Арнольд–китолов

Арена Арнольда

— Вы идете? — послышалось сверху.

— Идем, — ответил Арнольд.

Неожиданно он рассмеялся. Ему почудился голос Йолан Злюки–Пылюки: «Скажите, Арнолька, с каких это пор жирафы бродят по Луне»?

— Допускаю, это и в самом деле несколько странно. Как и вся наша экспедиция. Но что поделаешь…

Какое–то время он задумчиво качал головой, будто разъясняя что–то Йолан Злюке–Пылюке. Йолан Злюке–Пылюке, которая завтра, если окажется в этих краях, никого здесь уже не застанет.

Арнольд обернулся назад, будто искал кого–то. Наверное, не Йолан Злюку–Пылюку. Вероятно, кого–то другого. Уж не Чиму ли? А почему бы и нет? Действительно, почему бы Чиму не выбежать в сад? «Арнольд! Где ты? Откликнись, Арнольд! Я никогда больше не стану называть тебя Куку! А тем более Куккантю! Только вернись! Завтра открывается моя гостиница! Ты будешь в ней почетным гостем. Поселишься в лучшем номере, как подобает почетному гостю. Арнольд, где ты, Арнольд? Арно–о–льд!»

Как знать, быть может, доктор киноведения блуждает по саду. «Арнольд, нам нужно поговорить! В кино возникли некоторые явления… надо их обсудить».

На холм вбегает Аги. «Где ты, Арнольд Паскаль? Где ты там прячешься? Я знаю, что ты здесь. Что с тобой? Будь любезен, не корчи из себя обиженного! Не задирай носа! Если хочешь знать, я выбросила Арнольдика из горки. Смехотворный тип. Только и умеет, что сидеть за стеклом. Арнольд, где ты? Ты должен вернуться домой! Понимаешь? Арнольд!»

За садом тишина. Неподвижная темная масса кустов. Арнольд ждал. Все еще ждал.

Сверху снова раздался голос жирафа:

— Вы идете?

И Арнольд снова ответил:

— Идем.

И теперь они на самом деле тронулись в путь. Шли цепочкой, как задумал Арнольд. Первым влез на жирафа Ноябрь Шомло. Протянул руку Росите Омлетас.

Жираф вздрогнул, когда его коснулась ножка испанской танцовщицы. Дрожь пробежала по всему его телу.

— Спокойно! — предостерег его Арнольд. — Я не люблю, когда лестница шатается.

Жираф вздохнул. Качнул головой и стукнулся лбом о Луну.

— Он все там вверху переломает, — забеспокоился Арнольд.

— Я иду, иду, господин жираф! — махала рукой Росита. Охотнее всего она бы бросилась бегом вверх по шее жирафа.

— Я не стану возражать, если вы протянете мне руку, — сказал ей вслед Арнольд.

— О, простите! — Танцовщица протянула Арнольду руку. Арнольд Паскаль замкнул шествие. «Я оборонительный заслон. Если они упадут, то расплющат меня. Все равно. Я привык к вечной ответственности».

На спине жирафа они провели короткое совещание.

— Вверху воздух сильно отличается от земной атмосферы, — объяснил Арнольд. — Надо дышать осторожно. Ни в коем случае не спешить, не хватать воздух ртом. Дышать носом равномерно, экономно.

Звучало это жутковато.

Ноябрь скорчил такую отчаянную мину, будто ему уже не хватало воздуха.

— Арнольд, неужели вы и наверху побывали? — изумилась Росита.

В голосе Арнольда прозвучала обида:

— Я побывал всюду!

«Вот вам и Росита! Стоило появиться какому–то жирафу, и она тотчас в него влюбилась. Это несомненно. Влюбилась в какого–то проходимца. В садового жирафа. В бродящего по садам жирафа. В бродягу. Ну, хорошо, в симпатичного бродягу, которого нужно спасти. Но все–таки… Я сидел рядом с ней на диване. Я, бывший китолов. Владелец кабаре. Директор театра. Да что там директор! Актер и режиссер в одном лице! Любимец публики! Но это еще не все. Я предоставляю Росите подмостки, даю сцену! Обеспечиваю успех! Мировую известность. И вот является какой–то жираф! Стоит ей только взглянуть на него, она оживляется, глазки ее даже косят от восторга! Ладно, все в порядке, не буду им помехой. Сделаю для них большой аттракцион, мировой аттракцион с жирафом. Пусть будут счастливы. Я их благословляю. Но все–таки!!!»

Росита, вероятно, что–то почувствовала. Она взяла Арнольда за руку.

А Арнольд — что он мог поделать? — пожал ей руку. Пожал, а потом погладил. И поднялся.

— Думаю, все уже отдышались?

Дальше, дальше…

У шеи жирафа они разняли руки. Поползли вверх. Ноябрь иногда соскальзывал вниз. Соскальзывая, толкал Роситу, Росита — Арнольда.

— Еще хорошо, что я в арьергарде!

Ноябрь вздохнул. Крепче вцепился в шею жирафа.

— Не давите ему шею! — просила испанская танцовщица. — Что вы ее так судорожно сжали?

— Интересно, чем ты занимался на уроках физкультуры? — спросил Арнольд. — У тебя было освобождение?

«Лучше бы мне остаться внизу, — думал мальчик. — Вечно со мной что–то случается. Они давно были бы наверху, если б не я…»

— Спокойно, Ноябрь! Не помешает и в самом деле немножко расслабиться.

— Расслабиться?

— Да!

Минутный перерыв, чтобы мальчик смог отдышаться. Потом он уже не цеплялся так судорожно за шею жирафа.

Освещенные балконы и окна остались внизу.

Неожиданно наплыло облако. Липкий ком ваты. Воздух начал редеть. И тогда Ноябрь снова заговорил:

— Когда мы заберемся наверх, никто не станет называть меня Июнем Шомло? Или Августом? Или Февралем?

— Этого не бойся! Ты не услышишь ни одного плохого слова.

«Не исключено, правда, что хорошего тоже не услышишь».

Последнюю фразу Арнольд проговорил про себя. С кем–то они встретятся наверху? С какими существами? С какими типами? Или вообще ни с кем не встретятся?

«Там, наверху, у нас будет арена, — думала Росита. — Наша арена. Мы составим программу, ее будет прекрасно видно снизу. Все смогут посмотреть нашу программу».

Воздух становился все резче.

Но Ноябрь Шомло не зяб. Чуть приподняв голову, он мог увидеть пустынный заснеженный пейзаж. Но он не осмеливался часто глядеть вверх. Охотнее всего он зажмурил бы глаза.

Он чувствовал онемение во всем теле, которое бывает, когда отсидишь ногу. Казалось, он лишился веса. Стал невесомым. Выпал из самого себя. Сам не зная почему, он вдруг не смог удержаться от смеха.

— Я пересяду на облако! Сейчас же пересяду!

— У нашего друга поднялось настроение! — обрадовалась Росита.

— Но все же я не советую ему проделывать этот эксперимент. Слишком рискованное предприятие, — заметил Арнольд.

А про себя подумал: «Наверное, внизу уже сходится народ. Сейчас еще ночь, но на улицах и площадях собираются люди. Повсюду разнеслась весть о том, что можно увидеть кое–что интересное. Вверху что–то затевается. Вероятно, какой–нибудь мальчик заметил жирафа, бродящего за садом. Мальчик или девочка. Новость распространилась сразу. Разнеслась с быстротой молнии. Спящих растолкали. Растворили окна. Чиму тоже выглянула из окна. Сонно моргая, смотрит вверх. Под окном у нее Крючок. Тоже уставился в небо. Доктор киноведения набросил на себя домашнюю куртку и выбежал на улицу. Совершенно естественно, что с ним малютка Аги. И большая Аги вряд ли усидела дома. «Куда вы мчитесь на ночь глядя? Куда бежите? Скажете, наконец, или нет?»

Доктор киноведения ничего не отвечает. А моя маленькая приятельница показывает на небо: «Мама, разве ты не понимаешь? Сейчас мы увидим Арнольда Паскаля!»

Неожиданно перед Ноябрем Шомло возникла голова жирафа. Прижатая к Луне голова. Она плыла меж рваных ночных облаков, и глаза ее печально и влажно поблескивали.

Ноябрь сделал движение, словно желая уцепиться за нее.

Жираф возмутился:

— Уж не собираешься ли ты влезть мне прямо на физиономию?

Мальчик, запинаясь, извинился: право же, он вовсе не хотел…

Жираф прикрикнул:

— Слезай поскорее!

Одной рукой мальчик цеплялся за шею жирафа. Как за столбик у трамвайной остановки. Столбик на конечной остановке. Затем он медленно отпустил шею. Шагнул в небо.

За ним следовала Росита Омлетас.

Испанская танцовщица прижалась к жирафу:

— О мой милый! — Она легко перепорхнула в ночное небо. Недоверчиво огляделась. — Так вот здесь как?!

— Да, милая Росита, — проговорил позади нее Арнольд. — Ничего иного не могу вам предложить.

Да, иного предложить он не мог. Это был его небосвод. Небосвод Арнольда. С рассыпавшимися звездами, растрепанными ночными облаками, невероятно вогнутой луной.

Казалось, они попали в громадную бутылку с минеральной водой. С разбросанными повсюду звездными пузырьками. Освещенную каким–то странным, сумеречным светом.

Жираф все еще стоял, прислонясь к луне, словно к газовому фонарю.

— Мне хотелось бы напомнить, что на три четверти я еще внизу.

Арнольд покачал головой:

— Этот кисловато–горький голос! Как точно он перенял мой стиль. Ничего не поделаешь! Моя индивидуальность всех покоряет!

Росита:

— Может, оставим на сегодня вашу всех покоряющую индивидуальность, Арнольд?

Арнольд:

— Хорошо, хорошо, я свой долг знаю!

«Какая нервная барышня! Раньше она никогда не разговаривала со мной таким тоном!»

— Разумеется, мы не оставим в беде нашего друга.

Ноябрь слонялся между звездами. Смотрел, смотрел на голову жирафа, которая просвечивалась лунным светом.

— Я никогда не видел тебя таким!

Росита завороженно воскликнула:

— Феномен! Это просто феномен!

Жираф растерялся:

— Барышня! Если вы хотите когда–нибудь увидеть меня всего целиком…

Росита покосилась на Арнольда. Бросила на него многозначительный взгляд.

Арнольд распорядился:

— Ноябрь! Бери жирафа за шею и медленно, осторожно тащи вверх. Как лестницу,

— Он вовсе не лестница! — упрекнула Арнольда Росита.

— Я не сказал, что он лестница! Я сказал «как лестницу»! Складную, раздвижную лестницу.

«Она теперь к каждому моему слову придирается! Любовь совсем лишила ее разума!»

Они снова составили цепочку.

Ноябрь Шомло ухватил жирафа за подбородок. (Поделикатнее! Поделикатнее!) Арнольд обхватил мальчика за пояс. Росита держала за пояс Арнольда.

Арнольд подал сигнал:

— Тащи!

И Ноябрь потянул.

Жираф оскалился, будто ему сломали челюсть. Вообще создалось такое впечатление, что он распадается на куски. Но все же его благополучно втянули наверх. У него кружилась голова. Все вместе, объединенными усилиями, с большим трудом поставили его на ноги. Все еще пошатываясь, он огляделся среди звезд.

— Где Южный Крест?

Арнольд с досадой:

— Вот, пожалуйста! Теперь я еще должен искать ему Южный Крест?!

Он озабоченно наклонился вперед, казалось, ему все–таки хочется покопаться в звездах и отыскать где–то Южный Крест.

— Других идей у тебя нету?

— Я просто хотел сориентироваться.

— В этом вопросе положись на меня.

— Арнольд, разве это не восхитительно?

— Что именно, милая Росита?

— Что он разбирается в звездах! Я считаю, что у нашего жирафа широкий кругозор.

Арнольд состроил такую мрачную мину, что голос танцовщицы прервался. Немного погодя Росита очень вкрадчиво сказала:

— Конечно, что касается ориентировки, мы должны всецело положиться на Арнольда Паскаля!

Облако скользнуло под Арнольда. Он уселся на него, чтобы удобнее было слушать Роситу. Но та уже замолчала.

Жираф опустил шею, свой печальный шлагбаум.

— Прошу прощения за придирки! За Южный Крест и прочее…

— Пустяки! — махнул рукой Арнольд Паскаль.

Ноябрь погладил жирафа по шее, желая его успокоить.

Арнольд, сидя на облаке, разглядывал всю компанию.

«Команда… Моя команда. Хорошо, что мы все вместе. Что ни говори, а Росита прелестное создание! Под моим руководством ее номер получит всемирную известность. И в жирафе есть какая–то трогательная скромность. С жирафами я вообще–то еще не работал. С ним придется серьезно повозиться. Жаль только, что он такой обидчивый. Слишком впечатлителен! А какой славный мальчик этот Ноябрь Шомло! Могу только пожалеть, что моя маленькая приятельница с ним не встретилась! Хотя, кто знает, может, еще не все потеряно. Кто знает?»

Он сидел на облаке, и вдруг у него неожиданно вырвалось:

— Это надо же, схватить ячмень!.. Летом, во время отдыха на Балатоне!

— Ячмень? — спросил Ноябрь. — У кого ячмень?

— У некой Аги, — вмешалась Росита. — О, я столько про нее слышала!

— Ее отец, доктор киноведения, вечно устраивал сквозняки, — бормотал Арнольд, — Великим мастером был по сквознякам, не удивительно, что у девочки распух глаз.

— У меня никогда ничего не случалось с глазами — Жираф задумчиво качал головой, — Правда, желудок у меня слабый, но глаза… А что случилось в то лето?

— Это старая история. — Арнольд сошел с облака. — Не хочу никого утомлять длинным рассказом. Просто вспомнилось. Пришло в голову. Неважно. Несущественно. Да, впрочем, нам пора здесь оглядеться.

— Посмотреть арену? — спросила Росита.

— Да, арену.

Жираф поднял голову.

— А далеко эта арена? Простите! Я ни о чем не спрашиваю!

— Что ж, директор, в таком случае… (Ноябрь Шомло, казалось, ждал указаний.)

Арнольд Паскаль поглядел на него и улыбнулся:

— Здесь нет директоров, Ноябрь! И вообще никаких начальников нет!

И он двинулся в путь, чтобы вверху, в ночном небе, отыскать свою арену.

Остальные шли следом. Испанская танцовщица Росита Омлетас, беглец жираф и его друг Ноябрь Шомло.

Они тихонько брели в белой звездной пыли.