Анарх

XXII. ПОБЕДА

— Куда вас ранили? — спросил Маббон.

— Не важно, — сказал Роун.

— Ты ранен? — спросил Варл.

— Я сказал, что это неважно, — сказал Роун.

Они пробирались сквозь дождь, мимо тихих рокритовых блоков завода.

— Важно, — сказал Маббон. — Вы едва можете идти. Дайте мне посмотреть.

— Отвали от меня, — сказал Роун.

— Ох, фес, Эли, — сказал Варл. — Посмотри на себя. Я не понимаю, как ты все еще стоишь. Почему ты не сказал?

— Потому что это то, что случилось, и мы ничего не сможем с этим поделать, — сказал Роун.

Он посмотрел на них. Его лицо было бледным. Ему пришлось прислониться к стене, просто чтобы стоять прямо.

— Ты даже не можешь поднять эту пушку, — тихо сказал Варл.

— Я смогу, если придется.

— Вы знаете, что они могут чуять кровь, — сказал Маббон.

— Теперь уже знаю, — сказал Роун.

— Не важно, — сказал Маббон. — У них все равно уже есть наш запах. Пот, феромоны, страх. Но кровь всегда самая сильная.

— Нам нужно просто продолжать двигаться и прятаться, — сказал Роун. — Вот и все. Ойстин доберется. Я знаю, что она сможет. — Он попытался выпрямиться, но не смог.

— А если нам придется сражаться? — спросил Варл.

Роун протянул свою лазерную винтовку Маббону.

— Бери это, — сказал он.

— Нет, — сказал Маббон.

— Ради феса! — прорычал Роун.

— Я больше не хочу сражаться, Роун, — сказал Маббон. — Я сражался за слишком много сторон. За слишком много причин. Ни одна из них не имела смысла для меня. Так что, вместо того, чтобы давать клятву другим, я дал одну себе. Я больше не буду сражаться. Я думаю, что это единственное обещание, которое я могу сдержать.

— Извини меня, фегат, — сказал Роун. — Ты едва ли тот, чтобы давать лекцию о принципах. Ты фесов предатель.

Маббон посмотрел в сторону.

— Но ты сражался за нас, — сказал Варл. — В конце, ты пришел к нам. Пересек линию.

— Не для сражения, — сказал Маббон. — Даже если бы вы позволил мне.

— Ты пришел помочь нам победить, — сказал Варл. — Помочь нам прекратить войну. Это то же самое!

— Нет, это совершенно другое, — сказал Маббон.

— Ладно, я повидал некоторые вещи, — сказал Роун, гримасничая. — Теперь я встретил единственного фесового возражающего пацифиста во всей этой фесовой галактике.

Внезапно, Варл подал сигнал. Движение.

Они поспешили к краю рабочего ангара.

— Что-то, — прошептал Варл.

Объект ударил по стене позади них и отскочил на землю. Граната раскачивалась, как яйцо, пока катилась.

Варл бросился на Маббона, отбросив его в сторону. Роун попытался отпрыгнуть в другую сторону.

Взрыв произвел глухой и пустой звук в дожде.

Роун обнаружил, что лежит на боку, щекой к мокрой земле. Он не мог двинуться. Прошел почти час с тех пор, как его ранили во дворе Лагеря Зенос. С тех пор он истекал кровью, и он понимал, что потеря была серьезной. Он был слишком слаб. Слишком слаб для всего. Его воля была сильной, но его тело сдавалось.

Он чувствовал, как соскальзывает в темное место, чтобы избежать которого он сражался всю жизнь.

Маббон пошевелился, и поднялся на ноги. Маленькие кусочки шрапнели порезали его лицо.

Роун лежал, скрючившись, слева от Маббона. Варл лежал справа от него. Сержант закрыл Маббона своим собственным телом. Маббон увидел кровавые раны от шрапнели и опаленную одежду на спине и ногах Варла. Он лежал лицом вниз, и все еще дышал, но взрыв бросил его на стену и он потерял сознание.

Маббон увидел две фигуры, приближающиеся в дожде. Они шли бок о бок, без спешки. У одного была лазерная винтовка, у второго в руках ничего не было.

Маббон вздохнул. Он потянулся вниз и поднял оружие Варла, затем вышел вперед, чтобы встретит их.

Роун видел три фигуры. Он не мог говорить. Он видел их боком, мир повернулся на ребро. Он попытался двинуться. Ни одна часть его тела не ответила.

Но он мог слышать их разговор. Как и Оан Макколл, он бы не выжил год на Гереоне не научившись вражескому языку.

Маббон стоял лицом к лицу с двумя Кимурахами, дождь струился по его лицу. Он держал оружие низко, к своего бедра, наведя на них.

— Хадрел. Жахар.

— Фегат, — сказал Хадрел.

— Гранат больше нет? — спросил Маббон.

Хадрел пожал плечами, его руки были пусты.

— Ресурсы ограничены, — сказал он. Его глаза мерцали желтым и его когти трещали, пока удлинялись в крюки. — Но нам не нужны боеприпасы.

— Теперь будешь сражаться с нами? — спросил Жахар, с поднятой винтовкой.

— Я бы предпочел не делать этого, — сказал Маббон. — С меня достаточно. Если бы все зависело от меня, я бы подчинился вам с самого начала. Но вы угрожали этим людям, и я не позволю вам убить их.

— Что они для тебя значат? — усмехнулся Жахар.

— Ничего, — сказал Маббон. — Даже не друзья. Но они защищали меня своими жизнями. Я им задолжал столько же. Позвольте им жить, и я пойду с вами.

— Хорошо, — сказал Хадрел.

— Ты так легко лжешь, Хадрел, — сказал Маббон.

— Я знаю, — ответил Хадрел. — Но ты знаешь ложь намного лучше, чем я.

Он сделал шаг вперед.

Маббон поднял винтовку Варла в быстром, предупредительном жесте, подстраивая подствольную трубку.

— Ближе не подходи, — сказал он. — У вас есть винтовка, и у вас есть когти. У меня есть гранатомет. Переделанные благословлены и сильны, но это сделает месиво из вас обоих на близком расстоянии.

— В самом деле, — оскалился Жахар. — Если бы он работал. — Он посмотрел на оружие Маббона. — Я отсюда могу видеть, что механизм заклинило.

Маббон был прекрасно осведомлен об этом. Труба гранатомета погнулась, когда взрыв ударил его о стену. Он заметил это в тот момент, когда поднял.

— Ладно, — сказал он. — Блеф мог сработать. — Он отбросил винтовку в сторону.

— Я хотел знать, почему, — сказал Хадрел.

— Все из нас хотели, — сказал Жахар.

— Почему ты сменил сторону, Маббон? — спросил Хадрел.

Маббон рассмеялся. — Я устал объяснять. Я не должен вам никакого ответа, ни вам, ни кому бы то еще. Я закончил с войной.

— Но ты встал на их сторону, — сказал Хадрел.

— Ради камней, больше ничего, — сказал Маббон.

— Но они – всё, — сказал Хадрел. — Анарх сказал нам это. Энкил Вехк. Уверенная победа, а ты принес их к ним.

— Ключ орлиных камней – это мерзость, — сказал Маббон. — Вы знаете, что он делает. Я закончил с войной, а это величайшее уродство, которое построила война. Я не могу остановить этот крестовый поход, эту бесконечную кровавую резню, но я думал, что, возможно, смогу остановить это.

— Отдав это им? — спросил Жахар. — Вождям трупа-пророка? Как вот это не принимать чью-то сторону?

— Анарх знает, что делает ключ, — сказал Маббон. — Он знает, куда забрать его и как он работает. Но люди Трона, они ничего не знают. За исключением того, что ключ ценный, и должен находиться подальше от вас. Если они завладели им, они будут охранять его. Удалят его из Миров Саббат. Будут держать подальше от вас, так что он не будет никогда использован.

— Они изучат его секреты, — сказал Хадрел.

— Я в этом сомневаюсь. Такая старая вещь, такой вергохт? Они никогда не разгадают это. — Он посмотрел на них. — Они не узнают, как воспользоваться им, но они будут держать его в безопасности, так что Сек никогда не сможет использовать его.

— Великий магир получит ключ к рассвету, — сказал Жахар.

— Когда его голос снова заговорит, это будет для того, чтобы сказать нам, что ключ возвращен, — сказал Хадрел. — Коррод был послан.

Маббон осел. — Значит, все было напрасно, — пробормотал он.

Дождь стучал вокруг них.

— Это все было ради победы, — сказал Хадрел. — Это было то, чему ты когда-то радовался. Почему это изменилось?

— Это изменилось, потому что я был хорош в этом, — сказал Маббон. — Как сирдар, как дамогор, как этогор. Я возвышался и завоевывал. Я сжигал миры. Я был чемпионом войска Сека, внушенным истинами Анарха.

Он посмотрел вниз на землю и смотрел, как капли дождя танцуют вокруг его ног.

— Он был доволен моей службой. Так приятно перевести человека на свою сторону и сделать из него решительного врага для другой. Поэтому он наградил меня. Он одарил меня высшей наградой за мою службу.

— Благословением, — сказал Жахар.

— Проклятием, — сказал Маббон. — Это позволило мне увидеть истину. Безумный ад имматериума и тех богов, которые обитают в нем. Я видел их всех. Я видел лично. Я увидел, как он изменил меня. Я увидел, что он из меня сделал. Этого было достаточно. Я отвернулся от войны навсегда.

Он спокойно посмотрел на них.

— Уходите, — сказал он. — Этого не должно произойти.

— Мы не уйдем, — сказал Хадрел. — Ты – фегат, и ты умрешь. Ты и те, кто защищал тебя.

Маббон выдохнул, долгий медленный выдох.

— Я не позволю вам навредить им, даже если это означает, что я нарушу свою клятву. Я нарушил множество, так что я полагаю, что в конце это не важно. Последний шанс, сирдар магир. Уходите, и я позволю вам жить.

Жахар выстрелил. Лазерные заряды врезались в бок Маббона и отбросили его назад. Он все равно рванул вперед, бросившись в поток выстрелов, вздрагивая от каждого попадания.

Он вырвал винтовку из рук Жахара, и отправил Кимураха в воздух ударом кулака. Когда Хадрел приблизился к нему, Маббон развернулся и врезал винтовкой по лицу Хадрела.

Жахар прыгнул к нему. Маббон отбросил сломанную винтовку в сторону и встретил атаку Жахара ударом кулака, который сломал зубы. Жахар отшатнулся.

Маббон прыгнул к нему. Одежда фегата была изорвана лазерным огнем. Плоть на его груди пузырилась и истекала желтой кровью.

Неоновое тепло закипело в его усталых, пустых глазах. Его пальцы изогнулись. Кости затрещали. Плоть разорвалась и из нее выросли когти.

Он нанес удар Жахару, который резко развернул в сторону голову Кимураха и послал желтую кровь в воздух. Хадрел врезался в него, глубоко вонзая когти глубоко в грудь и спину Маббона. Желтая плазма хлынула из ран.

Маббон сцепился с Хадрелом, сила к силе, конечности сомкнуты. Он заставил сирдара отступить, их руки были переплетены. Жахар врезался в них, вонзая когти и зубы в бок Маббона.

Маббон резко повернулся, отбросив Хадрела. Он отбросил Жахара ударом левой руки, затем разорвал своими когтями горло Кимураха. Жахар упал на колени, сжимая вскрытую шею, из которой хлестала пенящаяся желтая жидкость.

Маббон схватил его голову обеими руками, повернул, и оторвал ее.

Труп Жахара упал вперед.

Маббон шатался, побитый и истекающий кровью. Хадрел снова был на ногах.

— Ты всегда был лучшим из нас, Маббон, — прошипел он. — Настолько благословенный.

— Я никогда не просил об этом, — сказал Маббон. Он сплюнул желтую кровь, его неоновые глаза горели. — Я никогда не хотел этого. Но он все равно благословил меня.

Они столкнулись, как атакующие быки, раздирая когтями, и отрывая друг у друга плоть с яростью демонов.

Его зрение опять посерело. Роун смотрел, как они оба упали в дожде, спутанные и разорванные на части, соединенные вместе в последнем объятии.

Никто из них снова не поднялся.

Его зрение отказало.

Когда оно вернулось, на краткий момент, холод вечности был в его костях. Он мельком увидел свет, ослепляюще яркий в дожде, пульсирующий зеленым и красным. Он слышал пронзительный двигателей лифтера. Он слышал голос Ойстин, кричащий его имя.

Зовущий его вернуться.

И на этом все.