Айседора: Портрет женщины и актрисы

ПАЛОМНИЧЕСТВО В ГРЕЦИЮ 1903

Дунканы были паломниками, путешествующими не только в поисках земли, но и в поисках прошлого. Они решили добираться до Греции примитивными средствами передвижения, чтобы воссоздать условия античности. Погрузившись на корабль в Венеции, они приплыли на Итаку, а там наняли рыболовное суденышко, чтобы пересечь на нем Ионическое море. Айседора показывала незабываемую картину, как Раймонд объяснял рыбаку на смеси древнегреческого и пантомимы, «что мы хотим повторить путешествие Одиссея». В Карвасарасе на другой стороне они провели ночь в единственной гостинице города. Айседора рассказывала, что спали они очень мало, отчасти из-за того, что Раймонд всю ночь читал лекцию на тему платонической любви, отчасти из-за блох. На рассвете, погрузив свой багаж на тележку, семья, возглавляемая миссис Дункан, двинулась в Агриньон. Смелые дети шли рядом, расчищая путь от веток. Айседора рассказывала, что радость от их пребывания в Греции была столь велика, что они все время пели и кричали, а когда дошли до горной речки, то Айседора и Раймонд настояли на том, чтобы принять крещение в ее водах, и их едва не снесло бурным потоком.

«Мы позавтракали в маленькой придорожной гостинице, где впервые отведали вина из кожаного бурдюка. По вкусу оно напоминало морилку, но мы с кислыми лицами сказали, что вино было великолепным»¹.

Они переночевали здесь, а на следующий день в почтовой карете отправились в Миссолонги, чтобы почтить там память Байрона. Потом пароходом Дунканы переехали в Патру, а оттуда на поезде в Афины.

Наконец-то они были в самом сердце Греции, достигнув цели своего паломничества. Прежде всего они должны были взобраться на Акрополь и молча постоять в Пантеоне. Потом Дунканы осмотрели монументы и исторические памятники древнего города, приглядывая заодно подходящее местечко, где «клан Дунканов мог бы построить храм, который был бы нашим отражением»². В нем Айседора хотела основать школу танцев. Поскольку все Дунканы были теперь одеты в туники и сандалии, их шествие по улицам современных Афин вызывало небольшой переполох.

Однажды во время исследования окрестностей города они взобрались на холм и вдруг обнаружили, что находятся на одном уровне с Акрополем. Воздух был так неподвижен и прозрачен, что храм Афины был виден далеко на много километров. Они решили, что лучшего места для строительства своего храма не найти, и, после некоторых расспросов, выяснили, что этот холм, называвшийся Копанос, принадлежит пяти крестьянским семьям, которые здесь пасут овец. Крестьянам и в голову не приходило, что эта земля представляет какую-то ценность. Но как только они узнали, что компания богатых (а судя по их костюмам, и явно сумасшедших) американцев хочет купить их собственность, то заломили бешеную цену. После долгих переговоров Дунканы приняли их условия и сделка была закреплена банкетом, состоящим из ягненка на вертеле и виноградной водки.

Тут же встал вопрос о проекте здания, поскольку Дунканы не привыкли останавливаться на полпути. Раймонд предложил использовать чертежи дворца Агамемнона. Он же нанял землекопов и каменщиков. Закладка первого камня сопровождалась пышной церемонией. Айседора и Раймонд танцевали внутри размеченного периметра будущего здания. Приглашенный на церемонию священник греческой ортодоксальной церкви освятил все камни фундамента, его будущих владельцев, а потом на краеугольном камне перерезал горло черному петуху. Хотя Раймонд и убедил всю семью стать вегетарианцами, кровожадность этого жертвоприношения не поразила никого из них. Они были захвачены сочетанием древнего и нового в Греции. Здесь прошлое казалось им настоящим. В стране, где детей до сих пор крестили именами Афина и Антигона, где христианская церковь пела гимны Зевсу, что могло быть более естественным, чем ортодоксальный священник, приносящий в жертву петуха.

Хотя уже наступила осень, было еще достаточно тепло. Слишком возбужденные, чтобы покинуть растущие на их глазах стены, они решили разбить лагерь возле холма. К тому времени их компания пополнилась женой Августина Сарой с малолетней дочерью Темпл³ и Кэтлин Брюс, описавшей все это в своих мемуарах. Все они «расположились на склоне, поросшем чабрецом. Однажды рано утром, когда еще светало, я услышала звук свирели. Я села на травянистом выступе, который выбрала для сна, чтобы посмотреть, откуда льются эти волшебные звуки, и увидела юного пастушка, пасущего овец. Я наблюдала за его прекрасными движениями, такими легкими и уверенными, видела его голые плечи, покрытые бронзовым загаром, его потрепанную одежду и вьющиеся волосы. Я любовалась его грациозностью, но вдруг он поймал мой взгляд, резко и пронзительно дунул в свою свирель, повернулся и сбежал с холма, а его стадо послушно потянулось за ним».

Она также рассказывает о «местных жителях, которые на лошадях спускались к воде группами из восьми-десяти человек, глядя на весь мир словно с барельефов на Пантеоне, величественные в своих позах, с бронзовыми от загара лицами и телами, ярко выделявшимися на фоне голубого моря»⁴. Как, видимо, Айседоре нравилось все это!

Спустя много лет, в 1938 году, Кэтлин Брюс вернулась в «Копанос, где в 1904 году (как мне помнится) Айседора Дункан и я построили чудесный дом… Он был все на том же месте, только полуразрушенный. Я сразу же вспомнила, как мы обычно расходились спать на склоне холма, прихватив с собой пледы, оловянные миски и палочки. Оловянные миски нам были необходимы потому, что у нас был один револьвер на всех, и если мы слышали что-нибудь подозрительное, то начинали колотить в миски и палили из револьвера в воздух»⁵.

В первую же ночь на холме они обнаружили то, о чем не задумывались раньше: на Копаносе не было воды. Раймонд нанял еще рабочих для рытья канала, но эта затея не принесла ничего, кроме дополнительных расходов. Но даже такое серьезное препятствие не могло погасить энтузиазма Дунканов, в таком восторге они были от Греции. Когда они не ночевали на холме, то перебирались в гостиницу «Англетер». Там 3 ноября 1903 года Айседора дала интервью репортеру из «Уолд»⁶. Объясняя свой ранний интерес к греческому искусству, она сказала: «Я выросла в Сан-Франциско, где в доме моего отца было много репродукций классических скульптур и картин. В такой высокохудожественной атмосфере я провела первые годы жизни. Там я прониклась высокими художественными идеалами и уже маленькой девочкой почувствовала непреодолимую страсть к танцу. Играя в саду отцовского дома, я инстинктивно пыталась выразить в своем детском танце то, что видела в произведениях искусства». Примечательно, что Айседора не упоминает о том, что в «доме ее отца» самого отца не было. Она все еще стыдилась развода своих родителей и бедности, сопровождавшей ее детские годы.

Мать тоже считала тему развода достаточно неприятной, поэтому и сказала репортеру в Будапеште, будто ее муж «умер таким молодым, что так и не узнал, как его любовь к искусству Греции передалась дочери». В действительности же Джозеф Дункан вместе со своей третьей женой и маленьким ребенком погиб при кораблекрушении 14 октября 1898 года у берегов Англии⁷.

Невозможно без симпатии отнестись к заявлению Айседоры о ее привилегированном воспитании в доме банкира, любящего искусство. Эта ее наивная выдумка свидетельствует о том, как болезненно относилась она к своей детской неустроенности.

В воскресном приложении репортер «Уолд» делает как бы моментальный портрет Айседоры:

«Ее голые ноги были обуты в сандалии. Фигура удивительно хрупкая, но округлая, увенчанная красивой формы головой с копной блестящих волос, свободно ниспадающих на спину. Руки у нее были словно литые. Классическая простота костюма лишь подчеркивала ее красоту и грациозность… В чистом, мягком голосе звучали нотки нежной рапсодии, что говорило о глубине ее чувств…»

В этот период Айседора жила в состоянии непроходящего возбуждения. После приезда в Грецию все, что она видела, вызывало ее жгучий интерес, а иногда и слезы. В каждом городе, куда попадала Айседора, она не пропускала ни одного музея. Более всего ее интересовали греческое искусство и литература. Взволнованная прочитанным об элевсинских таинствах, она с сестрой и братьями танцевала всю дорогу длиной тринадцать миль от Афин до Элевсина, останавливаясь в тех местах, где дорога выходила на берег моря, чтобы представить себе сражение греческого флота с силами Ксеркса.

Однажды, вернувшись из очередной дальней поездки, Дунканы узнали, что их храм в Копаносе посетил король Греции со своей свитой. Айседора писала по этому поводу: «Это не произвело на нас впечатления. Ведь у нас были другие владыки: Агамемнон, Менелай и Приам»⁸.

Айседора познакомилась с археологом Филадельфиусом и поэтом Сикеланосом⁹, чья сестра Пенелопа станет впоследствии женой Раймонда. С ними и другими интеллектуалами она размышляла над природой древнегреческой музыки. Многие ученые полагали, что современные псалмы ортодоксальной литургии происходят из Древней Греции. Они когда-то исполнялись в честь богов Олимпа, а потом были заимствованы христианской церковью. Дунканы были одержимы идеей представить греческую трагедию в ее первоначальном виде, с хором, исполняющим древнегреческую музыку.

Однажды вечером, когда небольшая группа путешественников сидела на руинах театра Дионисия, из темноты раздался неземной голос молодого пастуха, напевающего горестную песню. Все замерли, восхищенно вслушиваясь. На следующий раз к пастуху присоединился его товарищ, а в последующие вечера (так как американцы щедро раздавали драхмы) число певцов значительно возросло. Был проведен конкурс, на котором отобрали десять мальчиков с наиболее красивыми голосами, а потом семинарист обучил их хорам из «Просителей» Эсхила. Айседора же сопровождала их пение танцем¹⁰.

За время пребывания в Греции Айседора дала несколько выступлений. 29 ноября состоялось последнее, на котором присутствовал король со всей семьей". В связи с большими затратами на строительство храма в Копаносе она вынуждена была вновь отправиться на гастроли. Попрощавшись со своими греческими друзьями, Дунканы в сопровождении десяти юных певцов и их учителя сели в поезд, отправляющийся в Вену.