Баллада о Звездной Республике

Глава 21. Разделенные

Прошло два месяца, и горный лагерь превратился в крепкое поселение с неплохими, пусть и тесными помещениями, устроенными в толще камня. Мини-завод по производству железа развернули возле месторождения игольчатой руды, там, где скалы Верума за тысячелетия источил ветер. Еще дальше на север собирались добывать бокситы и возле алюминиевого завода уже строился второй поселок.

Задача постройки «Эфира» оставалась колоссально сложной, но первые успехи радовали команду "Алконоста", а энтузиазм позволял переносить трудности, которые не заставили себя ждать.

– Нужно сократить полеты, Сергей Геннадьевич, – заявил Ганин Сибирцеву в конфиденциальном разговоре на борту корабля.

– Понимаю. Топливо?

– Именно так. Из-за войны с роем мы потратили запасы кристаллического водорода. Осталось его примерно на месяц, если не перестанем гонять «Кречетов» и «Филинов» туда-сюда. Сократим полеты – протянем два месяца, но потом – все. "Алконост" на орбите удержится, но все малые корабли станут мертвым грузом.

– Какие остались варианты?

– Обычный водород можно получить разными способами, но кристаллизовать его на Веруме мы не сможем. Для полетов в атмосфере можно временно поставить двигатели на керосине, но керосина у нас тоже мало. Для космоса можно использовать ксенон, но придется построить завод по сжижению воздуха и фракционному разделению. Эту технологию мы не потянем – слишком мало людей.

– Другие варианты остались?

– Остались. В космосе вместо инертных газов можно использовать ртуть. Двигатели «Кречетов» придется сильно переналадить, но справимся. Осталось только отыскать тут саму ртуть.

– Где планируете искать?

–Там, где остались следы вулканической активности. Примерную карту дали сканеры «Алконоста», но придется отправлять на разведку «Кречетов». Пока керосин еще остался…

Сибирцев с Ганиным согласился. Все сказанное выглядело очевидным, и число рейсов корабль-Верум резко сократили, а команда разделилась на тех, кто теперь постоянно работал на флагмане, и тех, кому предстояло надолго переселиться в горные поселки.

Люди прощались, пусть не навсегда, но, возможно, на месяцы, оставляя на «Алконосте» друзей, любимых, соратников и коллег.

– Ну что, Саша… удачи тебе на Веруме, – сказал Ленц Вечерову, хлопая друга по плечу. – Я тут на борту займусь делом, а ты, давай, топчи грунт. Без напарника плохо будет, сработались мы с тобой.

– Даст бог, скоро встретимся.

– Да уж, очень на это надеюсь, только это… ты на рожон не лезь. Расследованием слишком-то не увлекайся. Займись лучше охраной поселков. Сибирцев издал приказ – ты больше никакой не лже-ученый, а мой официальный заместитель на планете. У тебя полномочий – хоть поварешкой ешь. Верю, используешь их с умом.

– Спасибо, Роберт.

– Всегда пожалуйста.

– Будем на связи.

–Да, конечно… Прощай.

Они обнялись напоследок. Вечеров, поскрипывай экзоскелетом и поправляя на ходу рюкзак, поспешил занять кресло на «Филине». Перед самым трапом он оглянулся, чтобы по традиции помахать рукой. Ленц уже брел прочь, его спина мелькала в редкой толпе, и в этот странный миг Вечерова кольнуло темное предчувствие.

«Как будто навсегда попрощались. Да нет, ерунда… почему навсегда? Нервы стали ни к черту».

«Филин» стартовал. За ним стартовал второй. Потом наступил черед планетарной полуэкскадрильи «Кречетов».

–Я тебе стану писать на планшет, – пообещала Женьке Ингуся, вытирая со щечки невидимую слезу и крепко-крепко обнимая подругу. – Каждый день. Про все, что здесь происходит… Хотя, что тут происходит – ничего...

–Петровский говорил, у вас тут важные дела, для которых нужно ядро «Алконоста».

–Да, все так. Станислав Евгеньевич занят исследованиями частиц, но тебе-то, милочка, такое не понять! Не переживай, мы справимся. Напомни, какой у тебя позывной?

–«Оса».

–Летной погоды тебе, Оса, и никаких ионных штормов. Береги мою брошку, она приносит бесконечную удачу.

Женька помахала подруге на прощание, и с летным шлемом подмышкой отправилась в стыковочный отсек, где уже собралась небольшая очередь из пилотов, машины которых готовились к старту. Возглавлял эту компанию Артур Яровой (Феникс), уже полностью здоровый, без фиксатора на шее. Здесь же находился Пересвет – командир второго звена истребителей, а также Соня – такой же новичок в эскадрилье, как и сама Женька. Соня была хмурой, весьма крепкой физически девушкой и выбрала себе позывной «Рысь». До вступления в эскадрилью Рысь работала официанткой в баре и успела прославиться дракой в пассажирском отсеке. Ни теоретическими познаниями, ни вероятностью офицерской карьеры Рысь, понятно, похвастаться не могла, зато обладала кое-чем иным – апломбом, потрясающей природной координацией и полным отсутствием «болезни невесомости».

«Мне бы так», – с легкой завистью думала Женька, которая хорошо помнила свой первый тренировочный полет в паре с Фениксом. Рельсотрон тогда разогнал оба корабля и выбросил их в вакуум другом за другом. Мгновенная перегрузка сменилась невесомостью и полным отсутствием верха и низа. От ненужных перемещений Женьку защищал пятиточечный пристяжной ремень кресла, но дезориентация мгновенно дала о себе знать – «Алконост» исчез из вида, звездное небо превратилось в звездную карусель. «Оса, выравнивай тягу, стабилизируй Кречета», – кричал Артура по связи. Женька (которую мутило) старалась изо всех сил, но то, что хорошо получалось на тренажере, в момент стресса превратилось в непосильную задачу. Она дергала штурвал, давила на кнопки и, кое-как добившись приемлемого результата, обнаружила себя далеко от главного корабля. «Не расстраивайся, Оса, – утешил Женьку Феникс уже на борту «Алконоста». – Я в своем первом полете едва не снес портал».

Второй полет сложился лишь чуть получше, третий – тоже, но на десятый раз Феникс остался доволен результатом. «Нормально. Для обычного сопровождения годится, воздушный бой потренируем потом».

При боевой тренировке применяли слабенькие лазеры, а на «Кречеты» клеили датчики. Пока топлива хватало, Женька успела сразиться в двух учебных боях. Спарринг с Пересветом она проиграла всухую, но в групповом сражениях оказалась на победившей стороне, сумев «подбить» амбициозную Рысь.

Девушка почему-то обиделась, и обиделась всерьез, а потому явилась «разбираться» в каюту. Говорили много и говорили всякое. Дело двигалось в духе Рыси, то есть, склонялось к драке, но тут вмешалась Ингуся, которая неуловимым движением изящной ножки и словно бы невзначай отправила гостью на пол. «Ой, извини, милочка, тут скользко, пролит чай». Хваленая координация Ричи не помогла, девушка поднялась на крепкие ноги, ошалело поглядела на «эту куколку», а потом молча удалилась и с тех пор держалась отчужденно. Никто из трех девушек никому, вроде, не жаловался, но история все равно чудом дошла до Ленца, который построил пилотов в ангаре и отругал их всех, причем, попало даже непричастным Фениксу и Пересвету. «Мы тут не атрибутикой меряемся, а делаем общее дело. Тренировка – спорт, в настоящем бою ваши жизни зависят от ваших товарищей. Мы – одна семья, а не этот бардак, который вы тут развели».

Женка и Рысь бледнели, краснели, и возразить было нечего. Уходя, Ленц ворчал себе под нос что-то насчет подросткового коллектива, свалившегося на седую голову...

Все это было, но прошло. Теперь эскадрилья в своем новом составе готовилась к расставанию. Второе звено Пересвета оставалось на «Алконосте» и пришло проститься. Первое, под командованием Феникса, отправлялось на Верум для патрулирования территории и поиска месторождений ртути.

– Ну все, надо идти. По машинам!

Феникс показал пальцами латинское «вэ», знак победы, а потом ловко залез в кабину. Следом и остальные заняли кресла в своих «Кречетах». Женька застегнула шлем, опустила и защелкнула колпак, включила подачу дыхательной смеси. Провожающие укрылись за прозрачной переборкой, в отсеке остался только робот Петрович, восстановленный после аварии из обломков.

Откачали воздух, заработал рельсотрон, «Кречеты» один за другим взмывали в звездное небо. Создвездия Девы и Росса, звезды Спика, Порима и Виндемиатрикс, скопления тысяч далеких галактик кто ярко, кто тускло сияли за колпаком.

Истребители, соблюдая строй, уходили к планете и рассредоточились только перед входом в атмосферу. Турбулентность мотала Женьку туда-сюда, вновь появилась гравитация. Сердце ухнуло, металл кабины нагревался, Верум мчался навстречу. Женька компенсировала слишком большую скорость и выровняла машину. По ту сторону колпака помутнело, казалось, ватные облака можно потрогать рукой. Женька на миг вспомнила Землю, лето, свой последний день на даче и птицу в небе, в невообразимой вышине, среди косм тумана, с километрами пустоты под крылом. «Мама! Я здесь счастлива. А ты там как? Как барт? Вы в порядке?» На беззвучный вопрос, понятно, никто не ответил. Горы приблизились, «Кречет» перешел в горизонтальный полет. Через четверть часа машина задрала нос, создала воздушную подушку и опустилась на грунт. Снаружи раздавались аплодисменты механиков – верный знак того, что посадка получилась чистой. Женька отстегнулась, стащила шлем, подняла колпак и спрыгнула на ровную твердую землю, Легкий корабль подняли на кран-бортом и отвезли в сторону ангара, освобождая место для посадки других машин.

После приземления всех десяти «Кречетов» пилотов проводили в отведенную им казарму – это была отчасти естественная, отчасти вырубленная в скале пещера правильной формы, стены которой уже обшили пластиком. Вдоль всей казармы тянулся узкий коридор. Личные ячейки по его сторонам, отгороженные друг от друга полихлорвиниловыми панелями, вмещали складную кровать и ящик с личными вещами. Воздух внутрь поступал уже обогащенный, что позволяло отдыхать без маски, однако сила тяжести, если не носить экзоскелет, давала о себе знать.

Женька сбросил пыльный верхний комбинезон, легла на койку и уставилась в каменный потолок. Потом при помощи браслета отправила сообщение Ингусе. Связь была так себе – скала отчасти глушила сигнал, однако запущенные «Алконостом» с путники работали исправно. Кто-то, судя по звуку шагов, Рысь, занял соседнюю ячейку и плюхнулся там на койку. Потом с шумом протопала ватага ребят. Теснота, знакомая еще «Алконосте», при переселении на Верум никуда не исчезла – необходимость врубаться в камень мешала строить просторные залы.

«Впереди недели почти без полетов, – уныло подумала Женька. – водород на исходе, керосина чуть-чуть, нас выпустят только на поиски ртути, так что будем дежурить на кухне и рубиться друг с другом на тренажере».

Дежурить на кухне и вправду пришлось, причем, тем же вечером (не настоящим, а созданным симулятором очков). К приготовлению еды пилотов, кроме умелой Рыси, не допускали, зато гора грязной посуды для мытья получилась огромная. «Никаких одноразовый тарелок, нам любой пластик пригодится», – приказал Валеев, который командовал планетарной частью экспедиции, – перерабатывать тоже не станем, ни к чему зря тратить энергию и загружать мини-завод».

Выход был один – тарелки, кружки и ложки полоскали в воде. Вода имелась в изобилии, вполне приемлемого качества, и поступала в лагерь из горных источников по недавно проложенным трубам. Стоки отводили сверху вниз – на населенную червями пустошь.

Этот способ утилизации вызвал у техников нешуточный спор, поскольку Клён полагал, что решение хорошее, а Сатурн опасался взрывного роста популяции червяков. Десантники под командованием Вечерова в споры не встревали, занятые в основном системой безопасности и круглосуточным дежурством по сменам. Оба мини-завода, сталеплавильный и алюминиевый, работали исправно, слитки и чушки отправлялись на склад.

Так прошло три недели по земному времени и они равнялись двум длинным суткам Верума.

На четвертые длинные сутки, в самое светлое время (которое походило на чуть окрашенные заревом сумерки) Земли пилотов вызвали в командный пункт.

-- У меня пять заданий на пять пар «Кречетов», – сообщил Валеев. – Информация пришла со сканеров «Алконоста» – возможно, обнаружена ртуть. Полетите на керосине. Все точки будут подсвечены лазерами с орбиты. Задание для каждой пары – выйти на цель, произвести подробную аэрофотосъемку местности, по возможности приземлиться, взять пробы грунта. Приказ понятен?

– Так точно, товарищ капитан-лейтенант!

– Выполняйте.

* * *

Женьку назначили лететь ведомой, в паре с самими Артуром-Фениксом. В то планетарное утро стояли рядом под розовым светом Росса, ожидая, пока кран-борт доставит «Кречеты» на взлетную площадку. Стартовать предстояло без разгона, на вертикальной тяге.

– Будь внимательна. Следуй за мной слева, не отставай. Не опускайся и не поднимайся без приказа. Ну и вообще… летной погоды нам обоим.

Артур был красив и смел – поджарый, гибкий, сильный. Парню шла летная форма, имиджу крутого пилота не вредил даже т экзоскелет. Вероятно, Ингуся не врала, и Феникс был не прочь был познакомиться с Осой поближе, однако саму Женьку при мысли о настоящем романе с Артуром охватывал ступор. Феникс был слишком идеален. В его собственной метавселенной ей, Осе, предназначалась роль второго плана, за спиной главного героя и в обмен на покровительство… скучная участь.

Быть может, Женька ошибалась. Быть может, дело обстояло не вполне так или совсем не так. Метавселенную Феникса придумала она сама, он же ничего подобного не говорил... что толку. Идеальность Ярового Женку подмораживала и пока не давала переступить черту дружбы.

Кран-борт тем временем закончили свою работу. Пилоты заняли места в кабинах, «Кречеты» взмыли один за другим, грунт уходил вниз, горный поселок сделался похожим на изящный макет, а потом и вовсе скрылся из виду.

– Оса, Феникс на связи. Доложи обстановку.

– Оса на связи. Полет нормальный.

– Принято. Идем на автопилоте к указанной цели. Высота – две тысячи метров.

Машины мчались быстро, настолько позволял безопасное движение в атмосфере – это позволяло экономить керосин в расчете на километр пути. Воздействие усиленной гравитации отчасти смягчала конструкция кресла. Внизу проплывала равнина – желто-серая, девственно чистая, то каменистая, то песчаная. Потом она сменилась горами, не слишком высокими, без снежных вершин, но и без признаков растительности, зато со следами выветривания. Судя по карте на лицевом щитке, цель приближалась, но зато и погода стремительно портилась.

– Оса, Феникс на связи. Впереди грозовой фронт. Обходим сверху.

– Феникс, Оса запрашивает уточнения. Точно сверху, а не сбоку?

– Сверху. Он слишком широкий, не хватил топлива на обратный путь.

Уверенный глос Артура не дрогнул, но Женька интуитивно уловила тревогу.

– Оса снова на связи. Прошу указаний. Высота фронта семь тысяч метров. Сколько набрать мне?

– Набирай до двенадцати тысяч.

– Подтверждаю. Двенадцать тысяч.

Женька отключила автопилот и приняла управление на себя. «Кречет» пошел вверх. Над горами сверкнуло. Молния прорезала темные тучи.

– Феникс на связи. Оса, доложи ситуацию.

– Ситуация нормальная. По уточненным данным с бортового компьютера высота грозового фронта – восемь тысяч метров.

– Тогда набираем высоту двенадцать тысяч пятьсот метров. Ни метром выше, иначе будет сильная болтанка.

– Это слишком низко. Может перейдем в суборбитальный режим?

Феникс немного помедлил, но пауза продлилась всего пару секунд.

– Переход в суборбитальный режим запрещаю. Топлива не хватит на возвращение.

Женька ощутила, как скафандром и под комбинезоном по беззащитным лопаткам ползет ледяная дрожь. «Кречет» мог быть самолетом, а мог – космическим кораблем. Все зависело от типа двигателя, конфигурации и заданных программ, однако, запредельная для самолетов, но недостаточная для космического режима высота использовалась только при подъеме и спуске. Предложенный Фениксом трюк "пролета по верхнему краю" был рискованным, но оправданным, если реальный размер грозового фронта совпадал с расчетами.

Корабль тем временем продолжал набирать высоту, ливень хлестал по колпаку кабины. Феникса болтало где-то в километре справа.

«Десять тысяч метров… Одиннадцать… двенадцать… двенадцать пятьсот...». Женька, выполняя приказ, перевела «Кречета» в горизонтальный режим полета, но тьма вокруг не рассеялась. «Низко, слишком низко».

–Феникс, Оса на связи! Я на верхней границе грозового фронта. Прошу разрешения на набор высоты до тринадцати тысяч метров.

Искаженный помехами ответ пришел не сразу и оказался неразборчив. «Кречет» Феникса теперь находился в семи километрах справа, и дистанция до него все росла. Женька, стиснув зубы, потянула штурвал на себя, вынуждая машину подниматься выше, и не обращая внимания на болтанку. Рядом свернула молния, на виртуальном экране лицевого щитка зажегся аварийный сигнал «сбой двигателя». Тяга, и так у «Кречета» небольшая, полностью исчезла.

–Феникс! Оса на связи! У меня авария -- отказ двигателя. Падаю.

Голос Артура Ярового на этот раз прорвался сквозь помехи и звучал совершенно ясно.

– Феникс на связи. Приказываю катапультироваться.

-- Что?

-- Бросай машину, спасай себя. Парашют раскроешь ниже грозы. Не бойся, я тебя подберу.

– Приказ получила. Выполняю.

Женька шмыгнула носом и попыталась вспомнить, приколола ли она к комбинезону Ингусину счастливую брошь. Мир перевернулся. Катапульта швырнула кресло в темноту. Потом было падение сквозь грозу и жесткий шорох раскрывшегося парашюта.

Женька пыталась сгруппироваться, как учили, но сказалось отсутствие практики. Приземление вышло жестким, на бок. Непогашенный купол парашюта волок ее по камням, и еще чему-то жесткому, пока ногу не пронзила резкая боль и не наступила полная тьма.