Анарх

XIX. ЧЕЙ ГОЛОС ЗАГЛУШАЕТ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ

Магир В’хедуака в капюшоне быстро шел по лестнице прямо к ним.

— Дерьмо, — прошептал Макколл Брину и Мажо. — Позвольте мне поговорить.

Он повернулся, чтобы встретить магира, пытаясь построить официальную конструкцию касты Кровавых пассажиров.

В’хедуак ухмыльнулся ему.

— Ты ублюдок, — прошептал Макколл.

— Я достал маскировку, — сказал Катер Холофернэс.

— Умно, — сказал Макколл.

— Я замедлял вас, — сказал Змей. — Теперь мы можем идти свободно.

— Где ты...? — начал Мажо.

Холофернэс помотал головой. — Один из них был достаточно глуп, чтобы ходить одному. Они не найдут его труп. — Он слегка разделил края робы, и позволил им увидеть .20 с патронной лентой.

— Мы знаем, куда идти, — сказал Майло. У него были сложенные планы палуб.

Холофернэс кивнул. — Там показаны какие-нибудь оружейные шкафчики? — спросил он.

— Да, — сказал Макколл. — Но они под охраной и мы...

Холофернэс вытащил кольцо со связкой зазубренных металлических планок.

— У Кровавого пассажира были ключи, — сказал он с улыбкой.

Трое сынов охраняли сейфовую комнату. Они отдали честь, приложив руки ко ртам, когда В’хедуак быстро прошел мимо них. Он вставил свои ключи в замок тяжелой двери без комментариев.

Сыны мгновение наблюдали за ним.

— Магир, — осторожно сказал один. — Приказы были оставить все оружейные комнаты закрытыми и под охраной, пока...

Макколл сердито посмотрел на него.

— Ты сомневаешься во власти магира, червяк? — спросил он.

— Нет, сирдар. Нет. Прошу прощения.

Холофернэс рывком открыл тяжелую дверь, и они вошли внутрь, закрыв ее наглухо за собой. Комната была маленькой, на стенах были полки. Маленький металлический стол стоял в середине комнаты. Планы показывали, что такие комнаты, как эта, были почти на каждой палубе, с запасами для быстрого распространения оружия среди команды корабля в случае абордажа.

— Немного, — пробормотал Холофернэс, осматриваясь вокруг. — Грубые штуки. Я надеялся на что-нибудь более эффективное. Плазменное или роторное.

— Это просто стрелковое оружие для команды, — сказал Мажо. Он пристально смотрел на стойку с абордажными топорами.

— Будьте избирательны, — сказал Майло. — По крайней мере, здесь есть запасные боеприпасы. Набейте карманы ячейками.

— Думайте о мелком и полезном, — сказал Макколл. — Что можно спрятать.

— Если мы собираемся убить дьявола в его собственном логове, — сказал Холофернэс, — нам нужна мощь. — Он посмотрел на них. — Он – магистр. Он уже не может быть человеком, даже если и был когда-то.

— Мы не знаем, что он такое, — сказал Макколл.

— Я видел его лицо, — тихо сказал Майло. — В вихре. Я видел его лицо.

Мажо вздрогнул. Он тоже мельком видел его.

— Он, определенно, не человек, — сказал Майло.

— Значит, он не захочет умирать, как человек, такая у меня точка зрения, — сказал Холофернэс. — Карабины? Клинки? Даже это?

Он положил тяжелый пулемет на стол.

— У меня есть гранаты, — сказал Макколл.

— Сколько? — спросил Железный Змей.

— Две, — сказал Макколл. — Одна дымовая, одна противопехотная.

— Две, — вздохнул Мажо.

Холофернэс посмотрел на Макколла. — Ох, брат мой, — сказал он с улыбкой. — Разведчик и охотник. Лучший из обоих. Ты двигаешься легко, но мыслишь мелко. Ты сможешь выследить эту добычу, я в это не сомневаюсь, но сможешь ли ты убить его, когда столкнешься с ним? Серебряного клинка здесь будет недостаточно.

— Это может помочь, — сказал Майло. Он заметил потрепанный ящик на нижней полке, и вытащил его. Он был тяжелым, но он легко поднял его на стол. Макколл наблюдал за ним. Майло больше не был мальчиком-волынщиком. Он был сильным, и он был высоким. Он обращался с оружием с полной фамильярностью. Он стал закаленным воином за годы после Призраков. И это было больше лет, чем Макколл мог принять. Благодаря варп-инциденту, который нарушил обратное путешествие Армадюка к Урдешу, Майло был на десять лет старше, относительно. Это означало, что ему больше тридцати стандартных. Макколл понимал, что ему надо прекращать думать о Майло, как о каком-то мальчике, каком-то энергичном, но безобидном молодом гвардейце, как Далин Крийд, или Белладонский оркестрант Аррадин. Он размышлял, было ли это, отчасти, почему полк приветствовал Далина, когда он стал достаточно взрослым, чтобы вступить в их ряды. Немного Мальчика Майло в нем. Возвращение к ранним дням.

Он размышлял, где сейчас они были, как они поживали. Удержали ли они батареи той ночью? Была ли свита в безопасности в новом размещении? Он надеялся, что Далин был в безопасности. Он привязался к нему. Храбрый парень. Такой же, каким был Майло.

Все эти годы, он часто думал о Майло, и молился о том, чтобы он был в безопасности рядом со Святой. Он никогда не представлял его себе, как взрослого человека.

Майло открыл ящик.

Якорные мины, завернутые в вощеную бумагу, упакованные в пластековую упаковку. Имперские изделия, забранные Сынами из какого-то захваченного склада. Каждая была размером с банку с рационами. Они были набиты смесью фуцелина/D60, которая могла проделать дыру в керамитовой переборке.

Майло вытащил их, обращаясь с ними опытно и осторожно.

— Механический таймер, — сказал он. — Контактная якорная площадка на плоской стороне.

— Я знаю бомбы, парень, — резко бросил Мажо, взяв одну.

— Хорошо, — сказал Майло. — Значит, вы знаете, что с ними нужно обращаться осторожно. Не встряхивать их. Они взрывоопасны.

— Я это знаю, — сказал Мажо. Он снова осторожно положил мину.

— Две каждому, — сказал Макколл.

— Три, если понесем меньше ячеек, — сказал Майло.

— Тяжелые карманы, — сказал Макколл.

— Более сильный удар, — сказал Холофернэс.

— Потому что серебряного клинка будет недостаточно, — кивнул Макколл, уступая.

Холофернэс нашел вещевой мешок и выложил патроны, которые были в нем. — Я могу взять четыре. Может быть, пять.

— Загружаемся, — сказал Макколл.

Они вышли из комнаты, и В’хедуак закрыл дверь своими ключами.

— Все на месте, — сказал сынам Макколл. — К счастью для вас.

Они пошли по главному центральному проходу к Ораторию. Брин, Макколл и Мажо сформировали почетный эскорт позади Железного Змея, скрытого капюшоном. Шепчущий гул голосов становился громче. Он вибрировал в их ушах и заставлял их кожу покрываться мурашками.

Коридоры в этой части корабля были более оживленными. Казалось, что собираются толпы: сыны, офицеры войска Сека, даже другие магиры В’хедуака.

— Что это? — прошептал Мажо.

Макколл прислушался, улавливая обрывки разговоров от членов команды, мимо которых они проходили.

— Призыв, — сказал он им. — Анарх призывает их. Он собирается говорить.

— Он говорит постоянно, — прошептал Мажо.

— Нет, это официальное объявление, — сказал Макколл.

— Чего? — спросил Майло.

Макколл продолжал слушать.

— Победы, — сказал он.

Ораторий был сферическим залом, который занимал пространство трех уровней палуб. Внешняя часть была снабжена ребрами жесткости из железных бронепластин, и украшена бледным коричневым полированным металлом.

Когда они подошли ближе, Макколл осознал, что это была человеческая кость. Тысячи тысяч блестящих макушек черепов, соединенные вместе. Входом был огромный дверной проем, с доступом со средней палубы. Два ряда омерзительных экскувиторов с силовыми копьями стояли на страже снаружи, формируя авеню, которое направляло собирающихся офицеров внутрь. Низкий шепот собрания заглушался скрежещущим шепотом в воздухе.

— Как только мы войдем туда, назад дороги не будет, — прошептал Холофернэс, пока они наблюдали с расстояния.

— Согласен, — сказал Макколл. — Но мы это знали.

— Да, — произнес Мажо, прочищая глотку. Макколл мог видеть, что полковник потеет за кожаной защитой для рта. Мажо был храбрым человеком, который служил в Четвертом Легком «Испепеляющий Шторм» с отличием. Но это не было поле боя. Это требовало другой тип отваги.

— Мы сможем сделать это, — сказал Майло полковнику. — Ради вашего мира. Именно за это вы всегда сражались.

Мажо кивнул. — Я знаю, — сказал он. — Я не боюсь. Не смерти. Просто концентрирую свой разум.

— Вы делаете это ради Урдеша, — сказал Холофернэс.

— Я делаю это ради всех миров, сэр, — ответил Мажо. — Четвертый Легкий. Испепеляющий Шторм. Разгорается на ветру, затем сжигает все вокруг себя.

— Испепеляющий Шторм, — кивнул Холофернэс.

Майло снова посмотрел на сферу Оратория.

— Жаль, что мы не можем... — начал он.

— Я обдумывал это, — сказал Макколл. — У нас должно быть время. Им потребуется некоторое время, чтобы заполнить внутреннее пространство.

Он посмотрел на Холофернэса.

— Дай мне мешок, — сказал он.

Холофернэс отдал его.

— Оставайтесь здесь, — сказал Майло. — Вы и Мажо. Оставайтесь прямо здесь.

— Мы могли бы все... — начал Холофернэс.

— Нет, оставьте это нам, — сказал Майло. — Мы – Призраки.

Они спустились вниз на другую палубу, держась теней, и обошли по краю огромное основание костяной сферы. Брин Майло не позабыл старое Танитское ремесло. Он был тих, тень в тенях.

Они замерли под опорной аркой, и подождали, пока мим не прошел взвод воинов Сека. Макколл открыл мешок. Холофернэс положил внутрь шесть мин.

— Все? — спросил Майло.

Макколл кивнул. — И одну из твоих карманов. Оставь две. Посмотрим, сможем ли мы пронести их внутрь, вместе с теми, которые у Мажо.

— Длинный таймер?

— Сколько это нам даст?

— Тридцать минут. Плюс-минус. Они не точны, или надежны.

— Тогда, на самое долгое. Давай.

Они метнулись, низко пригнувшись, между луж из теней, передвигаясь бок о бок, и скользнули под изгиб сферы. Ораторий сидел на массивных противоударных подвесках, и толстые пучки кабелей и энергетических систем уходили от ее южного полюса в палубу.

Майло разместил первый заряд, используя плавкий якорь, чтобы прикрепить его к кости. Он убрал стальную чеку, и включил активатор. Они пробежали еще несколько метров, затем прикрепили второй заряд, стараясь расположить мины достаточно равномерно на линии широты возле основания сферы. Пятая не хотела прикрепляться, ее якорная пластина была слишком старой и ржавой. Макколл заменил ее на одну из мин из своего кармана.

— Поспеши, — прошептал Майло.

— Я спешу спокойно, — ответил Макколл.

— Почему так долго? — прошептал Мажо. Вереница из старших офицеров Сека почти закончила заполнять Ораторий, и экскувиторы готовились отцепить двери и закрыть их наглухо.

— Они придут, — заверил его Холофернэс.

— Что, если их поймали? — спросил Мажо.

Холофернэс мрачно посмотрел. — Тогда, это ложится на нас, — сказал он. Он поманил кивком Мажо, и они вышли из теней и присоединились к последним офицерам, собирающимся перед дверями.

Они встали в медленно продвигающуюся очередь. Мажо продолжал оглядываться. Он не видел никого позади, кроме вражеских офицеров и магиров В’хедуака.

— Прекратите делать это, — прошептал Холофернэс ему. — Если они не придут, они не придут.

Шепот становился громче, жужжа из входа, как жужжание кучи летающих мух.

Они вошли в дверной проем.

Восемь Сынов Сека вели толпу рабов по коридору, затем загнали их в люк в главном проходе.

Макколл с Майло ждали, пока они не исчезнут из вида, затем вышли из укрытия и приступили к работе по прикреплению последней мины.

— Мы потратили слишком много времени, — сказал Майло.

Макколл не ответил. Механизм таймера отказывался устанавливаться.

— Мне нужно быть там, — сказал Майло.

Макколл бросил на него взгляд.

— Ты знаешь долг, Оан, — сказал Майло. — Лучше, чем многие. Этот мой.

— Твой?

— Сек, — сказал Майло.

— Это благоприятный случай, вот и все.

Майло покачал головой. — Я видел вещи, — сказал он. — Я шел рядом с ней и видел галактику так, как видит ее она. Немногому научился, по крайней мере. Там хаос, но есть и порядок. Порядок, движимый волей. Благодать, которая сдерживает хаос.

— Мы все в это верим, — сказал Макколл. Он вернул таймер в исходное положение и попытался снова установить его.

— Нет, — сказал Майло. — Мы верим в это. Но я это видел. Я сначала думал, что это были совпадения. Просто случайности. Шансы. Но теперь я вижу узор. Она показала мне это. Научила меня замечать это. Гармоничное сочетание. Твердую силу, намного превосходимую имматериумом, но сдерживающую его. Переигрывающую его, шаг за шагом, как в игре в регицид. Она не всегда побеждает, но она перемещает фигуры, которые у нее есть, и помещает их туда, где они могут быть наиболее эффективны.

— Я предпочитаю карты, — сказал Макколл. Он снял мину и подул на ее ржавый таймер. — Короли-Самоубийцы...

— Я серьезно.

— Я знаю. Ты говоришь о судьбе.

— Это одно из слов. Называй это, как хочешь. Я думаю, что именно поэтому я покинул Танит вместе с Первым, что поэтому мы нашли Санию, что поэтому... поэтому она выбрала меня. Она знала... она поняла, что однажды я буду здесь.

Макколл улыбнулся. — Чтобы убить Сека?

— Ты смеешься надо мной?

— Нет, Брин. Если ты веришь, что именно поэтому ты здесь, в качестве избранного инструмента, оружия выбранного и размещенного... я не знаю... судьбой, тогда, благослови тебя Трон. Это сила, которая ведет тебя. Используй ее.

Он посмотрел на Майло. Он мог поверить в это. В глазах Майло была ясность цели. Не слепой фанатизм фанатика или пилигрима-радикала, как и не кричащая абсолютная верность испорченного варпом Архиврага. Истинная вера, уверенность. Он мог видеть, что долгие годы в компании создания, настолько поучительного, как Беати, могли сделать это с человеком. Это могло усилить его цель, дать ему ощущение призвания, которое могло провести его через самые темные и самые адские события. Мальчик-волынщик действительно давно исчез. Майло стал воином Трона, таким же уверенным и преданным своей функции, как любой Астартес.

— Ты не чувствуешь этого? — спросил Майло. — Разве ты не такой же? Ты, и Призраки? Я был там в ранние годы. Я видел, что было достигнуто. И с тех пор я читал доклады. Действия, достижения. Гаунта, полка, твои. Это не просто происходило. Это не было просто удачей. Я думаю, что нас всех направляла эта благодать, все время, нравится нам это или нет. Понимали ли мы это или нет. Она вела нас в те места, где нам нужно было быть, чтобы мы могли делать вещи, которые она хотела, чтобы мы делали. Ты тоже должен чувствовать это.

Макколл пожал плечами.

— Я об этом не думал, Брин, — сказал он. — Полагаю, что я всегда обдумывал происходящее здесь и сейчас. Тени вокруг меня, враг впереди. У меня никогда не было благоприятной возможности увидеть вещи так, как у тебя, рядом с ней. Ты – оружие. Я в этом не сомневаюсь, на самом деле. Мы все – оружие. Я верю в дальновидность Золотого Трона, но у меня нет проницательности, чтобы увидеть какой-нибудь великий план в работе. Я просто Гвардеец, Брин. Просто Гвардеец. Я иду туда, куда иду, и я стараюсь изо всех сил, когда мне говорят маршировать или сражаться. Хотя, вот, что я тебе скажу... я обнаружил, что мне трудно проглотить тот факт, что судьба вынашивала какой-то великий план годами. Для нашей стороны или их. Считывание переменных с тысяч миров? Планирование движения на декады вперед? Рисование будущего и размещение игроков на свои позиции для выполнения какого-то изобретательного гамбита спустя годы? Я не думаю, что так это работает, ни для нас, ни для Архиврага. Я думаю, что это все перебранка. Бой без правил. Просто резня, и ты уклоняешься, когда можешь. Инстинкт. Реакция. Благоприятный случай. Как там это называет Харк? Время боя? Дерьмо просто случается, для тебя наступает момент, и ты просто делаешь. Затем ты смотришь, кто уходит прочь. Вот и все. Никакого сверхъестественного плана. Только моменты, один за другим, кровавые и бесчувственные. Ты делаешь то, что делаешь. Долг помогает тебе пройти через это, или ты мертв.

Он прикрепил последнюю мину на место и заставил ее работать.

— Полагаю, мы увидим, кто из нас прав, а?

Мажо вошел в Ораторий, толкаемый толпой тел, заходящих в дверь. Страх почти одолел его. Он мог чувствовать, как его быстрое дыхание всасывает руку-ремешок на его рту. Он посмотрел вверх.

Ораторий был огромным, даже больше, чем предполагала внешняя оболочка. Это был обширный, круговой театр. Кольца ярусов, каждый уровень был окаймлен перилами, спускались вниз с середины сферы к огромному помосту в центре. Они заходили через главные двери на экваторе сферы, вокруг которого пролегала широкая, окаймленная перилами дорожка. Крутые лестницы уходили вниз между рядов ярусов к помосту внизу. Место было битком набито. Офицеры войска Сека, магиры корабля, племенные сановники и проводники варп-веры заполняли ярусы, находили места, чтобы встать, разговаривали и приветствовали и обменивались салютами рука-ко-рту. Их были сотни. Их были чертовы сотни. Вес мин, лежащих в его карманах, ощущался так, как будто они выдавали его. Его разум метался. Он был, всего лишь, Сыном. Все вокруг него были старшими офицерами войска Анарха. Они поймут, что он был слишком низкого положения, чтобы присутствовать. Они поймут.

Давка из тел несла его вперед. Его заставили пойти по лестнице, спускаясь с экваториального кольца к рядам ярусов. Вокруг него повсюду были голоса. Шепотки в его ушах. Он потерял из виду Холофернэса. Течение толпы разделило их. Он бросал тревожные взгляды, пытаясь не выглядеть нервным, осматривая ярусы вокруг себя, пока они заполнялись. Где был Космический Десантник? Он увидел гигантов В’хедуака в робах. Каждый был закрыт капюшоном. Был ли Змей там? Был ли это вон тот?

Воздух вонял сухой пылью. Пот струился по его спине. Вся аудитория была сделана из человеческих костей: пол, лестницы, платформы ярусов. Перила, разделяющие каждое кольцо ярусов, были сплавлены из длинных полированных человеческих костей, сделанные не грубо, но с точным мастерством. Он бросил взгляд наверх. Купол, нечеткий из-за золотого света свечей, был мозаикой из черепов. Их были тысячи, прикрепленные друг к другу на концентрических полках, слепо уставившиеся, как в каком-то огромном оссуарии, костяном помещении в катакомбах, где выставляются останки мертвых. Так много пристально уставившихся глазниц. Так много разинутых челюстей. Весь потолок, весь купол, был сплошным от пожелтевших черепов.

Его снова заставили пройти на одну из дорожек яруса, находящегося на полпути к огороженной перилами чаше. Сековцы вокруг него говорили друг с другом, с нетерпением толкая его, чтобы он подвинулся и освободил место. У него кончилось пространство, он был заперт между дамогорами и гигантами В’хедуака. Он занял место у перил, схватился за них, чтобы удержать себя, затем убрал руки. Кость. Он не хотел держаться за кость.

Под ним, помост был платформой, поднятой на подмостках из костей, отделанных, подогнанных и соединенных, как работа лучшего краснодеревщика: соединенные бедра, некоторые расслоенные, чтобы сформировать толстые вертикальные подпорки, перекрестные связи из лопаток и крестцов, вставки из резных костей пальцев. Перила вокруг края помоста были сплетены из ребер, поддерживающих верх перил, сделанный из костей позвоночника, тщательно отобранных по размеру, и подогнанных вместе, чтобы сформировать один длинный позвоночник. Стыковка была сделана с впечатляющей точностью. Все было полированным, и со вкусом вырезанным и облицованным, как изысканная скульптура из слоновой кости. Все светилось теплым светом.

Это была самая отвратительная вещь, которую Мажо когда-либо видел.

Помост был образен к главным дверям. Позади него, нижние ярусы были зарезервированным клиросом, изогнутые скамьи были забиты лектами, жуткой кастой псайкеров Сека. Они стучали зубами и тараторили, их рты были покрыты клеймами в виде руки. Многие были в вуалях. Мажо мог чувствовать обжигающую пульсацию их разумов, усиливающих шепоты, которые жужжали и трещали в его ушах.

Он попытался взять под контроль свое безумное дыхание. Железные прутья ужаса крепко сковали его.

Громкий грохот стал причиной временной тишины. Возвышающиеся экскувиторы закрыли двери. Они заняли свои места среди толп на экваториальной дорожке, пристально смотря вниз и держа вертикально свои силовые копья.

Теперь он был внутри. Единственный выход был отрезан. Он стал мечтой, которая ему не принадлежала.

На помост вышла фигура. Мажо понятия не имел, откуда она появилась. Она просто вышла из толпы, заполнившей аудиторию.

Это был Анарх. Это был Сек.

Холофернэс нашел место у костяных перил на экваториальной дорожке. Он потерял Мажо. Из-под своего капюшона он обозревал ярусы внизу, его острые, пост- человеческие глаза выискивали детали. Где он был? Где...

Там. Справа и внизу, в самой гуще. Крошечная фигура, зажатая на переполненном ярусе. Бедный чертов ублюдок.

Экскувиторы готовились закрыть двери. Что же с Макколлом и человеком Святой? Вернулись ли они вовремя? Он снова изучил толпу. Дамогоры, этогоры, трибуны сынов с племенными штандартами, хор кудахчущих лектов, экскувиторы, шаманы культа, офицеры Кровавых пассажиров и рулевые. Толпа все еще занимала свои места, толкаясь на лестницах, перемещаясь на ярусы, топчась вокруг основания помоста.

— Д’хар вой вехен кха, — сказал В’хедуак рядом с ним, и засмеялся.

Холофернэс кивнул. Он не знал ни слова. Он произвел смеющийся звук и понадеялся, что этого будет достаточно.

Там. Там был Майло. Он шел вниз по одной из лестниц, скользя сквозь толпу. Холофернэс наблюдал. Незамеченный теми, кто был вокруг него, Майло остановился, чтобы завязать шнурки своего ботинка. Просто уловка. Холофернэс увидел, как он быстро, тайно засунул маленький объект под край яруса. Мина. Майло снова встал. Он возобновил свой путь вниз по лестнице.

Хороший мальчик.

Змей осмотрел толпу. Там. Там был Макколл. Внизу, рядом с помостом, двигающийся сквозь толпу, останавливающийся, смотрящий на Ораторий, пока протягивал руку за спиной и прикреплял мину к подпорке помоста. Прямо на виду, но никто не увидел. Макколл двигался с уверенностью, как будто он должен был быть здесь.

Макколл посмотрел наверх. Он заметил Холофернэса в битком набитом зале. Острые глаза охотника. Никакого шанса, чтобы подать знак или сигнал. Только кивок.

— Вой вехтах сахк! — воскликнул В’хедуак рядом с ним, толкая его локтем.

— Кха, — произнес Холофернэс.

Он потерял Макколла из вида. Хотя, опять появился Майло. В трех четвертях пути вниз по лестнице. Еще одна случайная остановка, чтобы поправить свой ботинок. Быстрое движение, ловкость руки. Еще одна мину установлена, скрытая в тени подъема ступени. Майло снова поднялся. Холофернэс следил за ним, пока он направлялся на нижний ярус. Там, так же, был Макколл. Они проталкивались сквозь толпу, пока не оказались рядом.

Главные двери закрылись. Охранники экскувиторы встали у перил. Один протолкнулся и встал всего лишь в метрах от Холофернэса, ужасный упырь с короткими рогами, выше, чем любой Адептус Астартес, он держал свое богато украшенное копье гордо и вертикально.

Внезапно, на помосте появилась фигура. Жужжащие шепоты стали громче.

Сек был здесь.

Шум стих. Они смотрели, как он занимает свое место.

— Ох, Трон, — прошептал Майло.

Макколл ничего не сказал.

В пятнадцати метрах от них, и выше, Мажо уставился в тихом ужасе. Это не была тварь, которую он мельком заметил сквозь безумие вихря в Уреппане. Это было хуже.

Скелетообразный гигант, с мумифицированной отслаивающейся коричневой кожей, туго натянутой на его костях и тонкой, как бумага. Рваная роба, сгнившая от веков в гробнице. Корона из железных шипов. Нижней челюсти нет, только зияющая пустота.

Мажо нырнул глубже в оцепенелые глубины ужаса. Он пытался пробормотать покаянную молитву, но не мог вспомнить ни слова.

Холофернэс тоже смотрел. С высокого яруса, он видел своего врага лично впервые. Он рассматривал громаду Анарха, безбожную массу, неуклюжего демона, который тащил себя на место. Он был женского пола в аспекте, горло, плечи и сгорбленную спину покрывало переливчатое оперение. Клюв птицы-падальщика, большой, как силовой коготь, щелкал и разевался, чтобы обнажить голубой, шершавый кинжал его языка. Шипастая серебряная корона формировала бандаж над дюжинами блестящих глаз. Неоново-желтые зрачки вспыхивали и светились. Демон распростер свои руки, свои демонические крылья. Он обладал ужасной красотой, которая поразила сердце Холофернэса, как холодный клинок.

Он не мог отвести взгляд.

Брина Майло трясло, пока он смотрел, как магистр занимает свое место. Сек был таким же, каким он его уже видел, ослепительным демиургом, который посещал его сны после вихря. Высокий, сильный, с силой и сложением воина Астартес, одетый в черные и желтые шелка. Его голова была лысой массой рубцовой ткани. Черные рога росли из шишковатой плоти его черепа, окружая макушку его головы, как шипастая корона. Трубки аугметических систем поддержки торчали пучками из задней части его головы и шеи, как вены. Его лицо было стальной маской, пришитой на место, с жесткими углами и резкими линиями. Нечистый свет сиял из глазных щелей и разевающегося, перевернутого рта. Хромированный микрофон вокса, усиливающий динамик от какой-то боевой машины, был прикреплен к его нагрудной пластине и расположен так, что сетчатый диск был расположен перед его ртом.

Сек собирался заговорить.

Макколл пристально смотрел, сузив глаза. Наконец-то, это был враг, едва ли в шести метрах от него. Вся эта мощь, вся эта власть, воплотились в такой жалкой твари. Это было небольшим сюрпризом. Макколл подумал о Макароте. Несмотря на то, что великий Макарот был магистром войны, командующим войсками крестового похода, говорили, что он, так же, был просто человеком, обычным человеком из плоти и крови, со слабостями и пороками, просто еще один смертный, которому довелось обладать величайшей властью в секторе.

Анакванар Сек был, всего лишь, человеком. Стариком, растолстевшим, среднего роста и телосложения. Его одежда была грязной и покрытой жиром. Его руки были заключены в блестящие серебряные латные рукавицы, когтистые и сегментированные шедевры античной брони, которые он украл у какого-то трупа, и он носил их, чтобы похвастаться, что он был фигурой большой важности. Он выглядел, как мерзавец из какой-то помойной банды, который предпочел носить плохо сидящие, начищенные, королевские сапоги, которые он снял с тела высокородного из верхнего улья. Его тело дергалось от паралича. Его кожа была покрыта струпьями и болезненной. Макколл не мог видеть его лица, потому что Сек, одной, хвастливо выставленной напоказ рукой в перчатке, держал треснувшую фарфоровую маску на тонкой палке. Верхнюю часть палки украшала золотая рука, которая закрывала рот маски. Какая-то дергающаяся темнота пряталась позади невозмутимой маски.

Просто человек. Просто мерзкий старик. Макколл сможет это убить.

Беспрерывная болтовня хора лектов увеличилась. Сила псайкеров потянулась по Ораторию. Все вздрогнули, все Сековские старшие офицеры и четверо Имперских нарушителей, прячущихся среди них.

— Пусть мой голос заглушит все остальные, — прошипели лекты в унисон. Теперь постоянные, скрежещущие шепоты соединились вместе в один набор слов.

— Анарх я. Анарх всего, — пропели лекты.

Толпа взревела, тряся кулаками, отдавая честь пальцами к губам.

— Все, чтобы было помещено на места, пришло к своему завершению, — прошипел хор, когда рев затих. — Эта ночь и следующий день. Мои часы. Мои долгожданные моменты, давно предвиденные. Те, кто держит ключ победы, передадут мне то, что всегда было моим.

— Он говорит, — прошептал Макколл, — ... он говорит энкил вахакан, «те, кто держит ключ победы»...

— Я понимаю, — прошептал в ответ Майло, не в состоянии отвести взгляд от помоста. — Я понимаю, что он говорит.

— Но он говорит на Сековском языке... — прошипел Макколл.

— Нет, не говорит, — ответил Майло. — Я понимаю каждое слово. Он объявляет победу.

Нечистые голоса лектов возвысились в ликовании.

— Я послал благословенных переделанных, — провозгласили они.

Толпа снова взревела. — Кимурах! Кимурах! Кимурах!

— Благословенные переделанные, восемь раз по восемь, проскользнули, как лезвие скзеррета, в сердце врага, — хором произнесли лекты. — К рассвету, они вернутся к звуку моего голоса. Они принесут Энкил Вехк, ключ, который бесстыдно был украден у меня. Это будет победа, которую я преследовал. Ключ откроет путь. Ключ разделит звезды. Никто, ни труп-император, ни воин Трона, ни фальшивый ангел, ни... даже никакой отважный магир или гордящийся собой Гор... не выстоит перед яростью моего гнева. Архонат будет господствовать, переделанный во славе. Анарх я.

Толпа снова взревела. — Сек! Сек! Сек! Сек!

Мажо увидел, как мумифицированный гигант поднял изорванную руку, призывая к тишине. Холофернэс увидел, как божественное крыло призвало к порядку. Майло вздрогнул, когда демиург поднял свой кулак, принуждая к вниманию. Макколл увидел жест серебряной перчатки, предлагающей им побаловать его еще несколько мгновений.

— Этой ночью обезглавлена чума Терры, — провозгласили лекты. — Пока благословенные переделанные осуществляли свою святую обязанность, я выпустил скорбь на место под названием Элтат. Херит вер Тенебал Мор. Плохая тень Херитора опустилась на землю. Энкил вахакан погибнут, все. Все их вожди. Все их полководцы. Крестоносцы трупа-пророка, так долго чума нашего королевства, будут кастрированы. Их порядок потерян. Их власть уничтожена. К рассвету, это все будет закончено. Чума Терры будет уничтожена, как уничтожается лихорадка, потерянные и без лидеров, и с завтрашнего дня они рассыпятся, без надежды и в страхе, по самым далеким звездам, и мы будем гнать их перед собой, разбитых, униженных и обращенных в бегство.

Толпа взвыла. Сыны Сека стучали по перилам. Они с восхищением поворачивались друг другу, пожимая руки и обнимаясь.

Мажо открыл рот от удивления, когда дамогор рядом с ним повернулся, крича, и обнял его.

— Дахак энкил вой сахх, магир! — прокричал офицер ему в ухо. Мажо мог чувствовать его пот, вонь его дыхания.

— Дахак энкил? — спросил человек, убирая объятия и смотря на Мажо, озадаченный. — Дахак энкил вой? — Мажо едва мог слышать его сквозь ликование. В любом случае, он не понял слов. Он повернулся в сторону, притворяясь, что он жаждет поздравить человека слева от него.

Дамогор схватил его за плечо и повернул назад. Он схватил Мажо за подбородочный ремень и наклонил его голову, пристально смотря под край шлема в глаза Мажо.

— Оч-ки? — произнес он, не понимая.

Наверху, Холофернэс пытался держать Полковника Мажо в поле зрения в лесу вздымающихся кулаков и раскачивающихся знамен. Он мельком заметил, как Мажо поворачивается, как дамогор хватает его за лицо.

Настало время. Он откинул назад складки своей позаимствованной робы.

— Оч-ки? — прошипел дамогор в лицо Мажо. Яростное понимание вспыхнуло на его лице.

— Фегат! — прорычал он.

— Четвертый Легкий Испепеляющий Шторм! — ответил Мажо, и вонзил свой скзеррет дамогору в грудь. Мгновение, никто вокруг него не осознал, что что-то было не так. Ликование было слишком интенсивным. Дамогор осел, поддерживаемый вертикально давкой тел.

Затем оружейный огонь захлестал с экваториальной дорожки.

Холофернэс вытащил наружу тяжелый сторожевой пулемет и открыл огонь, держа патронную ленту левой рукой. Горячие гильзы отскакивали от испуганных Сековцев у перил рядом с ним. Выстрелы прочесали группу отвесных ярусов Оратория внизу, первая очередь убила ликующих Сынов в первых двух рядах. .20 не было утонченным оружием и, несмотря на его силу, Холофернэсу не помогали автоматические балансировочные, поправочные и прицельные системы его брони Астартес.

Он поправлял на глаз. Его вторая и третья очередь пронесли по помосту.

Он увидел, как крылатый демон зашатался, его золотая броня пробилась. Пучки белых перьев полетели в воздух. Части перил и платформы помоста разлетались дождем костяных осколков.

Массовое ликование увеличилось и изменилось, как один шум, став паникой и воплями изумленного ужаса.

Майло увидел, как возвышающийся демиург вздрагивал и крутился, кровь хлестала из его черных и желтых одеяний. Он поднял свой карабин, и выстрелил в упор в Сековцев справа от себя, зверски очистив место на ярусе, затем повернулся и выпустил очередь на полном автомате в помост.

Макколл перепрыгнул перила, с автоматическим пистолетом с длинным стволом сирдара в руке, и приземлился на костяную лестницу. Люди уже убегали с ярусов повсюду вокруг него в слепой панике. Он отбросил ногой Сына с пути, послав Сековца кувыркаться по лестнице, и пристрелил еще двоих, которые стали хватать его. Затем он побежал вниз по лестнице к нижнему уровню Оратория, стреляя по дороге, посылая пули над пригибающимися телами на ярусах. Они увидел, как пули попали. Он увидел, как старик дернулся, когда пули врезались в его засаленную одежду. Он увидел кровь. Фарфоровая маска скользнула вниз. Макколл мельком увидел какую-то огромную и извивающуюся глотку там, где должно было быть лицо старика. Она разевалась от боли и шока.

Мажо пытался поднять свой карабин. Все вокруг кричали и визжали. Хор лектов визжал в агонии.

— За Урдеш! — закричал он. — За Урдеш! Испепеляющий Шторм!

Он попытался прицелиться. Сековцы на ярусе накинулись на него со всех сторон. Мажо упал под их весом. Буйствующий В’хедуак вырвал оружие из его рук. Сын ударил его по лицу так сильно, что сломал ему скулу и сбил наискось шлем. Он потерял свои очки. Мир стал размытым пятном из падающих дождем кулаков и кричащих лиц.

Он исчез под обезумевшей толпой. Его кости трещали и ломались, когда они пинали его, и прыгали на его беспомощном теле.

Злобное, убийственное битье сотрясло одну из старых якорных мин. Она взорвалась, мгновенно заставив сдетонировать остальные две.

Объединенный взрыв разнес средние секции ярусов, расширяясь в яростном, обжигающем огненном шторме. Те, кто был рядом с Мажо, включая его взбешенных мучителей, мгновенно испарились. Другие были подброшены в воздух, кувыркаясь и падая на ряды внизу. Куски разломанной кости разлетелись, как хворост.

Ударная волна сотрясла весь Ораторий. Она отбросила Холофернэса назад. Он почти истратить все свои боеприпасы на помост. Покрытая перьями околдовывающая тварь упала на колени, извиваясь, пропитанная кровью. Некоторые их хора были тоже мертвы, скошенные на своих местах промахами.

Толпа вокруг него схватила его, разрывая его робу. Он стряхнул их. Он замахнулся кулаком, который сломал шею Сына. Он схватил цепляющегося вождя В’хедуака за горло и сбросил его за перила.

— Итака! — взревел он, используя название своего родного мира в качестве проклятия неповиновения. Экскувитор прыгнул на него, замахнувшись своим силовым копьем. Холофернэс отпрянул, и длинное лезвие копья разнесло костяные перила. Он выпустил остатки своих боеприпасов в лицо экскувитора, разнеся на куски череп демона.

Патронная лента закончилась. Он размахивал сторожевым пулеметом, как дубиной, ломая черепа и сбивая Сековцев на нижние ярусы. Несколько лазерных зарядов ударили ему в нижнюю часть спины, толкнув его вперед.

Первая мина Майло взорвалась, уничтожая секцию лестницы в буре огня и костяной шрапнели. Вторая мина взорвалась мгновением позже, уничтожив еще одну секцию лестницы далее внизу, и распространяя огонь на две группы ярусов. Сековцы шатались, спотыкались, ослепленные, их одежда была объята огнем.

Мина, которую Макколл прикрепил к помосту, сработала, уничтожив половину позвоночных перил и став причиной того, что вся платформа упала на бок. Пламя пронеслось по крутящейся фигуре Анарха.

Макколл был рядом с низом лестницы. Он хотел обрушить еще больше огня на Анарха, но Сековцы неслись к нему со всех сторон. Он яростно переключался от цели к цели, сбивая каждого, пока они бежали к нему. Пепел и горящая зола плавали вокруг него, как снег.

Наружные мины взорвались быстрой, последовательной, неровной серией приглушенных ревов. Ораторий задрожал в своем гнезде. Людей сбивало с ног. Смещенные черепа посыпались дождем с купола, разрушаясь, как глиняные изделия на полу и ярусах. Пожары разгорались в дюжине мест вокруг помоста и нижних ярусов.

Держась за перила, Анарх подтянул себя и выпрямился, упираясь в перекошенный склон поврежденного помоста. Его пасть испустила рев ярости, и оставшиеся лекты повторили его пронзительным эхом.

Он был предан. Обманут. Ранен в своем собственном святилище. Его победа будет иметь значение, только если он выживет, чтобы увидеть ее.

Сек снова взвыл. Странный звук его голоса заглушил все вокруг него. Некоторые Сековцы просто упали замертво, с ушами и мозгами, превращенными в кашу от величины его ярости.

Он сорвал свои серебряные латные перчатки и обнажил руки. Он сфокусировал свои магистерские силы, призывая темные сущности далекого варпа, которым он служил. Хор вторил его мольбе, произнося слова и заклинания, которые предшествовали человечеству. Святая ранила его в Уреппане, и истощила его псайкомантическую силу. Он направил все, что у него осталось, чтобы спастись.

Имматериум изогнулся, разделяя воздух вокруг него. Нечистые ветра всасывали и визжали. Усики желтой молнии мерцали вокруг его жестикулирующих рук.

Он открывал врата, чтобы сбежать. Он отодвигал завесу варпа в сторону одной только силой воли, пробивался сквозь подпространственные мембраны, и настежь открывал дверь, чтобы шагнуть сквозь нее в безопасное место.

Майло видел, как реальность искривляется вокруг демиурга. Еще один вихрь. Меньше, чем в Уреппане, который Сек открыл, чтобы уничтожить Беати, менее контролируемый, менее стабильный. Но все равно дверь. Выход.

Майло закричал, побежав вперед, руки хватали его со всех сторон и тянули вниз.

Макколл бежал к горящему помосту, опустошая последнюю обойму своего автопистолета в спину Анарха. Им нужно было остановить его. Это была точка всего. Им нужно было убить его здесь, сейчас, до того, как он ускользнет прочь и станет невидимым и неотслеживаемым на еще десятилетие или больше.

Холофернэс отбил кулаком беснующегося этогора в сторону и схватил упавшее силовое копье мертвого экскувитора. Другие экскувиторы неслись к нему, подняв копья для удара.

Копье было длинным и тяжелым, больше алебарда, чем копье. Кончик лезвия был широк, как у ножа мясника, и оно было длинным, как тактический гладиус. Вес и баланс копья были плохими.

Но оно не слишком отличалось от вирмовых копий, с которыми он учился обращаться давным-давно на Итаке.

Он отвел его назад, согнув правую руку, левую вытянув перед собой, расположив копье горизонтально рядом со своим лицом. Он видел Макколла, далеко внизу, с скзерретом в руке, забирающимся на помост, чтобы схватить убегающего магистра.

Танитский охотник был прав. В конце концов, все дошло до серебряного клинка.

До обнаженных лезвий.

Холофернэс метнул. Бросок был хорошим. Копье летело так же верно, как морское копье. Он увидел, как оно попало, войдя в спину Анарха, глубоко закопавшись, прорезавшись насквозь, пригвоздив оперенный торс демона.

Он увидел, как демон пошатнулся вперед. Он увидел, как подпространственные врата задрожали, развернулись, а затем схлопнулись в потоке грязного света.

Экскувиторы набросились на него, сбивая его с ног рубящими, мясницкими ударами. Он боролся с ними, цепляясь и ударяя кулаками. Их руки были на нем, нечеловечески сильные, прижимающие его, держащие его. Он не мог вырваться.

Холофернэс посмотрел вверх, кровь струилась по его лицу, и увидел глаза экскувитора, который прикончит его.

— Вахуз вой сех! — проорал экскувитор, когда направил копье вниз.

— Итака! — ответил Холофернэс с последним вдохом, который он когда-либо сделает.