузова и приглядывавший за тем, как идет разгрузка. Периодически, словно чтобы напомнить всем окружающим и самому себе, что он не просто так отлынивает от работы, мужчина картинно хватался за поясницу и принимался сдавленно охать сквозь зубы. — Вы уж простите великодушно, что так вышло.

— Ничего, я понимаю, — кивнула я. — Значит, остались только вот эти три коробки, правильно?

— Да, остальное там не ваше, — подтвердил он. — Ох, у меня три адреса еще сегодня. Боюсь, что остальные клиенты могут оказаться не такими великодушными, как вы.

— Всякое возможно, — не стала отрицать очевидное я, запрыгнув в кузов и подняв с пола одну из последних коробок. Судя по издаваемым звукам, в ней были пакеты с чипсами или что-то вроде того. Повезло, что сегодня привезли не алкоголь и не мороженое мясо. Впрочем, в таком случае можно было бы попросить о помощи охрану клуба — пусть даже мне было спокойнее, когда они исполняли свои прямые обязанности, ни на что не отвлекаясь.

Спрыгнув обратно на асфальт, я поудобнее перехватила свою ношу, и в тот самый момент меня окликнули. Сперва я даже не узнала этот голос, хотя еще пару лет назад слышала его каждый день. Но в тот самый момент он показался чем-то настолько далеким и незнакомым, словно со мной заговорило само прошлое.

— Хана? Хана Росс? Поверить не могу, что это ты!

— Привет, Стив, — с тоской протянула я, оборачиваясь к подошедшему мужчине и натягивая на лицо донельзя фальшивую улыбку. Надо же, совсем не изменился с нашей последней встречи. Те же аккуратно уложенные светло-русые волосы, те же голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц, тот же слегка преувеличенный восторг, сквозящий во взгляде — даже спортивная куртка и та осталась прежней. Я совершенно некстати вспомнила, как мы вместе ее купили и как я хвалила фасон, отлично подчеркивающий его фигуру. Глупо было думать об этом сейчас, но, наверное, именно его фигура и привлекла меня изначально. Всегда любила плечистых и высоких.

— Не ожидал встретить тебя здесь! — меж тем продолжил фонтанировать эмоциями он. — Хах, шел по той стороне улицы и сразу в глаза твоя шевелюра бросилась. Ты все так и сверкаешь, да? — Он потянулся, чтобы дотронуться до моих волос, и я отшатнулась почти инстинктивно. — Сколько мы с тобой не виделись уже? Как-то… совсем потеряли связь, да?

«А чего ты ожидал? — язвительно прозвучало у меня в голове. — Что после того, как на мое предложение развестись ты скажешь «Ну ладно», а потом уточнишь, можно ли тебе оставить себе игровую приставку, я буду искать с тобой встречи?»

— У меня сейчас… совсем другая жизнь, Стив, — вместо этого сказала я. — Многие старые связи как-то… отвалились что ли.

— Да, я вижу, — подтвердил он, окинув меня долгим выразительным взглядом с головы до ног, и я мысленно закатила глаза. Ну, конечно, когда еще я могла столкнуться с бывшим как не в тот день, когда на мне старые, заляпанные краской вещи, в которые я переоделась, чтобы не таскать тяжести в офисном костюме и на каблуках, а в руках у меня коробка с чипсами.

— Стив, я сейчас немного занята, как видишь, — проговорила я, досадуя из-за того, как неуверенно и сбивчиво вдруг почему-то начал звучать мой голос. — Может быть, перенесем этот разговор на другой раз?

Великий Зверь, и зачем я только это сказала? Хотела вежливо отправить его куда подальше, а получилось так, будто предлагаю ему встретиться. Стив сразу заулыбался и закивал, выкатив грудь колесом.

— Конечно, можем увидеться, — подтвердил он. — У меня не так много времени на неделе, но в выходные я смогу найти для тебя пару часиков, Хани-Бани.

От этого старого прозвища, которое ему всегда казалось исключительно милым, а меня раздражало до зубовного скрежета у меня слегка потемнело в глазах. В Стиве всегда было что-то, из-за чего я ощущала себя какой-то не такой. Не слишком умной, не слишком удачливой и уж точно не слишком красивой — во время нашего брака он периодически позволял себе комментарии на тему, что, хотя я и омега, это не значит, что я не должна ухаживать за собой и прихорашиваться ради него. В том, как он смотрел на меня, никогда не было любви, но поняла я это только сейчас, снова увидев этот взгляд. В его глазах я была кем угодно — объектом сексуального желания, способом самоутвердиться на фоне других не-бестий, у которых никогда не было девушки-омеги, красивым аксессуаром на публике и бесплатной обслугой дома, — но совершенно точно не любимой женщиной и равноправным партнером.

— Я хотела сказать, что нам с тобой необязательно видеться, просто сейчас мне некогда и…

— Я понимаю, — кивнул он, доверительно приобняв меня за плечо. — Видеться совершенно необязательно, но некоторые вещи… они не забываются, да? Тебе нечего стесняться, Хани-Бани, я все понимаю. У нас с тобой были неплохие моменты, а жизнь, она всяко может повернуться. Я вот совсем тебя не осуждаю, знаешь? Я сам работал грузчиком в старшей школе. Зато сейчас уже заместитель старшего менеджера, представляешь? Если так пойдет и дальше, то, думаю, через пару лет я сам стану старшим. А это уже вполовину больше зарплата! В общем не вешай нос, у тебя тоже однажды обязательно получится стать кем-то. Хотя я всегда говорил, что с твоей задницей, Хани-Бани, тебе это и не особо нужно.

Я не знаю, чем он думал, когда попытался похлопать меня по озвученной части тела. Быть может, решил, что это вполне сойдет за невинный дружеский подкат, а, может, всерьез уже подумал, что я под видом случайно упомянутой встречи предлагаю ему заняться сексом без обязательств, а значит на все согласна априори. Не будь у меня в руках коробки, я бы без сомнений остановила его сама, но в тот момент ощущала себя настолько сбитой с толку, растерянной и — отчего-то — грязной, что стояла неподвижно, ощущая, как его ладонь с неприкрытым удовольствием елозит по моей пятой точке.

И как будто не было ничего. Ни последних девяти месяцев, ни всего того времени до них — я снова превратилась в забитую и неуверенную в себе девушку с мучительным и постыдным для нее прошлым, которая уцепилась за первого попавшегося и очевидно не подходящего ей парня, только чтобы не оставаться одной и чувствовать себя нужной кому-то. А потому не могла ни сопротивляться, ни даже просто отойти в сторону и просто позволяла ему касаться меня так, будто он все еще имел на это право. Как будто бы это было все, чего я заслуживала.

— Эй, кретин, ты какого хера руки распускаешь?! — раздался вдруг гневный окрик Норы. Я вздрогнула, приходя в себя, а Стив отступил, слегка удивленный обрушившимся на него чужим негодованием.

— Все нормально, мы с ней знакомы, — немного неловко произнес он. — Хана, скажи ей.

— Это Стив, — с трудом двигая губами, сообщила я. — Мой бывший муж.

— Кажется, что «бывший» тут ключевое слово, — прищурилась младшая омега. — Грабли свои не распускай, образина. Она давно уже не твоя женщина, и ее нынешнему парню совсем не понравится, что ты лапаешь его омегу.

— Нынешнему парню? — присвистнул Стив, благоразумно сунув руки в карманы. — Так я гляжу, ты времени-то не теряешь, Хани-Бани. Что же за чудака ты умудрилась подцепить, раз он еще и заставляет тебя машины разгружать? Надо же иметь какое-то уважение к себе, нет?

— Хана, хочешь, я ему в рыло дам? — грозно сверкая глазами, поинтересовалась Нора, выразительно похрустывая кулаками.

— Нет, не нужно, — покачала головой я, передавая ей свою коробку и наконец освобождая руки. — Я тут разберусь, спасибо. Отнеси это, пожалуйста, к Поппи.

— Ты уверена? — недоверчиво нахмурилась омега.

— Да, иди. Все будет нормально, — кивнула я, и та, недовольно насупившись, вместе с коробкой исчезла в здании клуба.

— Нервная она какая-то, — хмыкнул мой бывший. — В скверную компанию тебя занесло, Хани-Бани. Раньше-то вроде на приличной работе работала, а теперь коробки разгружаешь… Но ты не думай, я не осуждаю, и предложение встретиться все еще в силе, так что когда ты…

— Иди нахер, Стив, — устало потирая переносицу, произнесла я. — Просто иди нахер.

— Прости? — не понял тот.

— Тебе по буквам продиктовать? — подняла на него глаза я. — Я видеть тебя не могу.

— Прости, что случайно напомнил тебе о твоей никчемности, — поджал губы тот. — Правильно говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. Обидно, что ты так скатилась, Хана. Но я тут в принца на белом коне играть не буду — мало ли, еще заразу какую подцеплю.

У меня не было сил с ним спорить, что-то доказывать или убеждать в том, что все не так, как кажется — я просто махнула рукой, позволяя ему думать, что захочется, и валить на все четыре стороны с этим своим мнением. Настроение все равно было безвозвратно испорчено. Но Стив не был бы собой, если бы правда на этом отступил. Почувствовав свое превосходство, он счел необходимым прочитать мне целую лекцию о том, как я, по его мнению, загубила свою жизнь и где и как мне стоило поступить иначе. Ему всегда это нравилось — объяснять мне, где и в чем я была не права, на его взгляд. Споры с ним, неважно на какую тему, обязательно сводились к тому, что он не обосновывал собственное мнение, а сладострастно критиковал мое. И в тех случаях, когда не мог сделать этого с помощью логических доводов, скатывался к одному-единственному вопросу: «Нет, а ты вот не допускала варианта, что ты можешь быть не права?» И как бы я ни отвечала на этот вопрос, он всегда оказывался в выигрыше, потому что мог либо обвинить меня в зашоренности и твердолобости, либо тут же делал вывод, что если я и сама в себе сомневаюсь, то какого Зверя вообще тут веду какие-то дискуссии. Думаю, ему просто жизненно необходимо было ощутить свое умственное превосходство и поставить меня на место — ведь я была просто «глупой омегой», на которой он женился, чтобы иметь превосходный секс и горячий ужин, а вовсе не для того, чтобы отстаивать убеждения, почерпнутые им из интернета и чужих умных постов.

Я просто ждала, пока он замолчит — уткнулась угрюмым взглядом в асфальт и старалась не вслушиваться в поток его сознания. Рано или поздно Стиву бы удалось убедить себя, что он меня размазал, и, преисполнившись чувства собственной важности, он бы наконец заткнулся и отчалил. Но на этот раз что-то пошло не так.

Позже Нора сказала, что это она позвонила Йону, но тот в свою очередь настаивал, что и сам собирался меня забрать, чтобы мы вместе пообедали и обсудили последние новости. Так или иначе, но поток самозабвенного красноречия Стива прервал резкий визг тормозов. Если бы мой альфа не вдарил по ним в последний момент, моего бывшего мужа почти наверняка снесло бы с места и впечатало в стену, а так он лишь основательно спал с лица и покачнулся на задрожавших ногах, когда бампер сверкающего на солнце автомобиля едва не ткнулся ему в колени.

— Какого хрена, мужик? — больше испуганно, чем грозно воскликнул он, когда Йон вышел из машины.

— Хана, ты готова? — совершенно спокойным — пугающе спокойным, я бы сказала — голосом поинтересовался тот.

— Да, мы почти… закончили, — кивнула я, обернувшись на кузов, где все еще стояло две коробки. — Тут немного осталось.

— Ты, — Йон перевел на Стива ничего не выражающий взгляд. — Хочешь подзаработать?

— Вы за кого меня принимаете? — почти возмутился тот, явно пока не понимая, что происходит.

Не меняясь в лице, Йон сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил оттуда бумажник. Нарочито медленно отсчитал несколько тысячных купюр и протянул их Стиву.

— Столько хватит? — безэмоционально уточнил он.

— За… две коробки? — не поверил своим глазам тот.

— Не хочешь, я попрошу кого-нибудь другого, — пожал плечами мой альфа, но в тот же момент Стив схватил деньги.

— Я сделаю, без проблем, — кивнул он. — Ваша работница тут явно… не справляется.

— Моя работница? — изогнул бровь Йон, а потом, словно оценив его шутку, расплылся в угрожающе веселой улыбке. — А, ты имеешь в виду мою жену. Да, такая дурная работа точно не для этих нежных рук. Хана, так ты идешь?

Я кивнула, все еще ощущая себя как будто в каком-то странном сне, потом послушно нырнула моему альфе под крыло. Он бережно обнял меня одной рукой, другой убирая бумажник обратно в карман, а после, поддерживая, словно я могла в любой момент сползти на землю, повел к машине. Я успела увидеть отвалившуюся челюсть Стива, который так и стоял, как идиот, с этими купюрами в руках, глядя нам вслед, и искренне понадеялась, что вижу этого человека в последний раз в жизни.

— Если бы он не взял эти деньги, я бы ему в глотку их запихал, — сквозь зубы поделился Йон, заводя мотор. — Как ты могла выйти за него, Хана?

— А я знаю? — помотала головой я. — Кое-кто слишком долго взрослел, из-за чего я почти поверила, что на этом свете для меня большой любви физически не запланировано.

Альфа вздохнул, прикрыл глаза, словно посчитав про себя до пяти, а потом произнес:

— Увижу его рядом с тобой еще раз, упакую в грузовой контейнер и отправлю в Африку на невольничий рынок. Я не шучу.

— Звучит как неплохой план, — вынуждена была признать я, откинувшись на спинку автомобильного сидения и тоже протяжно выдохнув. — Я и забыла, какой он нудный сукин сын. Какие глупости мы склонны совершать, когда убеждаем сами себя, что не заслуживаем ничего лучше.

— Надеюсь, ты больше так не думаешь, — проворчал Йон.

— Не думаю чего?

— Что не заслуживаешь ничего лучше, чем… это. Я сразу понял, что он был сущим недоразумением в твоей жизни, и жалею только, что мне пришлось взрослеть так долго, прежде чем я наконец смог о тебе позаботиться. Вот был бы я постарше, тебе бы не пришлось ждать так долго.

Я посмотрела на него почти удивленно и не смогла не отметить:

— Первый раз встречаю кого-то, кому не нравится быть молодым.

— Нет, мне… нравится, — мотнул головой он. — Просто я как-то думал о том, что время это то же самое расстояние, просто выраженное в годах, а не километрах. И чем оно больше, тем сложнее его преодолеть. Я рад, что мы смогли и что оно так быстро стало неважно.

— Да, я тоже, — честно призналась я, с улыбкой опустив взгляд на собственные руки. Сковавшее меня напряжение после неожиданной встречи со Стивом постепенно проходило, и я снова становилась сама собой — той Ханой, которой стала рядом с Йоном, а не той, которой была без него. Мне нравилось это ощущение, оно было теплым и уютным, как одеяло после холодной улицы.

Думаю, мой альфа действительно собирался рассказать мне о том, что случилось, почти сразу, но, видя, в каком я состоянии, отложил этот разговор на потом — сперва мы добрались до «Элизиума», где пообедали, и уже там, пару раз отметив какие-то непривычно большие буквы и яркие цвета в новостных заголовках, я начала догадываться, что что-то не так. У дурных новостей есть свой запах, и он ощущается всей кожей сразу, поэтому интуиция первой начинает подавать тревожные сигналы — еще до того, как в разум поступит первая фактическая информация.

Почти уверена, что Церковь изначально хотела скрыть произошедшее, но сделать это оказалось не так просто — ведь когда ты сперва прикладываешь невероятные усилия, чтобы раскрутить своего медийного представителя и посветить его лицом из каждого экрана, то когда он вдруг ни с того ни с сего пропадает, общественность не может этого не заметить. Позже говорили, что это были происки кого-то из внутренних врагов Иерарха, но Медвежонок утверждал, что не имел к этому никакого отношения, и я была склонна ему верить. Однако тот факт, что кто-то слил информацию в сеть, был неоспорим, и именно с этого все и началось.

Духовная Матерь — так стали называть Анни вскоре после ее прогремевшего едва ли не на весь мир выступления, в котором она призывала носителей метки присоединяться к ней и становиться частью Церкви. Я не особо следила за ее деятельностью в те дни, но знала, что она, как и Медвежонок в начале своего пути, стала очень востребованной персоной на телевидении. Любой ее выход в свет — чаще всего связанный с благотворительностью или духовным просвещением, которое она несла в школы, приюты и больницы, — становился темой бурного общественного обсуждения. Меня это не удивляло, ведь помимо будоражащей умы темы истинной связи, которая впервые была продемонстрирована миру на, так скажем, наглядном примере, внезапная популярность Анни и ее связь с Церковью стали поводом для нового витка публичной дискуссии о возможности для омег занимать церковные посты наравне с альфами. Хотя в истории были случаи канонизации омег и признания их святыми мученицами — зачастую, когда те умирали в своих каких-нибудь двадцатых родах, — им не дозволялось вступать в сан и становиться служителями Церкви. Официально это не было запрещено, однако все знали, что приди ты с подобным желанием в храм, тебя в лучшем случае высмеют, в худшем — напомнят, что твое место в постели с раздвинутыми ногами, но никак не за церковной кафедрой.

На вопрос одного из интервьюеров о том, видит ли Анни себя в будущем частью Церкви наравне с отцом Евгением, омега со всей присущей ей скромностью и кротостью ответила, что была бы счастлива послужить Великому Зверю в любой роли и любом статусе, но считает, что все эти разговоры преждевременны, потому что сперва ей нужно исполнить другой свой долг и помочь Церкви разгадать тайну истинной связи, благодаря которой, как она убеждена, к бестиям вернется надежда и понимание их предназначения и сути. Многим это ее заявление совсем не понравилось, и традиционалисты начали громогласно возмущаться самой идее возможного вступления омеги в ряды служителей Церкви наравне с альфами, называя ее ересью и богохульством. Однако их голоса были разрозненными и не слишком громкими, что давало надежду на то, что подобные перемены в уставе Церкви возможны и общество так или иначе сможет их принять.

Правда выяснить это наверняка так и не удалось, потому что через два дня после того интервью Анни пропала с экранов, а еще через неделю в экстренном выпуске новостей, который после обеда крутили практически нон-стоп, показали заблюренное фото полуобнаженного женского тела, найденного в доках. У частично разложившегося тела отсутствовала левая рука и голова, однако Йон по своим каналам связи уже знал наверняка, кому оно принадлежит.

— Но это же просто бред! — не сдержалась я, и он снова знаком попросил меня говорить потише. — Зачем… зачем кому-то убивать ее? Тем более сейчас? Тем более… таким зверским образом?

— Мои ребята считают, что голову и руку отняли намеренно, чтобы затруднить опознание, — произнес альфа, наклонившись ко мне и стараясь не повышать голос. — Причину же смерти пока устанавливают, но первичный осмотр показал крайнюю степень истощения всех внутренних органов. Словно они работали на износ в течение довольно продолжительного времени, а потом начали отказывать один за другим. Как сказал один из экспертов, которые ее осматривали, из нее как будто высосали все соки.

— Это… это просто абсурд какой-то. Зачем Церкви убивать ее? Она же была для них ценнейшей находкой и потенциальным источником эксклюзивной информации об Обществе и всем остальном! — От нелогичности случившегося у меня начинала болеть голова.

— Возможно, Церковь здесь и не при чем, — помедлив, проговорил Йон, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— А кому еще бы понадобилось… — Я сбилась, уловив его мысль. — Нет, это звучит еще более нелепо! Обществу уж точно не до того, чтобы проворачивать такие ассасинские операции, они же наглухо забаррикадировались у себя внизу. Меркурио каждый день отслеживает сигналы их устройств, и до сих пор не заметил никакого активного движения. А чтобы провернуть подобное, понадобилась бы разведка, по меньшей мере. Я уж не говорю про время на подготовку и остальное. Да и Церковь почти наверняка охраняла ее как зеницу ока!

Альфа меня не перебивал, хотя в некоторых местах, я чувствовала, ему хотелось. Когда же я наконец замолкла, угрюмо глядя на него из-под полуопущенных ресниц, он негромко произнес:

— Ну, во-первых, не все оймахисты сейчас под землей, и ты прекрасно это знаешь.

— Намекаешь на то, что это мог сделать кто-то из ребят Меркурио? — поморщилась я, не желая даже допускать такую идею.

— Во-вторых, не все они отчитываются перед ним в каждом своем шаге. Часть, как ты знаешь, уже разъехалась, и мы их перемещения и активность не отслеживаем. Хана, я не говорю, что у них был способ, ресурсы или возможность это сделать, но, по крайней мере, был мотив, не так ли? — мягко спросил он.

— Нет, не так, — упрямо возразила я. — Анни для них больше не была угрозой, ведь она даже не знала, что они теперь на поверхности. Единственные, кому это, возможно, действительно выгодно, это Гвин и старейшины внизу, но я тебе уже объяснила, почему не считаю, что они могут быть к этому причастны. Хотя… — Тут я задумалась. — Хотя Церковь, вероятно, сможет преподнести это именно так. Но тогда непонятно, зачем им усложнять процесс опознания тела, отрезая от него какие-то части. Нет, это все какая-то ерунда. Что говорят полицейские? — Я подняла на мужа встревоженный взгляд.

— То, что им сверху спущено говорить, — пожал плечами Йон. — Ведется следствие, подозреваемых нет, Церковь выражает крайнюю степень обеспокоенности.

— А что Карл? — вдруг вспомнила я. — С ним кто-то говорил?

— Он тоже пропал, — с неудовольствием вынужден был признать мой альфа. — Я пытаюсь найти его следы по неофициальным каналам, но пока все глухо. Медвежонок уже сказал, что инициирует официальное расследование на уровне Церкви и, если понадобится, выступит против своего отца, но это займет какое-то время, а учитывая, что до Праздника Благоденствия осталось всего несколько дней, я не думаю, что сейчас кто-то будет всерьез заниматься поисками улик и подозреваемых. Скорее, они воспользуются предпраздничной суматохой, чтобы побыстрее все замести под ковер.

Я досадливо цокнула языком и покачала головой. Смерть Анни — настолько внезапная и нелепая — совершенно никуда не вписывалась, ни в одну из очерченных в моей голове схем. Те, кому она могла быть выгодна, едва ли имели шанс каким-то образом приложить к ней руку, а те, кто был близок к омеге, должны были как никто другой желать ей долгих лет жизни. Место обнаружения тела и его состояние однозначно говорили о том, что убийство хотели скрыть. И если оно уже успело начать разлагаться, значит после смерти прошло какое-то время, но почему тогда Церковь не объявила об исчезновении своей Духовной Матери? Не хотели привлекать внимание и устраивать скандал, надеясь отыскать ее самостоятельно? Или знали, что искать уже некого? Но тогда мы снова возвращались к самому насущному и неудобному вопросу — зачем?

— Но вообще я хотел поговорить с тобой не об этом, — вдруг вырвал меня из мрачных размышлений Йон.

— А о чем? — уныло уточнила я, отчего-то заранее решив, что это тоже вряд ли что-то позитивное.

— Я собирался покупать нам билеты в Этерий на Праздник Благоденствия и тут почти случайно выяснил, что у Сэма на балансе есть частный самолет, — с исключительно нарочитой небрежностью отозвался альфа, тем не менее зорко следя за моей реакцией. У меня же от удивления резко подскочили брови и губы сложились в растерянное «о». Наверное, после всего, что я уже видела и знала, подобные новости должны были считаться чем-то само собой разумеющимся, но одно дело полный гараж люксовых авто и личное казино, а другое — целый личный самолет. Такое даже в кино не каждый раз можно увидеть.

— В общем я приказал его подготовить на завтра, — продолжил Йон. — Медвежонок и госпожа Боро полетят отдельно, а наших ребят мы можем взять с собой.

— Ты имеешь в виду Джен и остальных? — догадалась я.

— Да-да, — с наигранным раздражением кивнул альфа. — Твою надоедливую подругу, ее неадекватного приятеля и кое-кого из команды Меркурио. Ну и его самого, конечно. Мы все вместе начали это дело, и, думаю, будет справедливо, если и закончим его вместе. Ты так не считаешь?

— Закончим? — повторила я, не сдержав нервного смешка и запив его принесенным мне после еды чаем с ароматом черники. — Кажется, это в лучшем случае будет окончание пролога к чему-то, что я даже представить себе не могу.

— А и не надо, — пожал плечами Йон, тоже словно только сейчас вспомнив про свой кофе. — У всех своя роль. У нас — роль посланника, как у того голубя, которого в сказке выпустили искать землю после большого потопа. А потом нас так или иначе попросят уйти со сцены, потому что в дело вступят куда более серьезные ребята, у которых от этих новостей вся жизнь встанет с ног на голову. Если Дани понадобится наша помощь, мы всегда будем рядом, но сам я точно не хочу лезть на передовую и участвовать в том переделе мира, что начнется, когда народ начнет приходить в себя.

— Да неужели? — изогнула бровь я, подавшись вперед и накрыв ладонью его руку. — Прямо так совсем и не хочешь?

— Я попросил Кадо подготовить домик у озера к нашему возвращению из Этерия, — невозмутимо отозвался альфа. — Говорят, осенью там просто невероятно красиво. Я вполне смогу решать текущие дела с помощью видеосвязи, и я более чем уверен, что ты тоже. Подготовка в «Мечте Ории» ведь уже вышла на финальную стадию?

— Ну не то чтобы, — немного смутилась я. — Но да, мое личное присутствие уже не так обязательно. Мне понравилась кандидатура того управляющего, которую ты предложил в тот раз. Думаю, я смогу сегодня-завтра передать ему все дела.

— Вот и славно, — одобрительно улыбнулся Йон, завершая наш разговор несколькими прочувствованными глотками остывшего кофе.

В это время года желающих попасть в Город Вечных было хоть отбавляй, и потому количество рейсов и поездов, туда направляющихся со всех направлений, было увеличено почти вдвое, но они все равно были забиты под завязку. Не стоит говорить, что новости о том, что нам не придется толкаться в очередях, очень меня порадовали — как будто даже больше, чем само осознание, что у нас есть собственный самолет. И мне до сих пор не верилось, что в этом году я наконец побываю на Празднике Благоденствия вживую. Слишком долго я рассматривала эту поездку исключительно в разрезе того, что нам предстояло сделать, как-то упустив из внимания тот простой факт, что окажусь на самом известном и одном из самых красивых праздников в мире. В детстве, старательно калякая свои обращения к Великому Зверю и мечтая, чтобы из них сложили молитвенный кораблик и отправили его в большое плавание, благословленное самим Иерархом, я и представить не могла, что однажды могу оказаться среди тех почти ненормально счастливых прохожих, которых под камеру расспрашивали об их планах на год и о впечатлениях от украшенных улицах Этерия. Это казалось чем-то совершенно ирреальным и невозможным.

Может быть, поэтому в день отлета мне настойчиво казалось, что что-то обязано пойти не так. Я была готова к каким угодно препятствия — от лопнувшей по пути в аэропорт шины до запрета на вылет по погодным условиям. Но день был удивительно мягкий и теплый — возможно, один из последних теплых дней этой осени. Вытянувшаяся вдоль ведущего в аэропорт шоссе лесополоса уже слегка подернулась пыльной позолотой, которая казалась особенно яркой и выразительной на фоне словно бы отполированного бледно-голубого сентябрьского неба. Почему-то мне никак не удавалось отвести от нее взгляд, как если бы она вдруг стала самым настоящим из всего, что меня вообще окружало. Смешиваясь в моей голове с не дающим мне покоя ощущением неизбежной предопределенности, она заставляла меня мучительно и почти исступленно вглядываться вдаль, как если бы именно там меня ждали все ответы.

— Все в порядке, маленькая омега? — поинтересовался Йон, заметив мое взволнованное и в то же время какое-то отрешенное состояние.

— У тебя никогда не было ощущения, как будто все, что с тобой произошло до какого-то конкретного момента, случилось именно для того, чтобы ты в нем оказался? — с трудом подбирая слова, спросила я.

— Может, и было, — не стал отрицать он. — А что?

— Я как будто… вспоминаю все одновременно, — задумчиво проговорила я, продолжая смотреть на пролетающие за стеклом автомобиля деревья. — И некоторые моменты особенно ясно. Те моменты, когда все могло пойти иначе, но в итоге привело нас туда, где мы сейчас. Знаешь, я уже давно не думала о судьбе и случайностях. О том, ведут ли нас куда-то или мы сами выбираем дорогу. А теперь у меня такое чувство, что сдать назад уже не выйдет. Что вот оно — то, ради чего было все остальное. Как у той… лестницы из воды в парке. Мы либо взлетим, либо свалимся, но ступени вот-вот закончатся в любом случае.

— Не думай об этом, Хана, — покачал головой Йон, привлекая меня к себе и позволяя мне уютно устроиться у него на груди. — Судьба или нет, мы будем там вместе. И ничто другое меня, честно говоря, не заботит.

Я не стала с ним спорить. Просто закрыла глаза, покоряясь все громче разливающемуся внутри меня звону, похожему то ли на отзвук церковных колоколов, то ли на дрожь готового разбиться на хрустальные осколки сентябрьского воздуха. И в самом деле, какая в сущности разница…

Джен и отец Горацио приехали раздельно и почти не говорили, пока мы готовились к взлету. Меркурио и еще пятеро оймахистов, увидев среди которых в том числе Лотос, я даже почти не удивилась, прибыли последними. Они привезли с собой чемоданы с какой-то аппаратурой, но я не стала задавать лишних вопросов о ее назначении — если Йон разрешил взять ее на борт, она уж точно не доставит нам лишних хлопот.

— Полетим навстречу времени, да? — улыбнувшись, поинтересовалась Джен, когда я к ней подошла. Альфа смаковала последнюю сигарету перед взлетом, прищуренными глазами глядя на покачивающиеся за ограждением взлетной полосы деревья.

— В каком плане? — не поняла я.

— Я про часовые пояса, — пояснила подруга. — Лететь пять часов, а когда там сядем, пройдет как будто всего два. Мне всегда казалось это таким… как будто немного из научной фантастики. Из области кротовых дыр или вроде того.

— А я даже… не думала об этом никогда, — с улыбкой качая головой, призналась я. — А ведь и правда.

— Ты уже знаешь результаты? — помолчав, уточнила альфа, выпустив немного дыма в сторону. — Я имею в виду, что там показала экспертиза. Дани сказал тебе?

— Я не спрашивала, — ответила я. — Не знаю, почему-то это… не кажется таким уж важным. Странно, да? А ты? Я думала, вы с ним… тоже общаетесь.

— Куда там, — хмыкнула Джен, опустив взгляд и пнув носком ботинка камешек на взлетной полосе. — Я с самого начала понимала, что он птица не моего полета. Да и… если рядом с ним постоянно будет мелькать гендерно нечистая, все быстрее догадаются, что он сам… из таких. Короче говоря, я снова в поиске или вроде того. Но если ты еще встретишь такого симпатичного омегу — желательно постарше и не настолько знаменитого на весь мир, — обязательно дай мне знать, идет?

— Заметано, — коротко рассмеялась я, ощущая, однако, странно сжавшуюся внутри печаль. Или досаду — на то, что этот мир устроен куда сложнее, чем всем бы нам хотелось. Альфа докурила, и мы вместе направились к самолету. В этот момент Йон, стоя снаружи, о чем-то говорил с пилотом, и я, в очередной раз глядя на него со стороны, подумала о том, как представительно и солидно он выглядит. Наверное, это то, что принято называть породой — пусть даже сам Йон происходил далеко не из высших слоев общества. Но у него это было всегда, даже когда он чинил прохудившиеся трубы в заштатном борделе.

— Как думаешь, как ему это удается? — негромко поинтересовалась я у Джен.

— Ты про что? — уточнила она.

— Наверное, все дело в его уверенности. Вот смотришь на него и понимаешь, что да — этот мужчина получит все, что захочет. Даже как-то не тянет сомневаться. Весь мир под себя перестроит, если надо.

— Как король из той сказки оймахистов, да? — усмехнулась альфа, заставив меня смутиться. — Я думаю, что красота в глазах смотрящего, Хани. Как по мне, он просто занудный выскочка с нехилым таким самомнением. Но его самомнение не на пустом месте, конечно, возникло. И пока ты смотришь на него так, как сейчас, ему действительно море по колено.

Она с теплой дружеской усмешкой потрепала меня по плечу, и я тихо рассмеялась, качая головой. Может, так оно и было — ведь Йон тоже с чего-то вбил себе в голову, что в меня обязаны повально влюбляться все подряд, а потому следует по возможности присматривать за моим окружением и количеством мужчин в оном. Странная все-таки штука — метка. И любовь — пожалуй, любовь даже еще более странная.

Во время самого полета я сперва с почти детским восторгом и любопытством прилипла к иллюминатору, но когда самолет поднялся над облаками, и те затянули весь пейзаж внизу, постепенно потеряла к нему интерес. Джен, надев светонепроницаемую маску для сна и завернувшись в плед, дремала в своем кресле, Йон с Меркурио и отцом Горацио что-то обсуждали в другом конце салона, и у меня не хватило ни любопытства, ни сил встать и присоединиться к ним. Поэтому я предпочла достать планшет и, воткнув в уши наушники, погрузиться в сериальный мир. Примечательно, что раньше, до всех этих событий, я любила остросюжетные психологические драмы — с мистическим или криминальным уклоном. Чем больше приключений, перипетий и эмоционального накала, тем лучше, а если еще с нужной долей эротики и триллера, то просто дайте две. А в последние недели я смотрела исключительно бытовые комедии. Про школьников и их первую любовь на фоне расцветающих деревьев и сложностей с родителями и обретение самых начальных знаний о том, как работает этот мир и что за счастье нужно бороться. Чем проще, наивнее и чище, тем лучше — разум отказывался потреблять насилие даже в форме медийного контента и мне нравилось позволять ему хотя бы на пару часов погружаться в выдуманную и абсолютно безопасную реальность.

Когда мы стали заходить на посадку, Йон вернулся ко мне и пристегнулся в кресле рядом.

— Все нормально? — уточнила я, кивнув на остальных участников нашего маленького заговора.

— Да, мы обсуждали, где и как будем находиться во время речи Медвежонка, — отозвался он. — Дани сказал, что может провести нескольких из нас внутрь. Но только альф, как понимаешь. — Он бросил на меня короткий взгляд, словно бы ожидая моей реакции на свои слова.

— Понимаю, — пожала плечами я. — Дискриминация по полу и виду в лучшем ее церковном проявлении. Я смогу чем-то помочь снаружи?

— Просто будь начеку, — мягко произнес он, накрыв мою руку на подлокотнике кресла своей. — Если что-то пойдет не по плану, возможно нам придется уходить в спешке, и нужно, чтобы все было для этого готово. Пока не забивай себе этим голову, я все подробно объясню завтра, когда мы встретимся с Дани.

— Хорошо, — кивнула я, стараясь не выдать охватившего меня волнения, электрическими разрядами прокатывающегося от шеи до кончиков пальцев. То, что еще недавно казалось таким далеким и неправдоподобным, внезапно приблизилось вплотную, и я ощутила, что мое мнимое спокойствие, строившееся на неизвестно откуда взявшейся убежденности, что все это произойдет когда-нибудь в будущем и совсем нескоро, начало трескаться и расползаться.

Может быть, именно поэтому я и не спрашивала у Дани, что показала экспертиза — в этой бесплодной и очевидно несостоятельной попытке спрятаться и закрыться от неизбежного. Да только прятаться было уже некуда.

В тот момент, когда шасси самолета соприкоснулись с посадочной полосой, а на горизонте замелькали песчано-белые шпили бесчисленных храмов Города Вечных, я едва сдержала подкатившую к горлу дурноту, зажав рот ладонью.

Великий Зверь, во что мы вообще ввязались?