Баллада о Звездной Республике

Глава 25. Трибунал

Возвращение группу Феникса и поимка доппельгангера наделали в лагере шума. «Филин» вытащили из ангара, заправили неприкосновенным запасом топлива, разобранный "Кречет" Мартынова поместили в грузовой отсек. На «Алконост» всех троих – арестованного в наручниках, Осу на носилках и Вечерова, который временно передал полномочия сержанту с позывным «Ангел».

– Привет, сыщик, – сказал Ленц, встречая друга. – Что понурый такой, новости хорошие есть?

– Новостей полно, но обсудим после допросов и консультаций.

– Сибирцев мне приказал не лезть в это расследование, говорит -- конфликт интересов.

– Ты сам понимаешь, друг – приказы не обсуждают, их выполняют.

– Ну да, ну да… я, конечно, вмешиваться не стану, но общая расхлябанность до аварии довела.

– Я здесь не из-за аварии.

– Из-за Мартынова, которого три месяца искали, а он вдруг сдался сам. Почему?

– Как вариант – не надеялся иначе выжить. Космос не любит одиночек. Давай, попозже поговорим, устал я сегодня очень.

Ленц деликатно согласился и ушел. Вечеров переночевал в каюте, а поутру посетил раненую Осу в госпитале.

– Как ты, Женечка?

– Хорошо. Нога совсем не болит. Червей убрали, пока я спала. Браслет только вот с запястья пропал.

– Не пропал, забрали в ремонт, не переживай. А червей твоих подарили Петровскому, у него теперь свой зверинец.

Женька слабо улыбнулась.

-- Я их ела -- представляете, дядя Саша?

– Представляю. Ужас. Ты как – готова дать показания или еще отдохнешь?

– Готова, записывайте. Я летела в паре с Фениксом и попала в грозовой фронт. «Кречет» упал, меня тащило на парашюте, бедро сломалось при ударе о камни. Мартынов подобрал меня в горах и помог сложить кости.

– Он удерживал тебя как заложницу? Угрожал? Бил?

– Нет.

– Тогда что там у вас произошло?

– Да, собственно, ничего. Я пыталась убедить его сдаться, но получилось не сразу.

– Он как-то объяснял свои прежние действия? Кем он приходится мертвому Мартынову?

– Двойником. Говорит, что попал в этот мир после темпорального перехода.

– А поподробнее?

Женька говорила долго, Вечеров слушал и кивал, иногда касался браслета, делал пометки в записи.

– Спасибо, ты очень мне помогла. Отдыхай и поправляйся. Инга и парни из звена Пересвета тебя навестят. Все теперь будет хорошо.

Он попрощался с Женей и Корниенко, добрался до гауптвахты и открыл глухую дверь камеры картой-ключом.

Доппельгангер спал на полке по другую сторону решетки -- он не проснулся даже от лязга двери. Вечеров открыл и решетку тоже, вошел, устроился на табурете.

– Эй, подъем! Жаль вас будить, Мартынов, но время не ждет.

– Что, собрались-таки бросить меня в шлюз? – поинтересовался доппельгангер, садясь и протирая глаза тыльной стороной ладони.

– Пока еще нет, но червей ваших уже казнили.

Доппель улыбнулся – сухо, одними губами, показывая, что понимает шутку.

– Вы зря тогда сбежали, честно слово, – добавил Вечеров. – Только добавили мучений себе и нам беспокойства.

– Что было, то было, какая теперь разница.

– История об истинном варпе – правда?

– Это вам Эухенита рассказала? Да, все правда, Элфорд – реальный человек, и яхта «Вероника» существует, правда, уже без отрицательной материи. Она осталась в Буэнос-Айресе, в арендованном ангаре.

– Вперед заплатили?

– Сколько наскреб, столько и заплатил – за шесть месяцев.

– То есть, если обе шкалы времени считать одинаковыми, ангар на Земле вот-вот вскроют и ваше уникальное судно арестуют за долги.

– Получается, что так.

– Его назначение сильно... очевидно для посторонних?

– Не знаю, – честно признался Мартынов. – То, что корабль нестандартный – это поймет любой техник. Насчет двигателя на отрицательной материи – тут, возможно, разберутся не сразу.

– Бросить такую вещь фактически без присмотра… ай-ай.

– Не «ай». Я тогда спасал свою шкуру и к тому же ходил с ментальным блоком. Описывать последствия блока не стану – сами их видели.

– Да, видел, зрелище не очень. Кстати, запишите подробные показания. Можно голосом. Браслет я вам оставлю, но, конечно без выхода в Систему.

– Запишу, а что потом?

– Это не мне решать. Я вам не судья, не прокурор и не адвокат. Пока только следователь. У меня на первом месте безопасность корабля. Вам бы в свое время не авантюрами заниматься, а выучиться на хирурга, Корниенко сказал – очень твердая рука.

– Задним умом все крепки.

– Это точно. Отдыхайте пока. Если будут просьбы, передавайте через охрану.

* * *

В те же сутки, но гораздо позднее, Вечеров встретился с начальником научной части Петровским.

– Я тут квинтэссенцию извлек из показаний Мартынова и Нечаевой и тебе час назад послал. Скажи мне, Слав, пожалуйста, можно ли, манипулируя варпом, попасть в прошлое?

Петровский задумался листая что-то в планшете.

– Вроде как нельзя. В модели пространства-времени, которую мы делали для солитона – нельзя. Но что такое формулы, метрика, модель? Это абстракции, которые проверяются экспериментом. Если этот Мартынов не врет, и попытка была дважды успешной, значит, что-то в этом, возможно, есть.

– У меня в браслете детектор лжи по голосу. Мартынов не врет. Или, по крайней мере, он сам себе верит.

– Он как – психически нормален?

– Корниенко говорит – да.

– Значит, я тебе правильно ответил. Будет наблюдаемое явление – мы его исследует. Не будет… ну, тогда подождем, пока появится. Вот, как-то так.

* * *

Железная дверь открылась, но внутренняя решетка камеры осталась на месте.

– Привет, Андрей, ты как? – спросила Женька, которую с визой Сибирцева все-таки пустили на гауптвахту.

Мартынов встал и подошел к решетке, отметив про себя, что «Эухенита» уже двигается свободно, хотя и опирается на трость.

-- Я в прядке. Тут, по крайней мере, кормят и можно нормально дышать.

– Ты сильно меня ненавидишь?

– Не ненавижу. Просто немного злюсь. Наваливать на себя и на меня червей – это было лишнее. «Кречет» мог не взлететь.

Доппельгангер, вроде бы, шутил, но улыбались только губы -- не глаза.

– Ты же знаешь, почему я так сделала... И все равно не простишь?

-- Прощать нечего -- ты это ты.

-- Меня позавчера допрашивали, я рассказала все, как есть.

-- Спасибо, но я просить о снисхождении не собираюсь. Не этим людям меня судить.

Женька кивнула, но потом отвернулась и попыталась незаметно вытереть щеку.

– Оправдываться не придется, – хмуро сказала она. – Уже решили, суд пройдет без тебя, старшие офицеры просто проголосуют.

– Ну вот, видишь, можно сказать – всё устроят по моему желанию.

– Если с тобой что-нибудь случится, я себя никогда не прощу.

– А что со мной случится, Эухенита? Я в этом мире не рождался, значит, по-настоящему умереть не могу. Если даже исчезну, просто восстановится нормальный порядок вещей. Но даже этого, скорее всего, не будет. Придется мне много лет скучать в четырех стенах, а тебе надоест сюда приходить.

– Ладно, понятно. Вот, принесла апельсин, забери. Тебе апельсины нравятся?

– Конечно. Гораздо больше, чем суп из червяков.

* * *

Уже в каюте Женька сорвалась.

– Ну чего ты ревешь? – утешала Ингуся плачущую подругу. – Не надо расстраиваться, нос покраснеет. Какая тебе разница, что с ним сделают? Ты что – влюбилась в доппельгангера?

– Ты опять про свое, Ингуся. Как можно быть такой? твои супердрузья заманили Мартынова на «Алконост», а я заставила его сдаться и подставила.

– Хм… он, конечно, ничего так, но на восемь лет старше тебя, а из-за твоего инфантильного вида кажется, что на десять. – продолжала Ингуся, совершенно не слушая. – Знаешь, как ребята Пересвета прозвали Мартынова?

– Нет, не знаю.

– Демиург.

– Почему Демиург?

– Потому что он якобы долетался до того, что случайно создал наш мир. Это же надо такое выдумать! Первое место по вранью среди парней корабля.

– Ингуся! Ты что! Я же рассказала про мир секрету, а ты разболтала всем?!

– Подумаешь! Насчет секрета ты не предупреждала. Да и какая теперь разница? На «Алконосте» все всё знают...

* * *

На суд собирались в отсеке для совещаний. Пришли лично: капитан первого ранга и командир «Алконоста» Сибирцев, капитан-лейтенант Петровский, капитан-лейтенант Корниенко, старшие лейтенанты Вечеров и Ленц. Из-за нехватки топлива Валеев и Ганин присоединились к коллегам по голографической связи.

Первым заговорил Сибирцев.

– Товарищи офицеры, у нас на бору находится человек, который обвиняется по следующим статьям – подготовка к убийству специалиста Мартынова, причинение телесных повреждений старшему лейтенанту Ленцу, нападение на охрану, угон истребителя, возможно, удержание заложника, но с этим пока ясности нет. Все обстоятельства дела и все показания сторон отправлены вам на планшеты. Товарищи офицеры, Земля далеко, возвращение на нее под вопросом. Решать судьбу человека придется здесь и сейчас. Я имею право сделать это своей властью, но предпочитаю выслушать ваше мнение. Кто желает высказаться?

– Я, – сразу заговорил Ленц. – Не будем размазывать сопли гуманизма. Мартынов – как минимум шпион сверхлюдей, как максимум – диверсант. Все, что мы знаем со слов Нечаевой и Оболенской, он на допросе подтверждает и еще добавляет подробностей. Попал на корабль по заданию некой Агнис Элфорд, особы сомнительного статуса и распутного поведения. Планировал убийство члена экипажа.

– Вообще-то, там скорее самоубийство, Мартынов хотел убить Мартынова – ну, Роберт Павлович, такое даже на слух не звучит.

– Вот не надо меня путать, товарищ Корниенко. Параллельные миры – это по части Петровского. А для меня две разные тушки – две разные личности. Если у них одинаковый геном, это ничего не меняет. Близнецы, они вот тоже – одинаковые… -- Ленц явно злился. – Товарищ капитан первого ранга, вы можете отдать любой приказ, я его выполню, но… Мартынов насчет самого себя зрит в корень, и все оценивает правильно. Я бы его расстрелял. Как минимум – изолировал до возвращения на Землю. Учитывая боевую подготовку и темпоральную чертовщину – в камере, закованным, и контакты оставить только с роботами.

– Другие мнения есть?

– Не согласен с товарищем Ленцем, – тут же отозвался Корниенко. – Мартынов попал на корабль с принудительно поставленным ментальным блоком. Это тяжелая психическая травма. Напал он на охранника сразу после снятия блока, в состоянии аффекта. Тем не менее, никого не убил, серьезных побоев не нанес. Принцип гуманности для меня важнее всего.

– Уже без блока он ушатал моего парня и едва не задушил вашу медичку.

– Это дело, конечно, безобразное, но на Земле оценили бы как драку без физических последствий.

– Возможно, как псих, он ни за что не отвечает, но ведь опасен, – заметил Ганин. – Решайте, что хотите, но пусть этот парень не подходит моим установкам на грунте. Так что я за изоляцию на «Алконосте».

Петровский почесал пальцем висок.

– Стоп-стоп-столп, товарищи офицеры. Давайте, задействуем логику. Мартынов Первый Мартынова Второго не убивал. Ликвидировали Мартынова Второго именно вы, Роберт Павлович. Получил злодей поделом, но ваши действия от вероятных действий доппельгангера не отличаются ничем. Так что за попытку спасти «Алконост», нужно не судить, а похвалить. Что касается прочего… Наш Мартынов участвовал в крайне интересных с научной точки зрения темпоральных процессах. Нельзя упускать возможность с ним поработать. Расстреливать нелепо, изолировать не нужно, достаточно просто присматривать.

– Итак, товарищи Ганин и Ленц – за изоляцию. Товарищи Корниенко и Петровский – против. Товарищ Валеев?

– Воздерживаюсь. Я вообще за то, чтобы решала Земля, но подчинюсь любому решению капитана.

– Слово вам, товарищ Вечеров.

Вечеров заговорил не сразу. Он посмотрел на сердитое лицо Ленца и в душе пожалел о возможной ссоре с другом.

– Я за более мягкое наказание. Он спас Женю Нечаеву.

Ленц за спиной капитана тайком показал Вечерову кулак. Все остальные, казалось, выдохнули с облегчением, даже те, которые включились по связи или голосовали иначе.

– Вы точно уверены, что он ее спас? – бесстрастно спросил Сибирцев.

– Ни в чем уверенности нет, – резко вмешался Ленц – Все эти выводы держатся на показаниях самой Нечаевой, а у нее синдром заложника, и она Мартынова выгораживает. Через некоторое время девушка придет в себя и вскроется всякая дрянь, я решение уже будет принято, и менять его – потеря лица.

– Нет у нее, Роберт, никакого синдрома, – возразил Вечеров. – Связь с ее браслета не работала, а вот локальная запись на нем включилась сразу после аварии и шла, пока не сел аккумулятор. Нечаева об этой опции не догадывалась, Мартынов – тем более, но я забрал браслет, все прослушал и просмотрел. Показания подтверждается. Не было там захвата заложника, хоть ты тресни. По любым критериям придраться не к чему.

– То есть, вы слушали тайком сделанную запись чужих разговоров? – довольно прохладно поинтересовался Сибирцев.

– Слушал, товарищ капитан, работа у меня такая. Нормальные разговоры. Нечаева – грамотный и отважный офицер Космофлота, боролось за жизнь до конца. Мартынов в той ситуации повел себя хорошо. Оказал помощь, сделал операцию в полевых условиях, принудительно не удерживал. Если интересно – разошлю копии их разговоров всем участникам собрания.

– Не надо, и так верим…

– А я бы такое почитал, – взорвался, Ленц, не сдержавшись. – Он меня без глаза оставил, гуманист хренов.

– Мартынов в своих показаниях утверждает, что никому на борту не доверял и отличить лояльного товарища Ленца от нелояльного диверсанта в темноте не мог. В ситуации риска отмахивался техническим лазером наугад.

– Он не доверял! Он, видите ли, напутал и напугался! Ну вот не сволочь ли этот Мартынов…

– Может, и сволочь, но все сомнения – в пользу обвиняемого.

– Ладно, дебаты закончены. -- Сибирцев встал и включил планшет на запись. – Подвожу итоги. Двое за изоляцию, трое – против, у капитана два голоса и последнее слово за мной. Приказываю – Андрея Мартынова из-под стражи освободить. Рекомендовать ему посетить лабораторию товарища Петровского для фиксации полезных научных фактов. Установить испытательный срок – три месяца. Во время испытательного срока оружие не давать и обязать носить неснимаемое устройство слежения. Угнанный и возвращенный «Кречет» отремонтировать за счет доходов Мартынова, если таковые появятся. За дебош в госпитале и опасное обращение с лазером, повлекшее травму офицера, определить ему сто часов хозяйственных работ. Ответственным за точное исполнение приговора назначить товарища Вечерова. Заседание закрыто, все свободны.

* * *

– Ну, ты мне и удружил, Сашка, – сказал позднее Вечерову глубоко обиженный Ленц. – Этот Мартынов – убийца, наемник, матерый сукин сын. А если он вздумает снова удрать? А если кого-нибудь пришибет?

– Авансом не расстреливают.

– Он мне глаз испортил.

– Хочешь пересадить его глаз себе?

– Ты что? Думай, что говоришь! Я тебе кто – живодер? А еще другом называешься…

– Ну, извини. Я так пошутил.

–Не нужен мне его глаз, искусственный лучше. Да вашу ж мать. Я прочитал все записи из браслета. Или доппельгангер очень хитер, или он какой-то странный идеалист. Если второе – так еще хуже. Пришел ниоткуда, что тут делает, неясно, и чего ждать – тоже не поймешь...

* * *

Мартынов стоял возле виртуальной панорамы и рассматривал копию звездного неба, созданную системой «Алконоста». Приговор огласили еще утром, но радости он не ощущал -- только спокойствие и пустоту.

– Добрый день, – сказал он Вечерову, который подошел и остановился рядом.

– Вообще-то, сейчас почти ночь, ну да ладно. Вам код от двери каюты дали?

– Дали, как только надели бирку на ногу.

– Бирки в морге надевают, а у нас – устройство слежения.

– Хорошо, буду знать.

– Вопросы еще остались?

– Только один – зачем вы меня спасли.

– Спас? С чего бы это? Я вас не спасал, ничего не придумал, не исказил и не скрыл. Установил истину, вот и все.

– Да, но цель-то у ваших стараний была?

– Цель у меня всегда одна – выполнение миссии и выживание «Алконоста». Вы – хороший пилот и подготовленный боец. Такие люди могут пригодиться.

– Я наделал промахов.

– Обычных промахов, в человеческих пределах, но Ленцу, конечно, досталось серьезно. Случайность с лазером – вранье.

– И что теперь?

– Как загладить вину за глаз – думайте сами. Пацаны-пилоты вас тоже не любят, я слышал – собираются спровоцировать драку и испортить вам испытательный срок. Советую – не ведитесь.

– С этим как-нибудь разберусь.

– Еще один совет – доходов у вас нет и не предвидится, так что угнанный «Кречет» ремонтируйте сами. Запчасти можно попросить у техников на разборке. Ганин вам не доверяет, но он сейчас на грунте, так что, хотя бы с его людьми подружитесь. Будет хороший ремонт – Ганин успокоится. Ему ничего, кроме железяк, и не нужно.

– Понял, попытаюсь.

– Да, и еще одно поручение, которое вам придется выполнить. Я про пси-излучатель в горах. Составьте отчет и передайте мне. Все, что видели и про что знаете. Отдельно – факты, отдельно – предположения.

– Сделаю.

– Вот и хорошо. Как только будет возможность, мы туда наведаемся.