Чиму скорчилась на пустом диване. Задумчивое, старообразное личико. Ноги согнуты в коленях. Чиму прилежно крутила большой палец.
Перед ней стояли отец и мать. Стояли в нерешительности — вероятно, ожидали приказаний.
Чиму нахмурила лоб.
— Принесите мне Рисового Гнома!
Изумленная тишина.
Родители молчали. Не шевелились.
Отец, выдержав короткую паузу, все же рискнул:
— Рисового Гнома? Какого Рисового Гнома?
Мать попыталась все перевести в шутку:
— Рисовый Гном сделан из риса?
Отец тоже немного осмелел:
— Не скажешь ли, где нам его искать? Не дашь ли нам адрес? Точный адрес!
Чиму, гневно крутя большой палец ноги, повторяла:
— Принесите мне Рисового Гнома!
А на холме кто–то бросил горящий окурок сигары. Прямо Арнольду в лицо. Окурок тотчас погас; чуть погодя Арнольд пришел в себя.
«Еще хорошо, что не в Роситу швырнули. У нее могла загореться юбочка! Или еще что–нибудь могло случиться! Откуда мне знать?
Наверное, следовало выставить табличку с надписью, что я не ключ, не пепельница и вообще нечего меня использовать, как кому взбредет в голову!»
Пришлось им принять и визитершу. Йолан Злюка–Пылюка прилетела их проведать.
— Росита и Арнолька! Сердце радуется, как глянешь на эту милую парочку! Сидят себе ручка в ручку под кустиком. Трогательно! Право, трогательно!
Росита оборвала ее:
— Чем обязаны? Что вас привело к нам?
Арнольд тоже был неприветлив:
— Вас, наверное, ждут где–нибудь, Йолан? Право, не стоит терять на нас времени!
— Зачем вы так, Арнолька?! — Йолан покружилась над Арнольдом. — Я правду говорю, у меня сердце просто ликует от радости, когда я вас обоих вижу.
— Об этом вы уже упоминали.
— Но я немного тревожусь.
— Тревожитесь? Отчего вы тревожитесь, уважаемая Йолан?
— Не слишком ли затянулась ваша экскурсия?
— Мы любим свежий воздух. Природу.
— Конечно, конечно, но нельзя же впадать в крайности. И потом эта жара! Нынче грех жаловаться на лето! Да, не знаю, не знаю, не повредит ли все это Росите Омлетас?
— Вы забываете, что я испанская танцовщица! Я еще помню лето в Испании!
— А вы, Арнолька? Какое лето вы помните? Лето на улице Ипар?
— Йолан!
— Хорошо, хорошо, знаю: все это только временно. Росита и Арнольд вскоре переселятся в гостиницу Чиму.
— В гостиницу Чиму?
— Ну, разумеется! Право, то, что вы немного повздорили, ничего не значит. Все со временем уладится. Конечно, гостиницу нужно еще привести в порядок. А в наше время это не так легко. Даже если Чиму пригласит итальянских сезонных рабочих.
— Меня не интересует Чиму. А еще меньше итальянские сезонные рабочие.
— Ох и горячая у вас голова! Это тем более странно, что, по сути дела, ее–то у вас и нет!
— То есть как это нет? — Арнольд чуть не скатился с холма от потрясения.
— Разве не помните? Вам еще на улице Ипар свернули голову. Ваша очаровательная маленькая приятельница.
— Что с вами сделали?
— О, Росита, уверяю вас, это моя собственная голова! Не стану отрицать, однажды перед сном мне крутанули разок голову, когда засовывали под думочку. На меня просто облокотились.
— На вас облокотились?
— Аги всегда любила читать в кровати и при этом обязательно облокачивалась на думку. А облокотиться она могла, только засунув меня под думку. Вот она и облокачивалась на меня. Что же касается моей головы…
— Она уже давно не ваша! Арнолька! Это по меньшей мере третья голова!
— Какой абсурд! Даже опровергать нет смысла!
— А вы и не пытайтесь! Впрочем, я только хотела сказать, что гостиница Чиму вскоре распахнет перед вами свои двери. И тогда вы сможете сделать заказ, Арнолька! Бульон…
— Бульон! — Арнольд мечтательно вздохнул. — Бульон по–королевски! Бульон с яйцом…
И он представил себе, как сидят они с Роситой в ресторане гостиницы. Перед ними официант. А он, Арнольд Паскаль, небрежно откинувшись на стуле, делает заказ: «После бульона подайте свиную отбивную со смешанным гарниром. Знаете, Росита, смешанный гарнир всего надежнее. И потом, в нем всегда кроется некий сюрприз. Мы возьмем, пожалуй, красное вино. Бутылочку бургундского, будьте любезны. Небольшую. А может, взять бутылку побольше? Рисовый пудинг с фруктами! Что вы скажете насчет пудинга, Росита? Ах, не очень любите? Предпочитаете кусок торта? И после обеда двойную порцию черного кофе. Два крепких двойных кофе. Без сливок. Зачем нам сливки? Итак, два кофе без сливок!»
— Что вы бормочете? — спросила Йолан Злюка–Пылюка, пролетая над Арнольдом.
Арнольд попытался выпрямиться.
— Послушайте, Йолан! Если вы в ближайшее время окажетесь поблизости и не застанете нас здесь, не удивляйтесь. Очень вас прошу, ни капельки не удивляйтесь!
— Это я могу вам обещать!
Волшебница пыли засмеялась и улетела.
Вечерело. На холме предавалась размышлениям Росита:
«Темнеет. Арнольд Паскаль сидит возле меня. Он сказал, что скоро мы уйдем отсюда, но сначала надо собрать труппу. А откуда ее взять? Кого набирать в труппу?
Несколько дней назад здесь появился зонтик со сломанной ручкой. Арнольд считает, он спустился с облаков. Но по–моему, его просто откуда–то выбросили. Арнольд его заметил. Кажется, даже в переговоры с ним вступил. Зонт — это все–таки зонт. С ним можно кое–что придумать. Арнольд хотел дать ему роль в ревю. Но на другое утро зонт исчез. А те, кто остался рядом с нами… Да, безнадежная компания!
Темнеет.
Там, в доме, говорили, что отсюда, из–за холма, выходят тени. Не помню, кто именно это сказал. Как будто сахарница. (Ах, как бесславно ей суждено было кончить!) Тени выползают откуда–то из кустов. Окутывают холм, сад, дом. Я их так боялась! В сумерки мне казалось, что они заползают в комнату, усаживаются возле меня на диван, обволакивают меня, и я падаю без сознания.
Тогда я еще не была знакома с Арнольдом Паскалем.
А теперь знаю: что бы ни случилось, он останется рядом со мной. Я вижу это по его лицу (да, да, я вижу его лицо!), слышу по голосу, когда он начинает свои истории о китобойных судах, о театре, о своем ревю, ревю Арнольда.
Темнеет.
Из–за кустов выползают тени. Но я их нисколечко не боюсь!
И вот раздается милый, хриплый голос:
«Не знаю, Росита, рассказывал ли я, как в своем кабаре выходил перед публикой в сером жилете и сером цилиндре…»
Стемнело.
Тени окутали дом, сад. Маленькие мигающие огни на далекой горе. Грозные огни.
Они стояли в воротах. Отец и мать. Стояли, не в силах решить, пускаться им в путь или лучше вернуться обратно.
Мать провела рукой по платью — карман, вероятно, искала. Какой–нибудь карман, в котором самой хорошо бы спрятаться.
— Знать бы, где его искать! На какой улице? В каком доме? — Она замолчала, а потом у нее вырвалось: — И кто такой этот Рисовый Гном? Что он — из риса сделан? Какое у него пальто? Какая шляпа? Или у него ни того ни другого вообще нет?
Отец прижал палец к губам: тсс, Чиму услышит.
— Узнаем! Скоро узнаем, кто такой этот Рисовый Гном. А если не очень скоро… — Он коснулся руки матери. — Я пойду по улице Арняш.
Мать испугалась:
— Разве мы пойдем не вместе?
— Лучше попробуем каждый в отдельности. Ну, что ж… — Отец снова посмотрел на мать. И двинулся по садовой дорожке. Сделал несколько шагов, и его поглотила темнота.
Мать не двигалась. Стояла с закрытыми глазами. Дрожащей рукой нерешительно продолжала искать карман.
Откуда–то донеслись звуки радио. Пел детский хор. Беспорядочные голоса. Но несколько слов прозвучало достаточно ясно и резко. Даже как–то угрожающе:
— …что он затевает? — Фраза повторилась несколько раз. И все более угрожающе: — Что он затевает? Что он затевает?
«Это о нем, — подумала мама. — Только о нем и ни о ком ином. О Рисовом Гноме. Что он затевает?»
И она тоже тронулась в путь. Протянула вперед руки, как бы расчищая в темноте дорогу.
Итак, оба они отправились в путь. Оба родителя. Отец и мать. Чтобы где–нибудь, в каком–нибудь доме, на первом этаже, или в бельэтаже, или в подвале, а то и на чердаке отыскать Рисового Гнома.