Анарх

XVII. ПЛОТЬ СЛАБА

Не было пощады, места для движения, времени для раздумий. Сумеречная галерея содрогалась от выстрелов, случайные лазерные заряды пролетали сквозь собравшийся дым. Передовые Кимурахи врезались в линию, получая выстрелы в упор, разваливаясь и умирая, и впитывали урон ради воинов позади себя. Призраки прикрепили серебряные клинки, и прибегли к колющим ударам, когда Кимурахи напали на них. Большинство были просто отброшены назад превосходящей силой и мощью созданий Архиврага. Даже со штыками, глубоко загнанными в пузырчатую неоновую плоть, их переносили вперед или тащили назад.

Некоторые были затоптаны, другие пали от режущих когтей или потоков выстрелов. Коррод был в самом центре этого, прорезая себе путь вперед. Он знал с самого начала, что многие из его сородичей не вернуться с миссии. Никто не попадал в глубокий тыл врага и ожидал пережить это невредимым. Священная работа была всем, что имело значение. Приказы голоса. Кимурахи могут быть переделаны. Новые и достойные сыны могут быть благословлены и переделаны, чтобы заменить павших. Они будут разделять одну и ту же, вечную цель: одержать победу, даже если останется только один из них.

И они победят. Они смогут сломать всё сопротивление и принести ключи победы ему, и положить их у его ног. Даже если их число уменьшится до горстки. До, всего лишь, одного.

Никогда так много Кимурахов не развертывали вместе, и никогда так много из них не погибало в одном бою. Это был знак чести. Знак доверия. Сами их потери, невообразимые по своим масштабам, доказывали значимость их задания. Победа, ни больше, ни меньше. Полная победа в Войне Саббат. Несколько метров грязной земли в рокритовом канале. Несколько слабых вражеских солдат на их пути.

Это было все, что стояло на пути Анарха.

Несколько метров. Несколько мешков человеческого мяса. Кимурахи могут побороть это. Имперцы хорошо сражались. Там, где у них отсутствовала сила, они компенсировали это умом и усердием. Они показали эффективность. Они показали отвагу и решимость, и тактический навык.

И теперь они умрут, потому что их необработанные тела были слишком хрупкими, чтобы поддерживать усилия, их оружие было слишком слабым. В самый последний момент, который всегда был единственным моментом, который по-настоящему имел значение, их сила не сможет совпасть с их решимостью.

Он мог видеть очертания входа в канал позади них.

— Огнемет! — крикнул Обел в резне. .20 был обойден. Все было просто дымом и кровью и резкими столкновениями и ломающимися телами.

Лубба занял позицию, и послал копье сосущего, ревущего белого жара в первого из Кимурахов, изжарив плоть на костях. Сверхнагретый поток полностью уничтожил одного, разбросав оплавленные и горящие фрагменты костей. Еще одному удалось, шатаясь, пройти несколько метров, без кожи и объятому огнем до падения.

Крийд и Обел отбросили винтовки в сторону и вытащили посохи адептов- смотрителей из заплечных ранцев. Они заняли позиции и выстрелили.

Воздух исказился, когда гравитационные импульсы вылетели с концов посохов. Следующие два Кимураха упали, их черепа раздробились, как яйца. Крийд с Обелом попытались снова выстрелить, но оружию Механикус требовалось какое-то время, чтобы перезарядиться.

А времени больше не было.

— Ланни! — крикнула Крийд.

— Взрывчатка, сейчас! — проревел Обел.

На выступе, Ларкин услышал отдаленный приказ Обела, пока он пробирался назад от врат. Кимурах перепрыгнул их, падая на него. На секунду, он встретился глазами с неоновым взглядом твари. Затем он встретил ее своим серебряным клинком.

Кимурах приземлился и насадил себя на Танитский клинок, прикрепленный к концу лонг-лаза Ларкина.

Тварь скорчилась, дергая длинное оружие, угрожая вырвать его из рук старого снайпера или скатить их обоих с выступа.

Ларкин нажал на спусковой крючок. Горячий выстрел разорвал Кимураха надвое и сбросил разделенную тварь с его клинка. Другой Кимурах перепрыгнул через шестерни врат позади первого. Ларкин потянулся к своему ранцу для перезарядки, но насколько бы быстр он не был, времени на это бы не хватило.

Сзади его схватили руки и опрокинули на лицо. Вес Маггс стоял коленом на его спине, поливая огнем приближающегося Кимураха. Рядовой Галашия была позади него, стреляя в Кимураха над головой Маггса. Объединенный огонь сбил Кимураха с выступа. Он полетел в канал внизу прямо в то время, когда взрывчатка Призраков начала взрываться.

Трубчатые заряды и гранаты были единственными вещами, которые у них остались. Сокращенная линия Призраков была отогнана назад ко входу в галерею. По приказу Обела, они начали яростно бросать свои трубчатые заряды и какие бы то ни было гранаты, которые были у них.

Последовательные взрывы осветили конец зала со стороны Призраков, наполняя искусственную лощину внезапным лесом из взрывов. Это был отчаянный выбор. Последний выбор. Многие Кимурахи были мгновенно разорваны на части, но давление от взрывов было поймано в ловушку и направлено. Рокритовая лощина собрала и сфокусировала ударную нагрузку и прогнала ее вверх и наружу.

Призраки, защищающие вход в канал были сбиты с ног ударной волной, падая и катясь, оглушенные и ослепленные.

Дым и огонь кипели в галерее, плотные и ядовитые. Крийд попыталась подняться. Она увидела, что Кимурах почти рядом с ней, и выстрелила из своего посоха. Гравитационный заряд отбросил его назад на облицовку стены и разорвал его торс, как спелый плойн. У Кимураха был гвардейский ранец на плече. Он упал вместе с телом в грязь дна канала.

Коррод увидел, что Улроу умер.

— Заберите это! Заберите это! — закричал он.

Он увидел, как из кружащегося, наполненного искрами дыма, вышел Дрехек, отбрасывая в сторону Имперца, которому он только что выпустил кишки своими когтями. Дрехек увидел упавшее сокровище, и побежал к нему. Он снял его с трупа Улроу и повернулся. Копье раскаленного добела огня врезалось в него и подожгло. Кимурах и ранец рухнули во всепоглощающем огненном шаре.

Коррод взвыл. Возвращаться времени не было. Не было времени вернуть то, что было потеряно. У него все еще были четыре камня.

Он бросился вперед, к каналу впереди.

Имперец блокировал ему путь. Он отбросил человека в сторону, сломав ему шею и удалив половину его лица.

Жукова, оглушенная взрывами, увидела, как монстр убил Гански. Она выстрелила на полном автомате, сбив Коррода с ног лазерным потоком. Коррод поднялся, его кожа была пузырчатой и тлела. Она попала в него еще одним залпом. Он упал, затем пошел на нее.

Она снова выстрелила в него, и увидела, как неоновая кровь бьет струей.

Он был в сантиметрах от нее, когда его голова дернулась в сторону. Боковая сторона его черепа прогнулась внутрь и взорвалась.

Коррод упал.

Ланни Обел опустил посох.

— Эти фесы просто не знают, когда умереть, так ведь? — спросил он.

Сгорбленная, ковыляющая фигура врезалась в Обела сзади и отбросила его в сторону. Хэклоу, раненый и изуродованный, и, вероятно, последний оставшийся в живых Кимурах, все еще продолжал дело. Его когти сорвали вещевой мешок с трупа дамогора.

Прижимая его к груди, он прыгнул в канал.

Чирия как бы случайно предложила детонатор Колосиму, как солдат может предложить товарищу пачку с сигаретами с лхо.

— Ты это подключила, — ответил Ферди Колосим. — Окажи честь.

Чирия пожала плечами. Шрамы на ее лице изогнулись в ухмылке от предвкушения.

— Призраки, Призраки, — сказала она в свою бусину. — Приготовьтесь к подрыву. Закрепитесь и расслабьтесь.

Только что снова пошел дождь. Пелена мелкого дождика омывала подъездную дорогу к ЭМ 14. Призраки, собравшиеся в темноте, укрепились, и открыли рты, чтобы предотвратить разрыв ушных перепонок.

Чирия откинула защиту переключателя, и нажала на кнопку детонатора.

Последовала вспышка света, а затем ударная волна, которую все почувствовали легкими и костями.

Затем взрыв разорвал ночь напополам.

Пелена пламени прошла по передней части крепости Механоядра. Огромные куски рокрита и оуслита полетели, вращаясь и раскалываясь, подобно оползню, по подъездной площадке. Ударная волна сровняла с землей защитные ограждения, разрывая на части цепи, и бросила их на заднюю часть заставы.

Когда ударная волна стихла, щебень, гравий и куски камней начали падать вместе с дождем.

— Внутрь! — приказал Колосим. Выбранные тактические отряды поспешили из укрытия с оружием наготове. Обломки все еще падали. Дым покрыл территорию, и горели многочисленные пожары. Главные ворота Механоядра были массой раздробленного шлака и погнутой арматуры.

Массивные противовзрывные двери все еще были полностью целыми. Они просто лежали на земле.

— Хорошая работа, — прокомментировал Колосим, пока перебирался через щебень вслед за передовым отрядом. Чирия следовала за ним, таща свою короткоствольную установку и бункер с боеприпасами.

— Я знала, что грузовик, загруженный взрывчаткой пригодится, сэр, — ответила она.

Нужда заставила, подумал Колосим. Брэй и Армин потратили почти двадцать минут, пытаясь прорезать вход в главных дверях. Культ Механикус создавал вещи навсегда, и вдобавок к этому, системы ЭМ 14 испытали катастрофический коллапс, так что и от попыток переподключить схемы не было никакой радости.

Колосим упорно обдумывал другие потенциальные точки входа, когда Чирия похлопала его по плечу и просто показала на грузовик с бомбой, который Сековцы пытались привезти к их линиям.

Он сказал, — Ох, какого феса. Сломайте это.

Передовые отряды плавно скользили и карабкались через щебень, двигаясь сквозь густой дым и пыль с поднятым оружием и водя им. Основное освещение и оборудование были отключены, но автономные вспомогательные световые блоки включились, освещая внутреннюю стену мягким, синим светом.

У Брэя было тактическое лидерство. Он подал жесты рукой, распределяя его передовую команду широко. Они покинули край щебня и зону взрыва, и пересекли мраморный пол, покрытый заброшенными внутрь взрывом гравием и большими кусками рокрита. Призраки передвигались от колонны к колонне, осуществляя прикрытие. Отряд Вадима шел у них по пятам, затем Колосим с тяжелым оружием. Колосим подал сигнал своему отряду разойтись, затем пошел вперед, чтобы присоединиться к Брэю и Каоберу.

Зал впереди был большим и тихим, длинный зал, как неф храма. Нагнанный дым от взрыва снаружи собирался в пространстве высокого потолка. Колосим огляделся.

Бой прошел через это место за последний час или около того. Стены и пол были усеяны следами от пуль и лазерных зарядов. Он увидел несколько орудийных сервиторов Механикус, мертвых и разорванных, плюс тела полудюжины Танитских солдат.

Это, должно быть, был ад, быть пойманным в ловушку здесь, когда машины повернулись.

Каобер указал. Несколько автоматонов были расстреляны и уничтожены, но несколько других казались неповрежденными. Они просто отключились и умерли.

Колосим подошел поближе к одному и изучил его. Черная липкая жидкость, похожая на патоку, сочилась из его оболочки. Он выгорел изнутри, его когитатор и биомеханические процессоры превратились в кашу.

— Как у твари снаружи, — заметил Брэй.

— Здесь то же самое, — позвал Вадим. Он изучал системы, встроенные в стену – канал для данных и ряд мониторов. Смолистая черная слизь сочилась из всех них.

— Колосим Аркуде, — сказал Колосим в свою микробусину. — Вход выполнен.

— Принято, — ответил голос Аркуды. — Я подумал, что услышал, как вы постучали.

Аркуда принял командование ротами внутри Механоядра. Паша и Элам уже спустились в каналы и, как и охотничьи отряды Обела и Крийд, были вне досягаемости связи. Говорили, что Тейсс был мертв, и что он погиб в первые несколько минут. Колосим предупредил Аркуду, как только это стало ясно, что он собирается войти силой с помощью не слишком утонченных средств. Аркуда вывел всех Призраков из входного зала.

— Продвигаемся внутрь поотрядно, — сказал Колосим. — У вас все еще есть активные враги?

— Все намного успокоилось, — сказал Аркуда. — Несколько перестрелок, так что будьте осторожны. Но безумие закончилось. Я думают, что они все мертвы, или умирают.

— Это правда, насчет Тейсса?

— Ага. Нас потрепали. Большой кошелек.

Колосим поморщился. Большой кошелек (Big purse). Острый эвфемизм. Милитарум исказил это из жаргона Муниторума, термин оценки, используемый в отчетах о боях и логистических сводках. Большим кошельком был, на самом деле, «большой проц» (big perc), аббревиатура на титульном листе, обозначающая «большой процент несчастных случаев», указывающая на потери в сорок пять процентов или выше. Для Колосима это всегда звучало так, как будто какой-то вороватый ублюдок сбежал после зверского ограбления.

— Нам скоро понадобятся медики и эвакуация раненых, — доложил Аркуда.

— Работаем над этим, — ответил Колосим. — Связи с высшим командованием и Оперативным Управлением Элтата все еще нет.

— Еще один большой удар? — спросил Аркуда.

— Не могу сказать. Надеюсь, что это просто технический фес. Но дерьмо пинается по всему городу.

— Не может быть, чтобы дворец пострадал, — сказал Аркуда.

— Надо думать, — согласился Колосим.

Команды снова пошли вперед. Колосим оставался рядом с Вадимом и Каобером.

— Какой план? — спросил Колосим в бусину. — Начнем вывод?

— Эвакуацию раненых, да, так скоро, как сможете, — ответил Аркуда. — Но, так же, мы должны обезопасить нафес это место. Операция все еще продолжается внизу, в каналах. Сигнала еще нет, но нам нужно быть готовыми оказать поддержку.

Или заблокировать все, что угодно, что попытается выбраться отсюда.

— Принято. Введи меня в курс дела.

— Мы перекрыли все вероятные выходы из каналов, — ответил Аркуда, — но мы еще не добрались до Турбинного Зала Один. Это то место, где Крийд и Ланни вошли внутрь. Это ближе к вам.

— Понял, — сказал Колосим. — Мы заблокируем это.

Он последовал за продвижением внутрь. Еще больше останков автоматонов. Мертвые техножрецы и адепты, некоторые из них были разорваны выстрелами на части или лежали с оторванными конечностями. Механикус обратились против себя так же, как и против своих гостей. Черная слизь брызгами покрывала пол и была разбрызгана по некоторым стенам. Большая ее часть вытекала из мертвых машин, но некоторая ее часть сочилась и капала из самого здания.

Здесь было, так же, больше мертвых Призраков. Мужчины и женщины, которых Колосим хорошо знал, лежали там, где пали, изогнутые и скрученные. Некоторые умерли мгновенно от массивных ран. Другие умерли медленно, одинокие и с болью, застигнутые на открытом месте. Кровавые следы демонстрировали это.

— Фес это, — пробормотал Вадим.

— Откуда мы знаем, что они мертвы? — спросил Брэй.

— Трон, посмотри на них! — ответил Колосим.

— Не наши, сэр, — сказал Брэй. — Культ Мех.

Колосим замешкался. Самое нафес время подумать об этом. Они выглядели мертвыми. Сервиторы и жрецы, холодные и тихие, истекающие дерьмом на пол.

Они были чем-то инфицированы.

Но, в первую очередь, они никогда не были живыми в том смысле, в каком это понимали Колосим и его Призраки. Культ Механикус был весьма холодным и спокойным и в лучшие времена. Откуда он мог знать? Расстрелянные, естественно, но остальные? Они знали, что над ними взяло верх безумие, убийственная жажда крови. Было ли это смертью? Или это было, всего лишь, другой фазой? Инертностью? Спящим состоянием, пока инфекция прогрессировала до следующей стадии?

Колосим огляделся и нервно сглотнул. Здесь были сотни мертвых работников Культа Механикус и сервиторов, усеивающих залы и галереи. Он только сорок мог видеть с того места, где стоял.

Что, если они почти готовы вернуться? Снова нафес включиться? Проснуться и возобновить свое убийственное безумие?

Он только что провел среди них две полные роты.

— Фес, — выдохнул он.

— Что? — спросил Каобер.

Колосим нащупал свою бусину.

— Колосим всем отрядам. Я хочу подтверждающий стук по каждому телу Меха, который вы видите. Повторяю. Подтверждение убийства каждого потенциального врага. Без исключений.

Командиры его отрядов воксировали подтверждение. Начались выстрелы. Люди вокруг него разошлись, целясь в головы или центральные процессоры каждого мертвого адепта, жреца и сервитора, и стреляя в упор, чтобы уничтожить их.

Это была мрачная работа. Это была жизненноважная работа. Механикус держали свои тайны и секреты при себе. Если был даже хоть слабый шанс на то, что любой из них может ожить, это надо было предотвратить.

Обел с трудом поднялся на ноги и захромал к каналу. Крийд и Жукова уже убежали в вентиляционный канал, преследуя убегающего Кимураха.

— Тона! — крикнул он.

Ответа не было. Он чувствовал головокружение, его легкие были сжаты от жара. Тварь сильно ударила его, и он был совершенно уверен, что у него сломаны ребра или еще хуже. Но наплыв адреналина от дикого боя все еще пульсировал в нем.

Он бросил взгляд назад на разрушения позади себя. Дым практически заполнил рокритовую лощину галереи, и огонь все еще горел там, где тела и химический осадок в канале загорелись. Мертвые враги заполнили дно, и Танитские мертвые и раненые были повсюду вокруг них.

— Сержант! — крикнул он.

Ифван прохромал к нему, с глубокими ранами на лице. — Сэр?

— Проверь мертвых. Мертвых врагов. Ни один из этих ублюдков не может быть жив, ты понял?

— Да, сэр.

— Потом присмотри за нашими ранеными. Иди, Ифван! Собери всех, кто остался!

Ифван кивнул.

— Где – где будете вы, сэр? — спросил он.

Обел уже спешил в направлении вентиляционного канала.

Тона Крийд была сильной бегуньей, но Жукова оставалась с ней. Жар в ограниченном пространстве вентиляционного канала был сильным. Крийд не была уверена, сколько еще любая из них продержатся до того, как обезвоживание или спертый воздух победят их.

Она не собиралась позволить ублюдку уйти.

И здесь было весьма мало мест, куда он мог бы уйти. Это было главное вентиляционное ответвление, путь, по которому они пришли внутрь. Оно тянулось за границы ЭМ 14, и, в конечном счете, соединялось с главным геотермальным стволом. Никаких ответвлений, никаких суб-туннелей. По крайней мере, казалось, что так показывала карта. Два километра до главного магматического ствола.

Жара была достаточно плохой. Ядовитые вулканические газы обжигали ей глотку и сковывали ей грудь, как будто ее дыхательная система ржавела. Канал был трубой, и основание было усеяно магматическим осадком и жидкими отходами, делая их предательскими под ногами. Она дважды подвернула лодыжку, а затем споткнулась так сильно, что упала и больно врезалась в изогнутую стену канала.

Жукова поставила ее на ноги.

— Мы не можем... — начала Жукова.

— Мы можем, — настаивала Крийд.

Было легче попасть внутрь, несмотря на вес имущества. Они продвигались монотонно, выбирая себе путь. Ничего похожего на этот безрассудный бег вслепую. Погоня по трубе в ад за одним из его демонов.

Они снова начали бежать. Жукова повесила свою винтовку на спину. Винтовка Крийд осталась в галерее, но у нее все еще был посох Механикус.

— Он был ранен... — сказала Жукова, кашляя.

— Как и мы.

— Нет, он был ранен. Мне плевать, насколько он не человек, но он был поврежден!

Крийд поняла, что она была права. Она видела Кимураха, пробежавшего мимо нее, его торс и рука были изорваны и покрыты пузырями от энергетического огня. Она видела брызги желтой жидкости на стене канала, когда они рванули в него. Может быть, это было их единственное преимущество. Может быть, они смогут догнать его, несмотря на его скорость, потому что он начнет слабеть, когда его раны замедлят его.

Она увидела вертикальный луч бледного света впереди. Это был спускной канал, который вел обратно в Турбинный Зал Один, тот, по которому они спустили орудия поддержки и боеприпасы вниз, ступенька за ступенькой.

Она пробежала прямо под ним и продолжила бежать.

— Тона! — позвала Жукова.

Крийд обернулась. — Не туда!

— Он мог бы...

— Нет! Он ушел туда же, откуда пришел! К главной тепловой линии, Жукова! Это просто ведет обратно в Механоядро!

— Но...

— Идем! — Крийд повернулась и снова начала бежать.

— Капитан Крийд! — крикнула Жукова.

Крийд выругалась и резко развернулась.

— Что?

Жукова стояла под каналом и смотрела вверх.

— Что, Жукова?

— Он бы поднялся, — сказала Жукова, — если бы это был легкий путь.

Крийд, спотыкаясь, вернулась к ней, тяжело дыша.

— Что? — спросила она.

— Если он был ранен, — сказала Жукова. — В отчаянии. Знал, что не сможет добраться до главной линии. Решил спрятаться.

Крийд посмотрела на нее. — Это предположение? Ты предполагаешь?

— Я пытаюсь думать, как бы он мог думать, — ответила Жукова. — Я не думаю, что смогла бы пробежать еще. Не весь путь. А потом, сколько еще километров, чтобы выбраться из города, через зоны конклавов, назад к вражеским линиям? Если бы я была ранена, я бы спряталась. И это единственное место, где можно спрятаться. Единственное.

Крийд сердито посмотрела на нее.

Жукова потянулась и схватилась за нижнюю перекладину сервисной лестницы. Она немного поднялась по основанию ствола канала.

Она замерла, и провела рукой по следующей перекладине, затем посмотрела вниз ан Крийд и показала ей ладонь.

Она была испачкана желтой жидкостью.

— Ублюдок ушел наверх, — сказала она.

— Фес, — прорычала Крийд. — Спрыгивай! Спрыгивай нафес, Орнелла!

Жукова приземлилась рядом с ней. Крийд подняла посох, навела его в ствол канала, и выпустила импульс пульсирующей гравитационной силы.

Они услышали, как он попал во что-то в темноте далеко наверху. Глухой металлический удар. Пыль, щебень и хлопья ржавого металла посыпались на них.

Крийд затолкала посох в ранец и схватилась за нижнюю перекладину, подтягивая себя вверх.

Подбежал Обел, задыхающийся и кашляющий, из канала позади них.

— Крийд? Куда ты, фес тебя? — выдохнул он.

— Наверх! — крикнула Крийд, исчезая из вида.

Жукова посмотрела на Обела.

— Потому что он ушел туда, — сказала она.

— Оно мертво? — спросил он.

Беати Саббат вздохнула. Гаунт никогда не видел ее настолько истощенной. Даже мягкий, внутренний свет, который, казалось, она генерирует, приглушился.

— Да, — сказала она.

Жилой зал сводчатого подвала был просто жилым залом. Все искажения реальности исчезли, как сны. Сточная вода поспешно утекла, оставляя только грязные лужи и мусор на каменных плитках. Люди Баскевиля зажигали лампы, так что здесь, по крайней мере, было немного света.

Гаунт медленно огляделся. Теперь просто подвал: холодный, сырой, поврежденный, старый. Просто место, твердая обычная реальность, набор глубоких камер, о которых никто не заботился. Злоба, которая пропитывала камни, исчезла со смертью машины скорби. Сводчатый подвал приспособился к реальности и вернулся к тому, чем всегда был.

Гаунт остановил себя. Нет, место изменилось навсегда. Теперь сюда никто не пойдет. Место должно быть запечатано, не потому что здесь был какой-то, не полностью исчезнувший след нематериального зла, но из-за того, чем это место было. Могилой. Местом убийства. Местом, настолько загруженным горем и потерями, что здесь даже было тяжело стоять.

Мертвые усеивали пол между лужами грязной воды и сломанными койками. Люди Санкто. Оскет передвигался от тела к телу, проверяя на наличие жизни, хотя это было просто формальностью. Они были нарезаны на ленты. Сариадзи был уничтожен настолько полно, что от него не осталось и следа.

Гаунт задумался, сколькие еще погибли здесь. Призраки, мужчины и женщины из свиты, настолько поглощенные темнотой, что не осталось ничего, чтобы показать, что они вообще когда-либо существовали.

Даур сидел в углу, спиной к стене. Эта потеря, эта резня, ужаснула их всех. Гаунт сомневался, что он когда-либо снова увидит, как Бан Даур вспыхивает своей энергичной улыбкой.

И еще здесь был Гол.

Колеа сидел на полу, пристальна смотря на точку, где была Йонси. Остались только несколько расплавленных черных шипов, как разбросанные мертвые листья. На его лице не было выражения. Гаунт не мог даже начать понимать, что чувствует Гол Колеа.

За исключением того, что часть него боялась, что он мог. Мерити была здесь, внизу. Она попала в это. Гаунт едва знал ее, и то немногое, что он знал, было ложью. По правде, он свою дочь знал не лучше, чем Гол знал свою. Но главным был ущерб. Он бросал вызов рациональному. Ребенок был ребенком, не важно, насколько отдаленным, не важно, насколько фальшивым.

Далин Крийд стоял отдельно от остальных, прислонившись к стене, пристально смотря на побеленные камни. Его рыдания прекратились, и его страдальческое отрицание превратилось в тишину. Гаунт знал, что Далин переживает это более мучительно, чем кто-либо еще. Даже больше, чем Гол, потому что он был близок с девочкой. Конфликт сломал его. Горе от потери сестры, ярость от глубины предательства.

Йонси никогда не была Йонси, но это не останавливало их от веры, что она была настоящей. Годами, она была их частью, частью Танитского подразделения, выжившей, радостной, странной девочкой, которая часто была радушно принимаемым антидотом от рутины войны. Забота о ней, смех вместе с ней, ее защита, развлечение ее... это было частью их жизней, простые человеческие взаимодействия, которые позволяли им забывать, время от времени, борьбу, которой они были преданы.

За исключением того, что она была войной все время. Войной, нашедшей пристанище среди них, в их рядах, внутри их доверия, в их мыслях и сердцах, ожидая, чтобы открыть свою истинную натуру.

Это была величайшая рана, которую Призраки испытывали когда-либо. Это вырезало их сердце, из самого нутра, нанеся удар из единственного места, которое казалось безопасным. Гаунт никогда не сомневался в преданности своему долгу. Он никогда не ставил под сомнение свою веру в то, что человек должен сражаться против Губительных Сил каждым фибром своей души. Вчера, он хотел, чтобы Анарх был побежден и мертв, прямо так же, как и неделей ранее, и годом ранее.

Но это? Сек должен умереть, не потому что это было долгом Гаунта, не потому что это было правильной вещью, не потому что это была воля Императора, и не потому что его смерть сможешь защитить человечество.

Сек должен умереть из-за этого.

Фонарики запрыгали в арочном проходе позади него. Появился Полковник Грае, ведя отряд Урдешских солдат и дворцовый персонал.

— Мой лорд?

— Присмотрите за выжившими, — сказал Гаунт. — Заберите их отсюда.

Грае кивнул, и его люди пошли вперед, поднимая Санкто, который истекал кровью и больше не мог ни говорить ни стоять, и помогли Харку, который все еще поддерживал раненую Лакшиму.

Лакшима посмотрела на Гаунта.

— Эта территория должна быть зачищена и опечатана, сэр, — сказала она хрупким голосом. — Весь уровень.

— Так и будет.

— Я назначу персонал ордоса, чтобы провести ритуалы очищения.

Гаунт кивнул. Лакшима повернулась и позволила Харку помочь ей ухромать прочь.

— Какова ситуация? — спросил Гаунт Грае.

— Вся энергия и системы во дворце отключены, мой лорд, — ответил Грае. — Защита отключена, и вся связь не функционирует.

— Значит, от Роуна ничего?

— Нет, сэр. Докладывают об атаках по всему Элтату. Враг сделал игру.

— Я сразу поднимусь наверх. Вон Войтц командует?

— Командует, сэр, — сказал Грае. — Он начал эвакуацию, но затем энергия отключилась. Я полагаю, что он работает, чтобы привести дворец и военную комнату в боевое состояние так быстро, как возможно.

— Нам это нужно.

Грае кивнул. Он отдал честь, и повернулся, чтобы уйти, затем снова посмотрел на Гаунта.

— Мой лорд, — сказал он, — ваша дочь в безопасности. Я отвел ее в медицинский пункт всего лишь двадцать минут назад.

Гаунт обнаружил, что он не может ответить.

— Ее трясло, сэр, но она, по существу, невредима. Я запрошу дальнейшие отчеты. Я бы сказал, что она хорошо себя зарекомендовала. Выдержала испытание с большим хладнокровием.

— Спасибо, полковник, — сказал Гаунт. Гаунт сотворил символ аквилы, и поспешил прочь, чтобы следить за восстановительными работами.

Гаунт никогда, за всю свою жизнь, не чувствовал себя так, как будто сейчас заплачет. Он посмотрел на Гола, сидящего, тихого, пристально смотрящего, и почувствовал укол вины за собственное, эгоистичное облегчение.

— Ты в порядке? — спросила Керт.

— Да, — сказал он.

— Ибрам, — сказала она тихим голосом. — Это нечто... это... Трон, я не знаю. Никто из нас просто не уйдет от этого. Это просто так не залечится, как боевая рана. И даже когда залечится, это не будет шрамом, который любой из нас будет носить с гордостью. И Гол, и Бан, и бедный Далин...

— Я знаю, — сказал он. К ее удивлению, он быстро обнял ее, затем отпустил. — Я подумал, — сказал он. — Анна, я размышлял... Я могу быть вынужден уйти.

— С поста Лорда Исполнителя? — спросила она.

Он кивнул.

— Никто не будет сомневаться в этом, — сказала она. — Эта травма, она может сломать лю...

— Нет, — сказал он. — Я думаю, что могу быть вынужден уйти, потому что Макарот никогда не разрешит своему Лорду Исполнителю возглавить удар возмездия лично.

— Против Сека?

— Где бы он не был. Да. Он умрет за это. За это, что за гранью любой части его отвратительного каталога преступлений.

— Не будь опрометчивым, — сказала она. — Брам? Брам, послушай. Ты сможешь сделать против него больше в качестве Лорда Исполнителя, чем в качестве мстителя. Это то, что он хочет. Это злоба, которую он использует, чтобы сломать нас. Он ослабляет нас, ударяя в наши души. Он хочет сломать тебя, и если ты отступишь, он преуспеет.

Она схватила его за руку и пристально посмотрела ему в глаза. Только она, казалось, не боялась смотреть в его глаза.

— Сек не чувствует, — сказала она. — У него нет человечности. Вот почему он может делать это с нами. Не позволяй ему повернуть твою человечность против тебя. Почувствуй это, и используй это, чтобы это помогло тебе привести эту войну к победе. Не расточай это на какой-то обреченный жест. Ты – Лорд Исполнитель. От тебя зависят миры. И Сек должен фесово бояться.

— Бояться?

— Он сделал смертного врага даже сильнее.

Раздался грохот. Меч Беати, опаленный и погнутый, выскользнул из ее руки. Аурбен рванула, чтобы поддержать ее.

— Она потеряла сознание, — закричала Аурбен обожженным голосом, даже больше напоминавшим хрип, чем обычно. — Помогите мне!

Керт с Гаунтом рванули к Святой.

— Просто истощение, — сказала Керт, осматривая ее.

Гаунт кивнул. Святая прибыла прямо из дней битвы в Гереппане и Уреппане. Ее божественная сила уже была истощена до того, как они даже начали. Эти нечеловеческие усилия в подвале вытянули все резервы, которые у нее оставались.

— Я не вижу значительных ран, — сказала Керт. — С другой стороны, я даже не начала понимать, как варп мог ранить ее в той битве.

— Она такая бледная, — сказала Аурбен. — Ее свет пропал...

— Доставьте ее наверх! — крикнула Керт. — Помогите мне! Оскет!

Призрак из команды Баскевиля рванул к ней, и они подняли безвольную Беати.

— В ней нет веса! — воскликнул Оскет.

— Туда! — подгоняла их Керт, ведя людей к выходу.

Призраки, в черном, со своей хрупкой бледной ношей, напомнили Гаунту носильщиков гроба.

— Анна? — позвал он.

Керт обернулась к нему, и просто кивнула. Взгляд в ее глазах сказал ему все, что ему нужно было знать. Это была все так же бескомпромиссная решимость, которую он видел каждый раз, когда Медикае Керт сражалась, чтобы спасти раненую душу на полях войны, которые они прошли вместе.

Теперь в сводчатом подвале их осталось всего несколько. Даур, Колеа и Далин, потерянные в своей собственной боли, Бленнер, притаившийся у двери, беспокойный, как будто он ждал чего-то. Гаунт был немного воодушевлен, видя, как Бленнер показывает в кой-то веки простую, человеческую реакцию сочувствия.

Баскевиль бросил взгляд на Гаунта. На его лице тоже был запечатлен шок.

— Нам попробовать увести их? — спросил он Гаунта.

Гаунт кивнул. — Осторожно, — сказал он. — Они могут скорбеть так долго, как им понадобится, но это место...

— Я знаю, сэр, — ответил Баскевиль. Гаунт сделал шаг к Колеа, но Баскевиль остановил его. Баск и Гол были лучшими друзьями. Баск был бы более желанным утешением.

Вместо этого, Гаунт подошел к Дауру.

— Пошли наверх, Бан, — сказал он.

Даур посмотрел вверх на него. Он поднялся и отряхнул свой мундир.

— Нет, — сказал он.

— Нет?

— Нет, сэр.

— Бан...

— Я еще ее не нашел, — сказал он. — Я не уйду, пока не найду.

— Бан, мы можем привести сюда команды, должный осмотр всего...

— Нет, — яростно произнес Даур. — Я поищу. Я.

Он прошел мимо Гаунта, и исчез в соседней комнате. Гаунт слышал, как Даур выкрикивает ее имя.

Халлер выпустил длинную очередь из короткоствола на упряжи вокруг своего тела. Патронная лента из бункера у его ног стучала, когда подавала патроны. Зазубренные цветки вспышек из дула мерцали вокруг широкого ствола пулемета, и израсходованные гильзы взлетали в воздух.

Автоматона, хромающего и истекающего черной слизью, пробило в пятидесяти местах. Его оболочка распалась, содранная потоком пуль, и он упал, загоревшись в центре, черная жидкость полилась из его разорванных внутренностей.

— Один или два из них все еще активны, — заметил Халлер.

— Будь настороже, — сказал Колосим. Он посмотрел на Брэя. Сержант пытался силой открыть люк в Турбинный Зал Лдин. Каобер работал с ним.

— Есть успехи? — крикнул Колосим.

— Ждите, — сказал Брэй.

— Нам нужно больше дерьма из того грузовика? — спросил Колосим.

— Нет, я понял, — сказал Брэй, сосредоточенно работая. — Он просто закрыт изнутри.

Крийд и Жукова вылезли из открытого канала с оружием наготове. Обел хромал позади них. Турбинный Зал Один был таким же, каким они его оставили. Огромные паровые двигатели замедлились до слабого свиста. Тела мертвых – как Призраков, так и Механикус – лежали там, где упали.

— Ты ошиблась, — сказала Крийд.

— Нет, — ответила Жукова, твердо помотав головой.

— Тогда, где он?

Крийд направилась по производственной площадке, перешагивая через тела, высматривая любые признаки движения. Здесь было множество мест, где спрятаться. Так много трубопроводов, массивных машин, консолей. Противник мог спрятаться. Крийд не была уверена, было ли у него оружие, но если было, то, возможно, он готовился к выстрелу.

Она подошла к люку. Он все еще был наглухо закрыт, внутренней настройкой, точно так же, как Жукова запечатала его перед тем, как они вошли в каналы. Никто не мог выйти и запереть его изнутри.

— Мы пошли не тем путем, — сказала она. Она испытывала головокружение от испарений в канале, смертельно устала от бега и карабканья вверх. — Он пошел не сюда.

— Пошел, — сказала Жукова.

— Тогда, где он? — спросила Крийд. — Где нафес?

— Где-то, — сказала Жукова. Она бродила по залу. — Он здесь.

— Я тебе скажу, где он, — резко бросила Крийд. — Он в двух километрах отсюда, направляется в главную термальную трубу. Он вырвался. Мы пошли не тем фесовым путем.

— Это был просто зов, Тона, — сказал Обел, садясь и пытаясь собрать свое дыхание. Он сильно хрипел. — Мы ответили на зов. Просто он был неправильным.

— Нет, не был, — сказала Жукова.

— Тогда, где он? — проворчала Крийд.

— Прячется, — сказала Жукова. Она начала резко открывать шкафчики вдоль западной стены, нацеливая оружие в каждый, когда открывала дверцы. Только машинные запчасти. Мотки кабелей. Трубы.

— Они победили, — сказала Крийд. — Они нафес победили. Они получили камни.

Главный люк издал грохот автоматических затворов, а затем скользя открылся с медленным пневматическим шипением. Крийд, Обел и Жукова повернулись с нацеленным оружием.

— Не стрелять! Не стрелять! — закричал Брэй, когда увидел их. Призраки вокруг него опустили оружие, и разошлись веером по залу.

— Что произошло? — спросил Колосим.

Крийд просто помотала головой, измотанная.

— Мы встретили их на выходе, — сказал Обел. — Удержали их. Фесова перестрелка. Нереальная. Они не были людьми, и они продолжали наступать. Просто дикари. Большой кошелек. Но один прошел мимо нас.

— Всего лишь, один, — сказала Жукова.

— У фесового ублюдка была сумка. Были камни, — сказал Обел. — Мы пошли за ним, но он выбрался через геотермальную систему.

— Ох, фес, — произнес Колосим.

— Он пошел не туда, — настаивала Жукова. Она вернулась к своим поискам. — Он пошел этим путем.

— Тогда, где? — спросил Крийд.

— Я тебе сказала, — сказала Жукова. — Он прячется. Где-то здесь. Больше негде. Это первый раз, когда люк открылся. Он в этом зале прямо сейчас.

— Обыскать! Сверху донизу! — крикнул Колосим. Отряды Призраков разошлись веером, осматривая каждую нишу, проверяя сервисные проходы за каждой машиной. Некоторые забрались наверх на инспекционные площадки. Остальные стояли толпой у люка, угрюмо уставившись на мертвых.

— Ничего! — крикнул Брэй. Другие Призраки озвучили отсутствие результата.

— Видишь? — сказала Крийд.

— Попробую достучаться до Паши, — сказал Колосим. — Рассказать ей.

Жукова все еще искала. Она присела, чтобы посмотреть за пультами управления зала. Труп рядового Этцена лежал под консолью.

Его свалил один из гравитационных импульсов адепта-смотрителя. Энергия сокрушила и искалечила его.

Жукова нахмурилась. Гравитационная сила была мощной, но она не могла удалить куртку и плащ Этцена.

Она поднялась.

— Дерьмо, — сказала она.

— Что? — спросил Обел.

— Этцен. Плаща нет. Нет...

Крийд и Жукова повернулись. Тела четырех Призраков раньше лежали на полу между консолями и люком. Теперь их было только три.

Крийд и Жукова рванули вперед. Обел захромал за ними.

— Какого феса, Тона? — воскликнул Колосим, когда Крийд протолкнулась мимо него.

— Он просто уходит! — крикнула она. Она понятия не имела, как тощий, как рельса, двухметровый призрак мог просто выйти, но она знала, что это так. Она с Жуковой протолкнулись сквозь сбитых с толку Призраков, стоящих в дверном проеме.

— В сторону! — кричала на них Крийд. — В сторону!

Один Призрак отделился от задней части группы. Закутанный в камуфляжный плащ, он хромал по широкой галерее, направляясь к главному выходу. Он просто проходил мимо отрядов Призраков, занявших позиции в галерее.

Это была не ее цель. Этот человек был низким, маленьким. Он выглядел старым и хрупким, плащ был туго обернут вокруг него.

Но Крийд знала, что это не был ни один из Призраков, которых она знала.

— Ты! — крикнула она. — Ты! Стой!

Призрак продолжал идти.

— Последнее предупреждение! — крикнула Крийд.

Человек остановился. Он прекратил хромать, и бросил на нее взгляд через плечо.

Он был стариком, тощим и потрепанным погодой. Он выглядел, как один из костлявых жрецов аятани, которые раньше хлынули в город.

Секунду он смотрел прямо на нее, затем отвернулся и снова пошел, хромая в направлении двери.

В эту одну секунду, Крийд увидела неоновую вспышку в его зрачках.

Она выстрелила из посоха. Гравитационный импульс вырвался из излучателя. Призраки разбегались и отскакивали, когда бурлящая масса искаженного воздуха пузырем проносилась по галерее.

Она ударила человека в спину, сокрушив его позвоночник и ребра, и превратив в кашу его внутренние органы.

Хэклоу упал. Он умер так же, как и вошел в мир, его благословенная переделка была скрыта от глаз.

Крийд и Жукова подошли к трупу. Крийд осторожно перевернула его носком ноги. Просто мертвый старик, закутанный в Танитский боевой плащ.

Жукова встала на колени, и выдернула грязный вещевой мешок и его мертвых рук.

Она открыла его, и осторожно вытащила один из четырех орлиных камней.

— Беру свои слова обратно, — сказала Крийд. — Ты была права. Фес пошел этим путем.

Они забежали под дождем на серую рокритовую территорию парового завода рядом с Лагерем Зенос. Резкие выстрелы лазеров выли позади них.

— Не задерживаемся, — сказал Роун.

— Здесь нет никакого фесового укрытия, сэр, — сказал Лайдли, бросая взгляды по сторонам. Рядовой был прав, и Роун знал это. Паровой завод Плэйд Пэриш был большим объектом, генерирующим энергию для целого района города. Открытые дворы и сервисные дорожки бежали между рядов пустых мастерских и цехов. Главные дымовые трубы и главный зал завода были впереди.

Это было автоматизированное сооружение. Вокруг никого не было, и каждая дверь или люк, которые они пытались открыть, были запечатаны. Военное время. Протоколы светомаскировки. Завод был закрыт.

Над головой, массы белого пара тянулись из массивных труб и плыли, как ледник в черном ночном небе. Полная темнота. Дождь гнало с пустошей за периметром завода. Он пах фуцелином, поднятым в воздух взрывом склада боеприпасов.

— Просто идите, — сказал Маббон. — Оставьте меня. Я встречусь с ними. Тогда, все это закончится.

Роун захотел отвесить ему пощечину, но боль в его животе становилась хуже. Он сжал зубы, чтобы не издать ни звука.

— Заткнись нафес, — сказал Варл Маббону. — Просто заткнись. Мы потеряли хороших людей, вытаскивая тебя...

— Я никогда не просил об этом... — ответил Маббон.

— Я не позволю, чтобы они погибли ни за что, — сказал Варл. Он принюхался, быстро вдыхая. — Просто не позволю. Просто нафес не позволю. Так что молчи о том, чтобы оставить тебя. Молчи.

Маббон отвернулся.

— Сколько еще осталось? — спросила Ойстин.

— Трое, — сказал Лайдли. — Трое, я думаю.

— Что у нас есть, что свалит их? — спросил Роун, наконец-то умудрившись сказать, не закричав.

— Гранатомет, гранаты, — сказал Варл, помахав оружием Беллевиля.

— Может быть, это? — сказал Бростин, показывая большой автоган, который он забрал у Окела. — Бронебойные пули. Хотя, боеприпасов немного.

— Пули лучше, чем энергетическое оружие, — сказал Маббон.

— В настоящее время, я возьму все, что угодно, — сказал Роун.

Два лазерных заряда провизжали возле блокгауза поблизости.

Роун подтолкнул их вперед. Варл бежал с Маббоном, направляя его, остальные следовали за ними, прикрывая шестого члена группы с поднятым оружием.

— Что мы можем сделать такого, чего они не ожидают? — спросил Варл.

— Повернуться, — сказал Бростин. — Повернуться к ним. Встретить их.

— Нафес, — сказала Ойстин.

— Нет, он прав, — сказал Лайдли. Они добрались до стены сарая, и он указал на мастерские и сервисные здания вокруг них. — Кто-нибудь там, у лестницы. Еще один там. Видите, за теми цистернами? Там можно забраться под трубы. Они пройдут здесь, по двору, это будет зона поражения. Обстреляем их.

— Нет, — сказал Роун. — Самоубийство.

— Короли-Самоубийцы, сэр, — сказал Лайдли.

Роун сердито посмотрел на него.

Ойстин схватила Роуна за руку. — Сэр!

Давление на его руке заставило Роуна хрюкнуть от боли.

Она посмотрела на него.

— Вы в порядке?

— Да, Ойстин.

— Сэр, вы ранены?

— Нет. Что тебе надо?

Она изучала его лицо секунду, вопросительно, затем повернулась и указала. Примерно в полукилометре, на другой стороне территории завода, был маленький свет. Ойстин дала Роуну прицел, и он посмотрел.

— Пост ночного сторожа, — сказал он. Это имело смысл. Завод оставил бы смотрителя на территории ночью, даже в условиях нападения.

— В случае, если что-то пойдет не так? — сказала Ойстин. — Неполадки на заводе? Тогда, что бы он сделал?

Роун бросил на нее взгляд.

— Сообщил бы об этом, — сказал он. — Вызвал бы сервисную поддержку.

Она кивнула. — У него будет вокс, — сказала она.

— Нам... нам бы понадобились коды каналов Милитарума, — сказал Роун.

— Я знаю их наизусть, сэр, — сказала Ойстин. — Заучивала их каждое утро.

Роун взял ее лицо обеими руками и смачно поцеловал в лоб.

— Иди, — сказал он. — Беги так быстро, как фес. Думаешь, сможешь сделать это?

— Абсолютно.

— Вызови фесову кавалерию, Ойстин, — сказал он. — Мы окопаемся и остановим этих ублюдков.

Она кивнула, затем удивила его, отдав честь.

— Это была честь, сэр, — сказала она.

— Будет снова, глупая дура. Беги!

Она убежала в темноту.

— Ладно, — сказал Роун. — Давайте остановим этих ублюдков. — Он повернулся и посмотрел на двор.

— Хорошо, — сказал он. У него были проблемы с дыханием.

— Ты в порядке? Эли? — спросил Варл.

— Превосходно нафес, — ответил Роун. — Варл? Продолжай идти. Уводи Маббона в ту сторону. Просто оставайся с ним. Не дай ему умереть.

Он посмотрел на Лайдли и Бростина.

— Давайте сделаем это нафес, — сказал Роун. — Прямо так, как сказал Лайдли.

— Только две приличных огневых позиции, — сказал Бростин.

— Я могу забраться туда, — сказал Роун, указывая. — Залягу за той вентиляцией.

— Это дерьмовое укрытие, сэр, — сказал Бростин. — Идите с Варлом. Двое вас лучше, чем один. Не дайте этому фесу погибнуть, хорошо?

— Я думаю, что я здесь за главного, — сказал Роун.

— Я думаю, что мы должны использовать свои сильные стороны, — сказал Лайдли. — Короли-Самоубийцы. Старшие карты важны, и вы придерживаете своих королей на случай, если они понадобятся вам позже в игре.

— Я никогда не должен был учить тебя играть, — сказал Роун.

— Я никогда не должен был вступать в Имперскую Гвардию, — ответил Лайдли.

— У нас есть выбор? — спросил Бростин.

Роун посмотрел на них обоих.

— Живите вечно, — сказал он.

Они кивнули. Бростин зашагал к лестнице сервисной мастерской. Лайдли побежал, низко пригнувшись, к массивным цистернам. Они растворились в глубоких тенях, просто призраки, а затем исчезли.

Роун мгновение стоял, затем повернулся и поспешил за Варлом и Маббоном. Он хромал. Каждый шаг вызывал укол боли.

Хадрел понюхал воздух. Он посмотрел на остальных. Секран. Жахар. Их только трое. Более, чем достаточно.

— Они близко, — сказал он. Они содрали смолу со своих рыл, чтобы их острые чувства были настолько острыми, насколько возможно.

Жахар кивнул. — Я чую кровь, сирдар.

— По меньшей мере, один ранен, — согласился Секран.

Хадрел осмотрел их. Бой был яростным. Он и Секран были невредимы, за исключением нескольких лазерных ожогов. Жахар был ранен взрывом. Вздутая корка слизи покрывала часть его лица, горло и плечо.

— У нас мало боеприпасов, — сказал Хадрел. — Они устроили нас настоящую игру. Так что берегите. Фегат – единственный, кто считается. Перегрызите ему глотку, если потребуется.

— Кха, магир, — ответили они.

— Он умрет, — сказал Хадрел.

— Он умрет, — эхом вторили они.

Хадрел сделал жест, и они пошли вперед.

— Он будет сожалеть о том дне, когда он покинул нас, — сказал он.

Нэйд Ойстин бежала сквозь темноту, держась теней, метаясь между пустыми безымянными мастерскими и тихими служебными бараками.

Территория завода была больше, чем казалась. Пост ночного дозора все еще казался на расстоянии миллиона километров, и каждая тень заставляла ее вздрагивать. Она продолжала ожидать, что одна из тех тварей, тех Кимурахов, покажется, выпрыгнет из темноты.

У нее наготове было оружие, ее короткоствольная пушка для подавления беспорядков и сумка с пробивными патронами. Поглядим, как им это понравится, думала она. Поглядим, как им понравится получить рану во все лицо титановой дробью.

Ойстин притронулась к своему лицу там, где Роун схватил ее обеими руками, чтобы поцеловать. На ее пальцах была кровь.

Она знала. Из-за того, как он двигался, как держался. Всегда лживый ублюдок. Этот взгляд, который он метнул на нее.

Ничего не говори.

Она повернулась к отдаленному свету и начала бежать так быстро, как могла.

Не было никакого звука, кроме шипения и всплесков дождя. Лайдли держал оружие поднятым, покрывая центр двора. Они должны были пройти здесь. Он переключился на полный автоматический огонь, последняя ячейка была в приемнике.

Он не мог видеть Бростина, но он мог видеть лестницу сервисной мастерской. Хороший кусок тени. Отличный угол для того большого автогана. Эта вещь, на коротком расстоянии, с этими бронебойными пулями, которые высоко ценил Окел, смогут проделать дыру в чем угодно.

Теперь игра в ожидание. Терпение. Ожидание дела. Ожидание того, чтобы карты упали. Те твари двигались так же тихо, как и любой из Призраков, но здесь их ожидала открытая убийственная коробка.

Лайдли прицелился, аккуратно и спокойно, готовый к выстрелу.

Когти Секрана сомкнулись вокруг его горла. Кимурах оторвал его от земли. Лайдли пытался закричать, но хватка, как тиски, сокрушила его горло. Секран продолжал сдавливать, пока не скрутил и не сломал шею человека. Когда он умер, Лайдли нажал на спусковой крючок. Полный автоматический огонь, нацеленный ни во что, выпустил поток выстрелов из болтающегося оружия, врезавшийся в рокритовое покрытие двора, пронзая цистерны, прошивая стену.

Бростин увидел дикую очередь, увидел две фигуры в стробирующем свете от дульных вспышек. Одна подняла другую за горло.

Он выкрикнул имя Лайдли, затем открыл огонь. Большие пули автогана врезались в цистерны. Кимурах отбросил тело Лайдли в сторону и побежал к Бростину, поднимая свою лазерную винтовку для стрельбы.

— Ага, фес, иди ко мне, — прорычал Бростин.

Первая бронебойная пуля прошла сквозь лицо Секрана, вторая и третья сквозь его торс. К тому времени, мало чего осталось от него выше живота и между плечами. Кимурах сложился и рухнул в центре открытого двора.

Бростин развернулся, высматривая остальных. Он увидел движение и сделал еще два выстрела.

На крыше мастерской, на противоположной стороне, Хадрел заметил вспышки из дула. Он вытащил гранату из кармана куртки и взвесил ее в руке. Ранее они осмотрели тела мертвых Имперцев и нашли несколько полезных вещей.

Он бросил ее.

Бростин услышал, как она ударилась о водосточный желоб над ним. Он знал звук противопехотной гранаты, ударяющей по металлу. Он бросился вперед.

Граната раздробила переднюю часть сервисной мастерской и уничтожила лестницу. Взрыв тяжело прокатил Бростина по рокриту, и шрапнель впилась в его плоть.

Мгновение он лежал, оглушенный. Затем он попытался встать.

Теперь моя очередь, фесы...

Передняя стена разрушенной сервисной мастерской рухнула, а за ней и вся крыша. Лавина из плит и рокритовой черепицы похоронила Аонгуса Бростина.

Пыль поднималась от кучи камней. Она была навалена, как камни на племенной могиле на каком-нибудь одиноком склоне. Торчала только одна руку, покрытая грязью.

Хадрел спрыгнул с крыши и приземлился на ноги. Жахар вышел из укрытия и пошел к нему.

Они сжали свои винтовки и приблизились бок о бок.

— Теперь остался только последний из них, — сказал Хадрел.

— Гол? Нам нужно идти наверх, — мягко сказал Баскевиль. — Мы не можем оставаться здесь, внизу, всю ночь.

Колеа не ответил. Он пристально смотрел на обгоревшие шипы.

— Гол?

— Я дал обещание, — наконец сказал Колеа. — Поклялся, Баск.

— Это было обещание, которого ты не мог сдержать, — сказал Баскевиль. — Это не считается.

— Я должен был знать.

— Никто из нас не знал, Гол.

Колеа посмотрел на него.

— Хотя, я знал, — сказал он. — Я думал об этом. Я рассматривал это. Я даже... я даже рассказал об этом Гаунту. Я рассказал ему о том, чего я боюсь.

— Я уверен, что он... — начал Баскевиль.

— Он заверил меня, — сказал Колеа. — Он уговорил меня, сказал, что это было ошибкой.

— Никто не мог знать правду, — сказал Баскевиль. Он бросил взгляд через плечо. Гаунт и Бленнер стояли в нескольких ярдах от них, наблюдая за ними. Он мог видеть выражение лица Гаунта. Вина. Вина за то, что отмел страхи Колеа в сторону.

Они все чувствовали вину. Баскевиль определенно. Странные ноющие сомнения, которые он отбрасывал в сторону, как глупые. Затем вещи, которые ему рассказала Элоди...

Он крепко зажмурил глаза. Она знала, но так же, как Гаунт поступил с Колеа, Баскевиль развеял ее страхи. Потому что это просто не могло быть правдой.

Теперь она была мертва. Теперь так многие были мертвы. Никто не слушал. Жена Даура была мертва, потому что Баскевиль не воспринял ее всерьез.

Внезапно, Колеа поднялся.

— Гол? — Баскевиль встал и положил руку на руку Колеа.

— У меня, все еще, есть сын, — сказал Колеа, и отбил руку в сторону. Он пошел к Далину, который сидел спиной к стене.

Баскевиль присоединился к Гаунту и Бленнеру. Они смотрели, как Колеа подходит к парню.

— Ему просто нужно время, — тихо сказал Баскевиль. Гаунт кивнул.

— Что он сказал? — спросил Бленнер.

— А ты что думаешь? — ответил Баскевиль.

— Я не знаю. Я просто размышлял.

— Он не может поверить в это, даже сейчас, когда это произошло, — сказал Баскевиль. — Он винит себя. Он винит всех. Эта часть пройдет. Но, он никогда не прекратит винить себя. Если честно, он не совсем осознает все это.

— Ну, лучше так, — кивнул Бленнер. — Я имею в виду, такой шок, как этот. Трагедия. Это потрясло бы человека до глубины души. Это потрясло всех нас. Я сомневаюсь, что из него выйдет хоть капля здравого смысла. Только... только много старой бессмыслицы.

— Что? — спросил Баскевиль.

— Я только имел в виду, — неуклюже сказал Бленнер, — мы не можем ожидать от него смысла. Не в такое время, как это. Он, вероятно, будет говорить множество всяких вещей, злобно и возбужденно, знаете ли, до тех пор, пока эта боль не утихнет. Такая травма, как эта, на это могут потребоваться годы.

Баскевиль пристально посмотрел на него.

— Ты пытаешься что-то сказать? — спросил он.

— Н-нет, — произнес Бленнер.

Пока они наблюдали, Колеа встал на колени перед Далином. Он потянулся и положил свои трясущиеся руки на плечи молодого человека.

— Дал.

— Оставь меня одного, — сказал Далин.

— Я не знаю, что сказать, Дал, — сказал Колеа. — Я не думаю, что есть что-нибудь, что кто-нибудь может сказать...

— Она много чего говорила, — тихо сказал Далин. — Все эти жуткие вещи. Она всегда была такой странной. Но она была моей сестрой.

Он сделал паузу.

— Я думал, что она была, — добавил он.

— Далин, идем наверх. Уберемся отсюда, а? — сказал Колеа.

— Она всегда была такой странной, — сказал Далин, пристально смотря на Гола. — В детстве, все ее игры. Все ее истории. Я любил их. Сейчас я вспомнил каждую из них, и я вижу, насколько страшными они были.

— Идем, сейчас.

— Потом вещи, которые она сказала сегодня ночью. Когда я нашел ее. Вещи, которые она сказала. Они были бессмысленными. Но ее истории о плохой тени тоже не имели смысла, а они были правдой. Она сказала мне, что здесь была машина скорби. Это было правдой. Что, если все вещи, которые она говорила, были правдой?

— Например? — спросил Колеа.

Далин покачал головой.

— Слушай, сын, никто из нас не мог знать... — сказал Колеа.

— Я не твой сын.

— Дал, послушай. Никто из нас не мог знать. Ни я, ни ты, ни...

Он остановился. Внутри него все еще была горящая ярость. Он ненавидел себя за это, но ярость была направлена на Ибрама Гаунта. Колеа выложил все, открыл все, что беспокоило его, а Гаунт просто отговорил его от этого. Он отмел все страхи прочь, нашел способы объяснить каждую странную деталь, и смел все это с глаз долой.

Если бы он прислушался...

Но нет. У него на все был ответ. Твой разум сбит с толку, Гол. Губительные Силы играют в игры. Даже Архивраг не стал бы составлять такой продуманный план. Они не могут видеть будущее и быть настолько много шагов впереди.

Брат знал бы свою сестру.

Колеа посмотрел на Далина.

Это был решающий аргумент. Тот, который, на самом деле, изменил разум Гола.

Брат знал бы свою сестру.

— Что она тебе сказала, Дал? — спросил он.

Далин снова покачал головой, сжав губы, борясь со слезами и не осмеливаясь говорить.

— Дал? Далин? Что она сказала тебе?

— Это все было правдой, так ведь? — всхлипнул Далин. — Это все было правдой, а я не знал.

Колеа подвинул его ближе и обхватил руками. Далин зарыдал у него на груди.

— Спокойно, Дал, спокойно, — прошептал он. — Что она тебе сказала?

Далин прохныкал ответ, который Колеа не мог услышать, потому что лицо парня было прижато к его груди. Он отпустил Далина, вытер слезы у него с щек, и посмотрел ему в глаза.

— Я здесь, — сказал он. — Ты можешь мне рассказать. Я защищу тебя.

— Ты не сможешь, — прошептал Далин.

— Конечно, смогу. Я поклялся, помнишь? Клятва Колеа? Пойти в ад, чтобы защитить тебя.

— Ты не смог защитить Йонси.

— Ну, не смог. Потому что она была не моя, так ведь? Но ты. Ты. Ты мой сын.

— Не совсем. На самом деле, нет.

— Эх, значит, наш жизненный путь был странным. Ну и что? Все в порядке. Кровь есть кровь. Так что, давай, скажи, что она сказала, что тебя так сильно расстроило?

Далин пристально посмотрел на него.

— Она сказала, что их было две, папа, — сказал Далин.