Баллада о Звездной Республике

Глава 17. Тогда считать мы стали раны

В начале атаки Женька бежала в дюны, падая, поднимаясь, уворачиваясь от обломков и вспышек огня. Маска давно потерялась, гипоксия давала о себе знать, голова кружилась, перед глазами колыхалась мутная мгла. Кто-то подхватил ее и помог идти – она не поняла, кто. Вспышки остались позади, там, где Рой жег остатки поселка.

– Я больше не могу…

Кто-то, вроде бы, Клара, принес маску, помог ее надеть, и через минуту-другую, мир стал светлее, и дыхание – ровнее.

Отступившие сидели на песке. Некоторые не сидели, а лежали. Бой в небе над поселком продолжался,там грохотало.

– Есть тут медики? – раздался голос Валеева.

– Я – медик-стажер. Младший лейтенант Нечаева.

– Хорошо. Займись пострадавшими.

У Женьки не было с собой ни медицинского сканера, ни перевязочных пакетов – только н мини-аптечка в кармане куртки. Она переходила от одного лежачего к другому, стараясь определить тяжесть состояния так, как это делали медики прошлых веков – искала раны и кровотечения, проверяла цвет кожи, дыхание и пульс. Всего под удары попали шестеро. Трое из них получили сильные ушибы, один из троих, к тому же, перелом ребер. Ожоги второй степени были у четвертого, и Женька использовала обезболивающее из аптечки. Пятый человек не имел видимых повреждений, но не подавал признаков жизни. Судя по цианозу, он мог умерить от сердечной недостаточности, причем, совсем недавно.

Шестым была Инга Оболенская. Осколок ударил ее в верхнюю часть живота.

– Ингуся!

Женька опустилась на колени, понимая, что сделать ничего не может.

– Дай сюда мой платок, он в набедренном кармане. Прижми. Положи туда мою руку, я буду держать сама, – прохрипела Ингуся.

– Сейчас… Я все сделаю, все буде хорошо, – ответила Женька, зная, что ничего не поможет.

Она вытащила последнюю дозу промедола, но Ингуся чуть качнула головой.

– Не надо, я не хочу уснуть.

– Так больно же…

– Ничего, вынесу. Терпят и не такое.

Женька оступилась. На пальцах стыла Ингусина кровь. Грохот боя вдали затихал. Потом сильно рванул напоследок и зарево погасло.

– Внимание! Атака отбита – раздался в микронаушнике голос Валеева. – Всем выйти из района дюн, но к поселку не подходить. «Алконост» на связи. Скоро прибудут спасатели.

Женька опустилась на песок, сначала очки и прижала грязные ладони к лицу. Слезы выступили, но тут же спрятались, только болели сухие, исхлестанные ветром и опаленные жаром веки. «Игнуся... за что?».

На ровную пустошь уже садились «Кречеты», а с ними и «Филины», чтобы забрать людей на «Алконост». Из транспортников выгрузили сначала носилки, а потом ворох пустых мешков, Женьке поняла, зачем, но старалась про это не думать. Появились уцелевшие десантники – в измазанные копотью, с за короткое время осунувшимися лицами, с лазерными винтовками, уже убранными за спину.

– Ты как, Женя? – спросил Вечеров, усталый как и остальные, живой, но со свежей кровавой ссадиной над бровью.

– Я цела, но Инга ранена. Ранена тяжело.

– Сочувствую, держись. Она молодая, у нас отличные хирурги…

В этот миг эфир снова ожил и завибрировал браслет.

– Валеев на связи. Всем приготовиться к погрузке. В первый «Филин» – раненые и с ними товарищ Нечаева для сопровождения. В остальные транспортники погрузка пойдет по порядку возрастания личных номеров.

– Клён на связи. Готов начать погрузку.

Раненых уложили н носилки. Мертвых упаковали в мешки и до отхода последнего рейса оставили лежать на земле. Сиденья внутри первого «Филина» сложили, чтобы освободить место для носилок.

– Товарищ капитан-лейтенант!

– Некогда, Женя.

– Тимур Альбертович, погодите! Послушайте!

– Что?

– Раненых нельзя везти, потому что перегрузка…

– Насколько опасно их везти?

– Тех, у кого черепно-мозговые травмы и обширные кровотечения, вообще нельзя. С легкими ранениями и ушибами – можно.

– Хорошо, меняем план. В первый «Филин» забираем легкораненых и часть ученых. С «Алконоста» вызываем бригаду медиков и мобильный госпиталь. Ты полетишь на встречу с Корниенко, доложишь ему ситуацию в личном разговоре, Потом сразу вернешься.

...Пристегнутая к креслу Женька , вытерпела перегрузку взлета, и, когда наступила невесомость, приникла к иллюминатору.

В космосе дрейфовали обломки вражеского корабля – те, которые отвалились от него раньше, чем флагман Роя был захвачен гравитацией Верума. Это неряшливо облако уже не светилось, оно было мертвым, черным, бесформенным. Дрейфовало оно не одно – рядом плыл уничтоженный еще на орбите «Кречет». В носовой части зияла пробоина. Пилот до сих пор находился в кабине, пристегнутый, но мертвый. Разбитый шлем распался, покрытое инеем бледное лицо уткнулось в приборную панель.

– Артур Яровой? Нет, я видела его на Веруме. Неужели тот, другой, рыжий парень?

Расстояние и темнота не давали разглядеть подробности. Женька отпрянула от иллюминатора и вцепилась с ручки кресла. Вскоре «Филин» вошел в стыковочный отсек. Как только шлюз закрылся и воздух закачали, началась высадка раненых. Вечеров, которого Ленц едва не силой заставил эвакуироваться, прошел мимо с ошалелым видом, машинально трогая рассеченный лоб.

– Александр! Дядя Саша! У вас же сотрясение!

– А что – нельзя было лететь?

– Нельзя.

– Ну, я же говорил Роберту – давай, мол, останусь. С такой царапиной лететь нельзя, другим место нужнее…

– Хватит. Быстро – в госпиталь. Товарищи офицеры, помогите раненому дойти!

Корниенко уже спешил к транспортнику в сопровождении хирурга Алакаева, уже одетого в скафандр.

– Что там, Женя, говори.

– Самые тяжелые остались на Веруме. Нетранспортабельны.

– Сколько?

– Десять человек.

– Я распорядился грузить все, что нужно. Товарищ Алакаев полетит с тобой, развернет полевую операционную. Он выдающийся хирург. Лучше, чем я. Ты плачешь?

– Ингуся… Она там. И другие… тоже. Один умер.

Корниенко обнял Женьку за плечи, но ничего не сказал.

«Филин» стартовал, как только закончили погрузку, перегрузка снова вдавила Женьку в кресло.

На месте сожженного поселка кое-что переменилось – переживших атаку отправили на «Алконост», их место заняла другая смена. Огонь потушили. Тела убрали. Тяжело раненых перенесли к тому месту, где роботы уже собирали медицинский модуль.

Женька отыскала Ингусю чуть в стороне. Подруга полусидела-полулежала, прислонившись к контейнерам, была жива и даже выглядела получше, хотя одежда коробилась от засохшей крови.

– Держись, Алакаев тебя вылечит.

– Да тут и лечить особе нечего, – пробормотала Ингуся. – Я просто испугалась, самой теперь стыдно.

– Ты чего? Почему тебе стыдно?

– Не было у меня раны, так – ушиб испуг.

– А кровь откуда?

– Испачкалась, когда другим помогала.

– Ну-ка, покажи живот!

Подруга вяло попыталась воспротивиться, но Женька решительно расстегнула заскорузлую куртку и задрала заскорузлую форменную футболку.

На идеально плоском животе Ингуси никакой раны не оказалось – лишь неправильной формы розовый шрам.

– Ничего не понимаю.

– Да и не надо понимать. Спасибо тебе за заботу. Я в порядке.

– А шрам тогда почему?

– Ни почему. Он уже старый.

Ингуся плавным движением встала на ноги.

– Пить хочется, – сказала она. – И тушенки с хлебом. И сладкого я бы тоже поела.

Женька оцепенела. Перевязочный пакет едва выпал из руки на песок.

– Так не бывает, – сказала она, проглотив комок в горле. – Я – медик. Я видела твою рану. У тебя была травма органов брюшной полости.

– У тебя была галлюцинация, вот и все.

Ингуся словно бы разозлилась. Она, не оборачиваясь, уходила к «Филинам», а Женька вернулась к Алакаеву – помогать ему в операционной.

* * *

Старшие офицеры корабля собрались в конференц-отсеке «Алконоста» вечером следующего дня по корабельному времени.

Первым слово взял Валеев.

– Товарищи офицеры, ситуация сложная. Наш командир, капитан Сибирцев до сих пор не найден. Судя по записям сканеров «Алконоста», его «Кречет» подбили в атмосфере одним из первых. Машина упала в море, вернее, аварийно приводнилась, а потом исчезла, скорее всего затонула. Надежда еще есть, но небольшая, поиски пока продолжаются. Что касается других потерь… Кроме машины Сибирцева сбито еще пять «Кречетов». К сожалению, их пилоты погибли. Из обломков можно собрать одну машину, еще штуки три или четыре соберем из запчастей, но людей заменить некем. Летать на «Кречете» могут многие, например, пилоты «Филинов» или даже мы с вами, но летать на «Кречете» как на истребителе, может не каждый. Нужны молодые, с хорошей реакцией и небольшим весом. Я пригласил сюда командира первого звена, Артура Ярового, он доложит о ситуации подробно.

Феникс все еще носил на шее фиксатор. После ночного боя он словно бы стал старше – запали щеки, заострились скулы, морщинки появились в углах глаз.

– Товарищи старшие офицеры, мы потеряли пятерых ребят, моего заместителя Карата – тоже. Я готов сам обучить новых пилотов, но подходит не каждый. Мне предлагали десантников-пехотинцев, но они слишком прокачанные и моторика не та. Есть еще один вариант, только товарищ Ленц против…

– Я – точно против, – буркнул Ленц и снова уткнулся в голографический экран планшета.

– Изложите нам ваше предложение, товарищ лейтенант, – сказал Валеев, мельком взглянув на Ленца.

– Предложение простое – нужно набрать и переучить девчонок из других подразделений. Тех, которые захотят.

– Вот потому я и против, – рыкнул Ленц, окончательно оторвавшись от планшета. – Про меня много чего болтают несознательные члены экипажа, например, будто я нарушаю чьи-то права или вовсе – девушек не уважаю. А я просто не хочу хоронить их в мешках. Ну, то есть, конечно, я никого не хочу хоронить, а девушек – в особенности.

– Товарищ старший лейтенант! Если мы не наберем пилотов, и атака повторится, хоронить придется всю эскадрилью.

– Лейтенант, отставить панику!

– Это не паника, это правда.

– Придержи язык, сопляк.

– Оставить спор, товарищи офицеры! – вмешался Валеев.

– Но…

– Я приказал – оставить! – рявкнул Валеев так, что завибрировало тонкое стекло светильников.

Все замолчали. С начала путешествия «Алконоста» старпом еще ни разу не срывался на крик.

– Я понимаю, что миссия под угрозой, нервное напряжение велико, но держать себя в руках – это не заслуга, это обязанность, – продолжил он уже обычным голосом. – Предложение младшего лейтенанта я обдумаю.

– Да уж понятно, к чему все идет… но Ингу Оболенскую не отдам, – тут же пробормотал Петровский. – Хорошо или плохо или совсем плохо, но пилотировать может любой, а у меня без нее исследования застопорятся.

– У нас десять гражданский сидят в изоляции, – подал голос Вечеров. – Там двое молодых ребят и одна девушка – нужной кондиции. Ничем не заняты, дуреют от скуки.

– Они не офицеры, – отрезал Ленц.

– Если согласятся, присвоим из звание рекрутов, и если получится обучить – станут рядовыми Космофлота, ну а дальше видно будет.

– Сажать на истребители рядовых – это что-то с чем-то. Расколотят нам оставшиеся машины. До такой идеи еще никто не доходил.

– Так и ситуации такой ни у кого не было.

– Если они вменяемые, я их обучу, – негромко сказал Феникс. – Решать, конечно, товарищу капитану и товарищу Ленцу, но я готов.

Валеев кивнул, включил свой планшет, всмотрелся в какой-то текст и снова заговорил.

– Итак, кандидатуры есть, осталось выяснить, кто согласится. А пока… Товарищ Яровой, вы свободны, можете идти. Переходим к другому вопросу – к возможности продолжения миссии. Слово – товарищу Ленцу.

– Я буду краток – мы получили урок. В том числе и по части расхлябанности. Первая задача сейчас – выяснить, кто стоит за атаками и следует ли ожидать продолжения. Чтобы ответить на второй вопрос, нужна малая экспедиция, скажем, из трех «Кречетов» для сканирования системы. Все пространство не обыщешь, но если враг затаился возможно, он клюнет и появится. Также предлагаю организовать сбор и исследование обломков вражеского флагмана и других кораблей. По результатам можно судить, кто явился по нашу душу.

– Предложения приняты. Слово товарищу Петровскому.

– Исследовать обломки мы готовы, но интересен и другой вопрос – как сюда попал рой и почему мы его не заметили. Судя по докладом пилотов, флагман использовал некую маскировку и появился на сканерах, только когда открыл огонь. Что касается пункта отправки Роя, то, полагаю, это Земля.

– Но как они попали сюда без приемника?

– Думаю, очень просто – на досветовой скорости. Рой и запущен давно, но до поры до времени «спал». Он включился, как только возникла определенная ситуация – в нашем случае это была техническая активность на планете.

– Логично. Кто мог его запустить?

– Не знаю. Но, если через несколько дней атака не повторится, значит, другого Роя нет, и у нас впереди годы нормальной работы… если не возникнут другие риски.

– Понятно. Слово товарищу Ганину.

– Что тут сказать, товарищи… поселок нам разнесли, но восстановить сумеем. Только делать это на равнине – имеет ли смысл? Предлагаю переместиться в горы. Там можно оборудовать жилье и мастерские в пещерах, в первую очередь в искусственных. Для изготовления «Эфира» понадобятся алюминий и сталь. Месторождения бокситов и железа там есть, а мини-заводы развернут роботы. С полупроводниками для вычислителя хуже. Кремний мы достанем, не так уж его много и надо. Запасы графена есть на «Алконосте». Но вот степень интеграции микросхем.. В общем, результат будет крупным и куда более примитивным, чем сделали бы на Земле.

– Он будет работать, как надо?

– Не уверен. Возможно, быстродействия не хватит.

– Другие варианты?

--Квантовый вычислитель, но тогда понадобятся кое-что другое. Щелочные металлы… ну, они у нас есть. Лазеры для удержания кубитов и охлаждение кубитов до сверхнизких температур.

–Охладить можно прямо в космосе. Двух-трех градусов по Кельвину хватит.

– Хорошо… – Товарищ Петровский, ваше подразделение будет работать в тесном взаимодействии с технической частью товарища Ганина. Нам нужен вычислитель. Подробности облета системы Росс, строительства нового поселка и разведки месторождений оговорим в рабочем порядке. У кого остались вопросы?

-- У меня, – вдруг сказал Вечеров. – У меня вопрос, товарищ капитан-лейтенант.

– Слушаю.

– Товарищ Сибирцев накануне исчезновения приказал мне заняться розыском доппельгангера. Вы подтверждаете приказ?

Если Валеев и помедлил с ответом, то совсем немного.

– Сейчас это не первоочередная задача. Сначала – обеспечение безопасности поселка и подготовка к строительству «Эфира». К делу доппельгангера мы вернемся потом.

* * *

Сутки назад

«Кречет» оторвался от грунта и взмыл в небо, усыпанное мириадами звезд. Сначала отдалился поселок, потом равнина сократилась в размерах, сжался, удаляясь, континент и, наконец, диск планеты стал виден полностью.

Даже придавленный перегрузкой, Сибирцев наслаждался полетом. Очутившись в невесомости он отключил автоматику и принял управление на себя, а потом выполнил несколько сложных маневров. Результат получился достойным – возможно, не таким, как у пилотов из эскадрильи Феникса, но почти таким же. Почти.

Сибирцеву предстояли стыковка с «Алконостом», четырехчасовая вахта, сон на борту и возвращение назад, на грунт.

Он не думал о будущей рутине, на короткое время всецело погрузившись в ощущение полета.

А потом последовал удар. Не выстрел лазера, не торпеда, а жесткое столкновение с невидимой преградой, которую «Кречет» задел бортом. Этот удар уничтожил эффект маскировки, и ничем не прикрытая черная туша вражеского флагмана повисла на фоне звезд.

Сибирцев на миг задохнулся от боли. Борт «Кречета» треснул, право крыло развалилось, но вне атмосферы это не сразу повлияло на полет. Машина еще сопротивлялась разрушению. Система скафандра позволяла Сибирцеву дышать, двигатели и управление пока не отключились.

– Алконост, Сибирцев на связи. Тревога! Тревога! Неопознанный объект в указанных координатах.

Связь не работала. Возможно, испортился браслет, но, скорее, разрушился ретранслятор «Кречета». Чужой корабль, словно левиафан, породил стаю беспилотников – Сибирцев видел их как рыхлое облако на фоне звезд, квазаров и мутных пятен далеких галактик…

– Верум! Сибирцев на связи! Прием!

С грунта тоже не отвечали. Рой тем временем разворачивался для атаки с орбиты, на обращая внимания на одинокий разбитый кораблик. «Это только первая волна, – понял Сибирцев и в этот миг сердце его пропустило удар. – судя по размерам «матки роя» их волн будет девять-десять. Две-три атаки люди Ленца отобьют, а потом – конец.

Раненый «Кречет» умирал – обшивка трескалась, в работе двигателя появились перебои, при попытке развернуть машину, она послушалась кое-как. Все это происходило в полной тишине – вакуум звук не передает, а потому Сибирцев слышал только собственное дыхание и слабое шипение воздушной смеси.

И тогда он увеличил скорость до предела.

«Тараном матку Роя не сбить, но повредить гейт смогу». Туша чужого корабля стремительно приближалась. Часть беспилотников, подчиняясь измененной программе ИИ, уже разворачивалась в сторону Сибирцева, под их ударами обшивка плавилась, брызги металла, отпав от корпуса, застывали шариками в пустоте...

Сибирцев не думал об этом. Он гнал «Кречета» вперед, нацеливаясь на уязвимое место врага – в устройство выпуска малых кораблей.

Очередной выстрел пробил колпак, осколок порвал скафандр, воздух выходил наружу. Разгерметизация уже сказалась – руки немели, зрение мутилось, Сибирцев почти не видел цель.

… Удар о гейт оказался страшен. «Кречет» сплющило словно раздавленного жука. Беспилотники – те, которые не успели покинуть чрево Левиафана, сгрудились возле гейта. Они смяли друг друга, и через несколько секунд грянул взрыв, который окончательно искорежил проход.

Сибирцев этого не разглядел. Он падал в пустоте, зажатый между обломками своей машины. Сначала был холод. Потом, уже в атмосфере Верума, металл перегрелся, обломки распались, и Сибирцев понял, что горит заживо.

Он не могу использовать промедол, не мог шевельнуть рукой, почти забыл свое имя, но почему-то вспомнил другого себя, мальчика пяти лет, который рухнул в Атлантику с десятикилометровой высоты.

Сибирцев и на этот раз упал в море – в полубезжизненное море Верума, поверхность которого показалась ему твердой как бетон.

...Конструкция скафандра и высокое содержание соли в воде держали обгоревшее тело на плаву. Разлепив веки, разбившийся капитан рассматривал небо.

Потом пискнул и включился браслет.

– Что тут у тебя, Сережа, стряслось? – поинтересовался кибернетический призрак отца. – Не видно мне ни черта, и с Системой связи нет.

– Прости, батя. Умираю.

– Вон оно как, сынок… … А ты не торопись. Ты ведь у меня такой… Особенный.

– Какой особенный?

– Прочный. Не как другие.

Батя замолчал, возможно, в браслет попала вода. Капитан больше не испытывал боли, он плыл на волнах, угасая, и это продолжалось до тех пор, пока течение не прибило тело к берегу...

Здесь боль вернулась – каждый нерв словно погрузили в кислоту. Сибирцев пытался кричать, но крик застревал в сожженном горле. Он корчился в обрывках скафандра и царапал пальцами песок – точнее тем, что осталось от пальцев. Судорога дергала мышцы, выворачивала связки и кости, а потом все кончилось, пришла тьма, глубокая ловно сон.

… Капитан «Алконоста» очнулся поздним утром, лежа в полосе прибоя, замерзший и очень голодный.

Зрение вернулось, мышцы, хоть и онемели, но слушались, смертельные ожоги исчезли, кожа рук выглядела чистой.

Сибирцев сел, потом встал по щиколотку в воде, широкими шагами вышел на сухой место. Долго рассматривал собственные ладони, сгибал фаланги и запястья.

– Батя, батя… Так что же я такое?