Американец, или очень скрытный джентльмен

На Пьяцца дель Дуомо рыночная суета. Торговлей здесь занимаются со дня основания города: может, из-за рынка город и стал городом, потому что торговые ряды появились раньше строений, здесь было место сбора купцов, пастухов с высокогорья, бродячих монахов и целителей, шарлатанов и факиров, солдат удачи и наемников, разбойников и конокрадов, гадалок и чародеев, ростовщиков и торговцев грезами. На холме возле моста — там, где ведущая в долину дорога пересекает реку и сходятся все горные тропки, — собиралось целое мироздание. А почему, спросите вы, именно на холме? Чтобы обдувало ветром.

Мало что изменилось. Вместо лошадей теперь «фиатовские» грузовички, лотки стоят на козлах, а не на тележках, навесы сделаны из яркого полиэтилена, а не из просмоленной дерюги, но торговцы все те же. Каркая, как престарелые вороны, одетые в черное старухи горбятся над грудами овощей — багряного острого перца, тускло-зеленой паприки, вишневых помидоров, берилловых корней сельдерея. Юнцы в обтягивающих джинсах — шарлатаны, современные зазывалы и торговцы индульгенциями — теперь продают не обещания рая и не отпущение грехов, а дешевую обувь, футболки, электронные часы на солнечных батареях, подтекающие шариковые ручки. Мужчины постарше, в брюках и пиджаках, торгуют кухонной утварью, медными котлами, фабричным фаянсом, тайваньскими ножиками из стали и дешевыми пластмассовыми кувшинами. Другие лотки ломятся от сыра и ветчины, колбас и свежей рыбы, только сегодня выловленной в море, доставленной через горы благодаря туннелям на автостраде.

По разливанному морю товаров проплывают странники — домохозяйки и праздношатающиеся, посредники и перекупщики, голодные и сытые, богатые и бедные, старые и молодые, велосипедисты и водители «мерседесов», не имеющие ничего и владеющие очень многим.

Кипучее коловращение цирковой арены, мир в миниатюре — мир людей, муравьев, пчел, любого биологического вида, который живет тесными группами, постоянно пересекая, поперек и крест-накрест, пути друг друга, — это похоже на сложные танцевальные композиции, которыми так увлекались спорткомитеты социалистических стран, где танцоры никогда не сталкивались, никогда не задевали и не замечали других. Каждый знает свое место, знает, что должен делать, знает, как уцелеть на арене, как не попасть в клетку ко львам и тиграм. Некоторые решаются войти за железную решетку и, щелкнув кнутом, выходят без единой царапины. Некоторых из вошедших встречают острые клыки и безжалостные когти, а потом их выбрасывают, как подгнившее мясо, на поживу стервятникам. Остальные предпочитают оставаться в безопасности — паясничают, ездят на одном колесе, жонглируют чашками, глотают огонь, учат тюленей играть на гитаре или качаются на ненадежной трапеции, но под ними всегда есть сетка, чтобы предотвратить катастрофу. Те, кто слишком труслив даже для того, чтобы погримасничать или прокатиться задом наперед на нарядном пони, сидят на зрительских местах и аплодируют актерам.

Ничего тут не изменилось со времен зарождения этого рынка, со времен первых ярмарок и представлений. И в толпе на Пьяцца дель Дуомо даже затерялся один солдат удачи. Он не спешит в Святую землю, не принадлежит к одному из воинствующих монашеских орденов. Он пришел купить несколько мелочей, которые могут понадобиться на пути в завтра, ибо дожить до завтра — его цель. Или до следующего дня. Для него будущее существует сейчас, его можно отсчитать на циферблате над зданием вокзала или на дешевых наручных часах. Он не знает, куда ведет его путь, что ждет на этом пути и где он завершится, но он знает, что будет в конце: смерть. Гидравлические буфера в конце каждой железнодорожной ветки. Он просто идет по этому пути, выглядывая в тени разбойников, увиливая от шарлатанов, обходя стороной прощающих все грехи, не доверяя предсказаниям гадальщиц.

Последите за ним. Вот он покупает палку салями, съев сперва маленький кусочек на пробу. Вежливо улыбается бабуле в оранжевом платке, которая сноровисто орудует острым ножом, зажатым в сальных руках, стоя под связками колбас, свисающих с крыши ее лотка, словно какие-то непристойные фрукты. Он не торгуется. Человеку с неопределенным будущим нет смысла выгадывать гроши. Свои навыки в этом деле он приберегает для последней, самой важной сделки. Медленная или быстрая смерть, приправленная или не приправленная болью, унижением, страданием или страхом. У одного из торговцев сантехникой он покупает свинцовый патрубок небольшого диаметра. Проверяет на спелость артишоки, абрикосы и груши, перцы и огурцы. Нюхает вымытые листья салата — так, будто это лепестки экзотического цветка из джунглей. За все покупки он платит наличными, мелкими купюрами, и отказывается от мелких монет, которые ему причитаются на сдачу. Ни к чему ему монеты и телефонные жетоны. Это лишний вес, замедляющий движение.

Он пересекает Корсо Федерико II и исчезает в сумраке переулка.

Кто этот таинственный персонаж — невидимка с непроницаемой и неброской улыбкой, кто этот загадочный человек?

Это я. Но с тем же успехом это могли бы быть и вы.