Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

Глава 8. Идея

— Ну, ну, малышка, успокойся, — ласково и немного растерянно проговорила Джен, неловко гладя меня по вздрагивающим плечам.

— Прости, я просто… я сейчас… — Я отчаянно пыталась взять себя в руки и перестать всхлипывать, но пока выходило так себе.

Мы с подругой устроились в вип-зоне «Элизиума» — той самой, где я впервые встретилась с Кэсс Стоун несколько месяцев назад. Сперва я думала пригласить ее наверх, в квартиру, но потом решила, что это было не самой лучшей идеей, ведь в отличие от Меркурио, чей запах не раздражал ни меня, ни Йона, Джен была бы чужаком на территории другого альфы. А учитывая нашу с ней предысторию, ситуация получилась бы совсем некрасивой.

Признаюсь честно, я не ожидала, что простое перечисление всего того, что произошло за те полгода, что мы не виделись, приведет к такому результату, но в какой-то момент мне стало так нестерпимо жаль себя, что я просто не сдержалась. Почему-то рядом с Джен эти слезы не казались зазорными или стыдными — словно я выговаривалась маме или старшей сестре, которой у меня никогда не было. И хотя ее запах не успокаивал и не баюкал меня так, как прежде, сейчас вызывая несколько более сдержанные реакции, мне все равно было невыразимо тепло рядом с ней. Словно только сейчас я в полной мере осознала, что все это время Джен была единственной из моих подруг, кто знал меня настоящую и перед кем мне не стыдно было показать свою слабость, свои сомнения и страхи.

— Прости, я правда в порядке, — помотала головой я, шмыгая носом, а потом трубно сморкаясь в салфетку, которую протянула мне альфа. — Не знаю, что это было. Утро выдалось… непростое.

— Ух, попадись мне только твой маньяк, я ему ноги повыдергаю, — мрачно пригрозила она. — Сказала же нормальным языком, чтобы заботился о тебе.

— Он и заботился, — уныло пробормотала я, вытирая кожу под глазами кончиками пальцев и проверяя, не осталось ли на них следов потекшей туши. — Просто все сложно.

— Сложно, ага, — помолчав, кивнула Джен, все еще глядя на меня с некоторым подозрением. — Допрыгается твой парнишка, я тебя обратно заберу. Скажу, что испытательный срок не прошел.

— Я правда в порядке, — помотала головой я, слабо улыбаясь и снова приходя в себя. — И жутко по тебе соскучилась. Почему ты не предупредила, что приедешь сегодня?

— Я и сама не знала, — пожала плечами она. — Все решилось в последний момент. Горацио до сих пор думает, что за нами следят, и меняет планы в последний момент, не посоветовавшись со мной. Я уже устала с ним ругаться по этому поводу.

— А где он? И… как ты вообще нашла меня? — Второй вопрос пришел мне в голову внезапно, когда я вдруг осознала, что наша с подругой переписка прервалась до того, как я успела рассказать ей о нашем новом месте жительства. Впрочем, объяснение этому нашлось самое элементарное:

— Через твоих подружек в Доме. Ты так много о них писала, что я, естественно, первым делом направилась туда. Думала… не уйду на своих двоих. — Джен тяжело вздохнула.

— Почему? — со всей своей искренней наивностью удивилась я.

— Хани, там так пахнет, что, даже если бы я все последние полгода не вылезала с постельного родео, у меня бы и то хвост встал трубой, — выразительно двинула бровями она, а я, чувствуя себя дурой, покраснела и на всякий случай чуть отодвинулась от альфы, чтобы лишний раз ее не провоцировать.

— Вы с Горацио так и не смогли… перейти на новый уровень отношений? — Я не знаю, зачем решила спросить об этом вот так. Наверное, от смущения.

— Куда там, — закатила глаза она. — Я по уши влюблена в его мозги и личность, но стоит этой личности с этими мозгами прикоснуться ко мне как-то иначе, чем по-дружески, я тут же зверею. Почти в буквальном смысле слова. Да и ему самому это, кажется, тяжело дается. Будь он человеком, Хани, зуб даю, я бы давно зажала его в каком-нибудь особенно живописном уголке Этерия, но… — Она развела руками, невесело усмехнувшись. — Я не знала ни одной девчонки из твоего Дома, но почти готова была махнуть рукой на то, что они женщины, лишь бы иметь возможность уложить одну из них в постель. А на подобные мысли о мужчине, который во всех прочих отношениях мой идеал, мое тело реагирует категорическим отказом. Мне даже… думать об этом противно, сразу шерсть на загривке дыбом встает. Ну… метафорическая шерсть. — Она вздохнула, на пару мгновений прихватив себя пальцами за шею. — Впрочем, в последнее время проблема моей неудовлетворенной сексуальности отошла на задний план.

Ее взгляд стал серьезнее, и я, к тому моменту уже оправившись после своего внезапного срыва, кивнула, понимая, о чем сейчас пойдет речь.

— Что вы нашли, Джен? — негромко спросила я. В своем собственном рассказе о последних событиях я не успела добраться до Общества, разрыдавшись после описания того, что произошло в бывшей квартире Джерома в то злополучное утро. Впрочем, я не сомневалась, Оймаху и остальным еще придет время появиться в нашей беседе.

— Я даже… толком не знаю, с чего начать, — немного подумав, ответила она. — Это все Горацио. Сперва мы просто искали информацию об истинной связи, он очень заинтересовался этой темой после всего, что произошло зимой. Я была у него кем-то вроде ассистента — сканировала и перепечатывала информацию из книг, которые ему удавалось достать. Сперва это были просто какие-то общие фразы или описания исторических случаев встречи с носителями метки. В основном они встречались в житиях святых. Представляешь, в Средние Века жил один альфа, который, по слухам, оплодотворил целую деревню, куда забрел в своих странствиях. Как его местные мужики на тряпки не порвали после этого, я до сих пор не понимаю. Представь, если бы к вам с маньяком в дом заявился бы какой-то блаженный странник и полез в вашу постель…

Я попыталась себе представить нечто подобное, но фантазия отказывалась пускать блаженного дальше порога, и я не стала себя заставлять.

— Короче говоря, носители в прежние времена считались кем-то вроде единорогов или фей, — продолжила Джен, удовлетворившись выражением моего лица в ответ на свою последнюю реплику. — Мол, встреча с ними сулит удачу и благополучие, поскольку они отмечены высшей благодатью Великого Зверя. В некоторых культурах их и вовсе почитали как полубогов, но это было совсем давно. Называли бессмертными, мудрейшими и просвещенными, допущенными к величайшим тайнам познания. — Она снова сделала паузу, критически изучая меня глазами, и я в ответ неловко отвела взгляд. Величайшие тайны, говорите? Что ж, какой-то смысл в этом, пожалуй, был. Но дело тут было далеко не во мне и моих личностных особенностях. — Короче говоря, ничего особо интересного. А потом мы напали на след одной очень интересной книги. Обычно она хранилась в отделе запрещенной литературы в одной из закрытых секций главной библиотеки Этерия. Но ее как раз отдавали на реставрацию, а так вышло, что Горацио знал местного реставратора и даже представил меня ему еще до того, как всплыла эта книга, потому что хотел сделать мне приятное… — Она многозначительно махнула рукой, как бы говоря, что это долгая и не слишком важная часть истории. — Короче говоря, так получилось, что в какой-то момент книга попала нам в руки, и мы смогли с ней ознакомиться.

— О чем была эта книга? — спросила я, внутренне сгорая от нетерпения и уже примерно догадываясь, каким будет ответ.

— Вообще она была о еретиках и еретических течениях, противостоящих Церкви Чистых дней, — отозвалась альфа. — Большинство из них не представляло из себя ничего особенного, но на одно мы не могли не обратить внимания. Представляешь, согласно той книге, когда-то существовало целое общество носителей метки, которые, возгордившись дарованной ею силой, поставили себя выше Великого Зверя и…

— Общество Оймаха? — тихо произнесла я и, поняв по изменившемуся лицу Джен, что попала в точку, кивнула: — Да, я знаю о них.

— Хана Росс, — нахмурилась подруга после пары секунд оторопелой паузы. — Немедленно рассказывай мне все, что тебе известно.

Я набрала полные легкие воздуха, а потом так же медленно и выразительно выдохнула его обратно, не зная, с чего начать.

— Насколько ей вообще… можно доверять? — вместо этого спросила я, беря со стола едва начатый бокал вина и делая пару глотков. — Этой книге и тому, что там написано?

— Я вот что скажу: на следующий же день после того, как Горацио начал задавать вопросы об этом… Обществе, к нам посреди ночи заявились какие-то ребята в белом. Они с ним поговорили и посоветовали не лезть туда, куда не стоит. Ну и не преминули мне напомнить, что я выродок и ошибка природы, которой не место в их Городе Вечных. — Джен скривилась. — После этого он начал замечать, что за нами постоянно кто-то ходит, и мы приняли решение убраться к зверевой матери из Этерия. Если не это главный показатель того, что мы наткнулись на что-то более серьезное, чем просто старые байки, то я даже не знаю. А теперь быстро говори, откуда ты знаешь про них!

Она слегка повысила голос, как всегда бывало, когда альфа начинала нервничать, и ее запах стал более резким и острым, неприятно щекоча нос. Моя метка лениво огрызнулась в ответ, видимо, компенсируя отсутствие Йона, и мне почему-то подумалось, что он сам, где бы он сейчас ни находился, тоже почувствовал это легкое жжение в предплечье.

— Мы нашли их случайно, — помолчав, ответила я, покачивая остатки белого вина в своем бокале. — И пока не решили, что вообще думать по этому поводу. Что еще было в этой книге? Я хочу услышать версию Церкви, прежде чем переходить к тому, что они рассказали сами.

— Там… погоди, сейчас. — Джен полезла во внутренний карман своей легкой куртки и достала оттуда телефон. Разблокировав его, она зашла в галерею и отыскала сделанные некоторое время назад фотографии. — Вот, можешь сама почитать.

Я с жадностью приникла к экрану. Книга была совсем древняя и написана на устаревшем языке, который не везде поддавался однозначной трактовке, но общий смысл угадывался достаточно ясно. Согласно тексту, Общество Оймаха зародилось через несколько столетий после Грехопадения и было основано истинной парой, которая, будучи наделенной необыкновенными способностями, отличавшими ее от обычных бестий, возомнила себя ближе к Великому Зверю, чем все прочие — даже чем представители Церкви. Они набрали учеников и основали собственное независимое религиозное учение, которое ставило носителей метки выше священнослужителей. Таким образом все страждущие милости Великого Зверя должны были нести свои подношения и обращаться за советами и наставлениями не в храмы, а непосредственно к представителям Общества. В те годы оно правда так еще не называлось — в книге представители этого течения были названы просто последователями Оймаха, который считался их основателем и лидером, а также одним из главных врагов Церкви.

— Получается, это просто была борьба за власть и влияние, — пробормотала я, тщетно пытаясь соотнести прочитанное с тем, что нам рассказывали Гвин и Меркурио.

— Как я поняла, основная проблема с оймахистами была в том, что они, благодаря своей метке, умели… всякое. — Альфа многозначительно двинула бровями. — Поэтому простой народ охотнее верил им, чем священникам, которые не показывали никаких фокусов, а просто призывали к вере и послушанию. Хани, это правда? Метка… дает какие-то особенные силы?

— Вроде того, — не стала врать я. — Мы с Йоном можем слышать и чувствовать друг друга на расстоянии, а еще… — Я помедлила. — Еще именно благодаря метке я смогла излечить его от бешенства. И еще… много от чего. Джен, но нам они сказали совсем другое!

— Уж не сомневаюсь, — фыркнула та. — И уже сгораю от любопытства послушать.

— Помнишь Кори МакДонала? — решила начать издалека я. — Он как-то был на вечеринке у Макса.

— Парень, который пишет про всякие городские небылицы? — уточнила Джен. — Да, ты мне как-то кидала что-то из его статей. Он разве бывал у Макса?

— Да, но это уже неважно, — кивнула я. — В любом случае это от него я впервые услышала про таблички Оймаха и тогда еще, конечно, понятия не имела, о чем вообще идет речь…

От Кори я перешла к загадочному посланию на табличках, потом к картам Таро, на которых мы с Орией обнаружили те же самые символы, а затем к Тихому Тому, его «начальству», которое живет под землей, и наконец к той ночи, когда мы с Йоном пришли на Площадь Фонтанов. И всем, что было после того, как опустились вниз.

— Поверить не могу, что все это пропустила, — с досадой пробормотала Джен, когда я закончила. — Тебя вообще нельзя оставлять без присмотра, малышка — то полоумного маньяка на хвосте притащишь, то целое общество сектантов раскопаешь. — Она нервно усмехнулась, взъерошив свои пушистые и немного отросшие за эти месяцы волосы, но что-то в выражении ее лица в тот момент привлекло к себе мое внимание.

— Ты сомневаешься, да? — тихо проговорила я.

— Не знаю, — честно отозвалась она. — Я писала тебе, Чистые дни и вся эта история с Грехопадением ни на грош не вызывает у меня доверия. Версия твоих оймахистов хотя бы звучит реалистичнее. И многое объясняет.

— Я тоже так подумала, — кивнула я. — Это объясняет хотя бы то, почему я сумела спасти Йона. И то, почему бестии «вымирают». Я даже думаю, что если бы была возможность провести соответствующий лабораторный анализ, это бы показало, что ДНК людей старше, чем ДНК бестий, и второе появилось на основе первого. Жаль, среди огромной кучи моих новых знакомых нет ни одного талантливого генетика.

— То, о чем ты говоришь сейчас, звучит как самая отъявленная ересь из всех, что я слышала за последнее время, — помолчав, призналась Джен. — У меня даже мурашки по коже побежали. Но… мне это почти нравится.

— Это был бы самый надежный вариант, — рассеянно подтвердила я. — Можно сколько угодно тыкать друг в друга разными правдами, но против науки и однозначных доказательств никто ничего возразить не сможет. Ни Общество, ни Церковь.

— Ты права, — согласилась подруга. — С современными технологиями этот вопрос можно было бы решить однозначно и закрыть навсегда.

На некоторое время в нашем уютном закутке воцарилась задумчивая тишина. Идея с генетическим анализом пришла ко мне совершенно спонтанно, я толком не успела ее обдумать прежде чем озвучить, а теперь она медленно пробиралась сквозь мое сознание, словно опускающийся на дно колодца камешек. Звучало так просто — слишком просто, наверное, но разве не таковыми называли все гениальные идеи? Впрочем, говорить о ее гениальности было слишком рано — ведь пока что я даже близко не представляла себе масштаб проблем, которые она притащит за собой в наши жизни. А если все каким-то чудом сложится так, как должно — уже и не только в наши.

— И что тогда? — негромко спросила я, допивая свое вино, затем откидываясь на спину общего диванчика, где мы сидели, и вытягивая руку вдоль его спинки. — Если нам удастся доказать, что все действительно так и Общество право? Что люди не потомки, а предки бестий? К чему это может привести? Насколько вообще адекватно, чтобы вопросы такого уровня и масштаба решала небольшая горстка посвященных?

— А когда было иначе, малышка? — покачала головой Джен, заново наполняя наши бокалы. — Сама подумай. Просто мы привыкли жить в мире, где все решают за нас. Какие-то важные мужики в костюмах договариваются о том, как и по каким правилам мы будем жить, сколько денег кому-то отдавать, куда ездить и чем питаться. Они говорят нам, что вот в эту страну ты не попадешь, если у тебя нет десяти тысяч на счету, а вот в эту не поедешь, потому что у тебя нет нужной прививки. С тем и этим ты спать не будешь, потому что это греховно, а за купание в фонтане положен штраф. И мы покоряемся, мы слушаем, мы ступаем по проложенным дорожкам, потому что на самом деле нам самим так проще, разве нет? Нет мук выбора, нет отягощающей свободы, только успокаивающая предопределенность. Чтобы вырваться из собственной зоны комфорта и взглянуть на ситуацию в целом, нужно сделать усилие, на которое немногие готовы. Но, поверь мне, большинство примет новые правила игры очень быстро — просто один их строго очерченный маршрут сменится на другой. Ты меня знаешь, я к церковникам никогда особой любви не питала, и Горацио скорее исключение, которое подтверждает правило. Будь у меня возможность сбить с них спесь, я бы так и сделала. И даже неважно, насколько твои оймахисты чокнутые — их идея звучит достаточно убедительно. А если у нас будут фактические доказательства в виде генетической экспертизы… Сама понимаешь. — Она отсалютовала мне бокалом. — Мы сможем встряхнуть этот зверев мир до основания.

— Кажется, тебе нравится сама идея, — не смогла не отметить я, покачав головой и глядя на нее почти с восторгом, пусть даже при мысли о том, о чем она так легко рассуждала, у меня начинала кружиться голова.

— Но это правда может все изменить! — Джен явно вошла во вкус, а вино только раззадоривало ее фантазию. — Только представь себе рожи эти уродов, когда мы объявим всему миру, что их хваленый Великий Зверь был тираном и массовым убийцей.

— Наш хваленый Великий Зверь, — коротко поправила ее я. — Мы с тобой и… почти все, кого мы любим, потомки этого убийцы и тирана. Хочешь, чтобы те, кто почувствует себя униженным и оскорбленным за преступления тысячелетней давности, заявились к нам на порог с вилами и факелами? Нет ничего проще, чем разжечь в ком-то ненависть. Потому что на самом деле она и так там уже тлеет. Проблемы с семьей, деньгами, жильем, с самооценкой, сексом, своим местом в жизни, родителями, обществом — все вот это копится годами, а потом кто-нибудь кидает туда крохотную искру, говоря о преступлении, которое не имеет лично к тебе никакого отношения, и тогда пожар вспыхивает до небес, и они искренне верят, что в них горит ненависть к конкретному преступнику или оскорбленность конкретной идеей, а вовсе не то, что копилось годами, но просто не находило другого выхода. Дай кому угодно повод выместить на ближнем всю свою неудовлетворенность и фрустрацию, и он понесет их на каком угодно стяге — хоть на оскорблении чувств верующих, хоть на обиде за рабство, которое закончилось две тысячи лет назад.

Джен поморщилась:

— Не хочется этого признавать, малышка, но, скорее всего, ты права. Причин набить друг другу рожу нам хватало всегда, вопрос только за стоящим поводом.

— Но это вовсе не значит, что я не согласна с идеей в целом, — поспешно добавила я. — Может быть, именно сейчас у нас есть все возможности для того, чтобы наконец… прояснить ситуацию. И тогда уже решать, что делать с этой информацией дальше.

— У тебя все-таки есть знакомые генетики? — фыркнула Джен, осматривая меня поверх полупустого бокала. Ее изменившийся взгляд отозвался странной напряженной пульсацией где-то внутри, и я вдруг начала сомневаться, что мне стоило пить в ее присутствии.

— У меня нет, — покачала головой я. — Но зато у меня теперь есть… важные шишки в друзьях, у которых точно есть выходы на таких. Такое исследование в любом случае будет не провести без официальной санкции Церкви.

— Вот как… — задумчиво протянула альфа, придвигаясь ближе ко мне.

— Да, это я беру на себя, — кивнула я, уже мысленно прикидывая, как бы потактичнее озвучить эту идею Медвежонку. Почему-то я была почти уверена, что госпожа Боро будет решительно против, но после того, как Дани наденет кардинальскую мантию, она уже не сможет напрямую контролировать его действия и влиять на них. До его официальной церемонии посвящения в сан оставалось совсем немного, и раз мы все равно собирались встретиться на этих выходных, можно было заодно обсудить и этот вопрос. Мне все еще до конца не верилось, что никто до меня не догадался сделать нечто подобное. С другой стороны, если Общество с семидесятых сидит в своем бункере, когда и технологий-то таких не было, откуда бы у них сейчас нашлись возможности, средства и связи, чтобы провернуть нечто подобное под самым носом у Церкви, а если такая идея вдруг появлялась у кого-то еще, церковники почти наверняка мягко, но категорично разворачивали такого энтузиаста еще на старте.

— Хани, ты так вкусно пахнешь, — вдруг пробормотала Джен, которая, кажется, уже думала совершенно о другом, наклоняясь ко мне и втягивая мой запах раздувшимися ноздрями. — Даже вонь твоего маньяка не способна перебить этот божественный аромат. Я соскучилась по тебе, малышка.

— Я… тоже скучала, — неловко ответила я, не уверенная, впрочем, что мы с ней сейчас говорим об одном и том же. Альфа продолжила наступать, отчего мне пришлось все сильнее отклоняться назад, и в какой-то момент она оказалась практически на мне. Ее запах забивал мне нос и кружил голову, но если раньше он меня сладко опьянял, окутывая собой, то сейчас просто неприятно покалывал изнутри, заставляя внутренне сжиматься и часто дышать через рот. Метку дернуло сильнее, и в этот момент за шторкой, закрывавшей выход в общий зал «Элизиума», раздался неловкий голос управляющего рестораном.

— Госпожа Росс? Вас к телефону. Очень срочно.

— Пошли их к Зверю, — проворчала Джен, проведя пальцами по моей щеке.

«Хана, возьми трубку, иначе я за себя не отвечаю», — услышала я металлически подрагивающий голос Йона у себя в голове и тут же скатилась на пол, угрем выскользнув из-под разочарованно застонавшей альфы.

Кое-как оправив прическу и одежду, я вышла из-за шторки и последовала за очевидно ощущающим себя не в своей тарелке управляющим в кабинку для переговоров.

— Где твой зверев мобильник? — вместо приветствия проворчал мой альфа на том конце провода.

— Наверху, — отозвалась я, пытаясь отдышаться и угомонить бешено колотившееся сердце.

— Я набрал Кадо, он сказал, что ты уединилась с какой-то альфой, и я очень надеюсь, что успел до того, как она полезла тебе в трусы.

— Она вовсе не собиралась! — почти искренне возмутилась я. — Йон, это Джен, она бы никогда…

— Да я понял, что это она, — без особого восторга подтвердил он. — От кого бы еще моя девочка стала так фонтанировать феромонами и восторгами.

— Ничего я не фонтанировала! — пробурчала я, только сейчас осознав, как сильно на самом деле пахну. То-то у управляющего был такой смущенный вид. — Это исключительно все по-дружески.

— Да-да, знаем мы таких друзей, — недовольно крякнул он.

— Йон, ты серьезно звонишь, чтобы удостовериться, что я тебе не изменяю с лучшей подругой, которую не видела полгода? — устало спросила я, прижавшись горящим лбом к прохладному стеклу телефонной кабинки.

— Во-первых, сходи за мобильным, маленькая омега, и держи его при себе. Во-вторых, нет, я звоню не только за этим, хотя повод, как по мне, достаточно веский. Хотел сказать, что вечером не приеду.

— Не приедешь? — Меня словно окатили холодной водой, и я мгновенно забыла, о чем мы там спорили минуту назад. — Как это не приедешь? Йон, что случилось?

— В казино произошел… инцидент. Кто-то намешал какой-то дряни в наш алкоголь, и семеро гостей, кто вчера вечером налегал на мартини, провели ночь в реанимации. Мне нужно будет с этим разобраться.

— Думаешь, это… случайность? — тихо спросила я, от нервов начиная наматывать провод от старомодного телефона себе на палец.

— Пока не знаю, — отозвался он, помолчав, и его голос, немного искаженный телефонной связью, вдруг показался мне таким далеким, словно альфа говорил со мной, по меньшей мере, с другой планеты. Далекой другой планеты, холодной и пустой. Как жаль, что в число «волшебных» свойств метки не входила мгновенная телепортация друг к другу, потому что именно этого мне сейчас захотелось больше всего на свете. — Хана, что там с Джен? Ты говорила, они с тем священником выяснили что-то важное о Церкви. Она успела поделиться с тобой информацией до того, как попыталась надкусить запретный плод?

Я проглотила последний его колкий намек, понимая, что отчасти он имеет права на ревность и негодование.

— Да, она… Йон, послушай, тебе больше не нужно волноваться об этом. Да, я не гожусь в партнеры в твоем… бизнесе, думаю, мы оба это поняли, но я разберусь и с Обществом, и с Джен, ладно? Здесь я чувствую себя больше… в своей стихии.

— Я… не уверен, что мне это нравится, — помолчав, ответил он, и мне вдруг представилось, как сильно он сжимает смартфон у своего уха — так, что костяшки побелели, а по экрану того и гляди поползет первая трещина.

— Помнишь, что сказал Далла? Что не все зубцы готовы так просто… смириться с твоим нынешним положением? — тихо напомнила я. — То, что произошло в казино, может быть не просто… несчастным случаем. И тебе нужно полностью сосредоточиться на том, что происходит там. И на фермах. — Я сделала многозначительную паузу, но развивать тему не стала. — Не волнуйся, я буду держать Кадо при себе и не полезу в пекло, обещаю. Но это тоже очень важно, а ты… никак не сможешь разорваться. Поэтому доверь это дело другой половине себя, ладно? В конце концов, ты это я, а я это ты, правильно?

Тишина на том конце провода слегка искрила помехами, и я вдруг представила, как мой голос летит сквозь космическую пустоту, пробивая световые мили на пути к планете одиночества моего альфы.

— Обещай, что будешь держать меня в курсе, — наконец коротко выдохнул он.

— Ты тоже, — кивнула я. — И… тебе бы пора привыкнуть, что, чтобы поговорить со мной, телефон тебе не нужен.

— Я как-то поздно об этом вспомнил, — признался Йон. — Хорошо, будем на связи. И держи свою… подругу на расстоянии, если не хочешь, чтобы я сам с ней поговорил на эту тему.

— Ты же не всерьез, правда? — вздохнула я, не веря, что он в самом деле может меня ревновать хоть к кому-то.

— Я все сказал, — буркнул он и отключился.

И — уж не знаю почему — на мое лицо вдруг выбралась улыбка, с которой я ничего не могла поделать. Он мог сколько угодно строить из себя грозного альфу, вызывая у меня вполне буквальное желание встать перед ним на колени и сделать все, что он скажет, но порой в его словах и интонациях мне чудился все тот же упрямый мальчишка, который овладевал всем его существом, когда он широко и от души улыбался.

«Я люблю тебя», — мысленно проговорила я, не задаваясь вопросом, услышит он или нет, но судя по тому, как приятно вдруг потеплело в области метки — он услышал.

Когда я вернулась к Джен, та уже привела себя в порядок и, кажется, сама была порядком смущена своим поведением.

— Это все Горацио, — уныло проговорила она в ответ на мой неуверенный взгляд. — Никогда не думала, что мужчина способен так выводить меня из себя своей биологической недоступностью. Мое тело так обрадовалось тому, что рядом с ним наконец-то сидит кто-то вкусно пахнущий, что тормоза совсем отказали. Прости, малышка.

— Все нормально, — поспешила успокоить ее я. — Я все понимаю. Но неужели… совсем ничего нельзя сделать? Он же умеет подавлять свой запах.

— Он умеет, а я нет, — развела руками она. — Почти уверена, что для него идея о нашей близости совершенно так же неприемлема и не подлежит обсуждению.

— Вы… говорили с ним об этом? — мягко спросила я, испытав внезапный порыв взять ее за руки, но благоразумно удержав ее при себе — провоцировать альфу после того, что и так чуть не произошло, было не только глупо, но и немного жестоко.

— Прямым текстом нет, — мотнула головой она. — Как-то не до этого все было. И… все еще не до того, наверное. Это твой маньяк тебе звонил?

— Как ты догадалась, — неловко улыбнулась я.

— Ты сама сказала, что вы благодаря метке чувствуете друг друга на расстоянии, — пожала плечами Джен. — На его месте, я бы тоже… забеспокоилась.

— Он звонил по другому поводу, — возразила я, зачем-то решив выгородить своего ревнивого альфу. — Джен, я думаю, нам не стоит откладывать решение этого вопроса. Сейчас вокруг нас слишком много всего происходит, и я не уверена, что промедление не обернется впоследствии большими проблемами. Я хочу прямо сегодня поговорить с ребятами из Общества. Узнать, что они думают на этот счет.

— Насчет генетического анализа? — на всякий случай уточнила она.

— Насчет сотрудничества с Церковью для начала, — отозвалась я. — Точнее с отдельными ее представителями. Я… Я понимаю, что это звучит как бред, но мне бы хотелось собрать их всех за одним столом. Нас всех.

После этих слов альфа некоторое время молчала, изучая меня глазами и словно пытаясь понять, что я задумала.

— Хочешь усадить за стол переговоров церковников, бандитов и еретиков? — осторожно уточнила она, и по ее лицу я поняла, что эта идея кажется ей совершенно бредовой. — И доверить им решать судьбу мира?

— Разве не ты сказала, что обычно именно так и происходит? — немного оскорбилась я. — Чем мы хуже этих… мужиков в костюмах?

— Поверить не могу, что это говоришь ты, Хани, — мягко заметила она, чуть склонив голову набок и улыбаясь уголком губ. — Моя малышка не желала даже с полицией связываться из-за убийства, свидетельницей которого она стала, потому что это не вписывалось в ее распорядок дня между стрейчингом и ежемесячными отчетами. А теперь… ты только посмотри на себя. Неужели это твой маньяк так тебя изменил?

— Я… не знаю, — честно отозвалась я, отведя глаза. — Просто… просто кто-то же должен это сделать, разве нет? А я могу и… Может быть, первый раз в жизни я, Хана Росс, которая не имела никакого значения и которую никто не замечал, способна сделать что-то полезное и важное для всего мира. Даже если моя роль это всего лишь роль посредника между теми, кто на самом деле принимает решения и что-то меняет, она стоит того, чтобы исполнить ее.

— Хорошо, я… помогу, чем смогу, — кивнула Джен, заправляя волосы за уши и усилием воли стряхивая с себя остатки опьянения. — Что мне нужно делать?

— Пока ничего особенного, — ответила я. — Поговори с Горацио о том, что мы сегодня обсуждали. Спроси, согласен ли на переговоры с оймахистами на условиях, которые мы с тобой обговорили. Спроси, что думает о генетическом анализе и… остальном. Почти уверена, он сможет дать пару дельных советов на этот счет. И… будь на связи, ладно? Твой номер не изменился?

— Нет, — помотала головой она, поднимаясь из-за стола. — Хорошо, я все поняла. Только ты, пожалуйста, не пропадай, ладно? Хани, я и так всегда за тебя волнуюсь, а теперь… теперь буду волноваться еще больше.

— Все будет нормально, — поспешила успокоить ее я. — Ты знала, что Йон приставил ко мне телохранителя?

— А я-то думала, что за прощелыга все вокруг тебя вертелся, — покачала головой альфа. — Ему вообще можно доверять?

— Понятия не имею, — честно ответила я. — На самом деле я уже очень давно не понимаю, кому можно доверять, а кто лишь использует нас в своих целях. И все, что мне остается, это поступать в согласии со своей совестью и верить в лучшее. Наверное, так.

Джен ничего на это не сказала, но почему-то мне подумалось, что такой план едва ли мог показаться ей надежным и внушающим оптимизм. Но предложить иного она явно не могла, поэтому просто коротко обняла меня на прощание, и на этом мы расстались.

— Куда едем, молодая госпожа? — поинтересовался Кадо, когда спустя полчаса, переодевшись и забрав наконец свой телефон, на котором обнаружилось несколько разных пропущенных вызовов, я снова села в машину.

— На Площадь Фонтанов, — отозвалась я. — Но по дороге остановимся около какой-нибудь аптеки.

— Как скажете, — кивнул он, заводя мотор.

На самом деле у меня не было какого-то основательно продуманного плана относительно того, как себя вести и что вообще делать, когда доберусь до площади. Без Йона фонтан бы все равно мне не открылся — да и ждать трех часов ночи для того, чтобы провернуть этот фокус, мне совсем не хотелось. Поэтому, когда мы добрались и Кадо припарковал машину, я просто села на широкий каменный бортик фонтана, прикидывая, как подать сигнал моим друзьям под землей. В голову, впрочем, как-то ничего не шло, поэтому я решила просто подождать.

— Полагаю, пытаться тебя отослать бесполезно? — поинтересовалась я, обращаясь к мужчине с тремя пальцами, что молчаливой тенью замер подле меня.

— Можете попробовать, — фыркнул он, пожав плечами.

— Неужели такая жизнь тебя устраивает? — помолчав, спросила я. — Вечно таскаться за кем-то по всему городу и вот это все?

— Во-первых, такая работа неплохо оплачивается, — важно заметил он. — Во-вторых, я вроде как… привык. С детства за младшими дома ходил, пока мамка в две смены работала. Некоторых это бесит, а мне нравилось. Какая-то… приятная ответственность что ли.

Совершенно не ожидав такой откровенности, я удивленно подняла на него взгляд, и Кадо довольно усмехнулся:

— Что, не ожидали, что у такого, как я, может быть прошлое и… как это называется? Человеческое лицо?

— Скорее не ожидала, что ты решишь его мне показать, — возразила я.

— Я и сам не ожидал, — пожал плечами он, внимательно глядя на меня. — Но вот что я хочу сказать, молодая госпожа. Когда долго вращаешься в кругу тех, кто носит маски и постоянно притворяется кем-то, чтобы произвести впечатление или кому-то понравится, очень… приятно встретить кого-то настоящего. Я вам не нравлюсь, и вы имеете полное право меня не любить, но я отчего-то уверен, что вы всегда прямо скажете мне это в лицо, а не подстроите подлянку за спиной. И когда однажды улыбнетесь мне, это будет искренне и от всего сердца. — Закончив, он улыбнулся сам, и я в некотором смятении отвела взгляд.

— Из-за того, что я не привыкла врать, мне сложно распознать ложь в других, — проговорила я. — В том числе в тебе. Поэтому с недавних пор я предпочитаю держать все свои улыбки при себе.

— Не смею настаивать, молодая госпожа, — с немного преувеличенной покорностью поклонился он, продолжая, однако, улыбаться.

— Простите, вы Хана Росс? — раздался позади нас незнакомый голос, и, обернувшись, я увидела молодого мужчину в форме работника муниципальных служб.

— Да, — подтвердила я. — А вы?

— Меня послал Меркурио, — ответил он. — У вас есть для него сообщение?

— Да, вроде того, — кивнула я. — Я могу его увидеть?

Мужчина с сомнением покосился на Кадо, потому что тот всем своим видом демонстрировал, что не собирается отпускать меня одну. Не сомневаюсь, Йон выдал ему вполне однозначные инструкции на этот счет.

— Он со мной, — подтвердила я. — Это проблема?

— У меня нет… распоряжения на его счет, — неуверенно отозвался член Общества, переводя взгляд с меня на моего спутника и обратно.

— Считай меня ее аксессуаром, малой, — посоветовал ему Кадо. — Или собачкой в дамской сумочке. Я кусаюсь, только когда меня гладят против шерсти, а в остальном — преприятнейший парень.

— У меня есть важная информация для Меркурио, — с нажимом произнесла я. — Это касается Церкви и…

— Ш-ш-ш, — торопливо шикнул на нас мужчина, немного тревожно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что наш негромкий разговор в общем городском гуле действительно мог услышать кто-то посторонний. — Хорошо, идемте за мной.

На этот раз мы спускались под землю через находившийся поблизости подземный коллектор. По пути Кадо успел несколько раз выразить свои сомнения относительно происходящего, и под конец так меня утомил своим ценным мнением, что я попросила его замолкнуть — и, как ни странно, это действительно сработало, потому что в дальнейшем мой спутник был нем как рыба, в очередной раз заставив меня задаться вопросом о границах собственного влияния и власти, к которым я пока никак не могла привыкнуть.

Альфа встретил нас в своем кабинете, который, в отличие от кабинета Гвин, был куда меньше и теснее. Но, оказавшись в подземном убежище во второй раз, я уже не испытывала прежней тревоги и трепета, хотя наша встреча с Меркурио и вышла довольно неуклюжей.

— Признайся, ты не думал, что еще когда-нибудь меня увидишь, — проговорила я, когда мы с ним сели за стол друг напротив друга. Кадо остался стоять у меня за плечом.

— Скорее, думал, что это будет в других обстоятельствах, Хана Росс, — кивнул альфа, прищурившись. — Наша прошлая встреча… скверно закончилась. Я всегда считал Гвин параноиком, но сейчас склонен думать, что и сам немного перегнул палку. С кем поведешься, знаешь ли. — Он слегка поморщился.

— Я… почти готова принять это за извинение, — склонила голову я. — И мне хотелось бы думать, что мы все еще можем… услышать друг друга. И сотрудничать.

— Все зависит от того, с чем ты пришла сюда сегодня, — кивнул он. Его светлые глаза, так резко контрастировавшие со смуглой кожей, внимательно изучали меня, но отчего-то я не чувствовала себя неуютно из-за этого — может быть, из-за Кадо, стоявшего позади. Неужели я в самом деле уже начала доверять этому жутковатому типу?

— Полгода назад моя жизнь резко изменилась, — начала я, стараясь, впрочем, не слишком углубляться в дебри воспоминаний. — Я словно… проснулась от затяжного сна, в котором совсем ничего не происходило. И сначала мне было очень не по себе. Я много размышляла о том, что и почему со мной происходит — часть ли это какого-то божественного замысла или просто череда нелепых и жестоких случайностей. Я до сих пор этого не знаю. Зато знаю другое — эти случайности привели меня сюда.

— Гвин тоже считает, что ваше появление что-то значит, — кивнул Меркурио. — Но она все склонна истолковывать только в пользу собственных идей и планов. Когда я сказал ей, что у Йона есть деньги и… влияние вполне определенного толка, она тут же начала строить планы, как использовать это в противостоянии с Церковью.

Что ж, меня это нисколько не удивило.

— А что если… — Я замялась, пытаясь подобрать слова. — Что если пойти другим путем? Церковь не монолит, не многоголовая гидра, против которой вы сражаетесь. Она тоже состоит из отдельных личностей, не все из которых поддерживают… основной вектор ее политики. Взять хотя бы Иерарха Далла.

— Я понимаю, куда ты клонишь, — без особого удовольствия качнул головой он. — Да, возможно, некоторые из них и способны к диалогу, но все это бесполезно, если у вас в запасе нет, как минимум, ручного кардинала. Только на таком уровне есть вообще смысл затевать какие-либо переговоры.

Выдержав многозначительную паузу и успокоив радостно заколотившееся в груди сердце, я постаралась, чтобы мой вопрос прозвучал как можно более спокойно и даже небрежно:

— А что, если таковой у нас имеется?

Реакция Меркурио полностью соответствовала моим ожиданиям и приятно пощекотала что-то внутри — он широко раскрыл глаза, словно я только что ему сообщила, что могу лично обо всем договориться с самим Великим Зверем, а потом, кое-как взяв себя в руки, уточнил:

— Это как-то связано с нападением на кардинала Боро этой весной? И всей шумихой, что была после?

— Ты и об этом прочел в газетах? — уточнила я, несколько досадуя из-за того, что наша с Йоном жизнь в какой-то момент была выставлена на всеобщее обозрение и обсуждение.

— Я вообще много о вас узнал за эти дни, — выразительно двинул бровями он. — За долгие годы заточения под землей Общество поднаторело в поисках нужной информации, и в этом, я думаю, мы обошли даже Церковь и ее прихвостней в полиции. Мы многое раскопали о прошлом Йона и даже нашли его мать.

— Вы… что? — растерянно переспросила я.

— Нашли его мать, — подтвердил Меркурио. — Ты не знала, что она все эти годы жила в психиатрической клинике?

— Я… слышала об этом, — отозвалась я, смутно припоминая, что Гаррис упоминал об этом до того, как попытался выгрызть мою ароматическую железу. — Но я думала, что… Она ведь попала туда так давно. Она все еще жива?

— Да, вполне, — кивнул он. — Последние тринадцать лет она живет в клинике «Эсперанса», это километров пятьдесят за городом. Разве Йон тебе не рассказывал?

— Я не уверена, что он сам знал, — призналась я, зачем-то накрыв ладонью свою метку на предплечье. Пусть даже я понимала, что мой альфа не способен дословно слышать все, что здесь происходило, мне вдруг захотелось уберечь его от этого и сохранить этот секрет еще хотя бы некоторое время — пока мы не сможем встретиться и обсудить это лично. Интересно, существовал ли способ осознанно перекрыть канал нашей связи? Отгородиться друг от друга так, чтобы другой при всем желании не смог попасть внутрь?

— Хана, ты что-то говорила о кардинале, — напомнил Меркурио, возвращая меня к реальности.

— Да, я… Прости, ты меня сбил с мысли своими новостями. — Я встряхнулась, снова беря себя в руки. — Меркурио, если бы я смогла организовать вам встречу с высокопоставленным представителем Церкви, Гвин бы согласилась принять в ней участие?

Он ответил не сразу, видимо, обдумывая такой вариант, но потом все же с сомнением покачал головой:

— Не думаю. Она… слишком сильно их ненавидит, и это мешает ей посмотреть на ситуацию с другого ракурса. Да что там, даже я пока больше в шоке, чем в восторге от такой перспективы.

— Мы оба знаем, что так не может продолжаться, — негромко, но выразительно проговорила я, глядя ему прямо в глаза. — Общество слишком долго пряталось от мира и… это неправильно. То, что Франко и остальные дети, растут под землей, вдали от солнечного света и всех… возможностей, которые предоставляет мир, это неправильно. Вы с церковниками ненавидите друг друга, потому что так принято и так повелось, но на самом деле… на самом деле это неважно. Ваше мнение друг о друге и остальное. Важна правда, и мы можем выяснить эту правду вместе.

— Каким образом? — непонимающе нахмурился он.

— Ну… скажем так, у меня есть одна идея на этот счет, — осторожно проговорила я. — Пока это только… замысел, но, если все сложится, мы сможем предоставить миру неопровержимые доказательства того, что Общество говорит правду. Но именно для того, чтобы добыть эти доказательства, мне нужна помощь Церкви. И ваша готовность с ней сотрудничать. Прости, я пока не могу сказать больше, это все на стадии идеи. Но идеи большой и важной.

Я видела, что ему любопытно, но, кажется, жизнь под землей научила Меркурио быть терпеливым и не задавать лишних вопросов, пока не пришло их время.

— А что, если, добыв эти доказательства, Церковь откажется их… обнародовать? — уточнил он.

— Мы не оставим ей выбора, — возразила я. — Я не могу обещать вам ничего, кроме возможности наконец высказаться на весь мир, а дальше позволить ему самому решать, что он хочет об этом думать. Не об этом ли говорила Гвин? О том, чтобы дать людям и бестиям выбор? Но чтобы у нас появилась такая возможность, мы должны работать не против Церкви, а сообща с ней. Только так у нас правда есть шанс изменить мир к лучшему.

Я услышала, как тихо усмехнулся Кадо за моей спиной, но в этом смешке не было иронии или снисходительности — скорее легкое удивление. Я и сама не ожидала от себя таких речей. Зверь его подери, Джен была права — еще совсем недавно я бы и подумать о чем-то таком не рискнула. Где я и где все эти судьбы мира. Да и мне ли по чину было решать или даже обсуждать вопросы столь масштабные и сложные? Но вот она я — пытаюсь убедить представителя «секты еретиков» встретиться на мирных переговорах с «узурпаторами и обманщиками» ради какого-то абстрактного светлого будущего, до которого, скорее всего, ни мы, ни они уже физически не доживем. Кажется, только сейчас я начала в полной мере понимать то, что, должно быть, чувствовал Медвежонок, всего за несколько дней превратившийся из мальчишки-жиголо в будущего кардинала Восточного города. И чувство это очень сильно давало в голову, поэтому я ощущала настырную необходимость снова и снова напоминать себе о том, что я всего лишь крохотный винтик в большой машине, и не в моих силах ни контролировать, ни даже толком направлять ее — просто делать то, что могу, и то, что считаю правильным.

— Хорошо, я… попробую переговорить с ребятами и найти сочувствующих вашей идее, — наконец проговорил Меркурио, как будто сам себе удивляясь. — Но чтобы что-то обсуждать предметно, мне нужно будет больше фактов и подробностей.

— Этого достаточно, — кивнула я, ощутив небывалый прилив воодушевления. — Если мы будем знать, что вы готовы пойти на контакт и поделиться своими… данными и соображениями о том, как наш мир выглядел на самом деле до того, как Церковь переписала историю, этого будет уже достаточно. Главное, что я хочу сказать, это то, что нам не нужно силовое противостояние, и оно никуда нас не приведет.

— Я то же самое талдычу, Гвин, — согласился альфа, впервые за время нашего разговора откинувшись на спинку своего стула и глядя на меня как будто с прежним дружелюбием, которое испарилось после стычки в нашем пентхаусе несколько дней назад.

— Но и просто так ждать и надеяться, что проблема решится сама собой — тоже не выход, — весомо добавила я. — Нужно действовать, но действовать не силой, а умом. Ваше главное оружие — это правда, но сейчас в этом оружии нет патронов, и только с помощью Церкви мы сможем их добыть.

— Ладно, ладно, я понял, — отмахнулся он. — Но мне не нравится, что придется действовать у Гвин за спиной.

— Думаешь, до нее мне никак не достучаться? — помолчав, тихо спросила я, после своего внезапного успеха в переговорах с альфой ощутив в себе вдохновение и готовность доказывать свою точку зрения хоть всему миру.

— Нет, точно нет, — помотал головой он. — В прошлый раз, когда мы рискнули пойти на сделку с Церковью по куда менее… глобальному и сложному вопросу, все кончилось очень плохо. Поэтому даже начинать этот разговор с ней не стоит.

— Вот как… — Мне неожиданно стало немного не по себе. Будучи убежденной в своей правоте, я так напирала, что совершенно не подумала о том, какие старые раны может разбередить мое предложение.

— Но ты права, так больше продолжаться не может, — продолжил Меркурио. — Многие в Обществе хотят перемен, особенно ребята из моего поколения. И я не уверен, что мне нравится та дорога, которую выбрала Гвин. Если ничего не сделать сейчас, она в конце концов поведет этих детишек в лобовое столкновение с Церковью, и я точно знаю, что ничем хорошим это не закончится. У нас осталось не так много времени, и я был бы идиотом, если бы хотя бы не выслушал тебя.

— Спасибо, — с чувством проговорила я, подаваясь в его сторону. — Я знаю, как… сложно дать кому-то шанс после того, как окружающие снова и снова тебя разочаровывают, но… Спасибо.

— Я еще ничего не обещал, — тут же заметил альфа, кажется слегка смущенный моей горячностью. — И… приходи в следующий раз лучше ночью, как я и просил. Чудо, что мы вас сегодня вообще заметили. Не будь ты такой… рыжей, точно бы затерялась в толпе.

— Спасибо Великому Зверю за мою шевелюру, — широко улыбнулась я, и на том наш разговор закончился. Меркурио сперва хотел сам проводить меня до выхода, но буквально в дверях его кабинета мы неожиданно столкнулись с Анни, которая с удовольствием взяла меня на поруки, а, как выяснилось чуть позже, даже слышала часть нашего разговора. Как и в прошлый раз, она была одета в аккуратное голубое платье с отглаженными манжетами и воротничком, и мне кажется, я чувствовала запах детского мыла, исходящего от ткани.

— Я думаю, это очень правильно, — пылко поддержала меня она. — Церковь нам не враги, я давно пыталась втолковать это Карлу, но он и слышать ничего не хочет. Он вообще до нашей встречи считал себя закоренелым атеистом, представляешь? Сказал, что если бы не метка, в жизни бы не связался с такой, как я. — Она непринужденно и весело рассмеялась, качая головой. — А я вот думаю, что это Великий Зверь наставил его на путь истинный. Мне… очень нравится так думать и нравится чувствовать, как Он заботится о нас. То, что мне приносит так много радости и успокоения, не может быть дурным, верно?

Омега бросила на меня немного обеспокоенный взгляд, словно опасаясь, что я не поддержу ее в этом вопросе.

— В последнее время я склонна думать, что каждый может верить во все, что ему заблагорассудится, пока это помогает ему и не вредит другим, — рассудительно проговорила я. — В судьбу, в Великого Зверя, в честных политиков, в выигрыш в лотерее. Если твоя вера делает тебя счастливой, не мне и не кому-либо другому осуждать это. Но и Карл имеет право верить в то, во что сочтет нужным.

— Я уверена, что рано или поздно он придет к пониманию божественного начала нашей связи, — мечтательно проговорила Анни. — И найдет свой путь к Великому Зверю. А я обязательно поддержу его на этом пути.

— Главное, не дави на него слишком сильно, — неловко пробормотала я, не уверенная, впрочем, что мои слова достигнут ее затуманенного религиозным восторгом разума. — И кстати, вот. Таблетки, которые ты просила. — Я достала из сумки аккуратный пакетик, и омега, густо покраснев, с благодарностью его приняла.

— Как я надеюсь, что уже скоро они мне станут без надобности, — со вздохом произнесла она. — Как раз вчера думала, ну неужели нам с Карлом действительно уготован всего один малыш? Я… До сих пор в голове не укладывается. — Она понурилась на пару секунд, а потом встрепенулась и помотала головой: — Прости, я не хотела тебя загружать своими проблемами. Большое спасибо, что выручила. Если когда-нибудь понадобится ответная услуга, я в твоем распоряжении. Я… очень рада, Хана, что у меня появилась такая потрясающая подруга, как ты.

Расчувствовавшись, Анни притянула меня к себе и расцеловала в обе щеки, и я настолько этого не ожидала, что даже толком не смогла ей ответить.

— Она… немного не в себе, да? — заметил Кадо позже, когда мы наконец оказались на поверхности после долгого подъема по металлической лестнице. — А вот пацан мне понравился, толковый.

— Если я захочу услышать твое мнение, я тебе об этом сообщу отдельно, — поджала губы я, хотя в целом была с ним согласна. Иногда мне сложно было не думать о том, что Меркурио, казавшийся самым здравомыслящим среди оймахистов, на самом деле такой же, как Гвин и Анни, пусть даже последняя явно была себе на уме еще до того, как попала в Общество. А еще я не могла не думать о том, не совершаю ли ошибку, действуя вот так, по наитию, просто слушая свою интуицию и идя у нее на поводу.

«У нас осталось не так много времени», — сказал Меркурио, и в тот момент, когда я стояла посреди окутанной вечерним сумраком Площади Фонтанов, а вокруг дробились и звенели голоса смеющихся туристов, смешанные с автомобильным гудками и журчанием воды, мне вдруг стало совершенно ясно, что его слова относились не только к Обществу, но — ко всем и каждому из нас.