Бархатный ангел

40 КАМИЛА

Я не могу оторвать от него глаз.

Он всегда проецировал силу. Сила обволакивает его, как вторая кожа. Но на этот раз все по-другому. Он зол, но полностью контролирует ситуацию.

Максим почти такого же роста, и все же мужчина, кажется, немного отступает, когда его кузен шагает вперед, как гребаный мстительный ангел.

— Однажды я пощадил твою жизнь, — произносит Исаак. — И я готов пощадить ее еще раз.

Глаза Максима широко распахиваются. — Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что это все меняет.

Он смотрит на меня, и я знаю, что он думал обо мне, прежде чем сделать это предложение. Я только надеюсь, что, что бы это ни было, Максиму хватит ума это принять.

— Ты и я… мы братья, — говорит он. — И меня учили, что семья превыше всего.

Губы Светланы кривятся, но она вовсе не смотрит на Исаака. Ее взгляд устремлен на Никиту.

— Отойди сейчас же, и я позволю тебе жить в изгнании, — говорит Исаак. — Стой на своем, и ты умрешь вместе с остальными своими людьми. — Он делает медленный, ровный вдох, чтобы слова дошли до сознания. — Ты не дон, Максим. Тебе нравится образ жизни богатых и привилегированных. Тебе нравится стремление к власти, но ты понятия не имеешь, что делать, когда она у тебя есть.

— Это корыстные слова, — огрызается Светлана.

— Не совсем. Для меня ничего не изменится.

— Если только ты не умрешь, — возражает она.

— Но он не умрет, — говорит Никита, делая шаг вперед. — Он рожден для этого. Он всегда собирался быть доном.

Похоже, это последняя капля для Светланы. Я вижу это в ее глазах: она чувствует поражение на горизонте. Прежде чем это произойдет, она полна решимости отомстить, как только сможет.

Она выхватывает пистолет из кобуры Максима, целится прямо в Никиту и нажимает на курок.

— Нет! — Я кричу.

Я бросаюсь к Светлане. Но она слишком далеко, а я слишком медлительна.

Пистолет стреляет.

Никита падает на землю.

Я снова слышу чей-то крик. Возможно, это была даже я, но я не знаю.

Больше ничего не знаю.

Я оказываюсь на четвереньках, когда весь ад вырывается на свободу, и карабкаюсь к сгорбленной фигуре Никиты. Раздается еще один выстрел. Кто стрелял, я не знаю. Кого убили, я не знаю.

Прежде чем я успеваю добраться до Никиты, кто-то хватает меня за шею и оттаскивает назад.

На мгновение мне кажется, что это Исаак, но потом я узнаю сумеречный запах. На нем все тот же одеколон, которым он пользовался, когда мы впервые встретились.

— Максим! — Я плачу, пытаясь оторвать от себя его руку.

Он игнорирует меня. Я чувствую, как что-то холодное и твердое давит на мой висок. — Остановись сейчас! — кричит Максим. — Или я, блядь, вышибу ей мозги.

Хаос отступает почти мгновенно. Все замирают — и медленно картина передо мной становится ясной.

Исаак стоит в нескольких футах от бессознательного тела матери.

Богдан стоит на коленях рядом с ней. Я смотрю в сторону и понимаю, что Светлана тоже лежит на полу.

Но в отличие от Никиты, чья грудь вздымается и опускается, до боли очевидно, что она мертва.

Из ствола ружья Богдана валит легкий дым. Я сразу понимаю, что это он сделал смертельный выстрел.

Не могу сказать, что я что-то чувствую при виде лужи крови вокруг головы Светланы. Ни жалости, ни раскаяния, ни даже оправданного гнева. Ничего. Она едва ли была человеком. Полое пространство, где должна была быть душа.

— Не смей ее трогать, блядь, — рычит Исаак Максиму.

— Я же говорил тебе, кузен, — огрызается Максим. — Я не собираюсь так просто сдаваться.

Если вид его мертвой матери и вызывает у него какие-то чувства, он определенно мастер скрывать это.

— Пожалуйста, Максим, — шепчу я. — Просто верни мне мою дочь.

— Она в пределах твоей досягаемости, — говорит он мне. — Если ты пойдешь со мной и перестанешь поднимать такую суету.

Только тогда я понимаю, что борюсь, пытаясь сопротивляться его хватке. Я немедленно останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я пойду с тобой, — говорю я, не теряя ни секунды.

— Камила, не верь ему! — Исаак зовет меня. — Он не отпустит Джо только потому, что у него есть ты.

От Максима исходит отчаяние. Он крепче сжимает мое плечо, но я почти ничего не чувствую. Я смотрю на Исаака и извиняюще качаю головой.

— Прости, Исаак… но я не могу рисковать. Я должна вернуть ее.

— Если кто-нибудь из вас, ублюдков, пойдет за нами в тот дом, я ее пристрелю, — угрожает Максим.

Он кивает своим людям, и мы медленно возвращаемся в дом. Я замечаю, что Влад что-то говорит Исааку, но поднимает сжатую в кулак руку.

Он отпускает меня.

Как только мы оказываемся в доме, Максим оборачивается и толкает меня к лестнице. — Наверх, — рычит он таким голосом, которого я никогда раньше от него не слышала.

Пять или шесть его людей сопровождают нас наверх. У всех наготове оружие. Один Эндрю. Он держится рядом со мной с ухмылкой на лице, словно наслаждаясь всем этим безумием.

Максим толкает дверь сразу за лестничной площадкой и жестом приглашает меня пройти. Затем он поворачивается к Эндрю. — Встань здесь и предупреди меня, если кто-нибудь из них войдет в дом.

Я вбегаю в комнату и отчаянно оглядываюсь.

— Мама?

Я оборачиваюсь и вижу Джо, сжавшуюся в углу комнаты между шкафом и кроватью. Треск выстрелов внизу пугает ее. Меня это тоже пугает, если честно.

Но это не имеет значения. Ничего этого нет. Это — моя малышка у меня на руках — это единственное, что меня больше волнует.

— Джо! — Я задыхаюсь. — Иди сюда крошка.

Она вскакивает на ноги и бежит ко мне. Я хватаю ее и притягиваю к себе, стараясь прижать ее голову к своей груди, чтобы заглушить шум.

— Все в порядке, — шепчу я. — Все нормально. Мама сейчас здесь.

— Я боюсь.

— Я знаю, дорогая, — говорю я ей. — Я тоже боюсь. Но теперь мы вместе. Это все, что имеет значение.

Дверь открывается. Вбегает Максим.

Я притягиваю Джо к себе и качаю головой. — Не трогай ее.

— Осторожно, — предупреждает он меня. — Или твоя дорогая свекровь не единственная, кого ты собираешься хоронить.

Мурашки покрывают мою кожу, когда я пытаюсь узнать мужчину передо мной.

— Что с тобой случилось, Максим?

— Что случилось? — повторяет он. — Ты случилась. Чертов Исаак случился. Ты хоть помнишь, что когда-то любила меня?

Я сморгнула слезы, боясь, что сказать, когда он такой непостоянный. — Максим, прости. Но… но я не думаю, что когда-либо любила тебя.

Его глаза расширяются.

— Я говорю это не только сейчас. Я всегда это чувствовала. Я просто… Мне нужен был кто-то, кто помог бы мне выбраться из этого кошмара… а ты…

— Я был твоим выходом, пока ты не нашла того, кто тебе больше нравился, — рычит он. — Витрины в поисках ебаного мужа-белого рыцаря. Как очаровательно.

Я прижимаю голову Джо к своей груди. Мои руки закрывают ее уши, но я не уверена, сколько всего она впитывает.

— Пожалуйста, Максим, прости. Но мы с тобой никогда не были в конце игры.

— А он?

— Я… я не знаю.

— Ты врешь! — рычит он. — Я вижу это в твоих глазах. То, как ты смотришь на него. Как он смотрит на тебя.

Его взгляд падает на Джо. Я дрожу рядом с ней. Он небрежно размахивает пистолетом в руке, и я пытаюсь прикрыть Джо на случай, если он выстрелит.

Бог знает, что скоро что-то произойдет. Максим выглядит так, как будто он сходит с ума. Это прямо контрастирует с ледяным контролем Исаака, когда ярость искажает его черты и искривляет челюсть.

Он смотрит в окно, и тут я понимаю, что выстрелы в основном стихли. Звук боя становится далеким. Подавленным.

Я стою на своем. Максим подходит к окну и выглядывает наружу.

— Ну… хорошие новости для Исаака, — рычит он.

Меня наполняет облегчение.

Но оно сворачивается и умирает почти мгновенно, когда он поворачивается ко мне. — Но для тебя плохие новости, — заканчивает Максим. — Я не собираюсь умирать сегодня, Камила.

Я киваю и сглатываю. — Хорошо.

— Потому что, если бы я это сделал, боюсь, мне пришлось бы взять тебя с собой. Ты или тот ребенок, которого ты держишь.

Холодный, мучительный страх пронзает мое тело. — Пожалуйста, Максим…

— Не надо, — перебивает он. — Умолять меня на этот раз не получится. Если я не выберусь отсюда живым, то и ты тоже.

Я смотрю на темную голову Джо. У нее все еще есть тот невинный, детский запах, которого я так жаждала по ночам, когда была за тысячи миль от нее.

Я знаю, что мне делать дальше.

Я просто не знаю, хватит ли мне на это сил.

— Возьми меня с собой, — слышу я свой собственный голос.

Максим делает двойной дубль. — Что?

— Исаак не причинит тебе вреда, если я буду с тобой. Используй меня, чтобы выбраться отсюда. Таким образом, ни один из нас не должен умереть.

Он сужает глаза. — В чем подвох?

— Пусть Джо останется здесь… с Исааком.

Он обдумывает это на мгновение. — Ты бы оставила ее?

— Да.

Я сделаю это для Джо. Для моей малышки. Я сделаю то, что уже делала однажды: оставлю ее, чтобы у нее была лучшая жизнь, чем та, которую я могу предложить ей.

Даже если мы никогда не сможем быть семьей, по крайней мере, у нее будет отец. По крайней мере, Исаак получит ее.

Это максимум, что я могу дать любому из них сейчас.

— Ты не хочешь ее, Максим, — говорю я ему. — Нам придется уехать из страны, а ты ведь не хочешь быть оседланным чужим ребенком, не так ли?

Кажется, это доходит до него. Он решительно кивает, как будто принято деловое решение. — Хорошо, — говорит он. — Я оставлю ребенка, а ты поможешь нам выбраться отсюда.

Я киваю.

Удовлетворенный, он открывает дверь и жестом приглашает меня идти вперед. Его люди расступаются, пропуская меня вперед всех.

Максим присоединяется ко мне на пороге двери. Я слышу, как войска Исаака собираются на другой стороне.

— У меня твоя жена, Исаак, — кричит Максим. — У меня твоя дочь.

Голова Джо дергается в мою сторону. — Мама, что он говорит?

Я поднимаю ее на руки. — Ничего детка. Не слушай его.

Она зарывается головой в мое плечо. Я крепко цепляюсь за нее, пытаясь усвоить этот момент, прежде чем мне придется ее отпустить. Возможно ли, что это будет последний раз, когда я ее увижу?

Это жестокий конец пути, который я проделала за последние несколько лет, но… я замираю, вспоминая, что сейчас у меня в кармане. Кое-что дала мне Никита, когда мы выходили из комплекса, чтобы прийти сюда. Последние слова, которые она когда-либо говорила непосредственно мне.

Женщина никогда не должна оставаться без выхода, сказала она мне, вложив его в мою руку.

Знание того, что у меня в кармане, придает мне новую смелость. Свежая надежда.

Может быть, я смогу спасти Джо и себя.

Возможно, у этой трагедии есть альтернативный конец.

Может быть, мы все вместе выберемся.

— Я хочу машину, — кричит Максим. — Прямо сейчас, черт возьми, или я отдам тебе пару тел.

Он хватает меня за руку и вытаскивает из дома. Мой взгляд останавливается на Исааке, который застыл в нескольких футах от меня. Тела усеивают землю. Я держу руку на затылке Джо, чтобы прижать ее лицо к своей груди.

— Не смотри вверх, ладно, детка?

— Хорошо, — отвечает Джо дрожащим от слез голосом.

— Если через минуту машины не будет, я воспользуюсь этим пистолетом, — клянется Максим.

Я чувствую его людей у себя за спиной, но решаю не беспокоиться о них сейчас.

Через несколько секунд подъезжает машина и припарковывается между людьми Исаака и небольшой разрозненной группой Максима.

Он пытается подтянуть меня к джипу, но я сопротивляюсь.

— Нет, ты обещал мне, — говорю я. — Джо.

— Господи, — рычит он. — Тогда опусти ее. Пусть соплячка сбегает к отцу.

— Джо, — шепчу я ей. — Детка, мне нужно, чтобы ты сейчас же отправилась к Исааку.

Она отодвигает лицо ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. — Нет, я не хочу оставлять тебя.

На ее щеках следы от слез, и от этого мое сердце разрывается. — Я знаю любовь. Я знаю. Но Исаак должен вытащить тебя отсюда.

— Домой?

— Да.

— А тетя Бри будет там?

— Я позабочусь о том, чтобы она была. Поверь мне, моя дорогая. Я тебя люблю. — Я выпрямляюсь.

Исаак внимательно наблюдает за всем этим обменом мнениями. — Камила…

— Исаак, это единственный способ. Просто доверься мне, хорошо?

Богдан движется вперед и хватает Джо. У меня даже нет возможности по-настоящему насладиться ее весом в моих руках, прежде чем она исчезнет.

Потом Богдан отступает обратно в строй с моим малышом на руках… Пока я делаю все возможное, чтобы не развалиться окончательно.

Исаак делает шаг вперед, но Максим направляет пистолет прямо на меня. — Это была сделка, Исаак. Ты получишь ребенка. Я получаю женщину. Мы сейчас уйдем.

— Это моя жена, — рычит Исаак.

— Больше нет, — говорит он, хватая меня за руку. — Теперь она будет моей шлюхой. Ты получил то, что хотел. Ты получил Братву. Но я не уйду с пустыми руками.

Довольный этими напутственными словами, он ведет меня к джипу.

Вот когда я бью.

Я даже особо не прицеливаюсь. Моя рука отчаянно дрожит, когда я раскачиваюсь в воздухе. Но я прослежу, чтобы лезвие пронзило его плоть. Я закапываю его ему в живот, и когда его глаза расширяются от шока и боли, я на всякий случай пинаю его в пах.

Глаза Эндрю встречаются с моими. Он подносит пистолет к моей голове.

Но прежде чем он успевает выстрелить, раздается еще один выстрел. Он смотрит вниз, и я вижу, как кровь растекается по его животу. Через мгновение он падает.

Хорошего гребаного избавления.

Я чувствую, будто из меня выбили воздух, когда кто-то хватает меня за талию и дергает в сторону. Подняв глаза, я смотрю в его голубые глаза.

— Исаак…

— Ты в порядке? — настойчиво спрашивает он.

— Я… я так думаю.

Его глаза рыскают по моему телу, выискивая любые признаки травмы.

— Я убила его? — Я спрашиваю.

Исаак оглядывается через плечо. — Не совсем.

— Тогда ты можешь закончить работу за меня, — говорю я.

Он кивает и подходит к телу Максима. Другой Воробьев харкает кровью, глядя на своего кузена.

— Я дал тебе два шанса уйти, — говорит Исаак голосом палача. — Два шанса на жизнь. Ты отверг их обоих.

Максим может только булькать в этот момент. Я хочу отвести взгляд, но, кажется, не могу.

Остальные пятеро его мужчин теперь трупы. Они окружают его болезненным кольцом из сломанных костей и малиновой крови.

— Но семья по-прежнему что-то значит для меня, — говорит Исаак. — А ты мой брат. Поэтому вместо того, чтобы дать тебе затяжной и болезненный конец, которого ты заслуживаешь… — Он направляет пистолет Максиму в голову. — Я дам тебе чистую смерть.

Он стреляет. Я вздрагиваю от звука. Тело Максима дергается один раз, затем обмякает.

И только тогда я позволяю себе почувствовать облегчение.

Все кончено. Все кончено. Все кончено.

Я встаю, поворачиваюсь и бегу к Богдану, который все еще держит Джо. Она тянется ко мне, и это самое прекрасное, что я когда-либо видела, мой ребенок нуждается в матери. Моя девочка на руках.

— Все в порядке, дорогая, — говорю я ей, пока она плачет. — Мама сейчас здесь.

Я чувствую, как Исаак подходит к моему плечу.

— Исаак тоже здесь, — уверяю я ее. — Мы оба здесь. И мы никогда, никогда больше не покинем тебя.