Баллада о Звездной Республике

Глава 8. "Кречет" и Феникс

Капитан Сибирцев стоял на галерее стыковочной палубы "Алконоста". Внизу, в обширном, пропахшем металлом и разогретой изоляцией пространстве, суетились люди-техники и их помощники -- полуразумные сервисные роботы. Шла подготовка рельсотрона к скорому старту челноков. Два длинных токопроводящих элемента на полу тянулись от внутренних ворот палубы до входного шлюза. Челнок, установлднный на эти рельсы, разгонялся при помощи силы Ампера и отрывался от корабля, чтобы на безопасном расстоянии включить собственный ионный двигатель. Вся эта техника нуждалась в обслуживании, а при частом использовании -- еще и в ремонте.

-- Тяни, Петрович! – кричал кто-то внизу.

Не замечая капитана, техник добавлял к выкрикам неуставные ругательства. Петровичем, как ни странно, звали неантропоморфного робота – конструкцию на шасси с несколькими манипуляторами вместо рук.

Сибирцев молча усмехнулся и машинально потрогал браслет. Виртуальный Сибирцев-старший с утра был немногословен, общался сыном через наушник, дело доппельгангера не упоминал совсем. Имитация все же "проседала" по интеллекту и капитан в который раз задумался -- не удалить ли сомнительную программу совсем.

– Оживленно тут. Люди к высадке готовятся, -- заметил Вечеров, который только-только вскарабкался на галерею по вертикальной лестнице. -- Вы хотели поговорить неофициально и срочно, странно, что здесь, но мне, вообще-то, все равно. Готов к докладу в любом месте.

– Вольно, -- пошутил Сибирцев, намекая на неформальный вид оперативника -- без мудира, в "гражданских" бриджах и рубашке с закатанными рукавами.

– Униформа в чистке, Сергей Геннадьевич. Оба комплекта, и запасной тоже.

– Почему?

– Наш повар не пожелал ставить чип, отчего и перешел в статус пассажира. Тот, кто его замещат, неудачно открыл емкость с газировкой. Большую, на двадцать литров.

-- Н-да... понимаю. И все же -- переоденьтесь в мундир, как только его приведут в порядок.

-- Будет сделано.

-- Как идет дело Мартынова?

-- Ни шатко, ни валко. Он в основном молчит. У меня есть миниатюрный детектор лжи. Апгрейд к браслету. Можно носить скрытно. Реагирует на голос, позу, взгляд. Так вот, доппельгангер не врет. Он искренне утверждает, что нам всем конец, и попытка колонизации Росс-128 не имеет смысла.

-- Думаете, он прав?

-- Я думаю, что он думает, что он прав.

-- Он человек?

-- По генетическому анализу -- человек. ДНК -- как у Мартынова-первого. Что интересно, у них одинаковые отпечатки пальцев и одинаковая радужка глаз, хотя даже у близнецов и клонов бывают различия. Однако, кое-что у Мартыновых--дублей сильно различается. Произношение. Первый говорил на чистом русском языке. У второго – акцент. Мы с Петровским сделали анализ звукозаписей, наш ученый клянется, что, если судить только по акценту, доппельгангер родом из Южной Америки. Его родной язык должен быть видоизмененным андалузским диалектом.

-- Интересно. Что еще получилось узнать?

-- Больше ничего. Допросы малоэффективны.

– Может, выделить вам психолога?

-- Для кого -- для доппельгангера или для меня самого? -- сказав это, Вечеров улыбнулся той самой открытой улыбкой, которая у него хоть и редко, но появлялась.

– В общем, капитан, дело дрянь, -- продолжил он, и улыбка угасла. -- Завтра у нас выход на орбиту планеты, а ясности, чего опасаться, нет. Информации о других двойниках нет. Уверенности, что Мартыновы не заложили где-то, бомбу, тоже нет.

-- А они могли?

-- По логике обстоятельств -- да. Как только боты потушили пожар, люди Ленца обыскали трюм, но ничего не нашли. Только примитивную "ловушку", которая имитировала тепловой след и синий лазер -- часть разобранной буровой установки.

-- Ваши предложения?

-- Псевдомартынова придется ломать физичически. Но результат все равно не гарантирован.

-- А вы бы за такое взялись? Ломать физически?

Вечеров дернул плечом.

-- Похоже, я сейчас упаду в ваших глазах ниже плинтуса. В общем, хоть я и не садист, но если нет другого выхода -- да, возьмусь.

-- Доведете дело до конца?

--Доведу. На Земле мы воевали со "стальными триадами". Помните, кто это?

-- Последняя крупная террористическая организация планеты. Экологические экстремисты.

-- На самом деле -- фанатики и психопаты, возвели ненависть к человечеству в культ. Убивали людей, взрывали химические заводы. Они же устроили теракт на марсианском транспорте "Фаэтон". На корабле летели гражданские, мужчины, женщины, старики. Кроме гражданских там был и я со своим товарищем. Его звали Михаил Маевский. Он не был солдатом, мы привлекали его как психолога. Маевского зарезали в десяти метрах от меня, я ничего не успел сделать...

Сибирцев кивнул. История с ранением Ленца теперь заиграла новыми красками. "У Вечерова убили прежнего напарника и едва не прикончили нового".

"Ты бы, Сережа, помог человеку советом по жизни-то, -- раздался в наушнике голос незримого бати. – Человек-то хороший, надежный, главное, чтобы не выгорел изнутри. Давай, не молчи".

– Сочувствую, – сказал Сибирцев. – Смерть другая – тяжелая утрата, но вашей вины в этом нет. Существует, впрочем, разница между спецслужбами и Космофлотом. И к вам, и к нам идут смелые люди, но к вам -- прагматики, к нам – романтики. Для экипажа ваш пленник – все тот же Мартынов, то есть, подсознательно, он для них член экипажа, недавний друг, пусть и преступивший закон. Если вы, Александр Александрович, без трибунала расправитесь с доппельгангером, это в какой-то мере деморализует экипаж. Возможно, он на этом свои расчеты и строит.

– Возможно. И что теперь делать?

– Обойдитесь химией.

– У меня ее нет. Не предумотрели.

– Я одам распоряжение Петровскому. У него хорошие химики и биологи. К Корниенко только не ходите, он расстроится.

-- Н-да... Корниенко врач, у него врачебная этика, а вот Петровский -- ученый, клятву Гиппократа не давал. Ладно, попробуем.

-- И еще... Ни наши убитые техники, ни рана Ленца забыты не будут. Вы хотите правосудия – правосудие свершится по закону. Это я вам обещаю как капитан.

Вечеров был без фуражки, поэтому не приложил руку к козырьку, а только кивнул. "Молодец, Серега, правильно отработал, – раздался голос бати в капитанском наушнике. -- Растешь ты у меня умом, отца радуешь".

Техники тем временем уже проверили электрику рельсотрона и теперь проводили испытания, гоняя по нему металлическую болванку туда-сюда.

– Нормально, Петрович, все работает.

К рельсотрону на платформе подкатили малый челнок типа «Кречет», рассчитанный на одного пилота. По сут он был истербителем, но никогда не бывал в бою -- человечество избежало космических войн. Петрович захватил «Кречета» манипуляторами и поставил его на рельсы. Появился Артур Яровой, уже одетый в летный комбинезон, он на ходу щелкнул замок шлема. Пилот ловко забрался в кабину, колпак кабины закрылся. Заработала громкая связь с Сисемой ("Внимание, всем покинуть стыковочный отсек!"). Техники, роботы и сам Сибирцев отошли за герметичную переборку, к экранам слежения. Чтобы сохранить воздух, заработали насосы. Потом раскрылся внешний гейт, и челнок молнией вылетел в темноту, пурпуром и синевой полыхнула плазма.

– Алконост, я Феникс, прием! -- тут же пришло по связи.

"Феникс -- позывной Ярового", -- вспомнил Сбирицев. Он продолжал наблюдать за полетом, не вмешиваясь в переговоры – этим сейчас занимался вахтенный офицер.

Челнок шел красиво, пилотировал Феникс отменно, впрочем, обстановка к этому располагала. Космос был чист и пуст -- ни астероидов, ни метеоритных потоков. На исходе путешествия "красный карлик" приблизился. Его хорошо заметный даже без увеличения диск источал спокойный розовый свет. Крошечная точка челнока почти исчезла из виду, потом, описав круг, вернулась, сверкнула белой искрой.

– Хорошо летит парень, – заметил Вечеров.

Феникс отработал основные фигуры пилотажа и лег на обратный курс. снова заработали насосы, раскрылся портал, челнок коснулся рельсотрона, который теперь работал на торможение.

"Слишком быстро", -- успел подумать Сибирцев. «Серега, атас!» – рявкнул в наушнике батя.

Под этот крик все остальное произошло в мгновение ока.

Система торможения отказала и больше не удерживала челнок. Маленький корабль устремился к задней переборке, нацеленный на прикрытых ею людей.

Феникс не мог отановить движение, но успел включить импульс маневрового двигателя и сбил «Кречет» с рельсотрона. Сияние плазмы наполнило отсек. Крабль упал с направляющих и покатился комом искореженного металла, все так же в сторону Сибирцева.

Сервисный робот, которого техники называли Петровичем, выдвинулся вперед, принимая удар на себя. Хряснул металл, содрогнулась переборка. В пробоину, что возникла близ головы капитана, со свистом хлынул воздух. Где-то за спиной раздался девичий крик.

–Заблокировать шлюз! – приказал Сибирцев, но воздух продолжал уходить – не сработала автоматика.

– Всем, кроме техников, покинуть помещение. Оставшимся – надеть аварийные скафандры. Я сказал – всем. Вас, Вечеров, это тоже касается.

– Но…

– Выполняйте приказ!

Оцепеневшие было люди, наконец, сдвинулись с места. Те, кому положено, устремились на выход, оставшиеся побежали к щкафам с защитным снаряжением. Сработала система пожаротушения, и разбитый челнок засыпало порошковой смесью. Одетый в скафандр Ганин, вскрыв щиток, спешно соединял провода вручную. Внешний гейт шлюза чуть дрогнул, шевельнулся и створки принялись медленно сходиться. Наконец, раздался глухой удар и они сомкнулись.

– Утечка ликвидирована. Химическая опасность, капитан.

– Включи очистку воздуха.

–Будет сделано.

По лицу Ганина, прикрытому забралом шлема, катились капли пота. Он ощерился, снова ковыряясь в проводах, схему которых, очевидно, помнил наизусть.

Загудела регенерация воздуха. Ядовитые пары и дым сделались пореже.

–Бригаду реанимации в отсек. В скафандрах, – распорядился Сибирцев.

«Мы могли сейчас умереть, – подумал он. – Если бы пилот не увел челнок в сторону, все бы кончилось нашей смертью в долю секунды».

– Систему взломали, сынок, – прохрипел в наушнике Сибирцев-старший. – пытался я помешать, не вышло. Не справился твой батяня с этой сукой, прости, она машина, а я кто… просто человек.

Сибирцев не ответил вслух, чтобы не пугать людей этим странным разговором, он лишь кивнул головой, надеясь, что разум отца все поймет.

Техники, перемазанные противопожарным порошком, уже резали остатки «Кречета», санитары извлекали Артура Ярового из обломков. Автоматические носилки покатились в сторону госпиталя, растирая по полу черную и белую грязь.

«Парню двадцать два года. – подумал Сибирцев. – Двадцать три ему, наверное, не исполнится. Нам всем придется усвоить урок».

–Товарищ Ганин, проследите, чтобы все системы корабля перешлина ручное управление. Товарищ Валеев, страхуйте вахтенного офицера и оставайтесь на мостике. Расследованием ситуации займусь я сам.

* * *

– Операционная готова, Кирилл Сергеевич, – доложила Женька.

Артура Ярового полностью освободили от остатков скафандра, заработала система дезинфекции. Вечеров видел лишь часть этих действий – сразу после аварии он пришел к Ленцу и теперь сидел у кровати друга.

– Что там? – прохрипел Ленц, сверкая единственным левым глазом (правую ужепустую глазницу закрывала повязка).

–Феникса привезли.

– Сильно ранен?

– Да не знаю, я, потому что не врач. Переломы, ожоги.

– Помоги встать, я должен посмотреть.

– Лежи. Ничем ты ему не поможешь, себе только навредишь.

Приподнявшийся было Ленц снова рухнул на спину.

– Вот так всегда, стоит лишь отвлечься, и на тебе… ЧеПэ.Что хоть там было, опиши.

– «Кречет» Феникса заходил на площадку. В Систему пришло сообщение, что на стыковочной палубе горит проводка и машина-дура отключила рельсотрон. Челнок не мог затормозить, но парень – герой, качнул машину маневровым двигателем и слетел с рельсов, а то бы угробили человек двадцать, включая капитана.

– Откуда пришло сообщение в Систему?

– Не знаю пока что. Видел по дорого Клару, она говорит, что, скорее всего, вирус. Прятался в разных блоках памяти, дремал там, потом самособрался и заработал.

–Хреново, – вздохнул Ленц. – Надеюсь, кибернетики Петровского этот вопрос проработают. А ты, Саша, займись-ка доппельгангером и не очень-то с ним миндальничай. Если не разберемся, откуда тянет вонью, будет терять мальчишек каждый день.

–Не беспокойся, Роберт. Я все сделаю. И за тебя, и за себя.

После этого разговора Ленц задремал, но Вечеров не ушел, а просидел в палате долго, до тех пор, пока не появилась Женя – уже без хирургического костюма, но усталая, бледная, с темными кругами возле глаз.

–Как там? – осторожно поинтересовался Вечеров.

–Шансы жить неплохие. Шансы летать – так себе. Посмотрим, как себя поведет имплант шейного позвонка.

–Там, в коридоре, вся эскадрилья собралась. Хотят видеть Феникса.

–Пока нельзя. Артур все равно без сознания. Передайте им, пускай уходят.

–Я-то передам, да вот не факт, что уйдут.

– А от того, что они всю ночь спать не будут, кому-то лучше станет? Завтра выходим на орбиту, забыли?

–Ничего я не забыл. Ладно, попробую, – Вечеров вздохнул и побрел в коридор, где вдоль стен, на корточках, сидели собравшиеся вместе пилоты «Алконоста».

Самому старшему – двадцать пят лет. Самому младшему – девятнадцать… Пилотирование «Кречетов» требовало отличной моторики, быстрой реакции и веса не выше шестидесяти пяти килограмм.

«Если бы мой сын выжил, ему бы сейчас исполнилось двадцать». Вечеров подавил мрачные мысли, в которых не признавался никому – даже самом себе.

– Добрый вечер, ребята. Я не могу вам приказывать, но оченьпрошу разойтись.

– Мы не уйдем, пока не узнаем правду про Феникса, – сказал самый старший, рыжий худой парень, который, видимо, принял лидерство на себя. – Пускай врач объяснит, чего теперь ждать. И еще хотим знать, кто виноват, и когда его накажут. Если не накажут, мы сами возьмемся за дело…

–Ладно, понял, спокойно, парни. Давайте, я сам все объясню. Феникс жив. У него была сломана шея, но позвонок заменили. Если повезет – восстановится полностью. Сейчас он спит и разговаривать с вами не может. Тот, кто подстроил аварию, уже арестован. От наказания онне уйдет. Это обещаю я лично. А пока прощу – разойдитесь, медики тоже очень устали.

Пилоты еще с полминуты переговаривались, а потом и в самом деле ушли, если не успокоенные, то хотя бы обнадеженные, а Вечеров отправился в лифту, собираясь выполнить кое-что из данных обещаний.

Петровский уже ожидал на месте, охрана гауптвахты, получв приказ капитана, пропустила их обоих.

– В каком виде препарат?

–Инъекция. Состав подобран по его формуле крови. Действовать все равно будет недолго, от двух до пяти минут.

– И как все это будет выглядеть?

– Секунд через десять после введения его восприятие реальности должно измениться.Станетдружелюбным и доверчивым, но не очень умным.

– А память сохранится?

– Должна. Сами понимаете – мы не проверяли. И еще – для объекта эксперимента желательно положение «лежа».

– Черт! Ладно, придется выстрелить в него из станнера.

Наружная дверь камеры доппельгангера отворилась, Вечеров в тот же миг нажал на спусковой крючок, и оглушенный станнером двойник Мартынова рухнул на пол.

– Помогите уложить его на полку. Подождем, когда очнется.

– Так он же в драку полезет.

– Не сможет, я ему руки-ноги стяжками зафиксирую…

...Доппельгангер лежал навзничь, закрыв глаза. Худощавый, но крепкий, в отличной физической форме – такие быстро работают в рукопашной. Вечеров попытался найти в его облике хоть что-то нечеловеческое – и не мог. Проплешина, выбритая вокруг раны на голове уже начала зарастать, на лице – недельная небритость, мелкие ссадины на правой руке — возможно, от удара кулаком о стену. Спустя короткое время веки лже-Мартынова дрогнули, глаза открылись, он резко попытался встать, дернул стяжки, но получил сильный толчок в диафрагму.

– Лежи смирно, а то руки переломаю. Петровский, колите его.

Ученый ментально опустошил шприц, доппельгангер дернулся снова, но тут же обмяк на полке, часто дыша, на лбу выступила испарина, взгляд потерял фокус.

Вечеров склонился надо доппельгангером, глядя ему прямо в расширившиеся зрачки.

– Как вас зовут?

– Оставьте меня в покое.

– Скажите, кто вы, и я оставлю вас в покое. Не надо сопротивляться. Не бойтесь. Я не причиню вам вреда. Как вас зовут? Имя, фамилия.

– Андрей. Андрей Мартынов.

– Вас всегда звали так?

Доппельгангер, видимо, отчаянно сопротивлялся препарату, мышцы напряглись, гоолва запрокинулась

– Не всегда, – очень тихо и нехотя прошептал он.

– Как вас звали раньше?

– По всякому...

«Время уходит, спрашивайте только самое важное», – раздался встревоженный голос Петровского.

– Кем вам приходится убитый Мартынов? Брат?

– Нет.

– Клон?

– Нет..

– Тогда кто он?

– Вы не понимаете… это… я сам.

– Значит, техников убили вы?

– Нет…

«Александр, он специально тянет время...» – снова вмешался Петровский.

–Это вы взломали Систему?

– Нет.

– Тогда кто?

– Тот, второй.

–Зачем?

– Это сложно… объяснить. Я устал.

– Скоро отдохнете. Кто послал вас обоих? Кому это нужно?

Глаза пленника закрылись, Вечеров встряхнул его за воротник, голова доппельгангера мотнулась, и он ненадолго очнулся.

– Элфорд. Элфорд – он всему причина.

– Что? Кто такой Элфорд? Объясните.

Доппельгангер уже не слышал. Он провалился в глубокий сон, дыхание сделалось реже.

Вечеров выпрямился, вытер руки салфеткой и швырнул ее в утилизатор.

– Это все? – спросил он, обернувшись к Петрвоскому.

– Да. Видимо, станнер ускорил процесс. Не будите его – бесполезно. Не проснется, а если проснется – говорить не сможет.

– Как думаете, кто такой Элфорд?

– Я знаю почти всех зарубежных коллег, заняты в варп-программах. Не стану судить, способны ли они устроить саботаж, но Элфорда там точно нет. Среди чиновников высокого ранга тоже такого не припомню. Он сказал, что Элфорд – причина. Может, это вообще не фамилия.

– А что тогда?

–Топоним. Место на Земле.

Вечеров задумался.

– Надо проверить. Как только Систему очистят, я переберу все варианты. А еще – подождем, когда доппельгангер очнется и заскучает. Возможно, сам что-нибудь расскажет.

Он перерезал пластиковые стяжки на руках Мартынова, выбросил их в утилизатор вслед за салфеткой, а потом вместе с Петровским покинул камеру.

Дверь захлопнулась.