Баллада о Звездной Республике

Глава 9. Правда

«Алконост» вышел на орбиту 15 ноября по корабельному времени, и диск планеты закрыл половину неба. В эти часы непрерывно работали сканеры, все службы находились в состоянии полной готовности, «Кречеты» стартовали и зависли в пустоте вокруг корябля, автоматические зонды устремились к поверхности.

Капитан первого ранга Сибирцев, отключив на время киберкомпаньона, оставался на мостике. Начальник научной части, капитан-лейтенант Петровский покинул лаборатории и тоже занял одно из свободных кресел. Сообщения со сканеров и зондов выводились на главный экран и на все экраны в научном отсеке.

– Что там с параметрами, Станислав Евгеньевич?

– Вы сами все видите. Потрясающе. Древние данные обсерватории ла Силла почти полностью подтверждены. Каменистая поверхность. Температура на экваторе – плюс двадцать два по Цельсию. Сила тяжести на тридцать процентов выше земной, так что без экзоскелета поначалу тяжеловато. Короткий «год», около девяти дней, но ось планеты почти не имеет наклона, так что сезонных колебаний не будет. Есть вода, но занимает только треть поверхности планеты, так что место засушливое.

– Признаки жизни?

– Возможны примитивные формы. Высшие формы не замечены, следов цивилизации нет.

– Значит, никаких вариантов контакта, скорее всего, не будет.

– Никаких.

Сибирцев кивнул.

– Как ученый я об этом сожалею, – добавил Петровский, – но вот как обычный человек… понимаю, что при наших-то задачах отсутствие тут разума – лучший вариант. Мы собираемся серьезно вмешаться в процессы на планете. Иначе не построить «Эфир».

– Согласен.

Сибирцев непроизвольно сжал подлокотники кресла.

– Что там с метеоусловиями?

– В зоне высадки – умеренная турбулентность, но «Филины» должны справиться с посадкой, а «Кречеты» – тем более.

–Звену «Кречетов» – приготовиться к высадке.

Приказ передали на стыковочную палубу. Одноместные челноки стартовали один за другим, сверкнула плазма ионных двигателей. Звено вел пилот с позывным Карат – тот самый рыжий парень, на время заменивший раненого Феникса. Корабли уходили к планете, они уже стали неразличимыми на фоне ее серо-коричневого диска.

– Карат, говорит Алконост, доложи обстановку.

– Параметры в пределах нормы, средняя турбулентность.

– Что в зоне высадки?

– Каменистая ровная поверхность. Крупных объектов нет. Разрешите посадку?

– Разрешаю.

«Кречеты» садились один за другим, их символы на экране становились из тревожно-желтых зелеными.

– Карат на связи, посадка звена завершена.

– Благодарю вас, младший лейтенант. Наблюдайте за местностью, о любых аномалиях сообщайте лично мне.

Сибирцев перевел дыхание.

– Внимание, второе звено «Кречетов» – взлет. Задача – сопровождение трех «Филинов» до места приземления.

«Филином» назвался большой транспортный челнок. Первый транспортник нес на борту десантников, второй – рабочую технику и партию модульных конструкций для создания лагеря, третий — команду специалитов и набор оборудования.

«Кречеты» три «Филина» ушли со стыковочной палубы.

– Я – Алконост. Пересвет, доложите обстановку.

– Зона сильной турбулентности, Алкноност – раздался почти мальчишечий голос.

– Можно попробовать ее подавить аппаратурой корабля, – негромким голосом предложил Петровский.

– Нет. Слишком велик риск возникновения аномалий. Пересвет! Приказываю обойти зону турбулентности. Найдете подходящее место для снижения и вернетесь в зоне высадки на бреющем. Вы меня поняли, Пересвет?

– Так точно, Алконост.

– Выполняйте.

... Ждать на этот раз пришлось гораздо дольше.

–Мы приземлились, Алконост, – раздался, наконец, хриплый голос Пересвета.

– Без происшествий?

– Один из «Кречетов» совершил вынужденную аварийную посадку. Отказ двигателя. Пилот вышел на связь, жив, но сам выйти к лагерю не сможет.

– Кто там из пилотов застрял?

– У него позывной – Енот.

– Внимание, Клён, говорит Алконост. Как слышите?

– Слышу отлично, капитан.

– Что там с вездеходом?

– Почти готов.

– Первый же готовый вездеход отправьте по координатам Енота. Организуйте эвакуацию. Место аварии отметить на всех картах.

– Принято. Начинаю работать…

Вместе с третьим звеном челноков с корабля стартовал старпом Валеев, готовый принять командование на грунте. Сам в прошлом пилот, он сел за штурвал «Кречета», доложил о готовности капитану и нырнул в атмосферу планеты.

«А ведь высадка свершилась, – подумал Сибирцев, ощущая, как колотится средце. – Наши жертвы не напрасны. Боль утрат притупится, а вот победа... победа останется. Даже если мы не вернемся. Если...»

– А ведь имени у Росс-128b так до сих пор так и нет, – задумчиво пробормотал Петровский. – Это намек, капитан. Может, назовем ее Сибирия? А что… Красиво и с намеком. Люди считают, что вы заслужили такую признательсность.

– В честь живых объекты не называют, каплей, а я еще на тот свет не собираюсь, – Сибирцев скупо усмехнулся. – Небесным телам положено давать названия на латыни, а утверждает их в конце концов Земля.

– На латыни так на латыни, – с некоторым разочарованием согласился Петровский. – И как предлагаете назвать?

–Verum.

–Verum… Интересно. На латыни «правда». Что же, звучит хорошо. Мне, признаться, не терпится высадиться. Верум – непаханное поле для науки. Отпустите, капитан.

– Отпущу, как только лагерь будет готов. А пока, Станислав Евгеньевич, потренируйтесь-ка носить экзоскелет. Без него будет некомфортно. Там сила тяжести на треть больше земной.

От природы грузноватый Петровский намек понял, но не обиделся – он вообще редко обижался.

– Интересно исследовать влияние такой гравитации на метаболизм человека и его костно-мышечную систему…

* * *

Женьке повезло. Она попала во вторую партию высадки – на один из «Филинов», для сопровождения медицинского груза. Скафандр, тонкий, но прочный, если и не облегал как вторая кожа, то, по крайней мере, не мешал и не стеснял. Экзоскелет из сверхпрочного композита требовал определенной сноровки – его система улавливала движения человека и усливала при помощи многочисленных псевдомышц. Дергаться в таком снаряжении не стоило, зато баллоны с воздухом за спиной теперь казались невесомыми.

Командир группы транспортников, хмурый мужик с позывным «Клён», лично проследил, чтобы все десять пассажиров его «Филина» закрыли шлемы, а потом по связи провел краткий, безо всякой деликатности иснтруктаж.

– Слушайте все, два раза повторять не стану. Мы сейчас войдем в зону риска. К факторам риска в первую очередь относится повышенная радиация, которой тут будто бы нет, но я ни в чем не уверен, а потому всем следить за поулченной дозой, результаты появятся на доп-экранах забрала. Второй фактор риска – атмосфера. Официально ее химический состав такой – кислорода – пятнадцать процентов, азота – восемьдесят три процента, остальное разные газы. Для самых продвинутых гениев объясняю – кислорода там маловато, так что дышать всем строго из баллонов кислородно-воздушной смесью. Кто отстегнет шлем, может схватить гипоксию, я уж не говорю про отравление всяким газообразным дерьмом. Третий фактор риска – разная вредная биота. Возможно присутствие на планете вирусов, одноклеточных, грибков и другие форм, мать ее, жизни. Тут я не спец, но если шлемы открывать не станете, то вероятность заразиться небольшая. Ну и последний фактор, четвертый – неучтенный обстоятельства. Приказываю всем держать ухо востро, а девчонкам, – в особенности. На скалы не лезть, цветы, если они там есть, не рвать, за приглянувшейся биотой не бегать, на память не фотографироваться, от товарищей не отрываться, и приказы командира выполнятьбесперкословно, быстро и точно. Поднимайтесь по рампе, занимайте места в креслах и пристегивайтесь.

Женьку замечание насчет девчонок разозлило, но она промолчала – пререкаться с Клёном по такому поводу означало полную потерю лица. Металл рампы гудел под ботинками. Кресла в «Филине» шли тесными рядами в носовой части, на корме громоздились закрепленные грузовые контейнеры.

Женька села и пристегнулась «пятиточечным ремнем». Место слева занимала Клара, место справа – незнакомый мужчина с эмблемой «молотка и штангенциркуля» на скафандре. Техники, еще раз проверив рельсотрон, исчезли из поля зрения, и вскоре он сработал…

… Рывок поулчился такой, что воздух непроизвольно вышел из легких, перегрузка вдавила Женьку в кресло, кровь прилила к лицу, в висках застучало. Через миг интерьер отсека за носовым иллюминатором сменился картиной невероятной красоты. В небе созвездия Девы, кроме бледно-пурпурного Росса, горели звезда Спика, двойная звезда Поррима, Виндемиатрикс, яркий квазар, множество других звезд, тускло светились мутные пятна – скопление двух тысяч далеких галактик…

– Нравится? – тихо спросила Клара.

– Очень.

– Наша Солнечная Система, Женечка – глухая окраина Млечного Пути. Вселенная велика. Здесь гораздо больше солнц…

«Филин» тем временем повернулся на маневровых двигателях. Диск планеты появился в поле зрения, закрывая далекие светила. Повышенную гравитацию сменила невесомость, и Женька в полной мере ощутила, как исчезли верх и низ. Она плыла, падала и летела одновременно. Планета становилась все ближе, двигатели начали отрабатывать торможение, и обшивка вошедшего в атмосферу «Филина», разогрелась.

– Тут у нас турбулентность. Не паниковать. Держимся, – раздался бодрый голос Клёна.

Тряхнуло и в самом деле сильно, желудок сжался в комок. Невесомость миновала, вернулись верх и низ. Теперь «Филин» в сопровождении «Кречетов» летел сквозь редкие облака. Планета продвигалась плавно и вместе с тем стремительно – она полностью заняла небо, стали различимыми детали ландшафта, сначала крупные горы, потом более мелкие скалы и камни. Остался вверху слой перистых облаков, оущщение падения сначала усилилось, потом ослабело, «Филин» выпустил шасси, задрал нос, создавая воздушную подушку под собой, завис, а потом плавно коснулся грунта.

– Ура! – раздался общий крик по связи.

Пилот расстегнул ремень, обернулся и помахал пассажирам рукой.

– Вы это, без особой эйфории-то, – тут же передал своим людям зловредный Клён. – Эйфория расслабляет. – Выходим на грунт. Сначала с передних кресел, потом с задних. Для разгрузки активируем роботов.

Женька сидела в переднем ряду, а потому ступила на грунт одной из первых. Искусственные мышцы экзоскелета слегка поскрипывали, компенсируя усилия при ходьбе. Под ботинками скафандра хрустел гравий. Суетились, таская ящики, роботы. Чуть поодаль маячили молодые пилоты «Кречетов», которые, привыкая к новой ситуации, переминались с ноги на ногу и посмеивались. В небе тускло горела звезда Росс.

Более всего прочего Женьку поразило время суток. Без сомнения, это был яркий полдень. И все же, полдень этот оставался тусклым словно сумерки Земли, когда солнце еще греет, но уже не пылает, и нет вокруг ни света, ни тьмы, а лишь бархатные отблески уже случившегося заката.

– Вот они какие, «красный карлик» и его планета, – буркнул Клён и зачем-то попинал гравий.

Клара, встав с Женькой плечом к плечу, с интересом огляделась.

– По направлению на девять часов – озеро или морской залив. Буйной растительности пока не вижу, но микрофлора вполне вероятна. Если вредных примесей немного, есть шанс устроить хотя бы теплицы. Почва слишком каменистая, придется улучшать. В общем, для биологов найдется.

На фоне забрала шлема, появилось полупрозрачное окно дополненной реальности – показатели дозиметра, примерная оценка расстояний до ориентиров на местности, уровень запаса кислородно-воздушной смеси. Клён, отвернувшись, похоже, разговаривал с кораблем. Сквозь прозрачное забрало шлема Женька видела его насупившееся лицо.

– У нас тут проблема, товарищ медик. «Алконост» передает – один из «Кречетов» аварийно сел полусотне километров отсюда. Направление – на три часа.

– В другую сторону от воды?

– Да, именно так, в другую. Сейчас, выгрузим вездеход из второго «Филина» и отправим туда спасателей. Нужен будет медик, так что в команду берем и тебя. Собери все, что нужно для оказания первой помощи.

* * *

Вечеров почти не участвовал в высадке – днем он посетил раненого Ленца. Командир десантников рвал и метал, сверкая единственным глазом.

– Успокойся, Роберт, – максимально убедительно посоветовал Вечеров другу. – Вот поставят тебе новое око, и будешь ты у нас первый киборг на деревне. Ждут тебя подвиги, октрытия и слава, а пока уймись и ляг в кровать, не беси доктора Корниенко.

– Знаешь, Саша, ты, может, космоса уже наелся, а у меня высадка впервые... и без меня. Ну, обидно же.

– Высадка на пригодную для жизни планету – у всех впервые. Ты сам-то как – глаз болит?

– Терпимо. Сибирцев до сих пор на борту?

-- На борту пока и останется – если что, «Алконост» прикроет наш десант с орбиты.

– Добро.

-- Ты бы поспал, Роберт. Если хочешь, попрошу у сестрички анестетик.

-- Не надо анестетика. Я сам. Справлюсь.

Ленц и в самом деле вскоре задремал, с его лица исчезло выражение страдания. Вечеров бесшумно покинул палату и побрел знакомым маршрутом – к наружному ярусу жилой зоны, к сектору гауптвахты.

Двое охранников явно злились на обстоятельства и скучали.

– Ребята уже или высадились, или готовятся, а мы тут – на тебе, сторожим говнюка из химчистки будто клад. Мартынов сидит за дело, а мы, в общем-то, с ним вместе «сидим» ни за что.

Вечеров вежливо согласился с десантниками, но тему развивать не стал и один вошел в закрытую зону.

«Мартынов» не спал. Он лежал на полке, разглядывая потолок, но при виде гостя нехотя принял сидячее положение.

– Как самочувствие? – поинтересовался Вечеров.

– Сносно, – ответил доппельгангер.

– Голова не болит?

– Болит. А чего еще ожидать от зелья, сделанного вашими специалистами по ксенобиологии.

– Ксенобиология для вас – самое то.

Доппельгангер лишь отрицательно мотнул головой, но промолчал.

– Нужно что-нибудь? Может, врач?

– Врач не нужен. Вода в душе холодная, но это терпимо. Нужна чистая одежда и возможность побриться.

– Одежду принесут. Бритву я вам не дам, но депиллятор в тюбике – можно.

– Знаете, в чем ваша проблема, Вечеров? – риторически поинтересовался доппельгангер и ухмыльнулся, показав белоснежные кончики верхних зубов. – Вы – чрезвычайно плохой экзекутор. В глубине душе вы меня жалеете, но показывать этого не хотите. А нужно – наоборот. Лгать о сочувствии и ломать без пощады. Я уже говорил -- ваше общество погрязло в собственном понимании добра. Это вас погубит. Кстати, как – высадились без приключений?

– Разочарую – высадились. Все обстоит нормально.

– Это лишь первый день в новом мире… – доппельгангер вздохнул.

– Скажите хоть конкретно – чем угрожаете?

– Лично я – ничем не угрожаю. Со мной все понятно, я проиграл, больше ни на что не влияю. Сделайте уж лучше одолжение, обрисуйте теперь мои собственные перспективы.

– Трибунал.

– За что?

– За кражу оборудования, за нападение на офицеров, за причинение Ленцу увечий.

– Кстати, как он?

– Жить будет, со временем и поправится.

– Ну вот, он, значит, будет жить, а я, видимо, нет.

– Ничего не поделать, дружище доппельгангер. Мы соблюдаем закон. Полет приравнивается к военному положению. На Земле вас бы кормили за казенный счет, долго стыдили, лечили у психолога, может даже, переписали бы вашу колоритную личность. Здесь, если трибунал так решит, расстреляют без затей.

– Действительно, тут у вас все и практичнее, и честнее.

– Да.

– И других вариантов точно нет?

– Может, и есть. Скажите, кто такой Элфорд.

«Мартынов» замолчал. Лицо его исказилось, дыхание сделалось частым, голова склонилась и спутанные волосы упали на лоб.

– Я не хочу говорить. А если бы и хотел... не могу.

– Понятно. Ваш выбор сделан, теперь наш ход. Отдыхайте до трибунала и прощайте, кем бы вы ни были.

– Господи, на все воля твоя…

Вечеров развернулся, и покинул гауптвахту. В одиночестве прошагал до полупустой кают-компании, взял у бармена кружу слабого пива, присел у фальш-иллюминатора. Улыбнулся. Облокотился о стол.

«Так вот оно, в чем дело, – думал он, ощущая умственный и эмоциональный подъем, от которого почти отвык. – Все разговоры о смерти, о тьме и слабости, и насчет обреченности "Алконоста" с самого начала ничего не значили. Доппельгангер маскировал ими правду. И маскировал не от меня, а от «маячка» в собственном мозгу. Он хочет помощи, но не может об этом сообщить. У него кем-то поставленный ментальный блок».