Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

Глава 4. Приглашение

— Да ну быть такого не может!

Меркурио произнес это в четвертый или пятый раз за час, и в ответ я уже только покачала головой.

— В газетах о вас писали так, будто вы парочка грабителей из подворотни! — продолжал настаивать он, немного потерянно бродя туда-сюда по нашей гостиной, в которой мы совсем недавно закончили ремонт и перестановку, избавившись от льда и золота прежнего интерьера. — А тут такое…

— У нас в холодильнике шаром покати, — сообщила я, решив просто сменить тему разговора, чтобы сгладить возникшую неловкость. — Выбери что-нибудь из меню на стойке, пожалуйста, и закажи по телефону в ресторане внизу. Они поймут, что звонок сверху, вопросов задавать не будут.

— И целый ресторан под боком! — всплеснул руками парень, уже не пытаясь скрыть нотки зависти в голосе. — Если вы угощаете, я прямо сейчас закажу себе целого лобстера и буду давиться им вприкуску с черной икрой и самым дорогим шампанским!

— Если это сделает тебя счастливее, вперед, — ободряюще улыбнулась я. — Я буду пасту с морепродуктами и гречишный чай. Закажешь, ладно? Я безмерно хочу в душ.

— Да, ладно, — рассеянно отмахнулся он. — А это же… только не говори, что это приставка нового поколения! Зверь ее дери, она же еще даже на рынок не вышла, откуда…

— Я ушла, — торопливо пробормотала я, нырнув в душевую. Мне правда стало немного не по себе — приглашая его сюда, я вовсе не планировала хвастаться нашим с Йоном достатком. Но и объяснять, какой ценой он нам достался, мне тоже совершенно не хотелось. Может быть, мне все это только чудилось, но было в реакциях Меркурио что-то такое, что заставляло меня чувствовать себя виноватой. Будто богатство было чем-то постыдным. Когда у нас ничего не было, я точно знала, что окружающие видят во мне только меня — Хану Росс, такой, какой меня создала природа. Все мои достоинства и недостатки были частью моей личности, неотделимой от нее. Мы с Йоном полюбили друг друга, когда у нас обоих была пустота за душой и в будущем, и я знала, что, даже если все это внезапно свалившееся нам на голову состояние вдруг исчезнет, наши чувства не изменятся, потому что они никак не были с ним связаны. Но сейчас все было иначе. Теперь я была госпожой Росс, которая имела возможность каждый день заказывать себе лобстеров из личного ресторана. И один этот факт для многих был уже настолько оглушительным и грозным, что заслоненную им простую девушку, которая на самом деле ничуть не изменилась, уже было почти не видно.

Я вдруг поняла, что, пока мы были под землей, это ощущение — правильное ощущение самой себя, без всего лишнего поверх — снова ко мне вернулось. Я была просто я, а Йон был просто Йон. А теперь он вот поехал на встречу неизвестно с кем, но точно с кем-то важным и опасным, а я наблюдала за тем, как меняется направленный на меня взгляд Меркурио и как в нем появляется это особенное выражение — то ли растерянности, то ли зависти, то ли даже неприязни. И я не могла его винить. Если бы в какой-то момент нашего с Йоном знакомства вдруг выяснилось, что он владеет небоскребом в центре города, я бы тоже стала смотреть на него иначе. Для себя я не могла однозначно объяснить, что и почему в ком-то меняли деньги — особенно такие большие деньги, — но точно знала, что эта разница существовала и от нее нельзя было просто отмахнуться как от чего-то несущественного.

Поэтому, выйдя через некоторое время из душа и переодевшись в домашнее, я была рада увидеть, что Меркурио немного успокоился и пришел в себя после обрушившегося на него откровения.

— Так кем все-таки работает твой альфа? — уточнил он, разглядывая висящие на стене фотографии в рамках — те самые, которые мы сделали в Зеленом городе в начале лета. Парочку мы распечатали в формате покрупнее, и они очень гармонично вписались в обновленный интерьер, добавляя ему домашнего уюта.

— Он… — Я замялась. — Сложно объяснить. Вроде как… бизнесом руководит.

— Такой молодой, а уже бизнесмен, — выразительно двинул бровями Меркурио. — Я бы еще понял, если бы он был сыном какой-нибудь шишки, но тогда газеты бы точно со всех сторон такую пикантную деталь обсосали, когда писали о вашем аресте.

— Скажем так, бизнес достался ему от предыдущего владельца, — лаконично пояснила я, промокая полотенцем все еще влажные волосы. — Ты заказал еду?

— Да. Кажется, поваров немного смутило, что с ними говорит какой-то… незнакомый мужской голос, но спорить они не стали. Я даже на несколько секунд почувствовал себя прямо этакой вип-персоной. Так и… привыкнуть можно. А это кто? — Он кивнул на фото, где мы были втроем с Дугласом.

— Отец Йона, — отозвалась я, вставая рядом с парнем. — Он сейчас живет не в Восточном городе, отошел от дел так сказать.

— Тот самый священник? Ясно, — протянул Меркурио, продолжая рассматривать снимки. А я внезапно подумала о том, что, стоя к нему так близко, не ощущаю ровным счетом никакого дискомфорта — более того, все это время я практически не чувствовала его запаха. И дело было не в том, что он его подавлял, как церковники. Нет, просто сам этот запах был настолько ненавязчивым и мягким, словно речь шла о легком одеколоне, а не о феромонах взрослого альфы. Да и Йон, надо признать, как-то подозрительно легко оставил меня с ним наедине — пустил на свою территорию во всех смыслах.

— А… как Лотос отреагировала на то, что тебе пришлось уйти? — помолчав, спросила я. — Она не против?

— Ну ты же тоже только что отпустила Йона, — пожал плечами он. — Это просто работа, ничего больше.

— Твой запах… — все же не сдержалась я. — Так странно, но он меня не раздражает. Не… провоцирует ответную реакцию. Вообще никаких реакций, честно говоря. За все то время, что мы провели рядом с тобой, я почти не вспоминала о том, что ты альфа.

К моему удивлению, мои слова вызвали у него улыбку.

— Сразу видно, что ты раньше не общалась с другими носителями, — покачал головой парень. — В этом и есть смысл. Ну… один из бесчисленного множества смыслов, которые приписывают истинной связи. Проклятие Зверя порабощает одиночек, но отступает перед силой… Ну, перед этой силой. — Он коротко встряхнул правой рукой, словно чувствуя себя неловко от необходимости говорить киношные банальности о силе любви. — В идеале, если бы все общество бестий разбилось на истинные пары, весь этот кошмар с запахами, неконтролируемой яростью и сексуальным влечением просто закончился бы. Мы бы… сами себя постепенно свели на нет.

Это звучало крайне разумно. Ведь в ином случае несколько десятков бестий, запертых в замкнутом пространстве под землей, рано или поздно просто переубивали бы друг друга. Да что там, даже люди, поставленные в такие условия, в конечном счете стали бы бросаться друг на друга. Видимо, в этом случае слегка неадекватная одержимость, создаваемая меткой между двумя носителями, и их зацикленность друг на друге оберегали общий покой всего Общества — когда тебе для счастья нужна лишь твоя вторая половинка, уже не столь важно, живете ли вы в бункере или в роскошном дворце на вершине мира. Наверное.

— А ведь Церковь хочет прямо противоположного, — негромко заметила я. — Она готова на что угодно, лишь бы раса бестий не только прекратила вымирать, но и… снова заняла главенствующее место в мире.

— Они могут хотеть чего угодно, но естественный ход вещей не изменить, — возразил Меркурио. — Отец говорил, что конец детей Зверя неизбежен, просто нужно подождать и дать событиям… развиваться своим чередом. Общество Оймаха так и существовало все эти годы — мы хранили тайну и в меру своих скромных сил вносили свой вклад в дело… сокращения нашей популяции, назовем это так. Наблюдали, записывали и ждали. Но у Гвин… другие планы.

Я услышала, как звякнул подъехавший лифт. Извинившись перед Меркурио, я встретила официанта, который на тележке привез нам нашу еду, а после по отдельному боковому скату спустила ее в гостиную, где мы с Йоном привыкли располагаться во время еды, игнорируя более подходящую для этих целей, но менее уютную кухню.

— А где же твой лобстер? — с улыбкой поинтересовалась я, не увидев среди общего набора блюд ничего особенно роскошного.

— Он оказался недостаточно дорогим, чтобы удовлетворить мою жажду классовой справедливости, — поджав губы, отозвался альфа, но я ни на секунду не поверила его мрачному тону.

— Тебе налить чего-нибудь? — уточнила я, отходя к мини-бару.

— Если Гвин узнает, что я пью на работе, голову мне отвернет, — вздохнул он. — Так что я буду кофе, спасибо.

— Ладно, — не стала спорить я. — Так что там с ее планами? Ты не договорил.

— Она ненавидит Церковь, — отозвался Меркурио, наблюдая за тем, как я колдую рядом с кофемашиной. Йон приобрел ее себе буквально в первый же день после нашего переезда, заявив, что это была его мечта с подросткового возраста. Я по-прежнему относилась к кофе весьма сдержанно, предпочитая свою коллекцию листовых чаев с разными добавками, но тем не менее этот чудо-агрегат освоила и готовила для своего альфы его любимый напиток, когда он работал дома — или в те редкие дни, когда вставала утром раньше него. — Гвин хочет отомстить им за то, что они сделали с Алонсо и… я в общем-то ее понимаю. Она с самой его смерти об этом твердит, и, думаю, рано или поздно эти разговоры перестанут быть просто разговорами.

— Я, честно говоря, не совсем понимаю, что именно она хочет — или может — сделать, — призналась я после того, как уточнила у альфы его пожелания по напитку и выставила необходимые настройки в кофемашине. — Общество слишком мало и… Давай будем честными, даже Йон назвал вас психами и сектантами, хотя он сам носитель и лично видел, на что способна метка. Что уж говорить о простых бестиях, которые с подобным никогда не сталкивались и всю жизнь провели, веря в то, что им говорили с экранов телевизоров и на воскресных проповедях.

— Вообще я думаю, она это понимает, — помолчав, согласился Меркурио. — Это меня и пугает.

— О чем ты? — Принеся ему кофе, я села в кресло напротив, подобрав под себя ноги и уютно устроив тарелку с пастой у себя возле груди.

— Я… уже не уверен, что она хочет просто… открыть правду миру, как сама утверждает, — отозвался тот, чуть понизив голос. — Порой мне кажется, что она хочет использовать Общество как своего рода… бомбу. Может быть, даже в буквальном смысле.

— Ты говоришь… — Я нахмурилась. — Подожди, ты говоришь о физическом уничтожении Церкви?

— Я ничего не берусь утверждать, — тут же пошел на попятную альфа. — Послушай, не бери в голову, ладно? Я опять, кажется, болтаю лишнего. Кстати, кофе потрясающий. Как из кофейни.

— Угощайся, — отстраненно кивнула я, размышляя над его словами. Не стоит и говорить, что они мне не слишком понравились — в первую очередь потому, что так уж вышло, что среди высших церковных чинов у меня теперь были друзья. Ну и потому, что физическая расправа над врагом никогда по-настоящему не решала проблем, и нам ли с Йоном было этого не знать.

После обеда меня начало клонить в сон, словно мой организм вдруг вспомнил, что накануне нам с ним удалось поспать от силы часа три. И после того, как я прочувствованно зевнула в третий раз, Меркурио тоже обратил на это внимание.

— Я бы и сам вздремнул, — признался он. — Но я вроде как на службе. Надо кстати с нашими связаться — сообщить, что тут все в порядке.

— А как вы связываетесь? — уточнила я, стоически борясь с одолевающей меня сонливостью. — Когда мы были у вас внизу, наши с Йоном мобильники не ловили сеть.

— Поэтому обычно мы передаем сообщения через тех, кто сейчас на поверхности, — отозвался альфа, просматривая в своем мобильном какую-то карту с движущимися по ней точками, которая мне напомнила дорожный навигатор. — Очень редко бывает, что наверху вообще никого нет. Мы все-таки стараемся держать нос по ветру и патрулировать окрестности. На всякий случай.

Он знаком попросил прощения и отошел поговорить по телефону, пока я собрала всю грязную посуду, оставшуюся после обеда, составила ее на тележку и отвезла ту обратно к лифту, после чего нажала кнопку вызова. Обычно мы отправляли тарелки на кухню именно так — если речь, конечно, шла о посуде из ресторана.

Зевнув в очередной раз почти до слез, выступивших на глазах, я не могла не подумать о Йоне, которому не только прилечь было явно некогда, но и приходилось решать какие-то серьезные рабочие вопросы. Пожалуй, это был первый раз, когда я всерьез задумалась о том, чтобы как-то помочь ему с этим — и не только морально.

«Алло, госпожа Росс? Надо решить одну проблему. Мы заказывали у вас триста килограммов товара, а дошло только двести девяносто девять. Кажется, ваш курьер вынюхал часть по дороге. Что будем делать?» — достаточно ехидно обрисовал мне гипотетическую ситуацию мой внутренний голос.

— Просто пристрели их, — уверенно, но совершенно бездумно отозвалась я, невольно вспомнив утреннюю фразу Йона.

— Что? — удивился вернувшийся Меркурио.

— Я пойду прилягу, если ты не против, — отозвалась я.

— Включи мне вот это чудо техники, — он ткнул пальцем в игровую приставку, — и иди, куда хочешь.

Я коротко улыбнулась, покачав головой, но исполнила его просьбу, после чего, закрыв за собой двери в спальню, разделась и нырнула в постель. Сон накатил на меня мгновенно, погребя под собой, как под теплой оглушающей лавиной. Мне снилась далекая земля, где я никогда не была, и лица тех, кого я никогда не встречала. А еще отчего-то мне было очень грустно — эта грусть буквально пронизывала все мое естество, не оставляя места ни для каких иных эмоций. Словно я знала некую тайну, которую не могла разделить даже с самыми близкими, и эта тайна становилась все больше и все тяжелее, словно камень, зреющий и растущий в моем теле вместо ребенка. И, хотя я даже во сне не понимала толком, что со мной происходит, я никак не могла остановить льющиеся из глаз слезы — целое море слез, в котором, кажется, уже можно было утонуть.

Я проснулась с гортанным всхлипом, словно вынырнув на поверхность из-под толщи воды. Спальню заливал густой предзакатный свет, расчертивший стены чернильными полосами теней. На постели рядом со мной сидел Йон, и, когда я, еще толком не сориентировавшись в пространстве, судорожно сжала его руку, которой он держал мою, он тихо спросил:

— Все в порядке?

— Я… Я… — Мне было мучительно сложно собрать себя в кучу — дневной сон вовсе не помогал навести порядок в мыслях. — Сон… странный приснился. Когда ты вернулся?

— Недавно, — отозвался альфа. — Меркурио сказал, что ты здесь.

— Да, я… Меня что-то сморило, — призналась я, садясь и запуская пальцы в собственные волосы. — Голова как чугунная теперь. Скверная была идея.

Он ничего не ответил, все еще глядя на меня с некоторым беспокойством, потом поднялся на ноги и принялся раздеваться.

— Как прошел твой день? — уточнила я, сложив руки поверх согнутых под одеялом коленей. — Та встреча, о которой ты говорил… Все нормально?

— И да, и нет, — подумав, отозвался Йон, расстегивая по одной пуговице на рубашке. — Я надеялся, что у меня будет больше времени.

— О чем ты? — не поняла я, и он в ответ достал и передал мне аккуратный конверт из плотной дорогой бумаги цвета слоновой кости. Еще не зная, что там окажется внутри, я мысленно уже приготовилась к плохим новостям — почему-то письма от руки вообще больше не внушали мне доверия.

Естественно, конверт был уже вскрыт, так что я просто достала из него то, что было там внутри — небольшой кусочек картона, чуть больше визитки по размеру. На нем было золотое тиснение в виде короны с несколькими острыми зубцами, а под ней — дата и время, больше ничего. Выглядело весьма представительно, но совершенно непонятно.

— Йон, что…

— Это приглашение, — тут же пояснил он. — Клановые боссы наконец-то изъявили желание со мной познакомиться.

Я застыла, зажав карточку в руке и ощущая, как, заторможенные после сна эмоции, отчаянно буксуют, пытаясь среагировать на эту новость.

— Уже? — только и смогла в итоге выдавить я.

— Думаю, это хороший знак, — кивнул альфа, наконец расправившись со всеми пуговицами. — Значит меня начали воспринимать всерьез. Впрочем, это и неудивительно. Там все друг с другом повязаны и все — части одного большого механизма. Без одной детали остановится весь конвейер. А я ясно дал понять, что им придется со мной считаться, если они хотят, чтобы этого не произошло.

— Чем… Чем именно ты занимаешься? — спросила я, ощущая, как эти слова предательской дрожью отозвались во всем моем теле. Было бы лицемерием делать вид, что прежде я не представляла себе, в какие дела оказался вовлечен мой альфа. Но я должна была признать, что мне слишком нравилась наша новая жизнь и слишком не хотелось думать о том, кто за нее платит на самом деле. И какое-то время мне удавалось каким-то образом балансировать на грани, не зажмуриваясь до конца, но и не позволяя себе взглянуть правде прямо в лицо. Видимо, время наконец пришло.

— Ты действительно хочешь знать? — Его голос прозвучал непривычно жестко, словно он надеялся, что я испугаюсь и пойду на попятную.

— Да, хочу, — подтвердила я, выбираясь из-под одеяла и утягивая его к себе на постель. Его взгляд коротко мазнул по моим обнаженным бедрам, едва прикрытым короткими шортиками, и по груди, обхваченной эластичной тканью пижамной майки, и я почти невольно задержала дыхание. Опуская тот факт, что все это было не очень вовремя, учитывая, что у нас за стенкой находился гость, я не могла не признать, что в расстегнутой рубашке и брюках от элегантного и в меру строгого костюма Йон выглядел просто бесстыдно сексуальным.

— Главный товар Красной Лилии — это Звездная пыль, ты о ней знаешь, — проговорил он, усаживаясь рядом со мной. — Они сами ее производят и распространяют, но в это дело вовлечены и другие кланы. Одни поставляют сырье, другие — охрану, третьи просто участвуют финансово. Это очень… крупный и очень доходный бизнес, в котором заинтересованы очень многие.

— Значит, дело именно в ней? — уточнила я, придвигаясь ближе к нему и без всякой задней мысли запуская ладони под его расстегнутую рубашку. Я любила ощущать его физически, словно только так могла быть уверена, что он в самом деле здесь со мной.

— Думаю, что да, — подтвердил Йон. — Я пока не до конца разобрался с общей схемой. Бывшие поверенные Джерома сами мало что знают, потому что люди Сэма не особо горели желанием посвящать их во все нюансы. Но основная часть производства расположена на так называемых фермах где-то в паре сотен километров от Восточного города. Туда поставляют сырье и оттуда же развозят потом готовый товар. А вот распространяют его уже члены другого клана. Поскольку это очень… дорогое и специфическое удовольствие, его в основном сбывают через элитные ночные клубы и закрытые заведения вроде казино самой Красной Лилии, куда без пропуска не попадешь. Насколько я понимаю, производство Звездной пыли довольно сложный процесс и сырье для него очень дорогое, поэтому достать ее крайне сложно, а секрет изготовления охраняется настолько тщательно, что, формально являясь владельцем этих пресловутых ферм, я еще ни разу там не был и понятия не имею, что там происходит. Но, возможно, если остальные кланы официально меня признают, то это дело наконец сдвинется с мертвой точки.

Слушая его, я могла только поражаться тому, как уверенно и легко он рассуждает о таких вещах. Не знай я, что еще полгода назад этот мужчина откладывал деньги с каждой зарплаты, чтобы купить себе новые джинсы, и разбирался разве что в починке прохудившейся канализации или в том, как выпроваживать из борделя пьяных дебоширов, легко могла бы подумать, что он с детства занимался именно этим — управлял большим и сложным бизнесом, законного в котором было еще меньше, чем в том, что происходило в Доме Ории. Впечатление это, впрочем, было обманчиво. Кому, как не мне, было знать, как много труда и усилий Йон вкладывал в свою новую работу. Он сутками напролет разбирался в документах и заставлял по десятку раз объяснять ему все нюансы тех, кто знал о происходящих внутри его новой собственности процессах больше, чем он. И не удовлетворялся краткими или простыми ответами, с поражающими воображение упрямством и рвением копаясь в том, о чем он раньше не имел никакого представления. Его бешеная энергия, которая всегда меня восхищала — и чуточку пугала, — наконец нашла для себя достойное применение. Можно было сказать, что он немного одержим своей работой, и я бы могла найти в этом повод для ревности или даже обиды, если бы не знала наверняка, что все это — лишь его способ добиться того места и того положения для нас двоих, которое будет полностью соответствовать его честолюбию и амбициям. Я понимала это по тому, как он смотрел на меня, когда я покупала себе или нам обоим какие-то новые вещи. В этом взгляде была гордость и чувство глубокого удовлетворения, словно спустя все это время он наконец был в силах дать мне все то, чего, как он считал, я заслуживаю. Как настоящий альфа, он нуждался в том, чтобы чувствовать себя главой семьи и добытчиком, и готов был на многое пойти, чтобы удержать за собой нынешний статус и приносимые им привилегии. Я это знала и чувствовала и поэтому не находила в себе сил сказать, что на самом деле мне не так уж все это нужно и что я бы любила его ничуть не меньше, оставайся он прежним Йоном без гроша за душой, который покупает мне мятный шоколад в дешевом полуночном кафе и смотрит со мной на звезды с крыш.

— Я люблю тебя, — тихо и невпопад призналась я, и альфа сбился посреди своих рассуждений о сферах влияния и разделении «общего пирога».

— Хана, ты… Ты вообще меня слушаешь? — Это прозвучало почти возмущенно, а мне вдруг стало смешно, и я завалила его на спину, оказавшись сверху и уютно вытянувшись на его груди, как пригревшаяся кошка.

— Слушаю, конечно, — подтвердила я, водя пальцем по его губам. — Ты произведешь на них сногсшибательное впечатление, я уверена. И заставишь всех себя уважать.

— Ты хотела сказать «мы произведем сногсшибательное впечатление», верно? — хрипло усмехнулся он, гладя мои бедра.

— Нет, я… — От его вредной улыбки мне стало не по себе. — Йон Гу, что ты задумал? — Я хотела было выпрямиться, но он не дал мне отстраниться, прижав к себе одной рукой и другой заправляя за уши мои заслоняющие лицо пряди волос.

— Я хочу, чтобы ты пошла туда со мной, — с готовностью пояснил он, любуясь моим одновременно недоумевающим и напуганным выражением лица.

— Но… ради Зверя, зачем, Йон? — с искренним непониманием в голосе пробормотала я. — Я ничего в этом не смыслю да и… остальные боссы вряд ли приведут с собой своих женщин. Мне кажется, такие посиделки устраиваются в исключительно мужской компании.

— А мне наплевать, что там будут делать остальные, — недовольно дернул плечом он. — Ты не просто моя женщина, ты мой партнер и лучший друг, которому я доверяю как себе. Я хочу, чтобы ты была там и помогла мне увидеть, услышать и понять то, что я не смогу сам. Я хочу, чтобы ты посмотрела на все эти бандитские рожи своим чистым, непредвзятым и проницательным взглядом и сказала мне, что ты о них думаешь. Я не доверяю ни одному сукину сыну из тех, кто там будет, а ты во всех умудряешься найти что-то хорошее. Думаю, по итогу мы сможешь составить какую-то более-менее цельную картину. Ну так что?

Я честно не знала, что ему ответить. Сама идея подобного сборища с моим участием вызывала у меня головокружение и тошноту от страха. Возможно, если бы я не проспала днем несколько часов и в моей голове было более свежо и просторно, то я бы смогла сформулировать и озвучить какие-то железобетонные аргументы против его идеи, но сейчас он так на меня смотрел и так прикасался ко мне, что я при всем желании не могла ему отказать.

— Хорошо, — выдохнула я. — Я пойду с тобой и помогу, чем смогу. Если не описаюсь от страха, конечно.

— Вот это моя девочка, — одобрительно кивнул он, притягивая мое лицо ближе и целуя, отчего в моей голове посыпались остатки самообладания и робкого сопротивления. — А теперь нам осталось избавиться от нашего незваного гостя.

Честно говоря, после всех этих разговоров про кланы и бандитские разборки я бы не удивилась, если бы Йон достал из прикроватной тумбочки пистолет и пошел «разбираться» с Меркурио именно так. Но, конечно, речь шла вовсе не об этом. Застегнув обратно так и не снятую в итоге рубашку, мой альфа открыл дверь спальни и вышел в гостиную. Накинув на себя первое, что попалось под руку, и оправив растрепанные рыжие волосы, я выскользнула из комнаты вслед за ним.

— …Поэтому, как ты понимаешь, это процесс небыстрый, — услышала я его последние слова. Альфа стоял рядом с диванчиком, на котором с геймпадом в руках сидел Меркурио, поставивший ради такого дела свою игру на паузу. — Если мы не хотим, чтобы Церковь что-то заподозрила, нельзя просто пойти и начать задавать вопросы в лоб всем подряд. Я не могу гарантировать, что информация появится в ближайшие дни, и мне, честно говоря, совсем не улыбается все это время держать у себя в квартире постороннего. Без обид.

«Ты как всегда просто изумительно деликатен», — мысленно проворчала я, но он и ухом не повел.

— Предлагаешь мне просто вернуться обратно и сказать, что я поверил вам на слово? — между тем почти весело улыбнулся тот.

— Нет, предлагаю тебе вернуться с информацией о том, что ваши новые товарищи оказались важными шишками с кучей денег, — поправил его Йон. — Ты сам сказал, что у Общества не так уж все здорово с финансами, так что это хорошая новость, разве нет?

— Новые товарищи? — уточнил его собеседник, чуть сощурившись. — Значит, мы больше не психи-сектанты в твоих глазах?

Я испуганно вжала голову в плечи, мгновенно сообразив, что зря сболтнула лишнего при нашем недавнем личном разговоре с Меркурио. Наверное, не стоило так неосмотрительно откровенничать — пусть парень и утверждал, что понимает причины наших сомнений и недоверия, кажется, эта фраза его все-таки задела.

— Несмотря на мое первое впечатление от всего этого, я готов дать вам шанс. — Голос Йона оставался все таким же ровным и невозмутимым, и даже его запах не выдавал его досады или раздражения, если он таковые и испытывал в тот момент. — Если, конечно, он вам нужен.

Меркурио промолчал и перевел взгляд на меня. В нем что-то изменилось в тот момент, он как будто весь подобрался и напрягся, готовясь как защищаться, так и нападать. От того добродушного и смешливого парня, который грозился заказать самого дорогого лобстера в нашем ресторане, не осталось и следа, и именно в этот момент я поняла, почему Гвин отправила с нами именно его. А еще подумала о том, что прежде мы видели то его лицо, которое он показывает друзьям, а сейчас оказались в опасной близости от того, чтобы поменять сторону.

Альфа неторопливо отложил геймпад и поднялся на ноги. Они с Йоном были примерно одного роста, но мне совсем не хотелось оценивать это с точки зрения возможной потасовки между ними. И вообще — вся эта ситуация мне не нравилась. Мой альфа слишком много в последнее время общался с сомнительной публикой, и это в самом деле сказывалось на его поведении и обращении с другими — даже теми, кто не имел к его работе никакого отношения.

— Пожалуйста, мальчики, прекратите, — тихо попросила я, становясь между ними. — Вы оба только все усложняете. Меркурио, мы вам не враги. И мы поможем, чем сможем. Прошу, доверься нам.

— Доверие нужно заслужить, — покачал головой он, не отрывая, однако, взгляда от лица Йона. Впервые с момента нашего знакомства я ощутила запах его феромонов — мускусный и приглушенно-терпкий. — Ты мне нравишься, Хана, но я не имею права рисковать.

— Тогда тебе не стоило и вовсе отпускать меня, — проговорил Йон, тоже глядя на него чуть исподлобья и пытаясь ненавязчиво отодвинуть меня с пути.

— Если бы ты поехал в один из храмов или позвонил кому-то из церковников, я бы узнал, — и глазом не моргнув ответил ему Меркурио, мгновенно заставив меня вспомнить о той странной отслеживающей программе, которую он просматривал у себя на смартфоне несколько часов назад. Когда он только успел поставить отслеживающее устройство ему на телефон? Ночью, когда мы спали?

— Кто давал тебе право… — мгновенно распаляясь и сверкая глазами, начал было Йон, и я поняла, что дело может закончиться очень скверно.

— Но он не позвонил, — перебила его я, с силой сжав руку своего альфы и мысленно призывая его успокоиться. — Меркурио, он никому не позвонил и никуда не поехал, ты это знаешь. Если бы он хотел вас сдать, то разве оставил бы тебя в своем доме наедине со мной? Так поступают друзья, а не враги. Ты знаешь всю нашу историю. Знаешь, что мы попали к вам случайно. Знаешь, что мы тоже носители и что Церковь за нами охотится и именно поэтому они пытались вытащить нас из лап полиции. Пожалуйста, давайте остановимся сейчас. Йон, у нас и так слишком много врагов, не нужно создавать новых. Я прошу тебя.

Несколько секунд они молча пепелили друг друга глазами, потом мой альфа с усилием успокоил собственный запах и отступил.

— Ладно, — коротко выдохнул он. — Убери эту дрянь с моего телефона и проваливай.

— Йон! — с упреком воскликнула я.

— Мы сообщим, если что-то узнаем о планах Церкви относительно Общества, идет? — хмуро добавил он. Ему явно не нравилось уступать и идти на попятную, когда от души врезать стоящему напротив альфе было бы несоизмеримо приятнее.

— Да, сообщим, если ты скажешь, как это можно сделать, — добавила я. — Ты сказал, что через Центральный музей войти нельзя, только выйти, а где тогда…

— Я не скажу вам, где вход, — покачал головой Меркурио, однако по его сбавившему напор запаху я поняла, что он тоже уже взял себя в руки. — До этого уровня доверия мы пока не добрались. Но если вам понадобится с нами связаться, вы всегда можете прийти ночью на Площадь Фонтанов. Наши патрулируют ее в определенные часы, и вас точно кто-нибудь рано или поздно заметит.

— Ты предлагаешь нам всю звереву ночь торчать на… — снова вспыхнул было Йон, и я снова договорила за него:

— Хорошо, мы тебя поняли. Спасибо, что даешь нам шанс доказать вам нашу… лояльность.

— Не заставляй меня пожалеть об этом, Хана Росс, — проговорил альфа, снова посмотрев мне прямо в глаза. И было что-то такое в этот момент в его взгляде, что я сразу поняла — если что, жалеть придется скорее мне самой. Но я не позволила этому неприятному ощущению завладеть собой полностью и просто кивнула. Тогда он как будто немного смягчился, позволяя себе расслабиться, и добавил: — Давай сюда его телефон.

Опасаясь, что Йон этим самым телефоном заедет ему в глаз, я сама за ним сходила, и Меркурио потратил несколько минут на то, чтобы достать что-то у него из корпуса. Когда он вернул смартфон моему альфе, тот взял его двумя пальцами и осторожно положил на стол, а я сразу подумала, что он наверняка попросит какого-нибудь технического спеца из числа своих подчиненных провести повторный осмотр просто на всякий случай.

Мне это не нравилось. Не нравилось, как изменилась атмосфера в нашей квартире и как теперь на нас смотрел Меркурио. Честно говоря, это я сейчас ощущала себя обманутой, потому что относилась к нашему новому другу со всей душой, старалась быть вежливой и сдерживать неуместную агрессию Йона, а взамен получила недвусмысленную угрозу и беспочвенные обвинения. Может быть, на эту ерунду и вовсе не стоило тратить время? Зачем стараться думать о чужих чувствах, когда в итоге ты все равно оказываешься во всем виновата?

— Я тебя провожу, — сухо проговорил Йон. — Если понадобимся, ты знаешь, где нас найти.

— Да, знаю, — подтвердил Меркурио, и оба альфы поднялись на пару ступенек в коридор, который вел к лифту. Я же без сил ухнула в кресло, закрыв глаза ладонью и ощущая, как мир предательски быстро вращается у меня под ногами. Мне было невероятно обидно, пусть даже на каком-то уровне я могла понять осторожность нашего нового знакомого и его подозрительность. Наверное, если бы он с самого начала не притворялся рубахой-парнем с душой нараспашку, контраст бы не был таким сильным. Неужели меня в самом деле так просто обмануть?

— Я уже сказал, маленькая омега, ты просто всегда видишь в окружающих только хорошее, — услышала я негромкий голос Йона. Приоткрыв глаза, я обнаружила его сидящим рядом со мной на корточках. — Ты привыкла хорошо ко всем относиться, поэтому и ждешь того же в ответ. Но… далеко не все в этом мире такие, как ты. Мне стоило лучше тебя защищать, да?

— Йон… — тихо и беспомощно протянула я, потянувшись в его сторону, и он мгновенно сам оказался в кресле, усадив меня себе на колени и позволив там свернуться в клубочек.

— Я мог бы сказать, что ты должна быть осторожнее. Что тебе не стоит быть такой… наивной и доверчивой, но знаешь что? — Он помолчал, гладя меня по волосам и иногда прикасаясь к ним губами.

— Что? — расстроенно уточнила я.

— Если бы ты не была такой, я бы никогда не получил шанса доказать тебе, что я не монстр, убивающий ради удовольствия, — тихо проговорил Йон. — Ты продолжала верить в меня, даже когда узнала обо мне самые неприглядные и жестокие вещи, и, наверное, именно благодаря тебе я сам начал в себя верить. Ты дала шанс девчонкам из Дома и не стала судить их лишь за то, что им приходится делать ради пропитания. Ты даже ту колючку Нору вытащила из ее раковины, хотя я был уверен, что там совсем дохлый номер. И я прошу тебя, Хана. — Он усадил меня так, чтобы иметь возможность заглянуть мне в глаза. — Прошу, не переставай верить в нас. Не переставай давать нам шансы, даже если мы иногда их не оправдываем. Не меняйся, хорошо? Никогда не меняйся. А я обещаю, что буду лучше присматривать за тобой и не позволю больше никому тебя обидеть. Хорошо?

— Хорошо, — почти беззвучно выдохнула я, смаргивая непрошенные слезы. — Йон, поцелуй меня, пожалуйста.

— С удовольствием, — отозвался он, и я заметила, как неуловимо изменились его глаза, как будто бы став глубже и темнее. Он осторожно и все так же мягко, словно боясь, что я разобьюсь в его руках, взял мое лицо в ладони и наклонился, накрыв мои губы своими. А я внезапно и очень отчетливо осознала, что у меня во всем мире нет никого, кроме него — никого, кому бы я так доверяла и кто так глубоко и ясно видел все сложности, спутанности и несовершенства моего характера. А еще Йон точно лучше всех знал, как нужно меня успокаивать, и у него, бесспорно, получалось это так, как ни у кого другого.

Реакции моего тела на него все еще не переставали меня поражать — мы были вместе уже много месяцев и успели много чего перепробовать в постели, но каждый раз все равно ощущался как первый. Я просто захлебывалась от восторга, ощущая, что этот восхитительный мужчина любит и хочет меня — осознание этого ударяло мне в голову пьянящей искристой волной. Словно бы где-то глубоко внутри меня все еще жила та растерянная, всеми отвергаемая девочка, которая тщетно пытается понять, что же с ней не так, раз все ее снова и снова бросают. И которая никак не может насытиться этой безусловной, жаркой и яростной любовью, которая впервые в жизни заставляет ее чувствовать себя живой. Потому я не могла сдерживать ни собственного запаха, ни сдавленных тихих стонов, что срывались с моих губ, ни настойчивого желания ощутить его еще ближе и еще теснее.

— Хана, — судорожно выдохнул Йон, раздувая ноздри и буквально пожирая меня глазами. — Как ты… Зверь тебя дери, умудряешься… в один момент быть такой беззащитной и кроткой, а потом…

— Ты сам виноват, — выдохнула я, цепляясь за его плечи внезапно ослабевшими пальцами. — Ты это делаешь со мной.

— Какой я молодец, — пробормотал он, гладя мое тело и словно бы с усилием гоня от себя какие-то неприятные воспоминания. — Поверить не могу, что чуть не потерял тебя.

— Ты никогда меня не потеряешь, — возразила я, теперь уже сама ловя его лицо ладонями и притягивая к себе. — Я уже решила, что больше не буду бояться и… Йон!

Я едва успела вскрикнуть, как он одним ловким движением поднялся на ноги, вынуждая меня обвить ногами его талию, чтобы не упасть на пол. Поддерживая меня под бедра, альфа перенес меня на кровать, уронив на мягкий пружинящий матрас и тут же нависнув сверху. Мы раздели меня в четыре руки, и на этот раз я не собиралась его отпускать так просто, подаваясь ему навстречу всем телом и нетерпеливо скользя руками по его рубашке. От возбуждения я начала меняться и когда, не найдя в себе желания воевать с маленькими пуговицами, дернула ткань во все стороны, сила, проснувшаяся во мне вместе со Зверем, с треском разорвала ее надвое.

— О, маленькая, если ты будешь так себя вести, папочке совсем сорвет крышу, — хрипло произнес Йон, и я наполовину возмущенно, наполовину жалобно замычала, облизываясь и покусывая губы от нетерпения. — Неужели ты не разрешишь хотя бы совсем немного себя посмаковать?

— Не в этот раз. — Кажется, я действительно стала сильнее него, потому что мне не составило никакого труда толчком опрокинуть его на спину и оказаться сверху. Глядя, как у меня дрожат пальцы, воюющие с молнией на его брюках, альфа не торопился мне помогать, совершенно точно наслаждаясь открывающимся ему видом. В последнем свете угасающего дня мои волосы сверкали огненной медью, я ощущала, как жар желания наполняет мои вены, и я вся была словно охвачена пламенем — и внутри, и снаружи. Такой я бывала только с ним, и только он мог заставить меня так бессовестно и самозабвенно любоваться самой собой, переполняясь тем восхищением и обожанием, которые исходили от него самого.

Я насадилась на него легко, одним движением, словно надев подтаявший брусок масла на раскаленный нож. От восхитительного и столь долгожданного чувства наполненности внутри я приглушенно вскрикнула и почти неосознанно начала двигаться на нем сама, используя колени в качестве опоры.

— Зверь тебя дери, маленькая… — простонал альфа, стискивая до боли мои бедра и словно бы тщетно пытаясь меня замедлить. — Куда ты так торопишься…

— Йон… — почти потеряв ориентацию в пространстве, я могла лишь повторять его имя, окутывая его собой и сжимаясь вокруг него с такой страстью, какой еще пару минут назад совсем не могла от себя ожидать.

Альфа смачно выматерился, кажется, признав за собой неспособность держать происходящее под контролем, и снова уложил меня на спину, заняв более привычную позу, чтобы иметь возможность самому задавать темп. Я запустила пальцы ему в волосы, сжимая их у корней, дергая к себе, целуя его с таким рвением, что это было больше похоже на укус. Я могла думать лишь о том, что люблю только его, что хочу только его и что только так все в моей жизни правильно и на своих местах. Он с трудом отстранился, и я вдруг ощутила его пальцы у себя на шее. Йон слегка сдавил ее, не перекрыв доступ кислорода, но весьма недвусмысленно дав понять, кто здесь главный.

— Ты моя, ясно? — выдохнул он, пожирая меня совершенно черным взглядом и резкими грубыми толчками двигаясь во мне, заполняя собой до упора. — Ты принадлежишь мне, Хана, и я тебя никуда не отпущу. Я больше не позволю тебе уйти, хочешь ты этого или нет. Я скорее сожру тебя, ты поняла?

— Да, — выдохнула я едва слышно, обнимая его ногами и вжимая в себя.

— Повтори это.

— Я твоя…

— Скажи еще раз, омега.

— Я твоя, Йон, я принадлежу тебе, и я хочу… хочу, чтобы ты был внутри меня каждый день. Великий Зверь, как это… хорошо…

Меня накрыло оргазмом так резко, что я едва не потеряла сознание, и он очень скоро последовал за мной, продолжая что-то бормотать о том, что я — его и что так будет всегда, а потом, тяжело дыша, упал сверху, вжимая меня в постель и явно не особо собираясь сдвигаться с места.

В тот самый момент я поняла, что наше прошлое в самом деле больше не имеет значения. Что бы ни произошло в ту ночь, когда я сбежала из Дома Ории и едва не оказалась добычей Джерома Стоуна, это осталось далеко позади. После того утра мы так толком и не обсуждали произошедшее, но, кажется, оно все еще жило в нас обоих — как застрявшие в сердце мальчика осколки заколдованного зеркала, из-за которых он больше не мог быть прежним и предпочел жить среди льдов и снегов, а не рядом с той, что любила его. Но теперь этих осколков больше не было — они вышли, растворились, растаяли в переполняющем нас жаре.

И все снова было хорошо.