Баллады снова солгут

11

Ну, конечно. Странные сны Аэнна-Лингэ. Чего и следовало ожидать. Впрочем, это гораздо лучше моих обычных кошмаров, так что жаловаться не на что.

Я села на лежанке и потянулась. Окинула взглядом комнату. Через слюдяное оконце пробивался серый свет. Проснулась я, похоже, первая, и мне следовало будить остальных. Хотя в голове и шумело слегка.

Возвращая к жизни глубоко покойные тела на лежанках, я не испытывала ни малейших угрызений совести — тем более, что настроение у меня было отвратительное. Басх соскребал себя с постели с большим трудом — видимо, долго ещё вчера сидел над своими книгами и записями. Святоша же был свеж, бодр и полон сил. Мы позавтракали, а затем я вышла из дому, чтобы умыться в ручейке, который ещё не поддался плену топкого ледка и журчал очень весело. Поляна, на которой стоял сруб, производила на меня теперь довольно странное впечатление. Один раз мне даже показалось, что я опять вижу фигуры эльфов на её краю.

Около ручья меня снова настигло вчерашнее головокружение, причём почувствовала я себя совсем худо. Мир снова начал мерцать и двоиться, подступила тошнота. Да что же со мной такое? Если бы мой последний мужчина не случился со мной аж года полтора тому назад, у меня сейчас возникли бы очень нехорошие подозрения. Но это исключалось. Может, я чем-то больна? Тоже едва ли…

К тому же меня снова начало пробирать предчувствие неприятностей.

Наскоро умывшись, я вернулась в избу. Святоша уже приготовился к выходу, Басх искал что-то около очага. Я тоже начала одеваться.

— Выглядишь ещё хуже вчерашнего, — заметил Святоша, подавая мне плащ. — Все в порядке?

— Не совсем. Странные сны снились, голова опять кружится, да ещё и на душе кошачья баллада.

— Что, опять чуешь неприятности?

— Вроде того.

— Интересно, что на этот раз.

— Если честно, — сказала я совсем тихо, — мне уже очень хочется как можно скорее закончить это дело.

Святоша, отвернувшийся было, чтобы взять свой колчан, обернулся ко мне, и его лицо потемнело:

— Так. Что-то ты не то говоришь. Ну-ка, рассказывай, что случилось.

Я вспомнила вчерашний разговор с Басхом и сглотнула. Скорее удавлюсь, чем расскажу Святоше. Нет, лучше повешусь или утоплюсь. Или отравлюсь.

— Я нашёл! — радостно сказал историк со стороны очага. — Было бы жаль потерять эту чернильницу, она такая удобная.

— Значит, выходим, — ответил ему Святоша.

Когда мы покидали сруб, напарник ткнул меня под ребра и прошипел:

— Смотри у меня, грызун. Если что-то тут не так — я из тебя все равно это выжму.

— Иди в пень, — прошипела я в ответ. — Когда это будет тебя касаться — обязательно дам знать.

Сегодня небо притворялось потолком уже не настолько старательно. Дорога уходила вверх, земля все больше покрывалась инеем, и сосновый лес обступал нас со всех сторон. Вдыхать густой ледяной воздух предгорий было приятно, он освежал и гнал моё дурное настроение прочь. Инеевая Ряска позади, никаких могильников и серых баньши… Да и вообще — полпути, считай, пройдено, и этому сложно не радоваться.

К полудню мы уже поднялись гораздо выше. Привал я предложила устроить отчасти из желания полюбоваться открывшимся видом — мы оказались на уступе, который был обращён к югу отвесной стеной, и потому позволял взглянуть на Аэнна-Лингэ с высоты. Уходящая на юг бесконечная равнина тонула в дымке. Где-то там лежали города княжества Хаэйл, а за ними — королевство Тан Глэйд, сюзерен всех северных земель.

Долина Тунглид Рэтур была частью столицы Тан Глэйд — большого города под названием Локенхейн. Но в такие дали я не стремилась, а милого Семихолмовья здесь не было видно даже мельком.

Святоша подошёл ко мне и тоже взглянул вниз:

— Ну, что? Айр… ар… Как ты там это называла?

— Айтварас.

— Ну, в общем. Не видать тварей.

— И хорошо же? — я нервно посмотрела на трубку, которую Святоша крутил в руках. Закурить, что ли?

Напарник заметил мой взгляд, и занёс руку для щелчка в лоб. Я увернулась, но Святоша перехватил моё плечо и дёрнул к себе, прижимая.

— Эй! — возмутилась я. — Ты чего делаешь такое?

— Не дёргайся, — ласковым шёпотом сказал Святоша, совершая какое-то непонятное движение рукой на уровне пояса.

— Что? — не поняла я, но в следующий момент он меня уже оттолкнул и точным жестом метнул что-то в сторону близлежащего кустарника.

Раздался крик боли.

— Вот же мрак, — огорчился мой напарник. — Похоже, немного промахнулся.

— Что, что случилось? — всполошился Басх, похоже, задремавший на пеньке.

— Сейчас узнаем, — ответил Святоша, выволакивая из орущего куста какое-то невнятное человеческое подобие. Оно держалось за плечо, из которого торчал знакомый мне охотничий нож с костяной рукояткой.

Напарник швырнул соглядатая на инеистую землю, нарочито грубым движением вырвал нож из его плеча, отчего тот ещё сильнее зашёлся криком. Затем Святоша, не переставая ласково улыбаться, наступил нашей неожиданной находке на рану. Бедно одетый парень с худым лицом в рытвинах, уцепился в его ногу и попытался её с себя сбросить, но ничего не вышло — Святоша только сильнее надавил каблуком.

— Я собирался тебя убить сразу, — сказал он, глядя на стремительно бледнеющего парня. — Прости, не вышло. Но нет худа без добра: ведь ты расскажешь мне, кто над тобой так подшутил?

Парень стиснул зубы. Несмотря на холод, на его лбу выступили капельки пота: Святоша как бы невзначай притопывал сапогом по его плечу.

— Да я вообще не знаю, о чем ты, — выдавил он, стараясь не кричать.

— Ну, как это не знаешь? — деланно удивился Святоша. — Ведь кто-то же сказал тебе, что ты сумеешь подобраться к нам так, что мы тебя не заметим. И этот кто-то здорово посмеялся над тобой.

— Да вы мне вообще не нужны! — выкрикнул парень, снова упираясь ладонью в сапог Святоши и пытаясь его сдвинуть. Я вздохнула: ему же больнее.

— Прекрасно, — кивнул мой напарник, все так же улыбаясь. — А кто нужен?

— Что вообще происходит? — заволновался Басх. — Святоша, объяснитесь! Зачем вы ранили бедного юношу? Это же обычный охотник, что в нем такого странного?

Лицо Святоши стало серьёзным, а глаза — злыми:

— В нем все странно. Здесь не на кого охотиться, особенно в это время года и с его снаряжением. Неясно вообще, как он тут оказался. Именно тут. На нашем пути. И глазел на нас из засады. Ну, говори, упыреныш! Чего хотел? Кто тебя послал?

Парень не сдержался и все-таки заорал. Его вопли повторяло эхо, но Святоша не убирал ногу с его плеча. Я покосилась на Басха и увидела, что он сильно побледнел, а у него на лице написано крайнее возмущение.

— Ну, давай все-таки поговорим, а? — сказал напарник, когда вопль стих. — Если ты мне все расскажешь, я, может быть, даже не оставлю тебя замерзать здесь, привязав голышом к ближайшей сосне… Как тебе такое, а? Может, именно этого тебе и хочется?

— Не надо! — парень окончательно перепугался.

— Тогда рассказывай.

— Ты думаешь, он может что-то рассказать, когда ему больно? — засомневалась я. — Я бы не смогла.

— Твоя правда, — кивнул Святоша. — Возьми бечёвки. Эй, парень, только дёрнись — сломаю руку. Ну, или, может, шею сразу.

— Не на-адо!

— Я тоже так думаю. Вяжи, Белка. Покрепче, не жалей. Ноги тоже. Сажать не будем, пусть полежит так.

Я выполнила все, что сказал Святоша, и отошла к Басху, чьё лицо вдруг окаменело и стало упрямым. Я заметила, как учёный стискивает свою сумку. О, мрак, да он с этой сумкой только что не спит!

— Ну? — спросил Святоша, присаживаясь на корточки рядом с добычей. — Давай, по порядку. Или нет, лучше будешь просто отвечать на мои вопросы, идёт?

— Идёт, — согласился бледный парнишка.

— Итак. Имя у тебя есть? Как тебя звать?

— Д-д-дрес…

— Дрес. Кто тебя послал, Дрес? Тебя же кто-то послал?

— Да…

— Кто?

— Мой хозяин… Гведалин…

Я удивлённо выругалась. Святоша тоже явно не ожидал такого ответа, но виду не подал.

— Работаешь на Полумразь, а? Уже сидишь на водичке? Впрочем, не отвечай, мне все равно. Зачем мы ему?

— Вы… Н-н-не нужны…

— Тогда зачем следил?

— Ему нужен маг, который с вами, — парнишка скосил глаза в сторону Басха, насколько мог.

— Маг? — переспросил Святоша, делая мне знак заткнуться. — Зачем Гведалину этот маг?

— У него… Что-то есть… Гведалину… Надо…

— Что? Ты же должен был убить его и принести это?

— Мне сказали только взять его вещи… Все…

— Хорошо. Как ты нас догнал? При тебе ведь ничего нет, а от Семихолмовья путь неблизкий.

— Помогали…

— Кто?

— Тоже маги…

— Как это?

— Я не понял… Они только сказали, что… Смогут отследить… того, кто колдовал в лесу…

Брови Святоши дрогнули.

— Ты хочешь сказать, что они искали мага, который прогнал айт… Айтвараса?

Парнишка кивнул:

— Да, который летучий. И они… Дали мне одну вещь, которая показывала мне, куда надо идти… А потом сказали уснуть, и я… Я проснулся уже совсем недалеко.

Я нахмурилась. Они использовали Узкую Тропку — ритуал, с помощью которого можно было преодолеть огромные расстояния во сне. Но больше одного человека таким образом переместить невозможно, и слишком часто к нему прибегать нельзя — иначе человек не сможет спать до конца жизни. Не слишком долгой.

— Где та вещь, которая показывала тебе путь? — осведомился Святоша.

— Там… В кустах осталась.

— Отлично. А как ты должен был вернуться?

— Они сказали мне… Когда я все закончу, я должен был дать им знак с помощью этой же штуки. Они бы забрали меня обратно.

Хороший план, да. Охотиться с айтварасом на мага бесполезно, прежде его нужно обезвредить, но простой настройки для этого недостаточно. А вот старое доброе нападение из засады, которого мы не ожидали, могло бы сработать гораздо лучше. Наверняка Гведалин объяснил магам, что предгорья и горы Сандермау безлюдны. Вот только…

— И почему Полумразь послал именно тебя? — Святоша скорбно покачал головой. — Он всерьёз рассчитывал, что ты справишься?

— Меня выбрали маги…

— С каких это вообще пор на Гведалина работают маги?

— Это он на них работает… Они же из этой долины, как её… Тун… Тунглид Рэтур, вот!

Святоша вздохнул:

— Да, я так и думал. Ну, спасибо тебе, Дрес.

— Что вы со мной сделаете?

— Пока не решил.

— Не убива-айте!

Напарник обернулся ко мне:

— Белка, пошарь-ка там в кустиках. Ты же наверняка сможешь найти его эту вещь?

— Не ручаюсь, — огрызнулась я, направляясь к избранному Дресом для засады кустарнику. Но Святоша был прав. Я достаточно долго кормила его всякими ненужными учёными сведениями, чтобы он сделал верные выводы.

Такие вещи называются анкорами, и тот, который маги вручили пареньку, был настроен на меня. На мой магический след. Ведь это я отогнала айтвараса. Не Басх. Конечно, я просто обязана была почувствовать и наткнуться на него буквально в первое же мгновение.

Обычные чётки из семян. Маги обычно предаются размышлениям, перебирая их. Я сжала их в руке и отнесла Святоше.

— Так, — сказал он, забирая у меня анкор. — Как тебя учили подавать знак, помнишь?

— Помню…

— Тебя для этого развязывать надо?

— На-адо!

— А если честно?

— Нет…

— Какой-то пароль?

— Ага…

— Значит, так. Сворачиваемся, — обернулся он ко мне. — Мы уходим.

— Вы что, бросите меня тут?!

— Нет. Подавай им свой знак, — и Святоша швырнул чётки ему на грудь. — Мы уйдём, а они тебя заберут.

Дрес сделал глубокий вдох и что-то пробормотал — невнятно, но достаточно, чтобы я поняла, в чём состоял план магов. Тело парня взорвалось облаком искристого дыма, и нас обдало жгучим холодом.

Вместо Дреса из пут вырвался огромный воин, сотканный из снега и тумана. Из его плеч вместо рук росла пара огромных клинков, одним из которых он указал на меня. На его лице развёрзлись два антрацитово-чёрных провала там, где положено быть глазам.

— Как же всё плохо-то… — содрогнувшись, пробормотала я.

— Это… Это Мстительная Жертва… — сдавленно произнёс Басх. — Что же нам делать?

— БЕЖАТЬ! — оглушительно рявкнул Святоша, разом выведя нас из оцепенения. Затем он сцапал наше оружие и часть поклажи, отвесил пинка учёному, а меня схватил за локоть, и мы втроём помчались вверх от обрыва, не разбирая дороги.

Мстительная Жертва следовала за нами почти по пятам. Двигалась она медленней, чем мы, но ей, в отличие от нас, ничуть не мешали ни камни, ни выступающие из-под земли корни, ни деревья — она просто проходила насквозь. Стрелять в неё было совершенно без толку, а моим колдовством она бы ещё и подкормилась.

Я вообще не знала никаких способов нанести Жертве ради Мести хоть какой-то урон. Можно попробовать камешки покидать — может, от смеха умрёт…

Вокруг меня мелькали сосны, и я захлёбывалась воздухом. Свистевший в ушах ветер уносил прочь редкие обрывки мыслей. Святоша бежал позади меня, подталкивая Басха. Хуже всего было то, что учёный уже выдыхался. В отличие от Жертвы.

— Эта тварь лазит по деревьям?! — выкрикнул напарник на бегу. Наши шансы он оценивал здраво.

— Она за нами в небо улетит, если будет надо! — проорал в ответ Басх. Зря — слова заставили его закашляться, отчего он споткнулся и остановился, что означало в нашем случае верную смерть. Святоша склонился над ним, и на его обострившемся до сходства с лисьей мордой лице я прочла явственное желание бросить учёного здесь и бежать.

Только смысла в этом нет. Жертве нужен тот, на кого был настроен анкор. То есть, я.

— Ведь оно идёт за мной, — робко сказала я, тяжело дыша и глядя на стремительно приближающуюся к нам фигуру. — Может, разделимся? Я могу попробовать спрятаться…

— Пошла ты! — рявкнул Святоша, дёрнув Басха вверх и неожиданно оказавшись рядом со мной. — Нашлась тут благородная! Бегом, мать твою!

Пинка я получила такого, что хватило бы сдвинуть с места небольшую избу, и выбирать уже не приходилось.

Мы выбежали на какую-то тропинку между густо растущими кустами можжевельника, и Мстительная Жертва снова скрылась из виду. Но то, что мы увидели буквально через несколько мгновений, снова заставило нас остановиться.

Из огня да в полымя: впереди нас высился один из эльфийских обелисков. Он испускал сияние — слабое, но заметное даже днём. По его поверхности так и струились переливы серебристого света, приковывая к себе взгляд. Свечение будто бы усиливалось с каждым мгновением, и мне вдруг показалось, что очертания поляны расплываются.

— Вот дерьмо, — прошипела я. — А теперь куда?

Святоша не ответил, глядя на обелиск широко распахнутыми глазами. В них светилось почти что восхищение, которое показалось мне совсем не ко времени здесь и сейчас. И тут мой сумасшедший напарник заорал на весь лес:

— Как куда?! Вперёд, конечно! Бегом! Обнимите эту штуку так, как будто всю жизнь только этого и ждали!

— Ты совсем на голову заскорбел?! — возмутилась я. — Это же…

— Именно! Именно, Эльн! Беги!!

По имени он меня называл только в самых крайних случаях, и я поняла, что лучше не спорить. Мы бросились к обелиску и приникли к его холодной поверхности.

Из-за деревьев вырвалась Мстительная Жертва, полыхая наполненными тьмой провалами. Казалось, что у неё на лице две маленькие, но очень глубокие бездны, в которые она жаждет нас утянуть.

Басх, кажется, молился. А у меня внутри было совершенно пусто. Я всегда обходила стороной часовни, и даже близкая гибель не могла справиться с моим неверием. Не очень понимая, зачем, я прижалась лбом к обелиску, будто он действительно мог меня защитить.

Хотя в действительности он мог лишь зашвырнуть нас в неведомые дали, на что Святоша и рассчитывал. Участь, конечно, ещё та, но это куда лучше, чем сдохнуть от туманного меча Жертвы.

Ох, срань, какая же она страшная.

Ветер переменился очень резко и почти вышиб из меня дух…

…Воздух ворвался в мою грудь насильно, и я закашлялась. Затем пришла боль в шее, а из-за жжения под веками невыносимо захотелось открыть глаза. Тёмно-зелёный потолок нависал над моей головой до странности низко, и я болезненно сощурилась, чувствуя, как натягивается кожа на лбу.

Это так выглядит смерть?.. Но почему за её порогом такие же светильники, как в лечебнице Арэль Фир? Я же не могла выжить, я хорошо приготовилась…

И ни единого звука вокруг, уши будто бы ватой заложило. Может быть, я всё-таки мертва? Жрецы Синего Неба учат, что здесь, за порогом смерти, властвует молчание, в котором человек должен услышать голоса своих грехов и добрых деяний. И победят те, которые будут звучать громче…

Не уверена, что успела обзавестись тем или другим. Может быть, поэтому вокруг меня царила полная тишина. Приглушённый свет не давал ослабшим глазам различить что-нибудь, кроме силуэтов. Но вдруг закололо в руке и я, не сдержав мысленного ругательства, поднесла её к глазам и сосредоточила на ней взгляд.

На запястье не осталось и следа того длинного, тонкого разреза, который я сделала с такой тщательностью — вдоль, чтобы наверняка. Будто блеклую гладкость моей кожи никогда не нарушал осколок зеркала, украденного мной у одной из Созерцательниц… хотя я точно помнила, как это произошло.

Не может быть… неужели сонное зелье подействовало слишком быстро, и мне всё это только приснилось? Вот это я дала маху… Но тогда… что я делаю в лечебнице?

— Она очнулась! — донёсся до меня тихий возглас слева. — Позовите де Разора!

О, нет… только не его, пожалуйста…

Я разлепила сухие губы, пытаясь остановить адептов, но моё горло оказалось не готово к таким подвигам. Да и кто стал бы меня слушать?

Неужели они нашли меня раньше? Зачем они меня вылечили, если я всё равно скоро умру, как Тиви… как Мероуин до неё, и как Валви — её брат-близнец, который шесть зим назад стал первым, в ком проснулась магия…

Они все умирали, один за другим… Энрик забрал с собой Миретту: магия жгла его всего четверть часа, а Миретта сидела рядом, и в момент его смерти её сердце остановилось тоже. Тэймил за час до конца разодрал себе лицо ногтями так, что потом его было не узнать. Варвина вспыхнула, как факел, прямо на сеансе Созерцания.

Интересно, как умру я? И будут ли после меня другие?

Моё тело казалось мне сухим и лёгким, как щепка. Ещё одна тлеющая лучина в руках светочей знания. Любопытно, полезны ли им наши смерти?

А вот бы умереть раньше, чем придёт этот де Разор. Пусть будет больно, пусть всё горит, пускай кости превращаются в пепел и кровь закипает, только бы не видеть его…Пожалуйста, Небо, пошли мне смерть. Пожалуйста… я ведь никогда и ни о чём тебя не просила… Если ты и правда слышишь молитвы, убей меня сейчас.

Голова затуманилась, и мои мысли смешались с неразборчивым шёпотом адептов-целителей. Я закрыла глаза, и рой огненных пчёл, загудевший в висках, показался мне добрым знаком. Небо, пожалуйста, только не очень долго…

От гулкого стука дверей мой дремотный, предсмертный мир лопнул, точно мыльный пузырь. Звуки шагов Мерклеса де Разора, адепта Лоорэ и нашего мастера — о да, его походку было сложно не узнать! — отдавались под потолком лечебницы и навевали на меня ещё большую тоску, чем мысли о предстоящей агонии.

Шаги приблизились и замерли у моей постели, но я не открыла глаз.

— Как ты себя чувствуешь?

Я не ответила.

— Эльн?.. Она что, спит?

— Она шевелилась, мастер…

— Вы оторвали меня от дел, чтобы я дожидался, пока она выспится?! Разбудите её!

Я перестала притворяться и слегка приподняла голову. Мерклес де Разор, очень рослый и плечистый мужчина, нависал надо мной цельным куском чёрного гранита и здорово давил на разум одним только присутствием. Я с неожиданной ясностью различила, как у него раздуваются ноздри. Серебристая стёжка на его рукавах была теперь в два ряда. Интересно, что стало причиной для повышения?

Увидев, что я не сплю, де Разор улыбнулся. На мгновение мне даже показалось, что улыбка эта была тёплой, но затем адепт Лоорэ сказал:

— Странно, что Луна решила удочерить именно тебя. Прочие боролись до последнего, и только ты решила, что имеешь право отречься от жизни. Так почему именно ты, хотел бы я знать?

— О чём вы?..

— Видишь ли, Эльн, Луна бережёт свои Отблески. Она не дала тебе умереть. Когда тебя нашли, твои порезы уже почти затянулись, и это означает, что ты — маг, дитя Луны. Однако слабость, которую ты проявила, меня весьма огорчает. Такого в наших стенах ещё никогда не случалось.

— Вы… вы хотите сказать, что… — смысл его слов доходил меня очень худо. — Вы хотите сказать, что я… не умру?

— Тебе следовало понять это сразу, глупая полукровка! Или ты до сих пор не взглянула на свои руки?

— Но… но другие, магия их убила… откуда вы знаете, что я..?

— Луна не меняет своих решений, понимаешь ты это, или нет? В каждом из нас магия пробуждается как спаситель, и она спасла тебя. Теперь твоя жизнь принадлежит Луне, и ты не сможешь убить себя, как бы тебе этого ни хотелось.

От его речи во мне вдруг стало так пусто, будто меня выпотрошили, а внутренности мои сожгли и развеяли пеплом по ветру. Значит, нет никакой надежды вырваться отсюда — из Арэль Фир, из полутёмной лечебницы и холодной спальни, полной призраков…

Если только они могут меня видеть, если только их сердца сияют теперь звёздами, как учат жрецы — разве смогут они простить меня? Если наша удача — это молитвы погибших друзей, то какова будет моя, если я жива благодаря той силе, что погубила их всех? Если нас хранят души любимых, как Тиви сможет желать мне добра?

— Твоя жизнь принадлежит Луне, — повторил Мерклес де Разор, сверля меня острым взглядом. — Запомни это!

Уронив голову на подушку, я зажмурилась и несколько раз повторила его слова про себя.

Я — маг. Моя жизнь принадлежит Луне.

«Луне. Но не им».

Этот бесплотный шёпот не был моей собственной мыслью, он звучал иначе. Но я не успела ему удивиться: виски вдруг будто пронзило раскалённой спицей, и на миг я почти закричала.

— Эльн, что такое?..

Огонь, который на самом деле не сжигал, распространился от скул ниже, к шее и затем проник в самый хребет, заставляя каждый мускул на своём пути напрягаться и переполняться колючими искрами. Я села в постели, неотрывно глядя в глаза Мерклеса де Разора и едва осознавая, что не моргаю.

— Эльн, держи себя в руках! Управляй собой, очисти свой разум! Не давай чувствам воли! Эльн, ты слышишь меня?

Мои ноги касались холодного пола очень медленно, и Мерклес де Разор тоже пятился медленно, а на моих запястьях светились две черты от порезов, и из них пробивались серовато-голубые стебли.

— Эльн, ты должна с этим справиться, тебе стоит только захотеть, и оно прекратится…

Захотеть?.. Но я этого не хочу… А чего я на самом деле хочу?

Если я отомщу за своих друзей, будут ли они за меня молиться? Будут ли они рады твоей смерти?

Стебли обвивают мои руки и что-то шепчут, будто пытаются меня поддержать. Спину внезапно обдаёт жаром, я оборачиваюсь и вижу, как смятые простыни занимаются пламенем. Крики целителей долетают до меня словно издали.

— Эльн, управляй этим! Оно в твоей власти!

О, я с радостью…

Призрачное свечение стеблей становится ярче, и внезапно лозы заполняют собой всю комнату, пронизывают каждый кирпич в стенах, и я слышу их тихое пение где-то на самой грани слуха. Я сосредотачиваюсь на голубоватых ростках, пробивающихся из-под плаща адепта Лоорэ, и они обретают силу, прорастая прямо сквозь ткань.

Чего я хочу? Я хочу, чтобы ты почувствовал то же, что и Тиви.

Крик звучит громко, но он всё равно не может заглушить песню лоз. Как и другие голоса, врывающиеся туда, куда их никто не звал:

— Она обезумела, сделайте что-нибудь!

— Мастер, мастер!

— Её нужно сковать, немедленно!

— Да остановите же её!

У меня закладывает уши, и сознание начинает неторопливо угасать. Первыми пропадают из мира лунные стебли, а затем и жар пламени исчезает без следа.

— С вами всё в порядке, де Разор?..

— Она подожгла меня, мрак её побери, она меня подожгла!..

Темнота подходит ко мне вплотную, но я громко смеюсь прямо ей в лицо.