Анарх

XII. КИМУРАХ

Человек, который собирался убить его на рассвете, пришел, чтобы спасти ему жизнь в середине ночи.

Ключи скребли в замках старой двери камеры. Нужно было три ключа, чтобы отпереть большую плиту потертого металла. Обычно, рутина открывания была методичной и точной, но это звучало поспешно и суетливо.

Маббон терпеливо ждал. Он мало чего мог сделать. Железные кандалы на его запястьях приковывали его к полу тяжелой цепью. Он мог стоять и ходить в маленьком круге в узком пространстве грязной камеры, или он мог сидеть на рокритовом блоке, который служил стулом. Они всегда приказывали ему сидеть, когда входили, и он предпочел это.

Тяжелая дверь открылась, скрипя на своих металлических петлях. Замак посмотрел внутрь на него. Замак был одним из шести охранников, которые присматривали за Маббоном по часам. Он был Урдешцем, крепко сложенным человеком из 17го Тяжелого Штурмового Отряда, который предоставил всех шестерых членов охраны.

Замак выглядел взволнованным, его лицо было красным, на его лбу был пот. Его камуфляжная куртка была расстегнута, как будто у него не было времени, чтобы должным образом застегнуть ее на пуговицы. На нем не было его нательной брони.

Он вошел в камеру, доставая ключи, которые подходили кандалам. Никакого обыска тела. Никакого охлопывания. Ни одного из обычных, скрупулезных протоколов.

— Я, обычно, не вижу тебя в этот час, — сказал Маббон.

— Мне нужно увести тебя, — сказал Замак. Он пытался найти правильный ключ. Его руки тряслись.

— Уже рассвет? — спросил Маббон.

— Заткнись, — сказал Замак. Он тяжело дышал. — Они уже прошли двор. Они убивают всех.

Маббон уже был осведомлен о выстрелах в последние десять минут. Лазерный огонь, случайный, его трескучий звук приглушался толстыми каменными стенами тюремного блока.

— Кто? — спросил Маббон.

— Твой вид! — выплюнул Замак. — Твоя грязь!

Маббон кивнул, понимая. Это было неизбежно. Он ожидал этого.

— Сыны? — спросил он. — Сыны Сека?

— Я не знаю, что они такое!

Маббон пожал плечами, насколько позволили цепи.

— Команда ликвидации, я так думаю, — безмятежно сказал он. — Мортуак Нках. «Сила угасания». Я представляю себе, что они могли послать.

Замак потеребил и отстегнул тяжелый наручник на правом запястье Маббона.

— Мне нужно увести тебя, — сказал он. — Вывести тебя отсюда. Отвести тебя в безопасное место.

— Почему? — спросил Маббон.

Замак уставился на него. — Они идут, чтобы убить тебя, — сказал он.

Маббон кивнул. — Я знаю, что идут, — ответил он. — Замак, ты, по расписанию, должен убить меня на рассвете.

— Ага, — произнес Замак, возясь, чтобы найти подходящий ключ к другому наручнику. Гарик, лидер отряда S, донес расписание Маббону двумя днями ранее. На рассвете, шесть человек из охраняющего его отряда заберут его из камеры, проводят его на двор, поставят его у стены, и пристрелять его. Маббон не знал, кто из них, на самом деле, прервет его жизнь. Это мог быть любой их них. Все шестеро могли выстрелить из своих лазерных винтовок одновременно. Ему, как ему сказали, предложат повязку на глаза.

— Ладно, я не понимаю, — сказал Маббон. — Вы хотите, чтобы я умер. Они хотят, чтобы я умер. Отойди в стороне и позволь им достать меня.

— Я не могу это сделать! — воскликнул Замак. Он выглядел испуганным от предложения. — Мне нужно вывести тебя...

— Почему? — спросил Маббон. Н был неподдельно озадачен. — Сыны убивают людей, чтобы добраться до меня. Убивают всех на своем пути, или так, по крайней мере, звучит. Если ты пытаешься защитить меня, ты станешь целью.

— И?

— Замак, логика несложная. Дай им добраться до меня. Спаси себя.

— Я не могу это сделать. Мне нужно перевести тебя. Это приказ.

— Если ты уведешь меня, ты, все еще, собираешься казнить меня на рассвете? — спросил Маббон.

— Конечно.

— Тогда, что... — начал Маббон.

— Заткнись! — резко бросил Замак. Он не мог подобрать ключ, чтобы освободить левый наручник.

— Я серьезно, — сказал Маббон. — Ты рискуешь своей жизнью из-за... чего? Бюрократической проблемы? К рассвету я буду мертв. Разве важно, кто сделает это?

— Заткнись нахрен!

— Я, иногда, на самом деле не понимаю Империум, — сказал Маббон. — Он настолько скован административным абсурдом и парадоксальным...

Замак стал таким возбужденным, что уронил ключи. Они упали на пол между ног Маббона.

— Дерьмо! — произнес Замак. Он наклонился, чтобы поднять их. Снаружи, поблизости, лазган выпустил три выстрела. Они услышали крик от боли человека. Крик резко оборвался.

Замак повернулся в страхе. Он вытащил свой пистолет и осторожно подошел к двери камеры. Он выглянул.

— Дерьмо, — снова повторил он. Он вышел из камеры и исчез из вида.

Маббон посмотрел на открытую дверь. Он ждал. Он посмотрел на ключи на полу у его ног. Он прочистил глотку и сел, с прямой спиной, его руки лежали на его коленях.

Он пристально смотрел на дверной проем.

Он услышал крик человека поблизости, затем залп пистолетного огня. Автоматический пистолет, опустошающий обойму. Двойной треск лазерных выстрелов, затем третий. Тишина.

Снова появился Замак. Он прислонился к раме двери камеры. Его дыхание было тяжелым, и он боролся, чтобы сменить обойму своего автопистолета. Он портил эту задачу, потому что обе его руки были скользкими от крови. В его торсе была дыра прямо под линией ребра, а его куртка и рубашка были пропитаны кровью, темные и тяжелые.

Только он воткнул свежую обойму на место, когда лазерный заряд попал ему в центр тела. Удар отбросил его от дверной рамы, и он наполовину упал, наполовину сполз на пол снаружи камеры с повернутым направо телом и раздвинутыми ногами.

Появился его убийца, заполнив дверной проем. Он посмотрел вниз на Замака, затем еще раз выстрелил в него для верности.

Убийца повернулся, и уставился на Маббона сквозь открытую дверь.

— Фегат, — сказал он.

— Кимурах, — сказал Маббон. — Я польщен. Я не ожидал, что он пошлет одного из вашего вида.

— Больше, чем одного, — сказал Кимурах. — Месть Того, чей голос заглушает все остальные не будет отвергнута на этот раз.

Маббон кивнул.

— Я не пытаюсь отвергать это, — сказал он. — Больше нет.

Кимурах вошел в камеру. Он был полностью переделан и разоблачен, возвышающийся и тощий, как скелет. Его неоновые глаза сияли. Анарх делал такие прекрасные вещи.

На Кимурахе была грязная Гвардейская одежда, которая плохо сидела. Старые боевые ботинки выгнулись и порвались слегка там, где они не смогли вместить в себя его удлиненные когтистые ноги. Он нес потрепанную, простую лазерную винтовку.

Его запутанные ряды пожелтевших зубов, похожие на маленькие клыки, изогнулись в то, что было, вероятно, улыбкой.

— Шадхек, — сказал Маббон.

— Ты узнал меня.

— Прошло много времени. Проход Фефнаг. Загоняли архиврага в море.

— Теперь ты архивраг, — сказал Шадхек.

— Нет, больше ни для кого, — сказал Маббон. — И да, для всех. Мой конец ждут все под звездами.

— Ты хочешь, чтобы я пожалел тебя?

— Нет, вовсе нет.

— Я не пойму тебя, Маббон, — сказал Шадхек. — Ни за тысячу тысяч лет. Ты был этогором. Великим воином. Не было души более верной, не было командира более проницательного. Было честью служить рядом с тобой. В тебе были задатки магистра. Все, кто знал тебя, говорили так.

— Это утешает, я полагаю, — сказал Маббон.

— А потом, — прошептал Шадхек. Он пожал плечами. — Фегат. Низший из всех. Ниже, чем грязь. Предатель. Изменник всего доверия. Ты сменил сторону.

— Я менял стороны больше, чем один раз за свою жизнь. Ни один из путей никогда не подходил.

— Почему, Маббон?

— Потому что никто не дал мне ответ, Шадхек, — ответил Маббон.

— Ответ? Какой ответ?

— На самый простой из всех вопросов. Почему.

— Почему?

— Почему все это? Почему что-то из этого? Почему мы убиваем друг друга с такой всепоглощающей целью? Почему эта галактика в огне? Империум и Архонат, навечно скованные яростью. Никто никогда не спрашивал, почему? Кто прав? Кто неправ? Какая тайная область правды лежит между этими двумя крайностями?

Шадхек презрительно усмехнулся.

— Ты сошел с ума, — сказал он.

Маббон улыбнулся.

— Я думаю, что я единственная живая душа в здравом уме, — сказал Маббон, — но это то же самое.

— Ладно, — сказал Шадхек, — сейчас ты не будешь даже этим.

Он поднял лазган, пока дуло не оказалось, всего лишь, на расстоянии руки от лица Маббона. Маббон не съежился. Он не пытался уклониться от этого. Он сел, с прямой спиной, пристально смотря в дуло.

— Вахуз вой сех, — сказал Шадхек.

Звук выстрела громыхнул в ограниченном пространстве камеры.

Голова Маббона резко дернулась в сторону. Лазерный заряд опалил его правую щеку и прорвался сквозь мясистый комок его правого уха перед тем, как попасть в заднюю стену камеры. Кровь хлынула вниз сбоку его головы.

Он заморгал.

Шадхек отклонился назад в последнюю секунду, достаточно, чтобы сбить его прицел в сторону. Кончик серебряного боевого ножа торчал из середины его груди, неоновая кровь вытекала вокруг него. Человек крепко держал его сзади, одной рукой обхватив горло, наклоняя его назад, другой рукой проталкивая боевой клинок в спину.

— Фес меня, ты что такое? — проворчал Варл.

У Кимураха все еще было его оружие. Он дважды выстрелил, пока Варл наклонял его назад. Один лазерный заряд промахнулся мимо плеча Маббона на сантиметр.

Другой попал в каменный блок, на котором он сидел. Маббон не дрогнул. Он даже не пошевелился.

— Эх, — устало прошептал он.

Ругаясь и свирепея, Варл потянул Кимураха назад, пытаясь отвернуть его от Маббона до того, как он снова выстрелит.

— Фесов дерьмовый мешок феса не хочет сдохнуть нафес! — прокричал Варл сквозь стиснутые зубы.

Шадхек зарычал и оттолкнулся назад, смяв Варла между собой и дверной рамой. Варл закашлялся, когда весь воздух был выбит из него. Шадхек пытался стряхнуть его и повернуться. Хватая ртом воздух, Варл умудрился выдернуть свой серебряный клинок из спины Кимураха до того, как он полностью потеряет хватку на нем. Когда переделанный повернулся, Варл нанес неистовый удар клинком, который сделал диагональный разрез вдоль груди Шадхека и разрезал ремень его лазгана.

Варл пнул, приложив всю ступню левого ботинка к животу Кимураха. Шадхек отлетел назад и врезался в стену камеры. Столкновение заставило потечь неоновую кровь из раны на груди. Его винтовка вылетела у него из хватки и застучала по полу.

Широко раскрыв челюсти, он прыгнул на Варла.

— Фес... — произнес Варл за секунду до того, как его загнали в угол камеры. Он тянулся к своей лазерной винтовке, висящей на плече, но Шадхек не дал ему времени действовать.

Лапищи Шадхека сомкнулись на шее Варла, сжимаясь, чтобы сломать ему шею. Метаясь, Варл вонзил свой боевой нож в грудину Шадхека и давил обеими руками, пока лезвие не вошло по рукоять.

Мучительный, искаженный звук вырвался изо рта Варла, пока Кимурах душил его.

Маббон снова посмотрел на ключи внизу. Он посмотрел на наручник на своем левом запястье.

Он посмотрел на Варла, пока сержант Призраков добирался до последних моментов своей жизни.

С последним порывом почти нечеловеческих усилий, Варл толкнул. Шадхек отпрянул назад, его руки все еще сжимали горло Варла. Руки Варла, пропитанные неоновой кровью, сжимали рукоять боевого ножа, утопленного в солнечное сплетение Шадхека.

Маббон встал. Он накинул тяжелую цепь своего оставшегося наручника на шею Шадхека, взялся за провис, и оторвал Кимураха от Призрака.

Шадхек отпрянул назад, цепь врезалась в его горло. Маббон пнул его позади коленей и уронил его, затем встал на его грудь и натянул цепь так сильно, как смог.

— Пушка, — сказал он.

Варл кашлял и рыгал. Он схватил свою болтающуюся винтовку и навел ее вниз на Кимураха.

— Поспешите, — спокойно сказал Маббон. — Я не смогу долго его удерживать.

Варл взревел, и три раза выстрелил в гримасничающее лицо Кимураха. Блестящая кровь разлетелась по напольной плитке и заляпала их обоих. Половина лица Кимураха была дымящимися руинами неоновой крови.

Маббон продолжал крепко держать цепь.

— Еще, — сказал он.

— Я же нафес... — хватая воздух произнес Варл.

— Еще, — сказал Маббон.

Варл снова выстрелил. Четыре выстрела, пять, шесть. Когда он остановился, мало чего осталось от переделанной головы. Сломанные клыки торчали под разными углами в бесформенной, кровавой массе.

Маббон отпустил цепь и убрал ногу с тела.

— Их тяжело убить, — сказал он.

— Да что ты говоришь.

— Кимурах. Их выносливость за гранью человеческой.

— Угу, — произнес Варл. Он закашлялся, затем повернулся и блеванул на пол. Он стоял согнувшись секунду, тяжело дыша.

— У вас была винтовка, сержант, — сказал Маббон. — Почему вы не воспользовались ей? Почему вы напали с клинком?

Варл сплюнул на пол. Он выпрямился.

— Ты был прямо на линии огня, — ответил он хриплым голосом. — Я мог, так же, попасть в тебя.

— Это, кажется, беспокоит удивительное количество людей сегодня, — сказал Маббон.

Варл увидел ключи, лежащие на полу. Он поднял их и потянулся к наручнику Маббона.

— Идем, — сказал он. — Эти фесы повсюду. Снаружи фесова резня. Шевели задницей.

— Я не уверен, почему вы спасаете меня, — сказал Маббон.

— Я тоже, — сказал Варл. — Приказ Гаунта.

— Ах.

— Идем, — сказал Варл, снимая оставшийся наручник.

— Мне предназначено умереть, Сержант Варл, — сказал Маббон, не двигаясь. — Я этого ждал. Надеялся на это, вероятно. Все это абсолютно излишне. Вы рисковали своей жизнью и потратили свое время...

— Идем. Нафес. Отсюда, — сказал Варл.

Маббон посмотрел на него.

— Пожалуйста... с меня хватит, — сказал Маббон.

— Ага? Серьезно? — спросил Варл. — Тогда почему ты вмешался? Ты сидел там, как сонный фес, пока все это происходило, затем, в последний момент, бабах, и ты появился. Зачем что-то делать, если ты хочешь нафес умереть?

Маббон замешкался.

— Я больше не беспокоюсь за свою жизнь, — сказал он. Он посмотрел на Варла. — Но вы всегда прилично со мной обращались, Сержант Варл. Честно. Один из очень немногих, кто так делал. Моя покорность означала бы и вашу смерть тоже.

— Ой, вот это да, — сказал Варл. — Я тронут. Я чувствую прекрасное теплое ощущение в своем... нет, это рвота. Шевели своей фесовой задницей сейчас же, Маббон. Мы уходим, и это не будет красиво.

Они покинули камеру и направились по сырому коридору, Варл шел впереди с оружием наготове. Случайный оружейный огонь продолжал отдаваться эхом.

— Я даже не знаю, где мы, — сказал Маббон.

— Лагерь Зенос, — сказал Варл. — Использовался в качестве гражданской тюрьмы, но был превращен в учреждение Префектус во время оккупации.

— Где это? — спросил Маббон.

Варл бросил взгляд назад на него, нахмурившись.

— Плэйд Пэриш, — сказал он. — Восточный Центральный Элтат.

Маббон кивнул. — Они привели меня сюда с повязкой на глазах, — сказал он. — Я не знаю, как выглядит Элтат. Это приятный город?

— Прямо сейчас нет, — сказал Варл.

Маббон посмотрел вниз на свои руки. Он согнул пальцы. — Я знал только внутренности камер долгое время. Я не был без наручников или кандалов на ногах годы...

— Просто говори потише и не отставай, — прошипел Варл. Они миновали клеточную перегородку на колесиках и вошли в еще одно мрачное помещение. Два трупа лежали на каменном полу, окруженные лужами крови, которые выглядели такими же блестящими и черными, как смола при слабом свете. Их позы были неуклюжими, как будто они были заморожены в середине беспокойного сна. Одним из них был Гарик, лидер расстрельного караула.

— Хватай пушку, — сказал Варл. Маббон этого не сделал.

Тюрьма была старой, просто серия рокритовых блокгаузов. Большинство дверей камер с обшарпанной краской были открыты, и Маббон видел сорняки, растущие между напольных плит.

— Здесь есть другие заключенные? — спросил Маббон.

— Нет, — сказал Варл. — Они очистили это место специально для тебя.

— Меня и шести охранников?

— Нет, гарнизон из тридцати плюс охрана из шести человек.

Они приблизились к открытому двору двадцати метров шириной. Территория была сверху накрыта цепной сеткой. Над высокой стеной, Маббон мог смутно видеть множество паровых заводов, выбрасывающих медленные, тихие столбы бледного пара в ночной воздух.

Варл заставил Маббона подождать перед тем, как выйти во двор. Роун появился в дверном проеме на дальней стороне.

Он сделал жест, Танитский ручной код.

— Привел его, полковник, — сказал Варл, жестикулируя в ответ.

— Полковник? — спросил Маббон.

— Ага, произошло много какого дерьма, — сказал Варл.

На дальней стороне, Роун слегка прошел от дверного проема, с лазерной винтовкой наготове, всматриваясь в крыши, которые нависали над цепной сеткой. Рядовой Номис шел позади него, формируя прикрытие в виде буквы V. Они не вызвали незамедлительного огня.

Очевидно удовлетворенный, Роун подал сигнал Варлу.

— Теперь за мной, пошустрее, — сказал Варл Маббону.

Они рванули через двор. Через секунды, лазерные заряды захлопали вокруг них, отвесный огонь вниз сверху и сзади. Выстрелы проделывали выжженные дыры в неровной поверхности двора, и оставляли светящиеся дыры в сетке сверху.

Роун с Номисом открыли огонь, посылая выстрелы в крышу, и оставляя еще больше оплавленных дыр в сетке. Варл обхватил Маббона рукой и поволок Маббона к двери, из которой они только что вышли.

Что-то тяжело приземлилось на сетку, заставив ее звенеть и болтаться, как батут. Кимурах спрыгнул сверху. Он повернулся, балансируя на корточках на шатающейся сетке, и быстро стал стрелять под углом в убегающих Варла и Маббона.

Роун и Номис залили огнем уязвимую фигуру. Пораженный множество раз, Кимурах упал вперед, катясь и подпрыгивая на металлической сети. Местами она порвалась там, где его вес соединился с тепловым повреждением от оружейного огня. Он не был мертв. Он пытался восстановить свой баланс, чтобы снова выстрелить.

Бростин вышел из дверного проема позади Роуна. Он поднимал вверх сопло огнемета.

— Отфесай его! — крикнул Роун. — В таком темпе мы будем весь день убивать феса!

Огнемет Бростина отрыгнул, и послал широкий, желтый конус огня в сеть. Кимурах был поглощен огнем. Они видели, как он трясется и вертится, огонь охватил его.

Поврежденная защитная сеть порвалась с серией резких металлических тресков. Часть ее провисла, и горящий Кимурах упал на двор.

— Ладно, — сказал Варл, таща Маббона обратно из дверного проема, где они едва не упали. — Бростин поджарил его...

— Нет! — предупредил Маббон.

Кимурах снова поднялся, огонь все еще лизал и кружился вокруг его тела. Его одежда полностью сгорела. Его плоть, от головы до пальцев ног, была пузырящейся массой желтых выделений, вздувающихся и капающих.

Он поднял свою винтовку. Его руки и винтовка были охвачены огнем. Он сделал три выстрела. Один попал в Бростина, расплавив и сломав застежку его емкости и отбросив его назад. Два других попали Номису в лицо и горло и тотчас его убили. Затем сильный жар заставил винтовку Кимураха заклинить.

Кимурах отбросил ее в сторону, как горящую палку, и начал хромать к Варлу и Маббону.

— Дерьмовое дерьмо! — выдохнул Варл, и начал стрелять. Бростин пытался справиться со своими, теперь уже незакрепленными емкостями, чтобы снова выстрелить.

— Рядовой Бростин! Узкая струя! Узкая струя! — прокричал Маббон над головой Варла. — Сделай узкую струю!

Бростин нахмурился, но послушно закрутил сопло, сделав его настолько узким, насколько возможно. Варл понятия не имел, как Бростин не сжег себе руки о горячий металл сопла огнемета. Роун подбежал, чтобы помочь поддержать тяжелые емкости, раскачивающиеся на плече Бростина.

Бростин снова выстрелил. Его огнемет произвел намного более дикий, высокий визг. Он выстрелил узким, сфокусированным копьем почти раскаленного добела пламени, которое ударило наступающему Кимураху в спину.

Кимурах зашатался, иссушенный сзади интенсивной волной. Он снова вспыхнул в наплыве яростного света, плоть на его спине отслаивалась почерневшими хлопьями, как удаляется краска под язычком паяльной лампы. Он стал огненным столбом, в котором они могли видеть его ребра и длинные кости, пока мясо и мускулы превращались в плывущие облака пепла и капли горящего жира.

Он рухнул, его останки сделали кучу, похожую на костер из горящих палок. Его череп, черный, как антрацит, и дымящийся, откатился прочь.

Варл вытолкнул Маббона из дверного проема. Бростин положил емкости, тяжело дыша. Роун подошел к Номису, чтобы проверить его пульс, но один взгляд на раны человека сказал ему, что это было тщетно.

— Классный трюк, — сказал Бростин Маббону.

— Кимурах выделяет слизь через кожу, — сказал Маббон. — Это делает их крайне стойкими к энергетическому огню и высоким уровням тепла. Окутывать их огнем неэффективно, но даже они не могут выдержать непрерывный сфокусированный поток с очень высокой температурой.

— Хорошо знать, — сказал Бростин, пытаясь на скорую руку отремонтировать ремни своих емкостей. — Потому что они отвратительные фесы.

— Как ты их назвал? — спросил Роун.

— Кимурах, — сказал Маббон. — Избранные Анарха. Элитные и очень редкие. Привет, полковник. Я так понимаю, что уже полковник. На пути к званию этогора, если так дальше пойдет.

Роун посмотрел на него.

— Не время и не место для болтовни, — сказал он. — Варл отведи его в укрытие. Здесь могут быть еще эти фесы.

Варл повел Маббона за руку к двери, из которой вышел Роун.

— Сколько их, полковник? — спросил Маббон через плечо.

— Мы видели шестерых, — сказал Роун.

— И убили двоих, — сказал Варл.

— Я польщен, что они послали больше одного, — сказал Маббон. — Полковник, их будет восемь. Они либо приходят в одиночку, либо группами по восемь.

— Восемь? Ты уверен?

— Пожалуйста, полковник, — сказал Маббон. — Это священное число. Только шестьдесят четыре Кимураха когда-либо существуют в одно и то же время. Восемь раз по восемь, понимаете? Будут восемь. Сколько с вами людей?

— Одно отделение, — сказал Роун.

— Одно?

— Только Короли-Самоубийцы. Рота Б, первое отделение.

— Тогда, с уважением, вам конец, — сказал Маббон. — Шесть осталось. Это беспрецедентно для Анарха развертывать восемь Кимурахов вместе в этот день и век.

— Ты, очевидно, высоко в его списке того, что нужно сделать, — сказал Роун.

— Но фегат не основная цель, так ведь? — сказал Варл.

— Что? — спросил Роун.

Варл пожал плечами. — Их главная цель должна быть такой же, как и у нас, — сказал он. — Зайти за Маббоном – это просто любезность. Мы послали основную часть наших за орлиными камнями. И, если они послали восемь сюда...

— Это сколько? — спросил Бростин. — Шестьдесят четыре минус... это пятьдесят шесть. Пятьдесят-нафес-шесть этих ублюдков?

— Чтобы высадить всех Кимурахов на одном мире в одно и то же время, — сказал Маббон. Он был, явно потрясен. — Это неслыханно. Такого никогда не происходило. Это...

— Это означает, что Паша и Призраки в полном фесе, — сказал Роун. — Ойстин! Дай мне вокс. Сейчас же!

Из блокгауза впереди раздались серьезные, яростные выстрелы.

— Ойстин! — крикнул Роун. Он посмотрел на Бростина и Варла. — Присматривайте за ним, — сказал он, указывая на Маббона. — Мы собираемся провести его через все это. Оставаться здесь не вариант.

Ланни Обел открыл рот, чтобы сказать, затем снова закрыл. Он покачал головой.

В конце концов, он сказал, — Фес меня, если я понимаю что-нибудь из этого.

Он еще раз выстрелил в уже мертвого адепта-смотрителя, просто для уверенности.

Он огляделся.

— Сколько? — крикнул он. — Скольких мы потеряли?

— Восемь, — тихо сказал Маггс.

— Девять, — сказал Ларкин. — Девять. Этцен там позади... вещи. — Он устало махнул рукой на одну из контрольных панелей турбинного зала.

Тона Крийд поднялась от тела другого адепта-смотрителя. Она подняла богато украшенный посох, с помощью которого он, без предупреждения, убил троих Призраков. Она повернула его в руке. Затем она оглядела зал. Фуцелиновый дым все еще висел в воздухе. Жуковой только что удалось вручную закрыть внешний люк, отгородившись от автоматона Механикус, который теперь стоял снаружи, опустошая свой бункер с боеприпасами в плиту люка. Удары производили шум, похожий на отбойный молоток, и хлопья зеленой краски отлетали от внутренней стороны двери. За непрерывным грохотом, Крийд могла слышать другую стрельбу. Автоматон, приземистый орудийный сервитор, был одним из нескольких, который начали стрелять в галерее снаружи Турбинного Зала за секунды до того, как адепты- смотрители обезумели. По звуку этого означало, что сейчас происходил полномасштабный бой, буйствующий во всем ЭМ 14, пока роты Танитских Призраков, которые вошли в предприятие с Майором Пашей пытались отбиться от персонала Культа Механикус, который без причины повернулся против них.

Крийд быстро посчитала по головам: Обел, Ларкин, Жукова, Макхет, Боаз, Фалкерин, Галашия, Клеб, Ифван, Маггс, Лубба... в общей сложности тридцать один Призрак из двух команд, которые она и Обел собрали, были потеряны.

— Что будем делать? — спросил Обел.

— Мы идем внутрь, — сказал Обел. — Мы идем внутрь, сейчас же, как приказала Паша.

Крийд кивнула.

— Я думаю, что ситуация дико изменилась с тех пор, как она издала этот приказ, — сказал Ларкин. — Фесовы уроды Механикус пытаются прикончить нас.

— Я не думаю, что они знают, что они пытаются сделать, — сказал Маггс. Он указал на экраны с данными, которые покрывали одну стену грандиозного зала. По ним катились обрывки кода и наполовину сформированные руны. Свет в зале мерцал, а массивная турбина не звучала так, как будто она хорошо работала. Даже техно- послушник мог сказать, что нечто катастрофическое прошлось по предприятию Механикус.

— Они не повернулись против нас, — согласилась Крийд. — Они просто все обезумел, как будто сработал переключатель.

— Откуда ты знаешь? — спросил Ларкин. — Они уроды и в лучшие времена.

— Сам знаешь, — сказала Жукова. — Они взбесились. Повреждение центральной системы. Может быть, часть нападения Архиврага. Я не знаю. Но, если бы они просто решили убить нас, по какой-то логической причине, мы были бы мертвы.

Она посмотрела на трупы двух адептов-смотрителей. Потребовались объединенные, отчаянные усилия всех них, чтобы свалить смотрителей, и только так, потому что смотрители атаковали, не обращая никакого внимания на свою собственную безопасность.

— Они сошли с ума? — спросил Ларкин. — Откуда ты знаешь?

— Потому что они вели себя, как люди, — сказала Крийд. — Эмоции. Бешенство. Это не Механикус.

— Ладно, — надулся Ларкин. — Тем не менее, мы все еще идем внутрь?

— Приказы все еще в силе, — сказала Крийд. — Приказы от Паши, данные ей Гаунтом. Цель все еще важна, даже хотя игра на месте только что испортилась.

— Хорошо, — сказал Ифван. — Но как мы попадем внутрь? И как мы узнаем, куда идти? Предполагалось, что те убийственные дерьмоголовые покажут нам.

Жукова указала на резную металлическую табличку, прикрученную к мраморной стене. Он выглядел, как схема.

— Это кажется схемой вентиляционной системы, — сказала она.

— Давайте разберемся, — приказала Крийд. — Все, идем налегке. Мы будем передвигаться быстро, потому что мы уже потеряли время. Оружие, фонари и боеприпасы. И вода. Проверьте свои запасы боеприпасов. Остальное заберите у мертвых.

Несколько Призраков посмотрели на нее.

— Они бы хотели, чтобы это было у нас, — решительно сказала она. — Они бы хотели, чтобы мы использовали это. Ланни, погляди, сможешь ли вызвать Пашу. Или кого-нибудь еще.

Обел кивнул, и начал пытаться вызвать кого-нибудь по микробусине. Крийд подошла туда, где Жукова и Маггс изучали металлическую табличку.

— Это план? — спросила она.

— Ага, — сказала Жукова. — Мы вот здесь. Турбинный Зал Номер Один. — Она указала. — Значит доступ – это вот этот канал. Это слегка похоже на лабиринт, но, если я читаю правильно, мы можем проследовать по вот этим каналам вниз до главного геотермального ствола вот тут. Если ублюдки зашли этим путем, тогда они им же и выйдут. Это главное ответвление к энергетической системе города. Поэтому, если мы сможем добрать туда вниз так быстро, как сможем, мы сможем заблокировать им путь. Их единственный выход будет через нас. Так и есть, если я понимаю это правильно.

— Ты – наша лучшая надежда, — сказала Крийд. — И наш лучший шанс найди дорогу.

Жукова решительно кивнула. Разведчики из отрядов Крийд и Обела были среди мертвых, их плоть и кости были уничтожены гравитационными импульсами смотрителей. Орнелла Жукова была ближайшим человеком, который у них был, в качестве полностью оперившегося разведчика.

— Найти дорогу – это не будет нашей проблемой, — сказал Маггс. — Проблема в остановке ублюдков. Паша и Кадл посчитали, что они пуленепробиваемые или какое- то такое дерьмо.

— Нам просто нужно будет нанести им такой удар, какой сможем, — сказала Крийд. — Огнеметы...

— И огнеупорные, — сказал Маггс.

— У нас есть Ларкин и Окейн, так что у нас есть горячие выстрелы, — сказала Крийд. — Мы можем принести .20.

— Снайперы и обслуживаемое расчетами? В туннеле? — сказал Маггс, усмехнувшись.

— У нас есть гранаты и трубчатые заряды, — решительно продолжила Крийд. Он посмотрела на посох в своей руке. — И мы можем импровизировать.

Маггс вздохнул. Он посмотрел на табличку. — Если бы у меня была бумага, я бы смог сделать копию этого. Или планшет, мы бы смогли скопировать это.

— Все планшеты тоже сломались, — сказала Крийд. — Центральная связь. Ноосферическая вещь. И я не думаю, что Механикус используют бумагу.

— Все в порядке, — сказала Жукова, пристально смотря на табличку и двигая указательным пальцем правой руки по ладони левой, как будто она чертила. — Я смогу запомнить это.

Крийд, Лубба и Ифван вскрыли оболочку канала. Автоматика была отключена, поэтому им пришлось откручивать тяжелые болты вручную. Они вспотели к тому моменту, как закончили. Это была работа, которую обычно осуществлял сервитор. Лубба тяжело поднял круглый люк, и стена тепла и испарений выкатилась наружу.

Это заставило их всех отступить назад.

— Дерьмо, — сказал Ифван. — Это нас убьет.

— С нами все будет в порядке, — сказала Крийд.

— Нам нужны маски? — спросил Лубба. — Ну, знаете, дыхательные и все остальное?

Крийд осмотрелась. Здесь было множество полок со снаряжением в рабочем пространстве зала, но никаких масок или дыхательных капюшонов. Адепты Культа не нуждались в таких вещах.

— С нами все будет в порядке, — повторила она. Она уставилась в канал, и посветила фонариком. Это была круглая металлическая труба, трех метров в диаметре, внутренняя часть была черной от копоти и минеральных отложений. Каждые три метра, она была окаймлена большим железным укрепляющим кольцом. Канал простирался так далеко, насколько мог достичь луч.

— Идем! — позвала она.

Обел собирал свое снаряжение, все еще пытаясь вызвать кого-нибудь по микробусине.

— Обел Паше. Вы слышите? Обел Паше.

В лаборатории, Конжик передал микрофон вокса Паше.

Паша взяла его.

— Ланни? Это Паша. Прости, вокс забит тем, что бы там сумасшедшего не случилось с нашими Механикус.

— Мы идем внутрь, майор, — ответил Обел в динамиках. — Неидеальные обстоятельства...

— Делай все, что возможно, Ланни Обел. Заставь Белладон гордиться.

— Я с Танита, мэм.

— И где это, в наши дни, а? Белладон даст тебе землю и честь, когда ты вернешься домой героем. Приемный сын. Делай все, что сможешь. Через пять минут, я начну отправлять команды с этого конца.

— Мы заперли себя здесь, майор, — сказал Обел, его голос трещал от статики. — Какова ситуация?

— Плохая, грустно говоря, — ответила она. Она посмотрела на дверь, которая вела из лаборатории в галерею. У Спетнина был там отряд и еще два снаружи, отбивающиеся от всего, что близко подходило. Она могла слышать непрерывный щебет лазерного огня. — Механикус делают убийственные игрушки. Орудийные сервиторы.

Убийственные машины. Очень плохо. А, так же, жрецы сошли с ума. Мы многих убили, так же, как и они.

— Мы будем настолько быстрыми, насколько сможем, — ответил Обел. — Вы можете связаться с дворцом насчет подкреплений?

Паша состроила гримасу. — Я буду пытаться, Ланни. Теперь, идите. Император защищает.

— Обел, отбой.

Паша отдала микрофон назад своему адъютанту.

— Не хватило храбрости, чтобы сказать ему, — сказала она. Конжик пытался вызвать Урдешский Дворец и высшее командование несколько минут. Все каналы были мертвы. Это не были просто шифрование или интерференция. Дисплей передатчика считывал все каналы, как нефункциональные. Она приходила в ужас от того, что, как она думала, могло случиться.

Она сделала глубокий вдох. Все, что она могла сделать, так это сфокусироваться на насущном деле, работе, которую ей поручил Лорд Исполнитель.

Подбежал Спетнин. На его голове кровоточила рана.

— Ну? — спросила она.

— Почти на краю гибели, — ответил он. — Все наши роты внутри комплекса были загнаны в карманы безумием. Механикус озверели. Но они представляют из себя легкие цели. Просто требуется очень много, чтобы убить их. Уровень наших потерь составляет около тридцати процентов.

— Трон, — пророкотала она. Это были сотни человек.

— Нашей огромной проблемой будут боеприпасы, — сказал Спетнин. — Мы прожигаемся сквозь это, и мы не можем выбрать для пополнения. Мы получим подкрепления?

Она помотала головой.

— Не из дворца, — сказала она. — Но у нас есть четыре роты снаружи.

— Которые сами в бою, — напомнил ей Спетнин.

— Может быть, у них дела идут лучше, чем у нас, — сказала она. — Они были готовы к своим. Конжик, пожалуйста, посмотри, сможешь ли вызвать Колосима.

На щебне вокруг подъездной дороги, Призраки освещали ночь. Их целью было сдерживание, и они с интересом отвечали всем инсургентам на то, что они им давали. К настоящему моменту, темп огня от Архиврага, невидимого в пустоши на дальней стороне холма главной дороги, начал снижаться. Колосим полагал, что за следующие десять минут у врагов закончатся боеприпасы, или желание продолжать, или Призраки просто убьют достаточно их, чтобы их сломать.

Он выстрелил несколько раз, используя рокритовый столб в качестве укрытия, его накидка была обернута вокруг него, чтобы маскировать его в ночи. Залпы разрядов пересекали дорогу, и растянутая линия Призраков танцевала вспышками разрядов и залпами тяжелых орудий поддержки.

Его бусина протрещала.

— Колосим, говорите, — сказал он.

— Паша. Здесь дерьмовое шоу. Нам понадобиться некоторая поддержка.

— Счастлив повиноваться, как только тут все закончится, майор, — ответил он.

— Побыстрее, капитан. У нас заканчиваются боеприпасы. Если сможете добраться сюда, принесите побольше. И считайте всех и всё, кого встретите, кто не является Призраком, врагом. Механикус отвернулись.

— Они отвернулись?

— Ага. Долгая история. Просто доберитесь сюда. И принесите боеприпасы, и принесите штуки, которые бьют сильно. Фесовы трубы. Гранаты. Обслуживаемое оружие. У всех целей высокий останавливающий фактор.

— Оставайтесь в живых, — ответил он. — Я уведомлю вас, как только мы выдвинемся. Колосим, отбой.

Колосим припал к земле и пополз по щебню к позиции Брэя.

— Смена планов, — сказал он. — Мы идем внутрь.

— В Механоядро? — спросил Брэй.

Колосим кивнул и быстро передал то, что сказала Паша. — Я хочу, чтобы ты взял, по меньшей мере, роту, чтобы отступить, как только здесь все достаточно уляжется.

Брэй кивнул. Он посмотрел вверх по подъездной дороге в темноте, на темную громаду крепости Механикус, серый монолит в ночи.

— Иронично, — сказал он. — Мы думали, что нашей работой будет защищать это место. А не вторгаться в него.

— Ты знаешь, в чем ирония? — спросил Колосим.

— Нет, сэр.

— Ни в чем, нафес. Вообще. Эта ситуация продолжается и развивается. Мне не очень нравится штурмовать укрепленное место, но я не оставлю Пашу и остальных умирать там. Это больше двух третей Призраков.

— Если мы сможем открыть главные врата, мы сможем использовать транспортники, чтобы перевезти боеприпасы внутрь. Быстрее, чем вручную.

— Хорошо, — сказал Колосим. — Часики тикают.

Темп огня в их сторону, внезапно, спал почти до ничего. Только несколько одиночных стрелков продолжали стрелять.

— Какого феса? — сказал Брэй.

Колосим пододвинул микрофон ближе. — Призраки, прекратить огонь. Прекратить огонь.

Стрельба с линии Танитцев прекратилась. Почти зловещая тишина установилась на ночном ландшафте, нарушаемая только несколькими тресками и хлопками от настойчивых стрелков и отдаленным ворчанием тепловой молнии. Плыла дымка из дыма.

— Мне это не нравится, — сказал Брэй.

Колосиму тоже. Он ожидал, что атака прекратится со временем, потому что инсургенты приходили маленькими, мобильными, скудно оснащенными единицами, и их боеприпасы были ограничены. Но они не могли закончиться у них всех одновременно. Это прекращение огня было скоординированным.

Они ждали. После пары тревожных минут, они услышали двигатель.

Транспортник-6 двигался по дороге с востока, с приглушенными фарами. Он ехал быстро. Колосим не мог ясно видеть его, но казалось, что окна его кабины были закрыты досками.

— Дерьмо! — произнес он. — Ой, дерьмо!

Он знал, что это было. Инсургенты Сека привозили бомбы к нескольким целям за время долгих месяцев Урдешской кампании. Сейчас они что-то везли. Пешая атака была для того, чтобы держать Призраков на позициях. Теперь приближался убойный удар.

Транспортник-6 мог перевозить около десяти тонн. Если он был полностью загружен, и этим грузом был термит или D60, оба которых использовали инсургенты, тогда это может сравнять с землей пару километров вокруг подъездной дороги.

Несколько Призраков нацелились на приближающийся грузовик.

— Нет! — приказал Брэй. Случайный выстрел мог подорвать нестабильный груз. Фесова труба, как та, которая была у Чирии, могла, определенно, остановить грузовик, но результат был бы таким же. Грузовик уже был слишком близко. Взрыв мог бы забрать с собой половину Призраков.

— Отступаем? — спросил Брэй.

Колосим помотал головой. Времени не было. Никто бы не выбрался. Даже, если бы бежал.

Он бросился дальше по линии к Нэссе.

— Водитель! — сказал он, жестикулируя. — Водитель или двигатель! Больше ничто!

Она кивнула, и установила свой лонг-лаз, поставив его на сошки на верху большого камня, за которым она пригибалась.

Транспортник-6 с грохотом приближался, поднимая пыль. Он быстро ехал, и вилял в центре дороги.

— Нэсса? — подгонял Колосим.

— Мне нужно ждать, — сказала она.

— Чего?

— Он должен быть боком, или выстрел чисто пройдет насквозь в заднюю часть.

— Дерьмо! — прошипел Колосим.

Грузовик доехал до последнего отрезка. Призраки поблизости на линии распластались на земле. Грузовик с трудом прошел поворот, визжа шинами, сильно наклонившись на подвеске. Трон, он был тяжело загружен.

После поворота он начал ускоряться вверх по подъездной дороге. Он оказался почти вровень с ними.

Нэсса казалась безмятежной. Казалось, что она прекратила дышать.

Ее лонг-лаз громыхнул.

Горячий выстрел прошел сквозь закрытое досками боковое окно кабины. Должно быть, он мгновенно убил водителя, потому что грузовик тяжело сменил направление. Нэсса вытащила ячейку, воткнула на место вторую, и снова выстрелила. Цикл ее перезарядки занял меньше секунды. Казалось, что она даже не прицелилась во второй раз. Она выстрелила, и второй горячий выстрел прошел сквозь крышку двигателя грузовика. Что-то взорвалось под ней, и грузовик резко уменьшил скорость. Его двигатель застучал. Грузовик медленно остановился, когда внезапное отсутствие движущей силы соединилось с уклоном подъездной дороги. Он начал спускаться назад, затем повернул в сторону и врезался в столб ограждения.

Ранее, Колосим закрыл глаза. Он открыл их. Грузовик не взорвался. Его передняя часть вмялась в столб. Он начал медленно катиться назад, несомый своим собственным весом по уклону.

— Фес! — произнес Колосим.

Грузовик тихо откатился, с дохлым двигателем, и соскочил с подъездной дороги, попав задней осью в водосток.

И снова, он не взорвался.

Колосим уже бежал. Как и Каобер с Чирией, безрассудно, из-за того факта, что они были уязвимы перед инсургентами на дальней стороне дороги.

Чирия добралась до грузовика первой, и забралась в кузов.

— Чирия? — крикнул Колосим.

— Больше D60, чем я когда-либо снова захочу увидеть в одном месте, — крикнула она в ответ. — Дерьмо.

— Что?

— Здесь таймер.

— Сколько?

— Ты не захочешь знать. Беги.

Каобер открыл дверь кабины. Водитель за рулем, Сын Сека, был мертв. Выстрел Нэссы полностью испарил его голову.

Колосим забрался в кузов. Его челюсть отвалилась. Он никогда не видел так много ящиков с D60. Может быть, полторы тонны, плюс несколько открытых ящиков с термитными минами. Чирия сгорбилась над ними.

— Это довольно примитивно, — сказала она. — Ударный детонатор запускает таймер. Очень грубо. Удивлена, что они не погибли, устанавливая это.

— Сколько?

— Ты, все-таки, не захочешь знать.

— Прекрати говорить это! — воскликнул он.

— Просто возьми яйца в руки и молись, — сказала она. Она была хороша со взрывчаткой. Если кто-нибудь и мог это сделать, так это Чирия.

— Смотри-ка, — сказала она.

— Что!

Она повернулась к нему. Широкая ухмылка появилась на ее знаменитом шрамированном лице. — Мы все еще живы, — сказала она.

Она кинула ему отсоединенный таймер и детонатор. Он неуклюже поймал их.

— Фес тебя, — сказал он. — Я почти обосрался. — Он поцеловал ее в голову.

— Отвали, — сказала она.

Они услышали треск и хлопки. Инсургенты снова открыли огонь. Он не был таким же мощным, как раньше. У них мало чего осталось.

Но они целились в грузовик. Они хотели закончить доставку своего подарка.

Колосим спрыгнул с транспорника-6. Лазерные заряды и пули врезались в дорогу и водосток вокруг него. Он услышал, как один выстрел прошел сквозь брезентовый тент транспортника-6.

— Сжечь их! Заставьте их прекратить! — прокричал он в микробусину.

Призраки открыли огонь, пытаясь отогнать оставшихся инсургентов и держать их настолько прижатыми к земле, чтобы они не могли стрелять.

Но выстрелы все еще летели.

— Сюда! — крикнул Колосим. С Чирией и Каобером, он уже пытался вытолкнуть грузовик из водостока. Ближайшие огневые команды подбежали, чтобы присоединиться к ним. Один был подстрелен в заднюю часть ноги, пока бежал. Кто- то остановился, чтобы оттащить его в укрытие, зовя санитара. Остальные подбежали к Колосиму, отбрасывая свое оружие и прикладывая руки к корпусу грузовика. Они вытащили его из водостока обратно на дорогу. Каобер наклонился в кабину, чтобы поправить руль, пока толкал. Очень тяжело, они начали катить грузовик вверх по длинному склону в направлении Механоядра. Выстрелы свистели и трещали вокруг них.

Все, что им надо было сделать, так это вытащить грузовик из зоны поражения. Затолкать его на склон. Всего лишь сотни метров было бы достаточно.

Сотни метров. Под непрерывным огнем. Толкая пятитонный грузовик, несущий полторы тонны взрывчатки.

Воздух на корабле был затхлым и влажным. Корабль, явно, перенес повреждения за прошедшую неделю, и основные климатические системы были отключены для ремонта. Сирдар прошел зоны, где основное освещение было отключено и фонари с красными линзами висели на перекладинах, чтобы предоставить временное освещение. Масло, смазка и грязная вода капали сквозь палубы и соединялись под решетчатым полом коридора. Некоторые секции были полностью перекрыты.

Сирдар слышал вой силовых инструментов и разбрызгивающиеся хлопки сварочного оборудования. Несколько секций были забиты строительным мусором и корзинами с битым пластеком и церамитом. Толпы сервиторов и изможденных человеческих рабов работали, чтобы очистить от детрита проходы и отсеки. Сыны и члены экипажа брели мимо.

Шипящий шепот был повсюду. Он царапал в его ушах, и дергал в его мозгу. Он был намного, намного громче внутри корабля.

Большинство ответвлений и люков отсеков, сирдар проходил легко, без обсуждения со стороны сынов, расположенных у каждой точки. На одной, чрезмерно усердный охранник окрикнул его, когда он проходил. Сирдар продолжил уверенно идти, как будто он не заметил оклик, а охранник не последовал за ним.

На одном ответвлении, он был остановлен двумя этогорами, которые ругали его больше минуты за нездоровую жару на борту корабля и отсутствие циркуляции воздуха. Сирдар кивнул, сверился с планшетом, и пообещал, что немедленно с этим разберется.

Доступ был тревожно легким. Все, что потребовалось – это уверенность, способность выглядеть так, как будто ты отсюда, и несколько слов на языке, чтобы тебя пропустили. Достаточно цели в твоем быстром шаге, и никто не одарит тебя вторым взглядом.

К тому же, у Архиврага не было причин, чтобы поднять тревогу. Они были в сердце Оплота, безопасного места, неизвестного Имперской разведке. Единственные Имперские человеческие существа в радиусе девяноста километров были в кандалах.

Карцер находился на восьмой служебной палубе в кормовой части. Большинство заключенных содержались на берегу, особенно те, которые сообщили, что они готовы сменить сторону и принять зачисление на службу. Только наиболее значимые были отправлены на борт корабля.

Такие, как энкил вахакан.

Сирдар ошивался в тенях колодца межпалубной лестницы несколько минут, и наблюдал за происходящим у входа в карцер. Там были внешняя и внутренняя клетки, большие и тяжелые откатывающиеся металлические рамы, и между ними был пост безопасности, укомплектованный двумя массивными охранниками из Сынов. Там была маленькая оперативная консоль, встроенная в стену, вокс и панель безопасности, и .20 с подающей лентой на триподе, производства Урдеша, смонтированный, чтобы прикрывать внутренний отсек карцера через вторую клетку.

Пока сирдар наблюдал, пришли дамогор и два сына, и получили доступ к внешней клетке, используя ключ доступа. Они, кратко, поговорили с охранниками, которые использовали свой собственный ключ, чтобы пропустить их через внутреннюю клетку. Несколькими минутами позже, другой дамогор вышел один, запирая внешнюю клетку безопасности своим собственным ключом.

Сирдар последовал за ним по служебной палубе до перекрестка, подождал, пока отряд сынов поспешно пройдет мимо, затем выкрикнул вопрос, чтобы привлечь внимание дамогора. Сирдар оставил его тело забитым в служебный шкафчик.

Сирдар вернулся к карцеру с ключом дамогора.

Без промедления, он прошел внутрь.

Охранники посмотрели на него.

— Деш арад вой толтум, — сказал сирдар. Еще допросы.

— Кого? — спросил один из охранников.

— Энкил вахакан, — ответил сирдар.

Охранники замешкались. Один сказал, что их не уведомили. Ничего не было запланировано.

— Он послал новые вопросы, — ответил сирдар, пожав плечами. — Он желает, чтобы их допросили сегодня ночью. Вы собираетесь быть теми, кто задерживает его от получения ответов? Это на вас, братья. Я просто скажу, что вы делали свою работу.

Охранники переглянулись. Один встал, отпер внутреннюю клетку, затем отодвинул ее.

— Милость его голоса направляет вас и заглушает всю неправду, — сказал сирдар, когда выходил из клетки. — Я ненадолго.

Блок карцера был вонючим, адским королевством. Он был освещен запятнанными веками светосферами в железных клетках, и палуба и стены никогда не чистились. Они были покрыты налетом боли и страданий. Некоторые из камер в блоке были незаняты. Сквозь открытый люк одной, сирдар увидел, как человека пытает дамогор, которого он видел входящим в карцер десятью минутами ранее. Его сыны, раздетые до пояса, делали работу, пока офицер стоял и смотрел, задавая один и тот же вопрос снова и снова.

Человек был Урдешским полковником, заключенным высокой ценности. Он был так далеко в забытьи, что больше не издавал ни звука и даже не вздрагивал, пока сыны работали с его плотью проволочными ножами.

Глаза человека просто пристально смотрели мимо его мучителей в коридор, уставившись на свободу, которую он больше никогда не узнает. Он заметил, что сирдар наблюдает за ним. Их глаза встретились.

Пристально смотрящие глаза человека дернулись. Его рот двинулся, слегка истекая слюной. Он понял. Он увидел то, что все из воинства Сека на борту упустили.

Несмотря на униформу и подбородочный руку-ремень, он увидел глаза сирдара. Выражение в них. Ужас и сострадание.

Сирдар замешкался. Он хотел войти, чтобы отомстить офицеру и двум сынам. Он хотел освободить Урдешца от страданий.

Он не мог позволить себе диверсию такого рода.

Очень медленно, он покачал головой. Не надо.

Затем он сотворил символ аквилы.

Урдешец не ответил. Он просто закрыл глаза.

Сирдар поспешил дальше. За блоком обычных камер была зона, зарезервированная для более специализированного удерживания. Предупреждающая отметка на странице, вырванной из книги Олорта, совпадала с символом, нацарапанным над арочным проходом. Безопасность высочайшего уровня.

Он проверил, что поблизости никого нет, затем деактивировал защитное поле и прошел в арку. Промозглая и покрытая ржавчиной комната за ней была восьмиугольной. Каждая секция стены представляла собой тяжелый люк с громкоговорителем, встроенным в большое окно из усиленного стекла.

Окна люков были грязными, но было ясно, что каждое выходило в затопленную камеру. Сирдар всмотрелся в ближайшую. Жидкость за стеклом была темно-зеленой, в ней плавали обрывки волокон, похожие на осадок какого-то грязного канала. В воде была тень. Человеческий труп, сгнивший до костей, плавающий, как призрак. Он выглядел похожим на труп утонувшего моряка, который пробыл в воде долгое время.

В заиленной воде в следующей камере был похожий труп. Сирдар мельком взглянул на него. Труп внутри внезапно дернул головой и уставился на него слезящимися глазами без век, его рот без плоти защелкал.

Сирдар отпрянул от стекла. Он мог слышать скрежещущий, булькающий голос. Он шел из громкоговорителя камеры. Он увидел, что кабели прикреплены к вискам трупа.

Это были стазисные емкости, заполненные питательной жидкостью. Заключенных удерживали во временной паузе, их разумы были присоединены через аугметические связи к вокс-решеткам, которые произносили их мысли.

Он подошел к третьей емкости. Жидкость здесь была немного чище, как будто емкость заполнили всего лишь несколько дней назад. Внутри плавал утонувший человек. Его волосы были черными, его одежда была оборванной солдатской одеждой Имперской Гвардии. К его вискам тоже были прикреплены кабели. Его плоть была бескровно белой и иссохшей от длительного нахождения в воде.

— Фес, — пробормотал сирдар. Он узнал лицо. Прошло время, и оно было старее, но ошибки не было.

Он положил руки на грязное стекло.

— Привет, — прошептал он. — Ты меня слышишь? Это я. Это Оан.

Фигура внутри зашевелилась, как будто задергалась от плохого сна. Несколько маслянистых пузырей сорвались с ее губ.

Сирдар огляделся. Рядом с люком была контрольная панель. Он мало чего знал о стазисных устройствах. Он не знал, может ли внезапное отключение повредить субъекту.

Времени обдумывать это не было. Он дернул переключатель, который должен открыть водосток и опустошить емкость.

Уровень жидкости внутри емкости начал падать. Сирдар мог слышать, как она булькает и течет потоком в подпалубном дренаже. Тело внутри медленно появлялось, теряя плавучесть и оседая в углу металлической цистерны.

Пока уровень жидкости падал, сирдар увидел свое отражение в стекле, и снял шлем. Если пленник переживет освобождение, он хотел, чтобы тот смог увидеть его лицо.

Как только уровень жидкости достаточно спал, сирдар открыл люк. Оставшаяся вода, застоявшаяся и грязная, расплескалась вокруг его ботинок. Емкость воняла органическими отходами и бактериальными процессами.

Человек внутри был вялым. Мертвым или без сознания. Сирдар схватил его и вытащил наружу. Его плоть была холодной и необычно бесцветной. Сирдар вырвал кабели из его висков, оставляя маленькие бескровные проколы, и стал давить ему на грудь. Мерзкая субстанция потекла из его безвольного рта и ноздрей.

— Ну же, — прошептал сирдар. — Не позволяй, чтобы это было привет и прощай.

Человек забился в конвульсиях, и начал кашлять и хватать ртом воздух. Его глаза открылись. Его рвало слизью и слюной, пока сирдар поддерживал его.

Он посмотрел вверх на сирдара, моргая в тусклом свете. Возвращался кое-какой цвет, и его плоть начало показывать багровые синяки от побоев и множества незначительных боевых ран.

— Оан? — спросил он, его голос состоял из ничего.

— Здравствуй, Брин, — сказал Макколл. — Давно не виделись.

Макколл обхватил руками Брина Майло, как человек, приветствующий сына, которого, как он думал, потерял навсегда.