Барон Дубов 12

Глава 18

Васильевский остров

Испытательный полигон

В это же время

— Мортон, всё готово к демонстрации? — в большое помещение внутри ангара с металлической крышей вошёл гном.

Он был одет в костюм, расшитый драгоценными камнями, и плащ, расшитый золотом. Это был Трингван, король Гилленмора. Он быстро скинул дорогие одежды и нацепил рабочую робу.

Мортон, Мастер-кузнец Гилленмора, стоя на гномской стремянке с низкими, но широкими ступеньками, копался в большой установке с кучей датчиков, стрелок и панелей. Он влез туда по пояс.

— Почти, Ваше Величество, — глухо отозвался он оттуда. — Почти настроил!

— Дай-ка взглянуть, — поднялся на стремянку Трингван, — больно долго копаешься.

— Нет! — резко выскочил Мортон и спиной закрыл внутренности машины. — Всё готово. А вам пачкаться ненадобно. Что русский Император подумает о чумазом короле?

— Ничего он не подумает. Не того вида человек, чтобы гнома по одёжке судить. Ну да ладно, давай начинать, раз готово.

Мортон закрыл тёмно-серый щиток, наклонился к пульту и стал трогать кнопки и рычажки. Свет в ангаре мигнул, установка загудела, а следом заскакали стрелки и замигали разноцветные лампочки. Два гнома внимательно следили за показателями.

— Чушь какая-то… — пробормотали они одновременно.

Трингван приблизил лицо к стрелочным индикаторам и постучал по ним, Мортон взял в руки выехавшую из специальной прорези бумагу. Свиток всё продолжал выезжать.

— Ты откалибровал установку в Кракове? — спросил король, не отрывая взгляда от показаний приборов.

— Конечно откалибровал! — огрызнулся Мортон, крайне встревоженный кривыми линиями на бумаге.

— Значит, сейчас что-то нах… навертел!

Трингван психанул и открыл щиток рядом с индикаторами. Внутри работали, гудели и жужжали приборы, реле и механизмы, но некоторые из них выглядели так, будто были собраны по какой-то древней дендрофекальной технологии. Король аж зашипел от недовольства:

— Это ещё что такое? Какой гоблин сюда свои ручонки запустил, а, Мортон? Как мы будем показывать нерабочую установку Императору? Ты же знаешь, что у нас технологии гоблинов под запретом! Надо же было так всё испортить…

— Ничего он не испортил! — гулко хлопнула входная дверь и внутрь вошли двое.

Гном и гоблин. Герхард и Торвальд, те самые, что сделали для барона Дубова молот. А Торвальд был кузеном Мортона. Голос принадлежал ему.

— Да, это скорее вы всё испортили своими загребущими ручонками, — сварливо заявил гоблин, подходя к механизму и останавливая его работу.

К слову, по размерам установка была, как вагон поезда, только короче в два раза.

— Простите, Ваше Величество, — повинился Мортон, спустившись со стремянки. — Пришлось использовать решения Герхарда, чтобы увеличить ёмкость конденсаторов, и…

— Прошу! — заставил жестом замолчать Мортона король. — Мне не нужны оправдания. Пути назад уже нет. Давай, зелёный, исправляй свои ошибки.

— Коротышка чёртов… — пробурчал гоблин и залез внутрь щитка, тут же начав что-то там чинить, снимать и переставлять. Благодаря его росту, стремянка для этого не понадобилась. — Всё здесь в порядке, никаких ошибок.

— Да? — насмешливо хмыкнул король. — Тогда чего ты там копаешься?

Гоблин резко выскочил из внутренностей машины и хлопнул крышкой.

— Увеличивал точность приборов, — передразнил он короля. — Запускайте вашу шарманку.

Трингван фыркнул, но машину запустил во второй раз. Всё повторилось. Замигали лампы, задёргались стрелки, а из прорези снова полезла бумага с кривыми линиями. Ещё более кривыми, чем в прошлый раз.

— Это невозможно! — вскричал Трингван, глядя на приборы. — Ты окончательно всё сломал!

Но гоблин его не слушал, его глаза лихорадочно бегали от стрелки к стрелке, от лампочки к лампочке, а потом он вырвал из рук Мортона длинную бумагу.

— Один… два… — принялся он считать. — Четыре…

Торвальда будто обуял лихорадочный бред.

— Первый прорыв когда был? В конце августа — начале сентября, верно? — спрашивал он сам себя. — Почти сразу за стеной. Затем, через два месяца Варшава, Гданьск и Краков. А сейчас какой месяц?

— Февраль на носу, — отвечал, ничего не понимая, Мортон.

— Значит, почти три месяца.

— Пять… Шесть… — считал гоблин, всё больше бледнея.

— Ты хочешь сказать… — до Мортона начало доходить.

— Прибор исправен, — кивнул Торвальд и обессиленно привалился к вибрирующему боку машины. — Саранча уже здесь.

— Семь, — закончил Герхард. Он оглядел троицу гномов, а из его ослабевших пальцев выпал свиток, чей конец всё ещё продолжал вылезать из установки. — У нас семь прорывов. Здесь. В Санкт-Петербурге.

Дворец Бракосочетания

Сейчас

Николай

Никогда не понимал этого пагубного стремления к власти. Ведь власть — это всего лишь инструмент для достижения цели. Но есть те, для кого власть и есть цель. Они подчиняют свою волю, душу и разум достижению власти. Инструмент становится хозяином. И на кой-власть такому человеку? Он ею распорядиться-то не сможет. Только извратит собственную личность до неузнаваемости.

Иначе как ещё объяснить, что человек из-за этого убивает своего отца?

Только пропустив через тело огромное количество маны, я смог начать двигаться вперёд. Но слишком поздно. Ополоумевший цесаревич вонзил в грудь Императора кинжал из чёрного стекла, который тут же сломался и остался внутри.

В грудь бил сильный ветер, но я смог сделать ещё один шаг. Звери, почувствовав угрозу, хотели ворваться внутрь, но я запретил это делать. Рано, да и понадобятся, когда цесаревич сбежать попытается.

Слишком поздно я ощутил ту же чужеродную энергию, что убила людей на перекрёстке, которой владел сын Деникина, жрец Вергилий из Гилленмора и летающая Годзилла в Грузии. Слишком поздно смог передать мысленные образы Билибину.

Деникин перед смертью сказал правду. Враг уже в самом сердце Империи. Но я даже подумать не мог, что он прям в самом-самом сердце! Однако где-то на краю сознания понимал, что Алексей — не Тарантиус. Он сам танцует под его кожаную флейту.

Тем временем Император, как самый сильный человек в Империи, не желал умирать. Он стоял и будто с недоумением смотрел на осколок стекла, торчащего из груди.

— Как же ты слеп и глух, сын, — сказал он посеревшими губами. — Так и не понял, что главное — не говорить, а делать.

Цесаревич дёрнулся, как от пощёчины. Рукоять кинжала звонко упала на пол.

— О чём ты?

— Дубов уже начал войну с Саранчой, — ответил Император и испустил дух.

Я видел это своими глазами. Его душа погасла, а тело упало замертво. Когда чёрное стекло коснулось сердца, уже никакое зелье не спасёт.

— Дубов? — попятился от трупа цесаревич. — Опять Дубов?

Видимо, шок оказался столь велик, что сила, державшая меня и всех остальных, внезапно исчезла. В один шаг я оказался возле цесаревича и ударил со всей яростью кулаком в лицо.

— Готовь зубы! — проорал я за миг до удара.

Этот ублюдок отлетел и врезался в стену, «утонув» в ней на десяток сантиметров. Удар вышел такой силы, что от воздушной волны упало несколько рядов скамеек прямо вместе с людьми.

Я бросил взгляд на Императора. К нему уже бежали его сыновья — ну, те, что нормальные. Они ещё не могли поверить в случившееся. Священник, или кто он там был, поспешно скрылся, бросив всё.

Внутри мгновенно разгорелся бой. Чёрно-белые гвардейцы предателя-цесаревича открыли беспорядочную пальбу по людям. Против них выступили люди Билибина, но императорские гвардейцы медлили. В чувство их привёл окрик Тарасова, взявшего на себя руководство. Хасан и его янычары тоже сражались против чёрно-белых. Только Айлин замерла на месте.

Всё это произошло за какую-то секунду.

— В бой с гвардейцами отцеубийцы! — кричал Тарасов.

— Герцог! — заорал я, тут же начав раздавать указания. — Защищайте царевичей — одному из них быть Императором!

— Понял! — ответил тот, выхватывая меч из своей трости.

— Императором? — донёсся глухой голос из каменного плена, в котором находился цесаревич. — Император уже здесь!

Алексей вырвал свою голову и взглянул прямо на меня. Наши взгляды столкнулись, словно два встречных потока лавы, и я ощутил на себе духовную атаку. Мой разум пыталась сжечь та же чёрная энергия, но кристалл, который я вставил в центр бабочки, защищал меня.

— Мита, держись поближе ко мне! — продолжил я командовать своими. — Катя, прикрывай всех от духовных атак! Остальные, выведите отсюда как можно больше людей! И эту Айлин заберите! За алтарём должна быть дверь, в которую священник свалил! Никон, прикрывай их!

Цесаревич продолжал буравить меня глазами, выбравшись из выдолбленного силуэта в стене, но вскоре понял, что его духовная атака провалилась. Тогда он промолвил:

— Никто отсюда не свалит!

И поднял сложенные щепоткой пальцы на уровень лица.

— ВСЕ КО МНЕ!!! — гаркнул я так громко, что даже чёрно-белые гвардейцы в мою сторону дёрнулись.

Цесаревич щёлкнул пальцами. В тот же миг я схватил свой кристалл одной ладонью, а вторую сжал в кулак и как следует ударил по золотому семечку, одновременно с этим высвобождая всю ману, скопившуюся за несколько дней в гномском браслете. Защитный кристалл звонко треснул и рассыпался, полыхнув энергией.

Две силы, магическая и духовная, смешались в одну. Между моих ладоней вспыхнула маленькая золотая сфера размером с икринку, которая через миг расширилась до половины помещения и спрятала под собой бежавших ко мне людей.

По остальному зданию будто тень пробежала, и люди вспыхнули чёрным огнём. Всего за долю секунды он превратил их пепел. Но не все. Тех, у кого были кристаллы и кто оказался под куполом, эта участь миновала. Однако и снаружи погибли не все! Странно… Значит, с того случая, когда цесаревич выкосил всех в радиусе нескольких сотен метров, он научился контролировать свою силу? Плохо!

Купол погас. Всё-таки большая часть гостей выжила, как и царевичи с Айлин.

— Я тебе эти пальцы отгрызу! — завопила Мита, бросившись к цесаревичу.

— Я первый их отгрызу! — проорал я следом и опередил Миту, вступив в схватку с Алексеем.

— Ещё один щелчок, и вы — прах! — вскричал цесаревич, собираясь снова щёлкнуть.

Нет, у меня, конечно, есть ещё кристаллы. Могу у Лакроссы одолжить, или ещё у кого-нибудь, но это какая-то бездарная их трата. Дешевле и правда козлу пальцы откусить.

Я ударил молотом, что появился в моей руке из кольца, но Алексей остановил его левой рукой, а правую завёл назад, чтобы щёлкнуть. А там уже ждала Мита. Обеими руками она схватила руку цесаревича и вцепилась в указательный палец.

— А-а-а!!! — тонко завизжал он, а потом отдёрнул обрубок. — Моя прелесть! — захныкал он.

А Мита выплюнула его палец из окровавленных зубов.

— Тьху! Ты где этим пальцем ковырялся, Высочество?

Цесаревич отступил на несколько шагов вдоль рядов скамеек. Я шёл за ним по пятам. Вокруг летали копья Лакроссы, свистели пули и взрывалась магия. Похоже, те аристократы, что выжили вне купола, и часть тех, кто спрятался под его защитой, перешли на сторону цесаревича. Долго же он свой заговор готовил.

— У меня ещё пальцы есть! — зажимая свой обрубок, как леденец, заявил Алексей.

В его чёрных глазах плескалось безумие.

— А у меня — кристаллы, — сблефовал я. — И пальцы у тебя кончатся быстрее, поверь.

— Грёбаный Дубов, вечно ты мешаешься!

— Ага, жаль, ты родился раньше меня. Вот где я точно бы помешал с удовольствием. Глядишь, и человек бы нормальный получился.

— Сегодня я наконец-то прикончу тебя!

Мы снова сцепились. Я с молотом и топором, а он достал откуда-то два меча. Из пространственного артефакта, наверно. Но пальцы использовать побоялся.

— Я зайду сзади! — шепнула Мита, но я послал ей мысленный приказ отступать.

У нас не хватит сейчас сил победить: ублюдок застал всех врасплох. Но надавать по щщам я ему сумею.

Чёрно-белых во дворце становилось всё больше. Они явно давили числом.

Алексей бросил против меня всё, что у него было. Я ответил тем же. Молот крошил стены и пол, его мечи разрезали скамейки и оставляли длинные борозды в камне. Пару раз я ударил его молниями, но он навстречу послал потоки тёмного пламени, и молнии захлебнулись в нём. Корни, что попытались проткнуть его из-под земли, продержались дольше и даже сумели ранить цесаревича в ногу.

Внезапно он усилил напор, а я ощутил, будто двигаюсь в густом киселе. Оказалось, это духовная атака. Два потока его духовной энергии обогнули меня с флангов и атаковали с двух сторон, сковывая движения. Тогда я выпустил два духовных серпа по сторонам от врага и обрубил их.

— Ар-р-р!!! — зарычал противник от боли, а я ощутил, что двигаться стало легче.

Интересно, у него есть духовные ноги? Я бы ему их отрубил. Попробовал это сделать, но цесаревич окружил себя духовным барьером.

Наше сражение продолжало набирать силу, но никто не мог взять верх. Он был сильнее, но я оказался сильнее духовно и считывал его атаки за мгновение до. Мы переместились ближе к входу в здание, и на помощь своему господину поспешило подкрепление чёрно-белых. Только Вероника как раз зарядила мой молот морозом, и я саданул им по земле, вызвав волну ледяных торосов. Среди врагов оказался кто-то с огненным Инсектом и мгновенно растопил лёд. Но под ним оказались острые чёрные колья из корней! Их огонь не взял, и примерно полдюжины противников нанизались на них, как шашлык.

Цесаревича мне удалось шокировать атакой лезвием в рукояти молота. Проткнул ему руку, когда он решил, что уже увернулся от моего удара. Алексей вскрикнул от боли и отскочил. А я использовал этот миг, чтобы оглядеться.

Зрелище оказалось печальным. Десятки трупов усеяли пол, кровь смешалась с пеплом от сгоревших тел, в стенах дыры, через которые лезли враги, множество разрушений, все окна выбиты.

Те, кто ещё сражался, поскальзывались на мокром полу. Чёрно-белых становилось всё больше. Они выглядели безликими, словно одинаковыми, в своих шлемах. Почти все выжившие ушли, сражалась только ещё лишь горстка бойцов, Никон и Хасан. Лакросса с княжной пытались удержать дверь в дальнем конце помещения. Но врагов было больше. Значительно больше.

Снова схватиться с предателем мы не успели. Вдруг всё затряслось, словно от сильного взрыва, посыпались обломки с потолка, рухнула огромная люстра, разлетевшись фонтаном хрустальных брызг. Тряска продолжалась всего несколько секунд.

— Что это? — удивился цесаревич не меньше меня. — Это в мой план не входило. Опять твои проделки, Дубов?

Но через миг из всех громкоговорителей города по улицам поплыл звук сирены.

— Саранча!!! — заорал кто-то.

Её только здесь не хватало!

Алексей неожиданно зло захохотал.

— А я говорил отцу, что мы должны первыми нанести удар! — Он запрокинул голову вверх. — Ты доволен, папа? Доволен⁈ Не переживай, я спасу мою Империю!

— Князь, отступайте! — закричал от спасительных дверей Тарасов. Тех, которые дальше всего от меня.

А кого он звал?

— Господин, я прикрою! — вторил ему Никон с парой моих дружинников.

А, блин, я же князь!

— Ваше Величество! В городе Саранча! Нам нужно уходить! — с улицы прибежал гвардеец цесаревича. По виду офицер.

— Это ещё не конец, Дубов! — бросил мне цесаревич, отступая. — Убейте его и отступайте!

— Есть! — отвечал офицер, затем попытался на меня напасть, но мой топор уже отрубил ему голову.

Правда, вместо него на меня ещё десяток людей навалились. Сам же Алексей сбежал за их спинами.

Ничего, я его ещё прикончу. Но… Саранча?

Ударив топором наотмашь, я начал отступать. Гвардейцы наседали со всех сторон.

— Уходите, я задержу их! — прокричал Никон, занимая место сбоку от меня.

Он орудовал двумя телескопическими дубинками. Но били они так, что сминали броню врагов и взрывали их внутренние органы. Один удачный удар — и из-под шлема чёрно-белого уже лезут кровавые пузыри.

Вот только Никон явно переоценил свои силы. Мы успели отступить к заветной двери, но его атаковало сразу семеро. Их мечи сверкнули в холодном в воздухе, и заблокировать все он явно не успеет.

Отшвырнув одного со своего пути, я встал между остальными шестью и моим сотником. Спиной я закрыл старого Никона, и шесть клинков вонзились в неё. Я был в Инсекте, но мечи оказались непростыми, пробили и костюм и морёную плоть — на пару сантиметров точно.

— М-м-м… — выдавил я от нахлынувшей боли.

— Господин, — чуть не плакал Никон. — Не нужно было… Мой долг — за своего князя погибнуть.

Вместо ответа я оттолкнул его в сторону двери и приказал двум оставшимся дружинникам:

— Уведите его!

Там, в глубине коридора, виднелись спины отступающих. Девушки рвались мне на помощь, но Билибин их не пускал и толкал дальше по коридору.

И правильно делал.

Я же рывком развернулся назад и со всего маху ударил молотом по полу, добавив ещё и молнией. Бетон в радиусе пяти метров словно взорвало изнутри, обломки подлетели в воздух, а затем рухнули, погребая под собой врагов.

Но их место тут же заняли другие, идущие по трупам товарищей. Не любят они их, похоже.

Я отступил в проход и отсёк преследователей стеной из корней. А затем ещё и пару взрывных зелий кинул, устроив завал. Лишь потом пошёл вслед за Билибиным.

— Где остальные? — спросил, когда мы вступили в подземный коридор, выложенный круглой брусчаткой. Освещался он редкими жёлтыми кристаллами под потолком.

— Ушли через тайные тоннели, — отвечал Билибин. — Под площадью их целая сеть. Тарасов организует гарнизон и эвакуацию из города. А остальных я послал к воздушной пристани. Дирижабли сейчас — единственный безопасный путь из города.

— Тогда мне нужно туда же. Вытащить своих и потом придумать, что делать дальше. Все планы по одному месту.

— Ага, — странно сверкнул в полумраке глазами герцог.

А в следующий миг мне пришлось остановиться. Потому что в горло упёрлось тонкое лезвие меча.

— Только сперва, Дубов, ты мне расскажешь, как так получилось, что ты объявил Европу своим княжеством, а на следующий день это княжество само пришло к нам? А не заодно ли ты с Саранчой и предателями?